***
Цуко придирчиво разглядывала собственное отражение в зеркале. Кажется, она немного поправилась в последнее время, так что следовало возобновить бег по вечерам. Не то чтобы она была зациклена на внешности и определенном весе, просто тот бросался в глаза при малейшем наборе, и Цуко становилась похожа на шарик. Первыми толстели щеки и шея, так что, казалось, будто голова опухла, и Цуко превратилась в пельмень на ножках. Поэтому Цуко старалась придирчиво следить за собственным весом и не есть слишком много вредного на ночь. Цуко была красива истинно японской, не особенно модной сейчас красотой. У нее были узкие, но крупные раскосые глаза, мягкие черты лица, белая кожа и черные волосы, пушащиеся от малейшего воздействия влаги. Цуко нравилась бы собственная внешность, если бы не тот факт, что ее лицо оказалось точной копией лица ее старшего брата, известного в Намимори как Глава Дисциплинарного комитета и самый опасный парень, связываться с которым себе дороже. Одним словом, если бы не ужасающая репутация старшего брата, Цуко наверняка бы пользовалась большой популярностью среди противоположного пола. Мама часто называла ее куколкой, и Цуко страшно обижалась на нее за это. В глубине души Цуко хотела быть хоть чуть-чуть похожей на драчливого Кею, чтобы ей не приходилось собирать на потенциальных обидчиков компромат, а просто отправлять их в больницу парочкой ударов. Цуко где-то в глубине души восхищалась силой старшего брата, но все равно считала его страшным букой, не воспринимающим нормальные слова. Входная дверь громко хлопнула, что возвещало о возвращении Кеи домой, и Цуко поспешно выбежала из ванной. Ей хотелось поприветствовать его и поговорить, потому что разговаривать ей кроме него было практически не с кем, но в глубине души Цуко также знала, что совершенно старшему брату безразлична. Единственным проявлением какой-никакой теплоты от него была подаренная во втором классе начальной школы яркая резиночка для волос с оранжевой хризантемой с фиолетовой серединкой. - С возвращением! – воскликнула Цуко, сбегая со второго этажа и перескакивая через ступеньки. – Как прошел день? Кея смерил ее придирчивым взглядом с ног до головы, неудовлетворенно хмыкнул и отвернулся. Цуко надула губы, сложила руки на груди и громко раздосадованно фыркнула. Ее домашняя одежда представляла из себя совершенно обычные серые бриджи и темно-фиолетовую футболку, но старшему брату как будто все равно что-то не нравилось. Уж не хотел ли он, чтобы она весь день до самого сна проходила в школьной форме? Хотя, учитывая его помешанность на школьных правилах и дисциплине, такое было вполне возможно. Цуко вздернула подбородок, затянула волосы болтающейся на запястье резинкой, прошла мимо к выходу. - Ужин в холодильнике, – она махнула рукой, усаживаясь на пол, чтобы обуться, – пока. Мама, постоянно разъезжающая по командировкам, появлялась дома редко, так что можно было сказать, что Цуко и Кея воспитывали сами себя и друг друга. Отца у них не было, так что единственным мужским влиянием были учителя из школы и одноклассники, оставшиеся для Цуко за порогом начальной школы. - Куда ты идешь? – спросил Кея, когда Цуко потянулась за пальто. Цуко пожала плечами. На самом деле она не выносила эту тишину между ними, когда они оба были дома и расходились по своим комнатам. Так что Цуко довольно часто уходила на короткие прогулки перед сном, но Кея все равно каждый раз спрашивал, куда она идет. - Пойду прогуляюсь, – буркнула Цуко, не оглядываясь, – скоро вернусь. - Не уходи далеко, – безразлично бросил Кея. - Ага, – кивнула Цуко, закрывая за собой дверь, и повторила, – пока. Замок противно щелкнул. Прохладный воздух колол легкие, ветер трепал стянутые резинкой волосы. Постепенно темнело, так что Цуко подумала, что задерживаться сегодня и в самом деле не стоило. Не то чтобы она постоянно уходила далеко и надолго, но потом ей же приходилось, возвращаясь в темноте, вглядываться в каждый куст и каждое дерево и шарахаться от собственной тени. Цуко сунула руки в карманы, перекатилась с пятки на носок и вдохнула свежий вечерний воздух. Сумерки пахли влагой, ложились на плечи прозрачным покрывалом и будто бы подбадривали. Цуко, невысоко подпрыгнув, направилась в сторону ближайшего парка. Она собиралась немного пройтись, покачаться на качелях и пойти обратно, но качели оказались заняты. Цуко остановилась перед входом на детскую площадку в парке, задрала голову к небу и на несколько мгновений задумалась. Первые, немногочисленные в черте города звезды будто подмигивали, то появляясь, то исчезая в облаках, и Цуко тяжело вздохнула. Что ж, она ведь в конце концов разучится общаться с людьми, если будет разговаривать только с членами семьи, продавцами в магазинах и учителями в школе. Одни из качелей были заняты Савадой Тсунаеши, мальчиком, с которым Цуко встречалась уже второй раз за сегодняшний день. Он сидел, свесив голову на грудь, редко отталкивался от земли мыском кроссовка и лениво раскачивался. Цуко опустилась на соседние качели и неловко замолчала. Кажется, общаться с нормальными людьми она уже разучилась. - Вот уж я точно ненормальный, – пробурчал Савада, отталкиваясь от земли. Цуко дернулась, уставилась на него широко раскрытыми глазами и почувствовала, как заливает лицо краска смущения. Савада кивком подтвердил, что последнюю фразу она сказала вслух. Он, вообще-то был точно такой же красный, и спустя полминуты гляделок, они хором расхохотались. - Прости за Ламбо сегодня, – вздохнул, снова становясь грустным, Савада, – он всегда творит какую-то дичь, а мне достаются все шишки. Цуко сильно оттолкнулась, схватившись ладонями за удерживающие качели железные прутья. Пышная шевелюра Савады пролетела мимо, сменилась черно-зелеными в темноте кронами елей и сосен и вернулась обратно. От покачивания немного кружилась голова, стволы деревьев в вечерней темноте казались причудливыми длинными монстрами, тусклые городские звезды лениво мерцали над покрытыми почками ветками. Ярко светила обгрызенная луна. Цуко оттолкнулась снова: - Если тебе нужно выговориться, я к твоим услугам. Савада поглядел на нее непонимающе, раскрыл рот и захлопнул его. Цуко пожала плечами, затормозила пяткой, так что песок посыпался из-под ботинок и на ботинки. Мимо парка, переговариваясь и хихикая, проходили две женщины – одна из них была матерью одноклассницы Цуко, а вторая работала в продуктовом магазинчике неподалеку. - Я правда хочу рассказать! – громкий крик Савады заставил ее подпрыгнуть на месте. – Но не могу же я втянуть Ацуко-сан в дела мафии! Он тут же захлопнул рот, сообразив, что ляпнул лишнее, но Цуко уже услышала достаточно для срабатывания механизма. Хватило одного слова «мафия», чтобы происходящие вокруг Савады странные события начали складываться в нечто более-менее вразумительное. - Савада, – Цуко подалась вперед, прижалась щекой к железяке, – или ты рассказываешь мне все, или я начинаю копать. Как думаешь, что опаснее? Савада Тсунаеши отшатнулся с громким пронзительным «хи-и-и!», свалился с качелей и уставился на нее снизу вверх. Цуко сощурилась, меряя его предупреждающим взглядом, но не выдержала, когда он начал кланяться и истерически извиняться. Цуко расхохоталась. - Ты так ярко реагируешь, совсем как маленький зверек, – Цуко оттолкнулась сильнее, подмигнула ярко-красному Саваде, – это забавно. Но я не помню, чтобы говорила тебе свое имя. Савада, как раз пытающийся встать, рухнул обратно на землю. На его лице было странное смущенно-неловкое выражение с капелькой недовольства и бурной мозговой деятельности. Он, похоже, хотел возмутиться, что тоже не представлялся, но потом подумал, что с его репутацией, особенно среди школьников, его имя было довольно известно. Цуко проводила взглядом проходящих мимо старшеклассников, глубоко вдохнула стремительно холодеющий вечерний воздух. - Но, значит, мафия, – Цуко покосилась на взобравшегося на качели Саваду, – это многое объясняет. Савада снова взвизгнул, зажал себе рот ладонями. Цуко, пожалуй, начинала уставать от его эмоциональности. - Эм, Ацуко-сан, ты, – он смотрел на нее вопросительно, в огромных карамельных глазах плескалась почему-то надежда, – ты веришь в мафию? Цуко непонимающе моргнула, фыркнула и снова рассмеялась. Один из ближайших фонарей замигал, затрещал и загорелся снова. - Почему ты говоришь так, будто мафия – это какая-то волшебная несуществующая фея? – Цуко затормозила, мысок ботинка полностью зарылся во влажный от вечерней росы песок. – В Намимори полно всяких бандитов. Например, хозяин суши-бара Ямамото Тсуеши-сан бывший наемник. К тому же это ведь ты в прошлом году побил банду якудза Момокекай. Цуко не спрашивала, потому что знала точно, но Савада еще в середине ее тирады принялся остервенело мотать головой. Где-то вдалеке громко заплакал ребенок, и Саваду от этого звука словно током прошибло. Цуко сочувственно усмехнулась, потянулась, чтобы похлопать его по плечу, и замерла с протянутой рукой. - Все обычно зовут меня Тсуна, – Савада опустил голову, легонько оттолкнулся, – по фамилии как-то непривычно, будто ты учитель или еще кто. Цуко фыркнула, крутанула запястьем, ткнула его кулаком в плечо. Савада непонимающе вздрогнул, посмотрел на нее как будто обиженно. Цуко вдруг показалось, что в огромных карамельных глазах она видит отражение мерцающих звезд. - Тогда я буду звать тебя Тсунаеши-кун, – она вытянула ноги, зарылась пятками в песок и встала, подпрыгнув, – пока, Тсунаеши-кун, расскажешь мне про мафию в следующий раз. Цуко сделала несколько шагов, пнула валяющийся на песке камешек и широко усмехнулась. - Да я и сам ничего не знаю! – заорал ей вслед Тсунаеши-кун. – Реборн ведь мне совсем ничего не объяснил! Цуко рассмеялась, предвкушающе сощурилась. Дома Кея уже успел поужинать, помыть за собой посуду и скрыться в своей комнате. Цуко сразу отправилась спать.***
Уроки подходили к концу, а Цуко все никак не могла сосредоточиться. Непослушные волосы постоянно лезли в лицо, привычной резинки для волос на запястье не было, и это приводило Цуко едва ли не в бешенство. Внешне, правда, она напоминала скорее ленивую амебу, но делу это нисколько не помогало. Цуко напряженно размышляла, где могла потерять драгоценный ее сердцу аксессуар. Вчера перед выходом на прогулку Цуко точно стянула волосы резинкой. Дул прохладный ветер, и она определенно заметила бы, если бы волосы болтались во все стороны. Но Цуко напрочь не помнила, была ли резинка, когда она вернулась домой. В памяти отложилось, как она попрощалась с Савадой Тсунаеши, вернулась домой, почистила зубы и легла спать, но тогда резинка должна была быть при ней вечером. Однако утром Цуко перерыла весь дом, но заветной оранжевой хризантемы с фиолетовой серединкой не нашла. В общем, по дороге домой сегодня Цуко вознамерилась дойти до парка и перекопать там все к чертям. Стоило учителю покинуть класс и пожелать им хорошего вечера, одноклассницы принялись обсуждать дорамы, поход по магазинам и новую кондитерскую у станции. Цуко лениво прислушивалась скорее по привычке, чем от необходимости, но все равно оставила мысленную заметку как-нибудь заглянуть в эту кондитерскую. Она не очень любила сладкое, но скоро был день Святого Валентина, и ей хотелось непременно сделать что-нибудь для Кеи. Но сначала стоило найти несчастную резинку, иначе Цуко попросту не сможет посмотреть брату в глаза. - Я нашла тебя, Хибари Ацуко-семпай! – заорала девчонка, которую Цуко мгновение спустя идентифицировала как Миуру Хару. Она стояла посреди коридора, вытянув одну руку вперед и уперев в бок другую, широко расставив ноги и занимая собой, кажется, все пространство. Спешащие по домам девочки протискивались мимо нее осторожно, оглядывались на застывшую напротив Цуко и спешили убраться с места происшествия. Цуко глубоко вздохнула, прошла мимо, отодвигая почти упирающийся в стену локоть и направилась к выходу. Все ее мысли занимала пропавшая резинка для волос, так что Миуре Хару в ее голове не оставалось и капельки места. Около выхода Цуко неспешно переобулась, сунула школьную обувь в шкафчик и захлопнула дверцу с негромким звяканьем. Сегодня на улице было теплее, и холодный ветер не гулял в распущенных волосах. Ученицы из ее школы выходили за ворота, смешивались с другими бредущими по домам и развлекаться школьниками и из учениц элитной школы для девочек превращались в самых обычных заурядных девчонок. Цуко собиралась сделать точно также, слиться с толпой, но голос Миуры Хару достиг ее и здесь. - Хибари Ацуко-семпай! – в этот раз голос звучал из-за спины. – Не смей игнорировать Хару, когда Хару пытается признаться! Цуко дернулась, закатила глаза. Окружающие их девочки прибавили шаг и все разом замолчали. В школьном дворе теперь было слышно, как в классах дежурные двигают стулья. Миура Хару, воспользовавшись секундной заминкой, оббежала Цуко вокруг, оказалась прямо перед ее носом и растянула губы в широкой, немного пугающей улыбке. В голове Цуко по-прежнему крутилась только резинка для волос с оранжевой хризантемой с фиолетовой серединкой. - Цуко, – на автомате поправила Цуко, обходя надоедливую девчонку, – не называй меня Ацуко. Она успела дойти до ворот, когда громкий возглас «хахи!» прилетел ей в спину. Цуко вздохнула, задрала голову к небу и досчитала до трех. Она собиралась считать до десяти, но на четырех Миура Хару вновь возникла перед ее лицом. Цуко хотела было обойти ее снова, но девчонка вытянула руки в стороны и перегородила весь путь. Наклоняться, чтобы подлезть под ее руку, было слишком лень, и Цуко склонила голову набок: - Что тебе нужно? Миура Хару набрала воздух в грудь, раскрыла рот, замерла на мгновение и шумно выдохнула Цуко в лицо. Цуко оглядела ее с головы до ног, сунула руки в карманы пальто и все-таки наклонилась, чтобы подлезть под загораживающую проход руку. Нужно было начать поиски резинки как можно скорее, пока на площадку не высыпали детсадовцы. Хотя Цуко уже не особо рассчитывала, что найдет пропажу, и оттого настроение становилось все хуже и хуже. - У тебя что-то случилось? – Миура Хару поймала ее за руку. Ее ладони были теплыми и мягкими, приятными на ощупь, но они мешали Цуко идти вперед, так что она вывернула руку и сунула ее обратно в карман. Кто-нибудь из детей уже мог найти ее резинку и присвоить себе. На плечи будто легло целое небо. - Я, – Цуко почувствовала, как защипало глаза, – потеряла кое-что очень важное. Небо растрескалось и скатилось под ноги. Цуко упрямо шмыгнула носом, пошла дальше, не обращая внимания на оставшуюся на месте Миуру Хару. Дорога под ногами расплывалась, губы предательски дрожали; Цуко остановилась, неуверенная, что сможет дойти до дома и не разреветься. - Цуко-семпай, не расстраивайся! – размытое лицо Миуры Хару возникло перед ней темным пятном. – Хару поможет тебе найти! Что ты потеряла, и где последний раз это видела? Я могу позвать кое-кого, и мы поищем все вместе! Она говорила так быстро, что Цуко едва осознавала ее слова. Еще не договорив, Миура Хару схватила ее за руку и потащила куда-то, хотя Цуко даже не успела сказать, где может оказаться предполагаемая пропажа. Дорога и одинаковые дома смазывались в кривое пятно, ноги шагали сами собой, но каким-то неведомым образом они все же оказались поблизости от той самой детской площадки в парке. А также в непосредственной близости от средней школы Намимори. - Тсуна-сан! – закричала Миура Хару, не отпуская руку Цуко. Цуко принялась вытирать слезы рукавом. Глаза пекло, и это было стыдно, плакать на людях в средней школе, так что ко всему прочему добавился еще и румянец на щеках и ушах. Цуко раздосадованно цокнула, тряхнула головой так, чтобы волосы закрыли хотя бы часть покрасневшего лица и наверняка успевших опухнуть глаз. Савада Тсунаеши приближался в компании довольно известного в городе Гокудеры Хаято, а также Ямамото Такеши, сына того самого бывшего наемника Ямамото Тсуеши-сана, о котором вчера рассказывала сама Цуко. Миура Хару остервенело махала рукой и подпрыгивала, и Цуко никак не могла расцепить ее пальцы, чтобы поскорее сбежать. Гокудера Хаято презрительно цокнул языком, закрывая собой Тсунаеши-куна, и они с Миурой Хару встретились взглядами, так что Цуко почти почувствовала стреляющие между ними молнии. Ямамото Такеши беспечно рассмеялся, а Тсунаеши-кун махнул ей рукой и неловко пожал плечами. Цуко все еще пыталась незаметно сбросить впившиеся в кожу чужие пальцы. - Уйди прочь, женщина, – грубо буркнул Гокудера, не позволяя Хару приблизиться к Тсунаеши-куну, – ты мешаешь Десятому пройти. - По-моему именно ты стоишь посреди дороги, – рассерженно прошипела Хару. Ямамото Такеши пристально разглядывал ее, пока между Гокудерой Хаято и Миурой Хару завязывалась перепалка. Он склонил голову набок и прижал пальцы к подбородку, но Цуко все равно ни капельки не поверила его задумчивому виду. Тсунаеши-кун пытался кое-как разнять едва не дерущихся приятелей, но его голос был настолько тихим, что тонул в карканье спорщиков. - Твое лицо выглядит точь-в-точь как лицо Хибари, – засмеялся, тыкая в Цуко пальцем, Ямамото Такеши. Цуко обреченно вздохнула, наконец смогла сбросить пальцы отвлекшейся Миуры. Перепалка все набирала обороты, и она осторожно дернула Хару за рукав, посчитав, что нужно хотя бы предупредить, прежде чем уходить. - Спасибо за помощь, но я поищу сама, – едва слышно пробурчала Цуко. Ее голос тоже потонул в каркающих криках. На них уже начинали оборачиваться прохожие, кое-кто довольно громко обсуждал невоспитанную молодежь. Цуко, отчаявшаяся найти резинку, уже хотела хотя бы просто уйти и больше не связываться с утомительными шумными людьми. - Ацуко-сан, ты что-то потеряла? – встревоженный Тсунаеши-кун возник перед ее лицом. Цуко невольно закатила глаза, подумав, что насмотрелась сегодня на людей в непосредственной близости на несколько лет вперед. Рассказывать про резинку для волос не хотелось, но со словами Тсунаеши-куна перепалка резко прекратилась, и теперь все взгляды были направлены на Цуко. - Да! Не расстраивайся, Цуко-семпай! – вскинула кулак в воздух Миура Хару. – Тсуна-сан потрясающий, он мигом найдет твою пропажу! Цуко стушевалась, ссутулилась. Она никогда не разговаривала со столькими людьми за раз, и тем более не просила ни у кого помощи. Но все-таки потерянную резинку было жалко, так что Цуко глубоко вздохнула и выложила все как на духу. - Что? – непонимающе моргнул Тсунаеши-кун. – Резинка для волос? - Просто купи новую, дура, и не отнимай у Десятого время, – фыркнул Гокудера Хаято. Цуко вдруг отчаянно захотелось ему врезать. Или на худой конец подружиться с его сестрой, от вида которой грубиян непременно падал в обморок. - Ну-ну, Гокудера, – Ямамото Такеши положил ему руку на плечо, – для девочек это важно. Так нам нужно найти резинку для волос? Давайте поторопимся, пока не стемнело. Тсунаеши-кун неуверенно кивнул. Цуко снова вздохнула, задирая голову и разглядывая набухающие на деревьях почки. Миура Хару первой бросилась на поиски. Однако ни через десять минут, ни через полчаса, ни даже через час никакой резинки они не нашли. К тому же Гокудера Хаято успел несколько раз упрекнуть почему-то Хару, что она мешает его драгоценному Десятому заниматься, так что они вновь едва не начали перепалку. Ямамото Такеши смотрел на них и смеялся, а Тсунаеши-кун никак не мог повысить голос настолько, чтобы перекричать спорщиков. Когда Цуко уже собиралась сдаться и попросить всех разойтись, словно из ниоткуда появился восседающий на плече сестры Гокудеры Реборн. Гокудера Хаято тут же принялся кричать и с пеной у рта потерял сознание, Тсунаеши-кун что-то закричал, а Ямамото принялся смеяться еще громче. Цуко подумала, что без друзей ей было как-то спокойнее. - Уже сдаешься, Никчемный Тсуна? Бросаешь плачущую девушку в беде? – Реборн спрыгнул на землю, достал из внутреннего кармана черного костюма пистолет. – Тогда умри. Цуко вздрогнула. Громыхнуло, Тсунаеши-кун с дыркой на лбу и вытекающей из нее струйкой крови упал на спину. На несколько мгновений повисла тишина, Хару и Ямамото Такеши оторвались от поисков, сестра Гокудеры Бьянки перестала шлепать по щекам своего брата. Цуко растерянно села на корточки рядом с ухмыляющимся Реборном, покосилась на пистолет в его маленьких ручках. Живот лежащего на земле Тсунаеши-куна вздулся и лопнул, из него показалась растрепанная копна каштановых волос с горящим пучком ярко-рыжего пламени. Из собственного мертвого тела выпрыгнул одетый в одни трусы Тсунаеши-кун с белыми, будто потерявшими белки глазами, высоко подпрыгнул и принялся бегать по парку с криками: - Я найду резинку Ацуко-сан силой моей Предсмертной Воли! К ногам Цуко тут же полетели разнообразные резинки и заколки для волос разной степени свежести, откуда-то взялась даже красивая ярко-зеленая атласная лента, но все это было не то. Цуко заинтересованно разглядывала не гору аксессуаров для волос, а размахивающего руками прыгающего тут и там Тсунаеши-куна, едва ли не перекапывающего землю. Реборн рядом с ней наблюдал за ним с удовлетворенной, несколько садистской улыбкой, и Цуко склонилась ниже. - Это ведь была настоящая пуля, – она не спрашивала, констатировала факт. Ребенок в черном костюме и шляпе посмотрел на нее снизу вверх, хмыкнул себе под нос и коварно ухмыльнулся. Цуко его улыбка заинтриговала. Уж Реборн-то точно знал, что здесь творится. - Пуля Предсмертной Воли, – четко проговорил Реборн, глядя на копающегося в кустах Тсунаеши-куна, – особая разработка Вонголы. Цуко заинтересованно сощурилась: - Тсунаеши-кун обещал рассказать мне про мафию. Реборн посмотрел на нее коротко, сверкнул глазами из-под шляпы: - Конечно. Ровно пять минут спустя пламя на голове Тсунаеши-куна погасло, и он растерянно уставился на кучу резинок и заколок у ног Цуко. Цуко пожала плечами, без слов ободряя, но он все равно выглядел расстроенным и грустным. Гокудера Хаято, все это время громко подбадривающий Десятого и сканирующий собственноручно сочиненные речевки, похлопал его по плечу и зачем-то пригрозил смеющемуся Ямамото Такеши кулаком. - Прости, Ацуко-сан, я не нашел нужную, – Тсунаеши-кун печально ссутулил плечи и едва не плакал. - Не расстраивайтесь, Десятый, это же просто девчачьи заморочки! – хохотнул Гокудера. Горка разномастных аксессуаров у ног Цуко выглядела довольно внушительно, и она вздохнула, принявшись перекладывать их на скамейку. В конце концов кто-нибудь может найти в этой куче свою пропажу, и тогда старания Тсунаеши-куна не буду совсем уж напрасными. - Спасибо за старание, Тсунаеши-кун, сегодня я узнала кое-что интересное благодаря тебе, – Цуко склонила голову набок и мило улыбнулась, тут же меняя выражение лица и обращаясь к Гокудере. – Эй, ты! Поделись со своим обожаемым Десятым курткой, пока он не замерз и не заболел! Уже дома, когда Цуко делала домашнее задание, Кея ввалился в ее комнату без стука, швырнул на стол ту самую резинку с оранжевой с фиолетовой серединкой хризантемой и громко хмыкнул: - Не теряй больше. И вышел, не позволив Цуко сказать хоть слово. Никто никогда не видел, как Дисциплинарный Комитет средней школы Намимори в полном составе с самого утра прочесывал парк и детскую площадку в поисках старой резинки младшей сестры их уважаемого главы.