***
В машине я молча пялюсь в окно. Кристофер, видимо, понимая причину моего недовольства, тоже молчит. Внезапно мы подъезжаем к какой-то кофейне. Повернув к нему голову, чтобы спросить какого черта мы сюда приехали, я лишь вижу, как он быстро покидает машину, направляясь внутрь здания. Уже думаю под шумок смыться, мы отъехали вроде бы недалеко от моего дома. Верчусь на сиденье, пытаясь вспомнить какой это район и какой отсюда ходит автобус. Дверь открывается и я оборачиваюсь. Крис садится и с улыбкой протягивает мне стакан и бумажный пакет. — Злючка Ольсен, хватит дуться, — говорит он, уже практически засовывая мне в руки все, что он принес. — Ты думаешь меня можно подкупить едой? — недовольно говорю я, чувствуя запах кофе и выпечки. — Ну думаю, а знаю, — утверждает он, отпивая из своего стакана. Приоткрываю пакет и вижу штук пять круассанов, изгибаю бровь, пока Шистад поясняет. — Я не знал какие ты любишь, поэтому взял все, — он выезжает с парковки, а я смотрю, как его лицо освещают фонари. Его побои сошли не до конца, но это совершенно не портит его лицо. Прекрасное зрелище. Сонья, блять. Пробую кофе и понимаю, что это капучино, и он сладкий. Я тихо благодарю его, доставая из пакета один круассан и надкусывая его. М-м-м, а это вкусно. Видимо, Шистад знает все места в Осло, где божественно готовят. — На втором этаже есть комната, она всегда свободна, потому что там сидит Борис, — говорит он, поглядывая на меня. — Вау, это так благородно, поселить меня с котом, — ворчу я и плевать, что за щекой кусочек божественного круассана с малиной. Кристофер закатывает глаза, отвечая, что мы с его котом подружимся.***
У него дома уже есть несколько парней и девушек, но народ стремительно прибывает. Найдя на кухне кофемашину, решаю не упускать этот момент и включаю ее. Вокруг носятся какие-то ребята, которые либо не замечают девочку около кофемашины, либо улыбаются. Найдя меня около сего аппарата Крис посмеялся и сказал, что он будет в гостиной, а в холодильнике есть бутылка красного вина, если вдруг я решу попить что-то крепче кофе. Это очень странно- слоняться по его дому в полутьме с кружкой кофе. Изучив первый этаж, хочу подняться на второй, чтобы найти ту самую комнату кота Бориса, но останавливаюсь в дверном проеме гостиной. Пока здесь относительно спокойно, почти никто не танцует. Все собрались в компании и болтают. Шистад естественно сидит в самой большой, где дохрена длинноногих красоток в коротких юбках. Они громко смеются, но когда его взгляд падает на одиноко стоящую в дверях меня, он приподнимает руку со стаканом чего-то непонятного и делает знак, чтобы я подошла, но отвечаю отрицательно, мотая головой. Внезапно на мне что-то повисло, а в ухо провизжало «Соня-я-я-я». Обернувшись я увидела Мун, которая сняв с себя куртку только на половину, обнимала меня. Обняв ее в ответ, я поздоровалась с Нурой. А она опять серьезная и постоянно озирается по сторонам, видимо выискивая Магнуссона, но он еще не появлялся. Сана и Крис весело мне улыбаются, говоря, что моя дружба с Шистадом имеет свои плюсы. — Ты давно здесь? — поинтересовалась Ева, когда окончательно сняла верхнюю одежду и осталась в приталенном темно-зеленом платье. — Нет, не очень, — я соврала потому что не хочу отвечать на кучу вопросов о том, как это иметь дружбу с единственным и неповторимым Кристофером Шистадом. Когда мы все вошли в гостиную, Крис поднялся и приветствовал каждую из нашей компании, Ева даже покраснела. Найдя себе диванчик и обустроившись мы перекинулись последними новостями. Вильде теперь обитала в другом автобусе, у которого название связанное с Пепси, но сильно это меня не волновало. Нура сидела тихо и практически ничего не говорила, постоянно поглядывая на дверь, я хотела пошутить, мол ждешь принца на черном порше, но успела вовремя прикусить язык. Узнав, что специально для меня в холодильнике есть бутылка вина, Ева и Крис потребовали ее притащить. Разлив напиток по стаканам, мы продолжили наш не очень информативный диалог. Постепенно импровизированный танцпол начал наполняться и туда переместили мы, кроме Нуры. Пока наша компания танцевала я постоянно ловила взгляды Шистада, но сама на него старалась не смотреть. Сев обратно к Нуре, я принялась за свое любимое занятие- разглядывание толпы. Внезапно около двери начался какой-то движ и в комнату вошел Вильям, он кинул быстрый взгляд на Сатре, но быстро приблизился ко компании Криса. У них был недолгий диалог, после которого они и еще пару парней вышли из комнаты. Любопытство подсказывало, что скорее всего разговор будет касаться их терок с якудзами, и хотелось прокрасться за ними на второй этаж, но это было бы слишком подозрительно. Я видела, как Нура провожала спину Магнуссона взглядом, но от комментариев опять воздержалась. Она б так не палилась, а не то скоро эти взгляды заметят все. Примерно через полчаса, когда бутылка вина опустела, а мы нашли Мартини, Ева вовсю общалась с каким-то симпатичным старшекурсником, который, как я поняла, и украсил ее шею багровыми засосами. Периодически он шептал ей что-то на ухо, а она краснела и смотрела в пол. Нура также флегматично залипала в телефоне, пока Сана и Крис отжигали с такими же подвыпившими школьниками. В голове мелькнула мысль, что я имею полное право прогуляться по второму этажу, но делать этого не пришлось. Со второго этажа вальяжно спускались парни с довольными лицами, впрочем, только Магнуссон был как всегда серьезен.Rich boy to the give you all…
О да, это песня о нем, о его жизни и привычках. Богатый мальчик, который отвык слышать «нет». Которому готова отсосать чуть ли не каждая в школьном туалете. Шистад начал пританцовывать бёдрами, приподняв руки. Спустившись с лестницы, он выловил из толпы какую-то девушку.I said «Let's girl»…
Не стесняя себя правилами приличия, он прижимает ее к себе одной рукой, продолжая движениями бедрами, вторая рука все также была поднята. Девушка скромницей тоже не была и закинула ему руки на шею, начала танцевать не сдвигаясь от него ни на сантиметр, скорее только сильнее прижимаясь. Крис скользит по ней оценивающим взглядом, прикусив одну губу, но все же оставляя свою партнершу. Он приближается, успевая по дороге танцевать с другими девушками, но оставляет их, не давая надежды на продолжение. Или давая? Шистад подмигнул Нуре, но она оставила данный жест без ответа. — Мадам, — он целует мою руку, а я закатываю глаза. Резко тянет на себя, заставляя меня подняться. Хочу отстраниться, но он кладет мне руку чуть ниже лопаток, слегка придвигая к себе, но не прижимая, как это было с той девушкой. Не знаю льстит мне это или наоборот. Внутри плещется странное чувство обиды, что он вспомнил обо мне только под конец. — Ольсен, на похоронах у людей не такие кислые лица, — он шепчет мне это на ухо, слегка наклонившись, и я чувствую его дыхание на своей шее, из-за чего по позвоночнику прибегают мурашки. — А ты побольше сваливай, тогда я помру от скуки, — парирую я, не зная куда деть руки, поэтому кладу ладони ему на плече. — Ты сама игнорируешь меня весь вечер, — отвечает он, разворачивая меня спиной к остальным. Пока я наслаждаюсь его парфюмом, его реплика пролетает мимо и я отвечаю с задержкой. — Не хотела тебе мешать клеить всяких шлюшек, — строю невинное выражение лица, запрокидывая голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мне не надо никого клеить, они сами ко мне идут, — он самодовольно улыбается, закрутив меня, но долго быть прижатой к его спине мне не приходится, так как он опять поворачивает меня к себе лицом. — Ах, да, я забыла, что ты у нас мистер «дам расстегнуть свои штаники любой желающей», — мне очень не нравится это дебильное чувство, которое сейчас руководит моим языком, но сдерживать его у меня нет желания. — Не ревнуй, — он ухмыляется, пока мне хочется треснуть его чем-нибудь тяжеленьким. Буквально за руку он доводит меня до дивана, где он сам недавно сидел. Познакомившись со всеми, кто изъявил желание это сделать, я сползла к уголку и молча сидела. На все вопросы я отвечаю либо с диким сарказмом, либо односложно, иногда чувствуя на себе недовольный взгляд Шистада. Я вижу Магнуссона, который что-то печатает, а затем переводит взгляд на Нуру, которая, видимо, получила его сообщение. Вильям встает и что-то говорит Крису, но я не могу ничего разобрать, только вижу ехидный взгляд своего дру-у-уга, который устремлен на светловолосую принцессу. Буквально через минуту Нура, оглядываясь, выходит следом на Вильямом, провожаемая взглядами меня и Кристофера. — Неужели твоя неприступная подруга не устояла перед нашим красавчиком? — Крис сказал это совсем тихо, так чтобы услышала только я, но ответа он так и не получил. Мне самой было странно осознавать, что Нура втихаря крутит роман с главным плейбоем школы. Мне до жути скучно слушать эти разговоры о какой-то херне, и я ищу любой предлог смыться. И вот этот рыжеволосый предлог буквально не держится на ногах. Мун не просто напилась, а нажралась. Она чуть не убила какую-то девушку и не убилась сама. Пытаюсь отбуксировать ее в сторону ванной комнаты, но безуспешно. На помощь приходят тоже пьяненькие, но более адекватные, Сана и Крис. В ванной, пока мы пытались привести Мун хоть в какое-то состояние, они клятвенно меня заверили, что донесут ее до кровати и даже разденут. В коридоре я столкнулась с Крисом, который взглянув на Еву, все понял без слов и помог дотащить ее до двери. — У вас она пьет за всех что ли? — спросил он, вызывая такси. То что Евочка часто перебирает я поняла еще очень давно. Нужно отвести ее к наркологу. — Если бы не ты, она бы вообще не пила, — Сана сказала это глядя на Шистада в упор. Брови парня взлетают вверх и я вижу, что он уже готовится сказать что-то не очень хорошее, поэтому решаю отвлечь их. — Её, кажется, сейчас стошнит, — говорю я, не придумав ничего более стоящего. Но этого хватает, чтобы они подхватили ее и вывели на улицу. На деле ее, естественно, не тошнило, но вероятность этого процесса отвлекла их обоих. После того, как все были усажены в такси, мы с Крисом возвращаемся обратно в дом. — Я наверх, — говорю, когда мы входим в гостиную. Шистад объясняет мне, как найти ту комнату и отправляет с мирой, но предупредив, что заглянет ко мне. Комнату я нахожу быстро, и спокойно выдыхаю, входя в нее. Включаю лампу на тумбе около кровати и замечаю большого белого кота с коричневыми пятнами. — Бо-о-о-орис, — тяну я, осторожно касаясь сие чудо природы. Кот лишь лениво открыл глаза, мол, опять эти люди, и обратно заснул. Замечаю на стуле свои вещи, которые сюда, судя по всему, принес Крис. Найдя в рюкзаке зарядку, я завалилась на кровать, решая все-таки глянуть несколько серий сериала. Но в голову упорно лезли мысли о нашем танце с Шистадом, и том, как по телу бежали мурашки от его шепота. Это напрягало. Но я ведь могу списать это все на то, что никогда не общалась с лицами мужского пола так близко? А то что меня бесят все эти девки, так это потому что он мой как-бы друг, и обращает на них больше внимания, чем на меня. Решив, что это вполне логичное объяснение и включила сериал, но не заметила, как уснула.***
Я — не ранняя пташка. Вообще. От слова «совсем». Хотя бы потому что для меня детское время кончается около двух часов ночи, когда какой-нибудь новый рисунок, созданный под влиянием порыва вдохновения, высасывает из меня абсолютно все силы. И только тогда моя голова касается подушки, после чего глаза закрываются моментально. Вчера я уснула раньше двух часов ночи впервые за долгие месяцы. Прекрасно чувствовать себя выспавшейся, я вам так скажу. Просыпаюсь я, как говорится, ни свет, ни заря. Точнее, заря то как раз и пылает розовым пожаром за окном. Время на телефоне показывает пять утра. Рассвет. Я не хочу пропускать волшебное пробуждение дня, поэтому достаю из рюкзака один из множества скетчбуков, разбросанных по моим сумкам и рюкзакам (как жаль, Ольсен, что ты нищеброд, у которого только один столетний рюкзак и одна маленькая сумочка). Усаживаюсь у подоконника на стул, с довольной улыбкой глядя на восходящее солнце, окруженное розовыми огромными облаками, плавно переходящими в темные тучи. Свет пытается прорваться сквозь тьму, какая ирония. Особенное внимание приковывает стая птиц, пролетающая на фоне этого контраста. Отчаянно борющиеся с диким ветром, они продолжают лететь к солнцу, к теплу. Какая, однако, красота. — О, привет, дружок, — вдруг замечаю Бориса, так же, как и я, любующегося рассветом, сидя на подоконнике. Кот поворачивает мне голову и приоткрывает один зеленый глаз, снисходительно на меня глядя. Хмыкаю. — Можно ли вас погладить, господин? — усмехаюсь, протягивая к нему руку, и аккуратно чешу мягкую шерсть за ушком. Кот тут же довольно мурлычет, вновь прикрывая глаза, и опять отворачивается к пейзажу за окном. Не понимаю, зачем он закрыл глаза — лучше бы любовался картиной рассвета. Убираю руку, желая начать рисовать эту красоту, как Борис недовольно мяукает. — Да ты что? Понравилось? — улыбаюсь ему и продолжаю ласкать, пытаясь рисовать одной рукой. Несложная задача, вот только… Как-то не рисуется мне рассвет. Такое бывает: вот передо мной неописуемая словами красота, однако, вполне описуемая карандашами и красками, но мысли… Мои мысли мчатся куда-то вдаль. Словно те самые птицы: далеко, по неизведанному пути, навстречу неизвестному. Ухожу в процесс. Это как упасть в пучину: засосет настолько быстро, что даже не успеешь подумать о спасении. В какой-то момент перестаю гладить Бориса и не обращаю внимание на его мяуканье, извиваясь над картиной, пытаясь отдать листу бумаги всю себя. Быстрые линии. Резкие штрихи. Напряжение до кончиков пальцев. Наслаждение — оно течет по венам каждый раз, когда я провожу карандашом и впитываю в себя этот тихий звук. Это больше, чем просто нарисовать линии, что сплетутся воедино, создав общую картину. Это выброс эмоций, чувств. Ибо копить в себе все вечно — невозможно. Поэтому люди ищут такие отдушины: нужно выплескивать тот кипяток, что, бурля, обжигает нутро. Отрываюсь только спустя минут сорок. С удивлением промаргиваюсь. Это не рассвет. Я нарисовала… Шистада? Сама не заметила, как рука начала вырисовывать его красивые черты лица. На приятного желтого цвета бумаге изображен парень, на голову которого накинут капюшон. У него напряженный, серьезный взгляд. Слегка приоткрытые губы. Большой синяк под глазом и рассеченная губа. Пару прядок падает на лоб. Словно живой, этот рисунок возвращает меня в тот миг, пару дней назад, когда Крис появился в таком боевом раскрасе. Хмурюсь. Слишком много Шистада в моей жизни. Слишком много. Захлопываю скетчбук и встаю, наконец, ощутив, как неприятно ломит спину из-за недавней неудобной позы. Разминаюсь, глядя на Бориса, и улыбаюсь, когда он спускается, чтобы подойти к моим ногам и начать тереться о них. — Киса хочет кушать? — догадываюсь и решаю спуститься, ведь сама ощущаю, как жалобно воет желудок. Умываюсь и чищу зубы в ванной, в которую ведет дверь прямо в моей комнате, хотя, черт, нихрена она не моя. Переодеваюсь спиной к коту, почему-то, смущаясь под его грозным, серьезным взглядом. Оставляю рюкзак и все свои вещи здесь, кроме телефона, подумав, что заберу их позже. Борис устраивается на моих руках, как король, откинувшись на мое плечо. Мы выходим из комнаты, ставшей моим ночлегом на ночь, и я говорю коту о том, что буквально физически нуждаюсь в дозе кофеина, когда в меня вдруг кто-то со всей дури врезается. Пошатываюсь, но, благо, избегаю поцелуя с полом и еле удерживаю Бориса в руках. Уже собираюсь рявкнуть в сторону этого слепого, но Кристофер с натуральным шоком восклицает: — Ты держишь его на руках? Его? Замираю, непонимающе хмурясь, и слежу за ошарашенным взглядом парня, подметив, что… Блять, да мне уже надоедает ловить себя на мыслях типа: «Вау, Крис такой красивый в этом джемпере!», «Ух ты, как ему идут синяки и каким мужественным они его делают!». Но Шистад сейчас просто до визга милый и очаровательный с растрепанными волосами, непричесанными после, очевидно, недавнего подъема, в серой толстовке и пижамных штанах в красную клетку. — Ты о Борисе? — смотрю на кота, беззаботно облизывающего лапу. — Хороший котик, — глажу его по голове, сдерживая улыбку: Кристофер протягивает руку к питомцу с самым настоящим испугом, — как оказалось позже, не зря, — и взвизгивает, как девчонка, когда Борис с злобным шипением пушит хвост и угрожающе смотрит на своего хозяина. Ощущение, словно главный здесь именно кошак, а не сам парень. И тут я уже не сдерживаюсь: смеюсь, закидывая голову, и сквозь смех выговариваю: — Он не хотел тебя обидеть, — сюсюкаюсь, стойко выдерживая убийственный взгляд Криса, — случайно просто повезло, — усмехаюсь, наслаждаясь, когда парень закатывает глаза и складывает руки на груди. — Как говорится, дьявол видит дьявола издалека, — хмыкает он, прошмыгивая рядом, с опаской оглянувшись на зверски настроенного кота. Фыркаю, следуя за ним. — Так не говорится, — утверждаю, спускаясь с ним по лестнице, и почти на последней ступеньке замираю, не в силах сдержать упавшей на пол челюсти. — Я так говорю, ибо Борис не подпускает к себе ни одну чистую душу, он же сущий дьявол, — вздыхает Шистад, оглядывая свою гостиную, и оборачивается ко мне, положив руки себе на талию, — а отец мой говорил: «Крис, если уж так нравятся тебе вечеринки, то шляйся по ним хоть каждый день, но, сын мой, не проводи их у себя дома». — Какой умный мужчина, — шепчу, разглядывая весь погром, что вчера устроило свора, приглашенная Крисом, когда я уже легла спать. Шикарно, что сказать. На полу куча мусора, включая бутылки спиртного, откуда-то взявшееся конфетти, стаканчики из-под пива, фантики и прочий мусор. Полностью разнесен порядок на полках со всякой мелочью. Подушки от дивана пропали бесследно. — Ты понимаешь, что тебе придется убирать все это, как минимум, месяц? — прихожу в себя и с самодовольной улыбкой прохожу мимо Криса, что стоит с самым отчаянным видом, словно ему необходимо против своей воли сброситься со скалы. — Мне? — он иронично хмыкает, следуя за мной на кухню, и насмешливо следит за тем, как я роюсь по ящикам, ища корм для Бориса. — Ты, наверное, хотела сказать «нам». — Я не нанималась твоей личной домохозяйкой, Шистад, — наконец, нахожу корм в тумбочке под раковиной и насыпаю его в маленькую чашечку, наблюдая за тем, как дико набрасывается на него Борис. Бедный котик, что дурак Крис с тобой делает здесь? — Камон, — Шистад всплескивает руками и тут же потирает глаза кулачками, как маленький, отчего я безмолвно умиляюсь этой картиной, — будто хорошей девоч… Его перебивает мелодия, раздающаяся откуда-то из недр закопанного в куче каких-то пледов и мусора дивана. Пропускаю мысль о том, что здесь, возможно, была оргия, отчего с отвращением передергиваю плечами, глядя, как Крис судорожно срывается с места и начинает просто выбрасывать все с дивана в попытках отыскать мобильник. Я же говорила, что диван — уже не диван, а гора какой-то непонятной хрени размером с Эверест? Так вот, в этой куче Кристофер находит какого-то тихо сопящего чувака, обнявшего подушку. Мило. — Святая Дева Мария, — шепчет под нос Шистад и вынужденно сует руку под паренька с видом, как будто лезет в кошачий туалет, пока я просто сгибаюсь от смеха. Он стреляет в меня прожигающим взглядом и подносит телефон к уху, даже не удосужившись посмотреть, кто звонит. — Да? — говорит с придыханием и резко каменеет. — Да, пап, я уже проснулся. Приедете через полчаса? — смотрит на меня взглядом загнанного в угол зверька. — А как же дежурство? А? Отменили, значит, — его глаза вновь исследуют весь хаос в доме и он резко садится на корточки, хватаясь за волосы. — Хорошо, жду вас. Он сбрасывает вызов и со скоростью света поднимается, подлетая к спящему парню, пока я с ошарашенным видом продолжаю стоять, как истукан. — Нет времени на препирания, Ольсен, мы должны привести дом в божеский вид до их приезда, иначе будет полный пиздец. Нам обоим, — Крис со всей дури трясет бедного блондинчика, а я бегу в сторону мусорного ведра, чтобы начать складывать туда мусор с пола. — Что? Какого черта? — парень недоуменно смотрит на Шистада, но тот поднимает его с дивана и буквально тащит к входной двери. — Давай, давай, чувак! Вечеринка была крутой только из-за тебя! Заходи еще! — бормочет все это, наигранно улыбаясь, и, в конечном итоге, просто выставляет гостя за дверь. Месяц, чтобы привести разгромленный дом в порядок, не требуется. Не знаю, каким чудом, но мы носимся так быстро по всему дому, собирая мусор и раскладывая все по местам, что минут через двадцать все комнаты выглядят идеальными. Не то, чтобы я горю желанием драить дом после вчерашних гулянок Шистада, но тот факт, что мне придется увидеться с его родителями, да и еще в такой обстановке… Можно мне уже веревку? Мыло не нужно. Меня успокаивает то, что я смогу свалить еще до приезда его родителей, если помогу убраться настолько быстро, насколько позволяют физические возможности. Я, знаете ли, как-то не горю становится бест френдс с семьей Шистада, так что в идеальном порядке спустя обещанные полчаса я стою у входной двери уже одетая и с рюкзаком, когда эта самая дверь открывается. Блять. — Ой, здравствуйте, — милая тетенька улыбается мне, хлопая ресницами, а я хочу разодрать себе лицо. — — Здравствуйте, — пищу, как мышь, еле выдавливая из себя хоть что-то. Мужчина позади нее подталкивает жену вперед и с широкой улыбкой говорит: — У нас гости, Крис? — И тебе привет, пап, — с какого хрена у Шистада голос звучит в точности так же пискляво, как мой? Оборачиваюсь и с ужасом обнаруживаю, что чертов Крис в таком же непонятном состоянии окаменения, как и я. — Вы уже завтракали? — мать Шистада быстренько снимает верхнюю одежду и идет исследовать кухню. Мы молчим, огромными глазами размером с теннисные шарики следя за тем, как спокойно обустраиваются у себя дома родители: мама Криса сканирует холодильник, а отец гладит Бориса, злобно шикающего в его сторону. А Шистад был прав: этот кошак просто чудо исключительно в моем обществе. — Ну чего вы молчите, детки? — она достает какую-то крупу с полок и кладет на стол, после чего подходит к нам, потирая руки. Мы все еще сохраняем состояние поверженных в пучину смущения статуй. — Кстати, я — Альва, а это мой муж — Томас. Мы родители этого болвана, — женщина подходит к Крису, приобнимая его за плечо, но для этого ей приходится встать на носочки, а я вижу, что парень буквально сдерживается, чтобы не взорваться от смятения, — а вы, юная леди? — Альва вопросительно смотрит мне в глаза. — Сонья, — отвечаю нерешительно. Она вновь улыбается, каким-то материнским, ласковым взглядом глядя мне прямо в душу. — Приятно познакомиться, — и женщина разворачивается, вновь направляясь на кухню. — Взаимно, — шепчу, поворачивая голову в Крису. Он так… Смущен. Господи, в какое дерьмо я еще буду попадать, общаясь с этим придурком. Мечтаю провалиться сквозь землю. Как неловко, божечки, как неловко. — И сколько вы встречаетесь? — Альва продолжает порхать на кухне, пока до меня со скоростью улитки доходит ее вопрос. — Что? — переспрашиваю с таким видом, словно оригинал картины Айвазовского сейчас безжалостно разрывают передо мной. Крис вспыхивает краской и тут же машет руками, почти что крича: — Соня — не моя девушка, мама! Мы всего лишь друзья! Она… Она просто помогала мне с домашней работой! Мам, ты, вообще, о чем?! — Д-да-да, — киваю, судорожно поправляя волосы, — мы всего лишь друзья. И-и мне-е-е пора идти домой. Вильбек звонила и… — О нет, дорогуша, — не знаю, откуда ко мне подлетает отец Криса и каким образом приобнимает за плечи, но это кажется мне до усрачки пугающим, — сначала мы позавтракаем, а потом Крис тебя отвезет. Да, Крис? — уже возле кухни мужчина оборачивается и я тоже. «Шистад сейчас расплачется. Я тоже,» — это первое, что приходит мне в голову. — Ага, — тихо отвечает, опуская голову, а улыбчивая Альва вновь подлетает ко мне. — Поможешь мне немного с завтраком? — О, да-да, конечно, — киваю, находясь в каком-то тумане, и ухожу в гостиную, чтобы оставить там свои сумки. Кристофер продолжает стоять и испуганно всматриваться в пол. — Ты хоть готовить умеешь? — шепчет с надеждой, исподлобья на меня глядя. Пожимаю плечами, с истерикой хмыкая. — Я вкусно режу колбасу. Пиздец. Если бы у меня попросили описать, как проходил завтрак в семье Шистадов, то я бы сказала одно простое слово: «Пиз-дец». И дело даже не в том, что родители Криса — неприятные, грубые люди, нет, просто по какой-то непонятной никому причине и я, и Крис не можем вести себя нормально, смущаясь, как дети, разбившие любимую мамину вазу. Я почти не ем, стесняясь даже двигаться, из-за чего на меня сыпется куча тревожных вопросов о том, почему я сижу и не завтракаю. Милые и добродушные Альва и Томас расспрашивают меня также поочередности о том, как я познакомилась с их сыночком, в какой школе я учусь и бла-бла-бла. Я отвечаю односложно, упуская интересные детали нашей с Крисом «дружбы», а особенно истории знакомства, хочу стать невидимкой и уже, наконец, уехать домой. И домой я уезжаю спустя где-то минут сорок, но не одна. Крис переодевается в нормальную одежду и мы молча едем по Осло. Даже музыка в машине не играет. Смущение обвивает горло каждого, отчего мы оба не в силах разговаривать. Тишина, на самом деле, действует более-менее расслабляюще. — Я провожу, — тихо говорит Крис, когда мы останавливаемся в коттеджном райончике у моего дома. Киваю. Выходим на улицу и все так же молча поднимаемся по лестнице. Надеюсь, этот день никогда не повторится. Нажимаю на звонок, стоя спиной к Шистаду, и начинаю невольно неловко топтаться на месте, когда никто не открывает после первого раза. Нажимаю еще, с долей агрессии. — Может, никого нет дома? — спрашивает Крис. — Не может быть, — отвечаю уверенно, уже начиная опасаться, что это может быть правда. Но Вильбек обещала быть сегодня дома, ибо я не взяла с собой ключи, чтобы, не дай бог, потерять их. — Но если сестрица сейчас не дома, то я, клянусь, выл… Не договариваю. Дверь открывается и перед нами во всей красе предстает Ганс. Буквально во всей красе: в одних лишь трусах, демонстрируя нам свое атлетическое, прекрасное тело. Хм, а Вильбек то все-таки не так уж плоха в выборе парней. — Сладкая, ты чего так рано? — он как-то неловко хихикает, опираясь рукой на косяк, чтобы выглядеть хоть немного увереннее, но выходит у него, мягко говоря, херово. — Ольсен, не смотри, ты еще маленькая, — Крис хихикает, накрывая мне глаза ладошкой, которую я тут же злостно скидываю, уже порядком разгоряченная всей совокупностью неловких и тупых ситуаций за сегодня. — Может, еще погуляете, а? Погодка на улице замечательная, — Ганс чешет затылок, умоляюще глядя мне в глаза, но я лишь холодно произношу: — Ну уж нет, ваши кувыркания заканчиваются на этом моменте, дорогой, — и я захожу в квартиру, обернувшись к сгибающемуся в приступе смеха Шистаду. — Пока, придурок, — усмехаюсь, закрывая дверь, и слышу напоследок веселое: — Пока, злючка.