Фамильная черта рода

— Вы меня извините, мистер Ламберт, — Томми прищурил глаза, прикручивая лампу в дутом стеклянном абажуре, — Мне кажется, что сейчас не самое удобное время для бесед. Адам прошел мимо кровати, на которой, подобрав ноги сидел его…гм, ученик, и сел в глубокое, с высокой спинкой кресло, стоящее у стены. — А мне кажется, что ты найдешь минутку выслушать меня! — Не повышая тона, сказал Ламберт, — Иначе все, что ты мне сказал тогда… вчера, под дубом, окажется пустым сотрясанием воздуха. — Вот как! — Томми пожал плечами. — Не думал, что мои… мои слова заставят вас пойти на такие крайние меры — влезть ко мне в окно, ночью, чтобы поговорить? Очень непедагогично с вашей стороны! А если вас увидят слуги? Это же скомпрометирует вас в глазах общественности! Адаму опять пришлось прочувствовать на себе, что такое язвительный язык Томми Джо Рэтлиффа. Он запустил руку в волосы, откидывая со лба каштановую челку. — Допустим, я был не прав. — Допустим? — Моментально уцепился Томми. — Хорошо, — вздохнул Адам. — Я был не прав. Но я не пришел к тебе за тем, чтобы извиниться! Мне нужно чтобы ты понял одну вещь, — мы живем в обществе, от которого многое зависит. — Например, наше доброе имя и репутация? — Насмешливо надул нижнюю губу Рэтлифф. — Прям как у барышень из приличных семей! — Томми! — Воскликнул Адам, поднимаясь. Он подошел к открытому окну и вдохнул ночной воздух. Окно было распахнуто в сад, аромат нагретых за день цветов и земли медленно остывал сейчас.  — Это не предмет для твоих шуточек! Я хочу оградить тебя от ошибок, которые могут испортить тебе жизнь в дальнейшем. Твой отец желает видеть тебя уважаемым членом общества, образованным, вполне вероятно, ты будешь вхож в самые высокие круги аристократии, у тебя есть для этого все, — и ты бы хотел это потерять? — Я никак не возьму в толк предмет нашего разговора, мистер Ламберт. — Медленно произнес Рэтлифф. — Вы предостерегаете меня от чего? Адам замолчал, поняв, что Томми при всей живости своего ума давно уже сообразил, что его гувернер не полез бы к нему ночью в окно лишь для того, чтобы рассказать своему воспитаннику о превратностях самостоятельной жизни в столице. Молчание затянулось, Адам искал слова для ответа. Больше всего в этой странной ситуации его смущало то, что Томми, с какой стороны ни взгляни, а был и есть его ученик, его воспитанник. — Ну хорошо. — Томми не дождался ответа. — В принципе, можно считать, что я вас понял. Отчасти. Но позвольте спросить вас, мистер Ламберт, отчего же в таком случае, вы не беспокоитесь о себе? Адам обернулся к нему от окна. — О себе? Томми спустил ноги на пушистый ковер возле кровати. — Почему вы удивляетесь? — Он поднялся и подошел к нему. — Если вы сейчас говорили о моей репутации и так пылко, что же вы не сказали ничего о своей? — Нет, — Ламберт с трудом отвел глаза от губ Томми. — Я вовсе не имел в виду, что мне что-то может угрожать… — Не что-то, — Мягко поправил его Рэтлифф. — А кто-то… Адам потянул его на себя за воротник рубашки и прижал лопатками к стене у окна. — Практическое занятие по технике поцелуя, — шепнул Томми, подставляя губы, — Прекрасно избавляет от ненужных размышлений. Адам положил ладонь на его затылок, ощущая шелковистость светлых волос. Губы Томми, казалось, тоже были нагреты солнцем. Они тут же раскрылись для Адама, который, действительно, уже больше не мог думать ни о чем другом, а только чувствовать этот божественный вкус. Вкус поцелуя. Напольные часы в томминой гостиной глухо пробили три раза. — Уже совсем скоро рассвет, — пробормотал Томми. — И мы как два героя шекспировской пьесы, — что-то между нами сказано, и что-то сделано. — Томми, — Адам погладил его губы, нежно касаясь их подушечками пальцев. — В доме нам нужно соблюдать осторожность, если узнает твой отец… — Я согласен молчать только ради тебя, отец тут же выдворит тебя из Семи Ветров, а я… Я пока еще не могу быть совершенно независимым от него, это такая досада! — Томми прикрыл глаза своими длинными ресницами. — Но завтра… То есть, уже сегодня, можно будет встретиться в лесу, я покажу тебе одно место, там никто нам не сможет помешать. — А гости? — Спросил Адам. — Эта леди Грэшем со своей дочкой. Ты, кстати, эту дочку тоже обещал сопровождать по каким-то романтическим топям! Обольститель, дамский угодник! — Я всего лишь усыплял их бдительность! — Улыбнулся Томми. — Мог бы и похвалить за такое проявленное мной благоразумие! — Не сейчас. — Адам снова потянулся к его губам. — Сейчас нет такого слова — «благоразумие»… — Мне пора, — Ламберт уткнулся носом в светловолосую макушку. — Завтра эти ваши гости еще не уедут? — Они уедут после обеда. Занятий опять не будет, мне придется развлекать Мелиссу. — Слушай, — Адам приподнял Томми за подбородок, — А она тебе совсем не нравится? — Мелисса? — Томми сделал вид, что задумался. — Нравится. Как пуфик в нашей гостиной, помнишь, тот, — полосатый, шелковый? Красивый, а сидеть неудобно! — Томми! — Возмутился Адам. — Все, все, — Томми потянулся за очередным поцелуем, дыхание его сбилось, руки обвили талию Адама. — Молчу… — Томми сегодня сопровождает леди Мелиссу на прогулке. — Важно известил Адама Уолтер, принеся поднос с завтраком в его комнату в обычное утреннее время. Адам едва успел проснуться и наспех привести себя в порядок. — Да, — ответил он Уолтеру, — Я буду работать в библиотеке. — Барон ничего не сказал о вашем присутствии на обеде, Адам, — начал было слуга, но Ламберт тут же его остановил. — Да, я и сам собирался на прогулку вместо обеда. Уолтер понимающе кивнул и вынул из кармана своего немного старомодного камзола, больше похожего на ливрею дворецкого, длинный белый конверт. — Томми просил вам передать то задание, которое вы ему задавали на предыдущий урок. Адам, едва сдерживая нетерпение, выхватил конверт. Уолтер улыбнулся едва заметно и поспешил удалиться. На плотной матовой бумаге твердым почерком Томми было написано: «Сегодня, после вечернего чая, в тисовой роще. Не сходи с тропы, я найду тебя». На этот раз Адам решил добираться до рощи верхом. — Вы не волнуйтесь, — наставлял его конюх, — Эта лошадка смирная, как раз для прогулок. Ее сам Томми выезжал, она послушная и прекрасно слушается голоса. — Спасибо, Джонни, — Адам давно уже перезнакомился со всеми обитателями Семи Ветров. — Я, конечно, не бог весть какой наездник, но мне же не в скачках участвовать! — Верно, — улыбнулся Джонни. — Ну, я на всякий случай, если что, так Серая сама дорогу домой найдет. Сообразительное животное, точно вам говорю. Тисовая роща с того вечера, когда заблудившийся Адам услышал в ней странные звуки невидимой охотничьей кавалькады, по-прежнему оставалась для него местом загадочным и непонятным. С одной стороны, что такого непонятного может быть в роще, пусть и довольно густой, но все-таки, роще, с обычными деревьями, кустами, наполненной пением птиц, запахами растений, с полянками и пригорками. Но стоило чуть углубиться в чащу и сойти с проторенной тропы и казалось, что звуки становились глуше, просыпалось чувство тревоги и до жути хотелось выбраться обратно на тропу, к ласковым полянкам и трелям лесных птах. Адам спешился и медленно двинулся по тропе, которая, петляя, шла сквозь всю рощу. Он думал, что теперь, когда между ним и Томми не осталось недосказанности, что теперь с ними будет? Томми невозможно сдержать себя, а ему, Адаму и подавно, трудно будет убавить силу своего собственного темперамента, который цеплялся только за осознание того, что он, темперамент, принадлежит учителю, а не кому-то еще. Серая шла за ним, вздыхая в унисон его думам. Но вскоре, мысли Адама плавно перетекли в более веселое русло. Он вспомнил карие томмины глаза, его длинные ресницы, губы, которые своей безупречностью легко могли бы соперничать с мраморными губами античных статуй, и ему моментально стало жарко, и он почувствовал, что зверски устал. Напрочь забыв томмино «не сходи с тропы», Адам свернул в чащу и начал подниматься по пологой ложбинке, заросшей можжевельником с островками темно-зеленых вкраплений кустиков брусники, с жестяно блестевшими под лучами вечернего солнца, мелкими листиками. Ложбинка кончилась на взгорье, где тисовые деревья росли вперемешку с осинами. Адам уселся в траву, лошадь остановилась рядом, пощипывая клевер у своих ног. С этого места тропа была хорошо видна и Ламберт надеялся, что увидит Томми, как только он свернет от главной дороги к роще. Косые лучи солнца насквозь пронизывали рощу, стволы деревьев казались вырезанными из янтаря, шелест листьев над головой успокаивал и убаюкивал. Адам привалился спиной к дереву и запрокинул голову к небу. Вдруг лошадь беспокойно переступила с ноги на ногу и испуганно всхрапнула. Ламберт поймал свободно висящие поводья и обернулся. В нескольких шагах от них стояло какое-то существо. В первую минуту Адаму показалось, что перед ним волк, крупный и нескладный, но он быстро понял, что ошибся. Существо было похоже на оборотня. На оборотня, каким его принято изображать на иллюстрациях к старинным книгам, в которых можно найти описания ведьм, вампиров, чародеев. И оборотней. Адам почувствовал озноб. Серая, по-прежнему, хрипя, начала пятиться назад, перебирая тонкими ногами, Адаму пришлось силой удержать ее за повод, иначе лошадь бы споткнулась о выступающие корни деревьев. Существо стояло на задних лапах, или ногах, выпрямившись в полный рост, примерно, схожего с ростом среднего мужчины, черная шерсть, покрывающая его туловище, вздыбилась, а лицо… Это было лицо человека, но какое-то темное, на нем шерсть не росла, зато сверкали огромные глаза, желтые и полные злобы и ненависти. Оборотень оскалился, показав клыки, внушительных размеров и зарычал, по-волчьи, задрав голову вверх. Лошадь дернулась еще сильнее, вырывая поводья из адамовых рук, Адам сам, вслед за Серой, попятился, пытаясь не споткнуться на пригорке, а существо опустилось на все четыре конечности, приобретя уже четкое сходство с волком и двинулось вперед, словно выбирая, с какой стороны вцепиться в человека. Серая заржала, Адам выругался и тут же раздался выстрел со стороны тропы. Оборотень взвизгнул почти человеческим высоким голосом, раздался еще один выстрел, и Адам смог обернуться, чтобы посмотреть, кто стреляет. — Адам, я же просил тебя не уходить от тропы! — Крикнул Рэтлифф и перезарядил ружье. — Иди сюда, только медленно, не беги! И лошадь брось, она тебя тормозит! Адам отпустил поводья, и Серая сама развернулась к тропе. Оборотень выжидающе смотрел в их сторону. Томми еще раз прицелился, но существо метнулось в сторону растущих поодаль кустов и растворилось в чаще. — Это вот кто сейчас был? — Спросил Адам, когда Томми уже спрыгнул со своего жеребца на землю и ухватил поводья Серой. — Я не очень разглядел, знаешь, так все неожиданно случилось. Томми хмуро глянул на него. — Просил же, как человека. — Он передернул плечами. — Куда тебя с тропы понесло? Больше никаких прогулок. Только в моем сопровождении. — Подумаешь, — расхрабрился Ламберт. — Волк-переросток какой-то. Я и сам бы его… — Точно, — вздохнул Томми. — Ты бы, уж точно. Давай отъедем немного от этих мест. Я не подумал, что ты пойдешь в чащу цветочки нюхать. А то было бы идеальное место для встреч, сюда никакие местные не любят ходить. С тех пор, как здесь пропал Гедрик Рэтлифф, один из моих предков, иногда тут встречаются некие иллюзии… — Этот волк не иллюзия, — Возразил Адам. — От него даже воняло зверем, диким зверем! — Тебе показалось, — уперся Томми. — Порождение леса, дух, ничего страшного. — Ага, а палил ты в этот дух, словно перед тобой было целое войско врагов! — Я просто хотел произвести на тебя впечатление! — Рэтлифф прекрасно знал, чем можно увести Адама с неприятной темы разговора. И Адам моментально переключился. — Произвел. — Они вышли к повороту на главную дорогу. — Сейчас еще пара поцелуев…