Lacuna

Он не так глуп, как кажется, — он ещё глупее.

Точно разворошённый улей, город гудел. До слуха стал долетать шум оживленной улицы: вот мимо промчалась патрульная машина, на всю завывая сиреной; где-то в подворотне заработал отбойный молоток, с назойливостью вгрызаясь в мокрый после дождя асфальт. Через решётку канализационного коллектора донёсся скрежет колёс — это вагон поезда, задребежав, проехал по рельсам метро. Горячие потоки воздуха, вырвавшись из-под земли сквозь решётку, подхватили скомканную газету и закружили мокрыми страницами над головами прохожих. Еженедельник на миг замер в воздухе, а затем плавно опустился на тротуар. И тут же по новоиспечённому выпуску Готэм Глоуб прошлись башмаки горожан, движущиеся в хаотичном порядке точно частицы на схеме Броуновского движения. Торопясь по своим делам, люди не обращали внимания на громогласный заголовок, пестреющий на полразворота. Оказывается, что кто-то посмел позариться на автомобиль градоначальника. Вопиющий скандал! — так и лилось с чуть пожелтевших страниц. Но увы, — никто не замечал газеты под ногами. В столь ранний час не до этого: уличный поток направляется в свои офисы и кабинеты, и им нет никакого дела до всяких пустяков. Внезапно в толпе появились два одиозных молодых человека. На фоне серого офисного планктона они выделялись своим внешним видом и манерой поведения. Точнее будет сказать, что выделялся невысокий коренастый парнишка, облачённый в ярко-красный спортивный костюм Moncler. Гордо расправив плечи, он неспешно двигался сквозь городскую сутолоку и с наслаждением поглащал мороженое. Рядом шёл его спутник, одетый конечно не так броско, но всё же со вкусом. В брюки чинос цвета мокко, в рубаху Del mar им в тон и обутый в пару себе заурядных туфель. Натянуто улыбаясь, он косо поглядывал на своего приятеля. А тот не замечая пренебрежительного взгляда товарища, продолжал поедать лакомство, да к тому же ещё в это время успевал тараторить. Мимо ребят прошёл мужчина, с кем-то эмоционально разговаривая по телефону. Незнакомец невзначай зацепил плечом коротышку, и не удосужив его своего внимания, пошёл дальше. Молодчик в спортивном костюме от неожиданности разжал пальцы: вафельный рожок полетел вниз и приземлился в аккурат на кроссовок Найки бледно-розового цвета с мятными вставками. Резко оглянувшись, злобно прокричал вслед удаляющемуся мужчине: — Миллэ кацци нэл туо куло!!! * — показал средний палец, и гневно глазея на испорченную обувку, обратился к напарнику: — Тони, ну ты только посмотри! — наклонился и принялся размазывать подтаявший шарик по мыску, — Вы сегодня что все сговорились! Решили окончательно угробить мои любимые киксы. Сначала ты, не предупредив, высадил мозги Гвидо на мои сникерсы, а теперь вот… — Надув губы, начал хныкать точно малое дитя. Тони Карбоне от неожиданности зацепенел. Бросая затравленный взгляд по сторонам, отогнал ступор и спешно зажал рот Фрэнка. Трясясь от страха, зашикал: — Тш-ш-ш, Монтана, не кипишуй ты так, я куплю тебе новые, — покосился на прохожих, которые старались обойти их стороной. Указал на противоположную сторону улицы, где располагался магазин. — Правда? — перестав канючить, спросил коренастый юноша и соскрёб остатки лакомства с мыска обувки. Подорвался с земли и перебежав на другую сторону неширокой улицы, отправился к огромной витрине. Антонио Карбоне достал из нагрудного кармана солнцезащитные очки, и водрузив их на переносицу, тоже подошёл к бутику. — Слышь, Фрэнк, а где ты откопал этот костюм? — чуть ли не прыснул от смеха. Монтана прислонился носом к запотевшему от его дыхания стеклу, и не отрывая взгляда от выставленных в витрине манекенов ответил: — У Терезы взял. Она ведь теперь всё равно его носить не будет, — продолжая слюнявить стекло. — И почему же это она не будет его носить? — полюбопытствовал Карбоне, с некой неприязнью глядя на друга. — Потому что она теперь жирная и не влазит в него, а мне он как раз в пору, — с трепетом провёл рукой по широкому лампасу на штанине. Тони замер с отвиснувшей челюстью. Он в полном ахуе! — Моя жена не жирная, а беременная, идиот! — начал заводиться с пол-оборота, но мальчишка, видимо, не замечал этого. Скривившись, пренебрежительно выпалил: — Срань господня, Фрэнки! Ты в этом бабском прикиде выглядишь как… как фрачио. Пошли выберем тебе что-нибудь подходящее, — схватился за отполированную сотнями рук медную ручку и отворил дверь. — Но только давай по шустрее, мне ещё надо кое-куда заскочить, — закатал манжету рубахи и взглянул на поблёскивающий циферблат часов. — А меня возмёшь с собой? — спросил Монтана, на миг замирая в пороге. — Нет!!! — категорично ответил Антонио, входя в вестибюль шоурума. Ему не хотелось, чтобы Тереза узнала о его похождениях. Да и, если честно признаться — Карла вовсе не «похождения». А этот безмозглый оболтус Монтана может всё выболтать сестре. Сейчас Терезе в её положении нельзя волноваться. Да и куда можно с таким человеком пойти? Ну конечно же не на встречу с Карлой. Пф! С такими людьми как Карла и её брат Кармайн, надо держать ухо востро, а язык крепко за зубами. А такое «помело» как Фрэнк может всё испортить. Ну естественно, чего уж тут скрывать, Тони польстило, что такая шикарная женщина как Карла, обратила на него простого парня внимание. Стараясь встречаться с сестрой дона Фальконе в уединённых местечках, подальше от любопытных глаз и острых языков, он не желал, чтобы проведали о его шашнях. А если вдруг обнаружится — то это будет полный пиздец! По спине прошлась стайка мурашек и зрачки карих глаз расширились от ужаса картины, что рисовало его живое воображение: братец ради горячо любимой младшей сестрицы, отрезает ему яйца, и не только этим ограничивается. Нет! — тревожной кнопкой загорелось в его мозгу. Нет, нет, и ещё раз, нет! — о его связи с Карлой никто не должен прознать! Ребята вошли в торговый зал, весь залитый приятным тёплым светом. Глаза от всего этого пёстрого разнообразия на полках, разбегались. На невысоких постаментах с теплой подсветкой неона, размещались грациозные манекены, разодетые в брендовые вещи из последних коллекций. Ко всему этому фоном звучала приглушённая, популярная мелодия. Музыка лилась из динамиков, расположенных в альковах комнаты и не слишком резала слух. Вдруг из-за прилавка показалась миловидная девушка, и лёгкой поступью, словно дефилирует по подиуму, подошла к молодым людям. Бархатистым голоском ласкающим слух, вкрадчиво поинтересовалась: — Слушаю вас. Чем могу помочь? — захлопав густо подведёнными ресничками, расплылась в завораживающей улыбке. Фрэнк, который едва доставал ей до плеча, с хамовитостью оттолкнул её в сторону и прошёл к стеллажам. Гнусоватым тоном выдал: — Слышишь, цыпа, ты что думаешь, что мы такие тупые и сами не разберёмся? — загоготав, потянулся к ближайшему манекену и стянул с него шляпу. Нахлобучил головной убор на свою коротко стриженную макушку. Консультант-продавец продолжала непринуждённо улыбаться, но кончики её губ опустились и было заметно даже невооружённым глазом, как ей неприятно такое панибратство. Антонио словив нехилого кринжа, пролепетал нечленораздельное извинение и зарделся, точно юная барышня. Резко схватил приятеля за хорты и потянул в конец зала, где располагался обувной отдел. — Давай поскорее покончим с этим делом, — засуетившись взглянул на часы и поторапливая Фрэнка, начал судорожно хватать коробки с обувкой. — Но, Тони, — завозмущался коротышка, выставляя картонки назад на место, — здесь нет моих любимых Найки. — Да какая к чёрту разица что носить! — повышая голос, раздражённо вскрикнул юноша и ударил ладошкой по полке. — Не ори на меня! — Монтана надувши губки, засопел от обиды. Наклонился и потянулся к самой нижней полочке, схватил коробку с логотипом Enzo Bonafe. Извлёк пару элегантных туфель ржаво-коричневого цвета на шнуровке и принялся их нюхать. Пока он нагибался, штаны успели сползти с его пятой точки вниз, и Антонио Карбоне, сдвинув солнцезащитные очки на кончик носа, мог лицезреть голый зад приятеля. Находясь в смятении, принялся вспоминать, как же это «чудо» ворвалось в его размеренную жизнь и перевернуло всё с ног на голову. … Тони Карбоне рос в Бундокс — самом отвратном районе Готэма. Выбраться из трущоб можно было только двумя путями. Первый путь вёл прямиком на кладбище, ведь в близлежащей подворотне тебя могли прибить за паршивых пару баксов в кармане. Такая перспектива не прельщала юного итальянца и он выбрал другой путь — сам начал промышлять нехорошим делом в злачных закоулках трущоб. Поднакопив деньжат, юноша перебрался в Латинский квартал, где было побезопаснее. Облюбовав уютную забегаловку в квартале, принялся околачиваться там. Вскоре познакомился с сироткой Терезой. Миниатюрная брюнетка покорила сердце жгучего красавца и он ещё больше времени начал проводить в заведении, делая лестные комплименты в её адрес. Молоденькая официантка от смущения краснела всякий раз, как обслуживала столик паренька, а это ещё сильнее распаляло ему сердце, и став настойчивее он пригласил её на свидание. А затем после непродолжительных встреч они поженились и стали жить вместе. Как-то Антонио вернулся домой пораньше и застал Терезу в слезах. Оказалось, что разбирая на чердаке старые вещи, она обнаружила документы, в которых шла речь о её младшем брате. Она его смутно помнила, ведь на время когда их разлучили, ей едва исполнилось года четыре. Только из рассказов бабушки она знала, что мать сильно злоупотребляла алкоголем и её лишили родительских прав. Мальчишку отправили в приют, а Терезу успела забрать бабушка. Старуха пыталась узнать, куда отправили внука, но постоянно сталкивалась с бюрократической машиной. Женщина посвятила всю жизнь воспитанию внучки, но не сдавалась и продолжала писать во всевозможные органы, разыскивая след пропавшего Фрэнка. И вот разгребая на чердаке сундук с бабушкиными вещами, Тереза обнаружила письмо пришедшее из школы-интернат «Рэдмонтхай» после её кончины. Директор приюта для «одарённых» детей сообщал: Да, действительно, мальчик по имени Фрэнки Монтана находится в их учреждении и женщина может навестить внука. Тереза загорелась идеей увидеть брата, и Антонио ничего другого не оставалось, как пойти на поводу у супруги. Вначале они просто навещали подростка по выходным, затем начали забирать его на семейные праздники. И как-то так незаметно Фрэнк перебрался к ним. Карбоне снял для шурина хату и взял его в напарники: они стали вместе работать на дона Фальконе… Сперва Тони не воспринимал выходки родственничка на полном серьёзе, думая, что тот так шутит. Но потом понял, что он полный долбоёб, и как-то смирился с положением, ведь не хотел ссориться из-за этого с Терезой. Отогнав воспоминания, не переставал зариться на упругие телеса Монтаны. Задал вопрос: — Ну что, нравяться? — Да, очень! — спешно зашнуровывая обувку, выпалил коротышка. — Вот и отличненько. Костюм подберём в следующий раз, — невзначай похлопал по нижней части поясницы. Фрэнк резко подорвался и с прищуром уставился на зятя. Боязливо попятился к стеллажам и обескураживающе захлопал глазками. — Ты что гей? — с подозрительностью спросил он, натягивая штаны выше пупка. «О, господи, святые небеса!», — в отчаянии пронеслось в голове Карбоне. — Фрэнки, почему ты всё время зациклен на данной теме? — Юноша припоминает случай с обронённым лакомством. — Ты что латентный пидорас? — неудержавшись выпалил всё в лицо родственника. — Я не пидор, — отрицательно завертел башкой и небритые щечки затряслись, а шляпа сползла на затылок. Испытывающе посмотрел на приятеля и задался вопросом: — Тони, а что такое латентный? — наивненько захлопал карими глазками. — Уф! — Антонио смутившись провёл пятернёй по чуть вьющимся волосам. — Монтана, иди-ка домой, а я чуть позже подскочу и всё разъясню. Карбоне вернулся к прилавку и оплатил покупки. Ребята покинули дорогой салон и разбрелись в разные стороны — коротышка пошкандыбал на съёмную хату, а зять поспешил, в такую себе «Маленькую Италию» — главную улицу Латинского квартала, где и располагался ресторан «Сицилия». Вообще-то Латинский квартал всегда считался частью Бёрнсайд, но эту территорию облюбовали выходцы Апенинского полуострова и она стала самостоятельным районом Готэма. На уютной улочке размещалось несметное количество различных мастерских, ателье, магазинчиков и увеселительных заведений. И оно не удивительно, что здешняя земля так высоко ценилась. Мафиозные кланы Готэма словно щупальцами спрута обвили район и не желали делиться прибылью. Так исторически сложилось, что весь квартал и его главную улицу контролировали три семьи, точнее две — Марони и Фальконе, а клан Витти обладая меньшей долей земель, старался вступить в альянс с какой-либо семьёй и перетянуть «одеяло власти» на себя. Вот так и складывалась жизнь в квартале: власть переходила из рук в руки и происходили кровопролитные территориальные междоусобицы. Но вот уже на протяжении долгого времени здесь наблюдалось затишье… затишье перед бурей. Карбоне подошёл к вычурному строению и задрав голову посмотрел на карниз крыши, где гордо реяло знамя на длинном флагштоке с изображением трёхногой головы на фоне благородно-красного цвета. Эти три ноги напомнили юноше о трёх враждующих семьях Готэма, которые своими варварскими ножищами в угоду своих интересов потоптались по всему кварталу. Не сдержавшись хмыкнул и натянув на переносицу очки, ступил на ковровую дорожку, что тянулась к массивной двери. Двинулся навстречу к швейцару в пурпурной ливрее с медными пуговицами, отполированными до зеркального блеска. Пожилой мужчина широко улыбнулся во все тридцать два и отвесив поклон, произнёс нараспев: — Бонжорно, синьоре! — Пермесо? — вопросительно взглянув на швейцара, Антонио указал на витиеватую ручку. — Си, си, натурльмэнте, — засуетился тот, положив руку в белоснежной перчатке на гладкую поверхность. Толкнул дверь. Карбоне вошёл в вестибюль и закурсировал взглядом по сторонам: на стенах висели полотна с изображением Средиземноморских пейзажей. Зажмурившись и вдохнув на полную грудь, ощутил запах моря. Клёкот чаек, перекрывающий рокот волн, зазвучал у него в ушах. Расплывшись в добродушной улыбке, припомнил своего деда, который ему в детстве рассказывал всякие байки о далёкой родине. Распахнув жгучие очи, прошёл под аркой с претенциозной надписью на итальянском. É meglio una morire sazio che digiuno. Вошёл в зал с приглушённым верхним светом. И после солнечного дня, начал привыкать к столь интимной атмосфере. Стянул очки на лоб, проморгался, и приступил заинтересованным взглядом бегать по пёстрой публике, пытаясь выцепить Карлу. Пытливый взор застопорился на центральном столике, за которым сидели мужчины в дорогих деловых костюмах. В пухляше, страстно лобзающемся с Сальваторе Марони, он признал Филиппе Витти. Вылезшие из орбит глаза округлились и по спине прошлись мурашки. В голове зазвучало: Ох-ох, это всё не к добру. Состроив каменное выражение лица, отогнал от себя оторопь и двинулся в сторону угловых столиков, собственно, где и сидела в гордом одиночестве моложавая женщина. В тёмных глазёнках заискрился юношеский задор и Тони лёгкой поступью подошёл к столику. Присел на стул и взяв в руки хрупкую ладошку красотки, поцеловал. — Бонжорно, донна Карла, — сияя от счастья, залебезил перед женщиной. Та резко убрав руку, нервно поправила браслет на тонком запястье. Гневно метая гром и молнии, оборвала его слащавые речи: — Давай без этого наигранного пафоса, Белло! — Её лицо отображало всю палитру пренебрежения. — Я уже заказала нам обед, — константировала властным тоном. Отпила пару глотков из бокала и приподняв точённую бровь, добавила: — ты же не против? — с изяществом разложила льняную салфетку на коленках. Кивнув в согласии головой, Антонио не спускал своего любопытного взгляда с центрального столика. Невзначай озвучил свои мысли: — Хм…хм, интересно, что нужно Сальваторе от этого жирдяя? — продолжая исподтишка коситься, нервно грыз гриссини. — Да и вообще, что забыл Марони в таком месте? Карла облокотившись локотками на край стола, оторопело уставилась на своего спутника. — Бамбини, ты что с луны свалился?! «Сицилия» — это ресторан семьи Марони, — на милом личике отобразилась гримаса недоумения. К столику подошёл молоденький официант и принялся аккуратно выставлять блюда на белоснежную скатерть. Он перекрыл весь обзор Карбоне, и ему ничего другого не оставалось, как уставиться на сервировку. Сморщив нос, спросил: — Панчетта? Карла Фальконе раздраженно выпалила: — A caual donato non si quarda in bocca! Ешь! Официант закончил выставлять тарелки, и промолвив буэно аппетито, незаметно ухмыльнулся, косясь на юношу. Пошёл прочь. Как только он скрылся из виду, Тони, макая гриссини в соус песто и громко хрустя, вновь принялся таращиться в сторону центральных столиков. Внезапно, мужчины галдящие на южном диалекте притихли и уставились на молодого человека, что появился в зале. Тот приподняв шляпу, бросил им тривиальное «здрасьте» и попёрся в сторону столика Карлы и Антонио. В отчаянии Карбоне простонал: — Манаже!!! Пэццо ди мэрда!!! — Ладошки вспотели, а затравленный взгляд от безнадёги застыл на узоре салфетки. Женщина подцепив вилкой пенне с аматричаной, так и застыла с открытым ртом. — Ки… ке каццо? — прийдя в себя, расстеряно поинтересовалась у спутника. Фрэнки Монтана навис над родственничком, словно коршун, и капризным голоском заявил: — Значит вот какие у тебя дела. Решил втихаря пожрать, а верного друга по боку! Эх ты! — в глазах блеснули слёзы и коротышка без приглашения присел на свободный стул. Стал подвигать к себе блюда и уминать за обе щеки. — Антонио! Перфаворе, объясни, кто это?! — захлопав глазками в недоумении, судорожно отхлебнула содержимое бокала. Шало уставилась на жрущего за их столом мальчишку. — Я его шурин, — прожевав, непринуждённым тоном сообщил Монтана. И расстилая салфетку на груди, взглянул в очередную тарелку и поморщился. Прищёлкнув пальцами, загорланил во всё луженное горло: — Офи-ци-а-ант!!! Подошёл уже знакомый паренёк и вопросительно взглянув на одиозного посетителя, поинтересовался: — Да, синьор? Вы хотели ещё заказать? — Это что такое?! — ощетинился Фрэнки и ткнул пальчиком в блюдо. — Скузи, что-то не так? — в глазах юноши страх смешался с расстерянностью. — Такое ощущение, что голубь больше срёт! — Негодовал коротышка. По щекам Тони разлился пурпурный румянец и ему захотелось провалиться сквозь землю. Сжал край скатерти и сцепив зубы, заскрежетал ими в гневе. Карла скрестив руки на груди, хмыкнула. Окинула презрительно-оценивающим подростка в красном костюме. — Ммм, неплохой вкус, хочу такой же преобрести, — кончиком языка жадно облизала пухлые губки. Ничего не ответив женщине, коротышка продолжал гневно таращиться на официанта — Принисите мне нормальную порцию! — демонстративно оттолкнул тарелку в сторону. — Принисите ему двойную порцию, — умоляющим тоном попросил Карбоне и протянул пареньку скрученную купюру. Неудержавшись выпалил: — Кацо ди каккаре!!! Извини, Карла, но мне срочно надо в уборную, — спешно выбрался из-за стола и побежал в сторону туалета. Войдя в уборную отдышался. Умывшись холодной водой, посмотрел на своё отражение в зеркале — на него смотрела перепуганная физиономия с затравленным взглядом. Пройдясь по помещению и удостоверившись, что в комнате кроме него никого нет, шустро достал телефон и набрал номер. Прислушиваясь к протяжным гудкам, стал ковырять пальцем фарфоровый диспенсер для жидкого мыла. — Да, Антонио? — прозвучало на том конце. — Милош, кажется у нас возникли проблемы, — затараторил в трубку, с опаской косясь на дверь. — Это касается плёнок? — задал вопрос абонент. — Нет.— Заговорщически засопел в трубку: — Я сейчас нахожусь в «Сицилии», а здесь такое! Витти встречается с Сальваторе. Они что-то затевают, я это жопой чувствую. — Сал Марони не твоя проблема, Тонио, — грозно проревел в телефоне голос. — Ты давай скорее решай вопрос с плёнками. Кармайн нас обоих порежет на ленты если ты их не принесёшь! — Окей, босс, понял, — обронил парнишка и отключив гаджет, спешно засунул его в карман брюк. Напоследок ещё раз взглянул в зеркало и поправив сползшую на лоб прядь, покинул уборную. Возвратясь в зал, Карбоне застопорился в проходе и уставился в центр танцпола, где в ярком свете софитов, под зажигательные мотивы Americano отплясывали три человека. От развернувшегося на его глазах действа, брови взлетели на лоб, а в расширенных зрачках отразилась вся происходящая вакханалия. Музыканты на эстраде, раскрасневшись, виртуозно перебирали струны и клавиши своих инструментов, а посетители пристально уставившись на танцующих, подбадривающе хлопали в ладоши. Карла с грациозностью лани и изяществом лебедя, вскинув головку, завораживающе двигалась, а вокруг неё увивалось два тела, которые смотрелись на её фоне неповоротливыми увальнями. И если пляска Фрэнки выглядела со стороны забавной и несуразной, то телодвижения пухляша вызывали сомнения: а, собственно, умеет ли он танцевать? Покрывшись испариной с ног до головы, Филиппе Витти снял пиджак и закачал рукава рубахи пропитавшейся насквозь потом. Теперь его ничто не сковывало и он продолжил увиваться вокруг женщины и Монтаны. — Давай, давай, жирдяй, тряси своим задом, — заголосил коротышка и опустив одну руку ниже талии мужчины, нахлобучил шляпу ему на плешивую башку. Тот расплылся от счастья и недвусмысленно подмигнул подростку. Отогнав оцепенение, Антонио незаметно пробрался к столику. Его пытливый взгляд зацепился за клатч с эмблемой Шанель, что лежал на скатерти. Ручонки зачесались, а в душе разгорелось праздное любопытство. Косясь по сторонам, незаметно положил сумочку себе на коленки и начал шариться внутри. Обычное наполнение женской сумки: косметика, средства гигиены, и ещё пара незначительных деталей. Это всё не привлекало внимания молодого человека, а вот телефон… Достав гаджет из клатча и убедившись, что Карла не поставила блокировку, принялся рыскать в айфоне, воровато бросая взгляд на танцпол. Набрёл на чат с любопытной перепиской. Из сообщений Милошу Граппе, Тони понял, почему шеф так спокойно отреагировал на его информацию. «Значит, босс, вы обзавелись своей Матой Хари», — ехидно ухмыляясь, юноша похлопал гаджетом по ладошке и поспешил положить его на место. Дотронувшись до уже остывшего примо, отставил тарелку, и глотнув немного просекко, скривился от неудовлетворённости едой. «Ну вот, такой шикарный обед испорчен», — обидчиво пронеслось в мыслях Карбоне. Но ход мыслей прервали — на плечо резко опустилась рука Монтаны. В это время Карла прищурившись, оценивающе на него таращилась. — Антонио, Фрэнки пойдёт со мной, ты не против? — обратилась к пареньку. Этот изучающий исподтишка взгляд ему до боли знаком. Также смотрит Кармайн Фальконе, когда затевает свою очередную авантюру. Подозрение вкралось в душонку Антонио, но он не мог ничего возразить. — Он уже взрослый малый, и сам решает, куда и с кем ему идти, — неуверено промолвил и уставился на шурина. Тот зубоскалясь, допивал остатки вина. — Вот и отличненько, — чмокнув Тони в щечку, схватила со стола клатч и прищёлкнув наманикюренными пальчиками, обратилась к новому кавалеру: — Каро, пошли. Фрэнк застыв с торчащим изо рта куском ньоки, поспешно закачал коротко стриженой башкой и молча поплёлся за Карлой Фальконе. Дожевав галушку, оглянулся и сообщил:  — Тони, ты главное не переживай, я скоро вернусь, — подмигнув лукаво зятю, сделал непристойное телодвижение и едва шевеля губами, произнёс: буфэро, указывая на вздымающуюся в глубоком декольте грудь. Антонио от фэйспалма в отчаянии закачал головой и укоризненным взглядом провёл родственничка до двери. Расплатившись по счёту, поспешил на съёмную хату Фрэнка, где они отсиживались, ожидая указаний Граппы. Завалившись домой, не раздеваясь прилёг на постель. После такого насыщенного событиями дня, его разморило. Тонио забылся в беспробудном сне… Требовательный стук в дверь разбудил юношу. Ничего не соображая после сна, он невзначай взглянул в окно и спохватился: на улице темнело и в небе загорались первые звёзды. Отогнав дремоту, похлопал себя по щекам, приводя в чувство. Отправился к двери, по которой продолжали настойчиво колошматить. Отворив дверь, на миг остолбенел от увиденного и начал раскрывать рот, словно рыба выброшенная на песчаный берег. В пороге стоял Фрэнки и трясясь от холода, затравленным взглядом смотрел на родственника. Шмыгнув носом, оттолкнул того в сторону и вошёл в помещение, прикрывая свои гениталии недавно приобретённой обувкой. Он был полностью обнажён и от него исходил смрадный запах протухших продуктов. Дрожа, на эмоциях произнёс: — Тони, теперь я знаю что такое латентный, — в тёмных глазёнках стояли слёзы. — Фрэнки, дружище, что с тобой? — спросил Карбоне, растерянно глядя на извазюканого подростка. Больше не сдерживая слёз, он захныкал и прижался к зятю. Всхлипывая, затараторил. — Ну, ну успокойся, и говори более внятно, — похлопывая шурина по оголённому плечу, обронил Антонио. — Тони, больше не встречайся с этой женщиной, она ужасная! — уняв слёзы, начал с каким-то надрывом рассказывать о своих приключениях: — После ресторана мы поехали к ней в гости, я подумал замутить с ней. Ты же сам её видел, мимо таких женщин не проходят. В общем мы выпили, поплясали. Неожиданно она предложила мне станцевать для неё стриптиз. Я был такой пьяный, что согласился сразу же. А чего? Я не видел в этом ничего зазорного. Зазвучала какая-то развязная мелодия и я, под мотивы льющиеся из динамиков, оголился. И… и… — парнишка заскулил и размазал слёзы вперемешку с соплями по скулам. Взял себя в руки и продолжил: — В этот момент отворилась дверь в соседнюю комнату и на пороге появился тот пухляш. Его глаза были переполнены сладострастием и он весь дрожал от животного желания. С таким проворством подскочил ко мне, что я даже не смог сразу и отреагировать. Принялся меня целовать, а я опешив, не мог и пошевелиться. Затем этот боров повалил меня на кровать, и накрыв своей тушей, стал щупать мой хер! Я извивался, выкручивался как мог, но из его цепких объятий выбраться было ой как непросто. Слюнявя всего меня своим слизким языком, Бр-р-р! — коротышка передёрнул плечиками и ещё плотнее прижался к Тони: тот смог почувствовать, как сердце трепетно постукивает в груди Монтаны. — Он приговаривал всё время что-то невнятное. Но когда я разобрав слова: Чуччьями иль кацо, услышал характерный звук расстегиваемой на ширинке молнии, собрался и со всей силы врезал ему в пах. Сбросил с себя корчащееся тело и в отчаянии схватив башмак, выпрыгнул через балкон. Благо эта квартира располагалась на втором этаже. От страха я бежал не разбирая под ногами дороги. Какое-то окно отворилось и визжащая женщина, приговаривая извращенец, вылила на меня ведро помоев… Поднял туфлю и извлёк из-под стельки браслет, который сверкал на изящном запястье Карлы. Расплывшись в идиотской лыбе, сообщил: — Но я тоже не промах. Я спиздил у этой женщины брюлики. — Их надо будет вернуть, — усталым голосом промолвил Антонио. — Это с какой такой стати! — завозмущался Фрэнк. — Эта подлая баба хотела подложить мой зад под этого жирдяя. Нет!!! Это моя компенсация за пережитое. — Монтана, Карла — сестра Кармайна, — плечи Карбоне поникли, словно на них свалили непосильную ношу. И казалось, что он в миг постарел. — Ладно, иди в душ, приведи себя в порядок. Нам ещё сегодня надо навестить Марко Торелли. Как только Фрэнки вышел из комнаты, Антонио зашёл в их с Карлой чат и та незамедлительно ответила ему по видеосвязи. На весь экран айфона высветилось ухмыляющееся лицо моложавой женщины, облачённой в костюм Монтаны. Карбоне закипал от злобы, но сдерживал себя из последних сил. Карла развалившись в глубоком кресле, поглощала фрукты и ягоды из хрустальной вазы, что попала в кадр. С изяществом нарезая яблоко на дольки, подцепляла плод остриём ножа и с животной жадностью впивалась в мякоть острыми зубками. Юношу от увиденного покоробило и он скривился. Дама не замечая этого, заговорила приятным грудным голосом: — Да, Каро мио? Я слушаю тебя внимательно, — невино захлопала своими жгучими глазками. — Что всё это значит, Карла! — Брызжа слюной, метал гром и молнии. — Зачем ты так с ним поступила! — Ну, ну, потише, — расплывшись в завораживающей улыбке, облизала кончиком языка пухлые губки. — Ты же уже взрослый мальчик и должен понимать что на войне все средства хороши, — прищурив глазки, пристально уставилась в экран. От этого фальконовского взгляда, внутри всё похолодело, а внешне ещё сильнее разгорелся гнев. Такого Антонио ещё не испытывал в своей жизни. Вдруг раздался восторженный визг и он, отгоняя нехорошие мысли, уставился на Карлу. — Смотри, бамбино, я выхожу замуж, — выставила ручку перед камерой, красуясь обручальным кольцом с громадным камнем, — приглашаю вас с Фрэнком на церемонию бракосочетания. Вы мои люди и будете свидетелями. Теперь будешь называть меня дона Витти! — раздались повелительные нотки полные прохладцы. — Зачем тебе всё это? Чего не хватает? — сжимая гаджет до побеления костяшек, полюбопытствовал Тони. — Понимаешь, милый, мне осточертела роль второй скрипки, пора выходить из тени горячо любимого братца. Я хочу власти! — В её глазах заплясали безумные чёртики и она с ражем вогнала нож по самую рукоятку в гранат. Сок брызнул на монитор, покрывая поверхность розоватой россыпью капелек. Лицо Карлы исказилось, и от увиденного по спине побежали мурашки. Уняв дрожь в конечностях, Карбоне обратился к абоненту: — Карла, Фрэнки взял твой браслет, я зайду на днях и верну. — Не стоит, — отмахнулась Донна, — пусть мальчик возьмёт побрякушку себе на память, за причинённые неудобства. Поверь, я не совсем последняя мразота. Передавай малышу пламенный привет от меня. Я очень признательна ему за компромат на Фелиппе. — Послала воздушный поцелуй, и экран тут же погас. Антонио протяжно простонал, и ощутив какое-то движение за спиной, оглянулся. В пороге застыл шурин, с недоумением смотря в отключённый телефон. Тихим голоском спросил: — Тони, я знаю что не шибко умный, но что затевает эта ужасная женщина? — Задрожал, и в покрасневших глазах застыл первобытный ужас. — Не знаю дружище. Я тоже ничего не понимаю, но мне кажется, что наступают тяжёлые времена. — О чём-то задумался, и спохватившись добавил: — Можешь браслет оставить себе. Сдашь в ломбард и выручишь кучу бабок. Теперь тебе не обязательно идти со мной. Теперь это только мои проблемы. Оставайся дома, посмотри кино, отдохни. Тебе после всего этого надо прийти в себя. — Подорвался с места. Подошёл к родственничку, похлопал его одобряюще по плечу и, грустно улыбнувшись, натянул капюшон худи на голову. Растворился в предвечернем пространстве. Антонио отправившись на пересечение улиц Броук-стрит и Мидуэй, всю дорогу размышлял о коварстве Карлы Фальконе. Эта стерва всё заранее просчитала! И все эти недвусмысленные намёки, томный взгляд и последующие «тайные» встречи, являлось частью хитроумной игры, в которой ему отвели роль скромной жертвы. Уф, всё оказалось хрупкой иллюзией, а я мелкая козявка, возомнившая невесть что! — распинался молодой человек. И невзначай хмыкнув, припомнил перепуганное лицо шурина: а ведь на месте Фрэнка должен был оказаться я! С неприязнью повёл плечами, поплотнее укутался и натянув капюшон худи на самые глаза, судорожно затянулся сигареткой. Остановился в тени у светофора, и воровато оглядываясь по сторонам, не решался перейти дорогу. Докурив сигу, отбросил тлеющий окурок в кучу мусора, что примостилась у кромки бордюра. Запихнул руки в карманы кофты. Проводив взглядом патрульную машину, которая медленно проколесила по перекрёстку, стал внимательно изучать строение на противоположной стороне улицы. Жилистый мужчина среднего возраста погасил свет в помещении барбершопа, и выйдя на крыльцо, начал опускать роллеты на окнах. Тони нервно погладил холодную рукоять револьвера в кармане, набравшись смелости, вразвалочку направился к салону. Ссутулившись, исподтишка покосился по сторонам, и пока шёл, не переставал поглаживать ствол. Владелец барбершопа уловив какое-то движение у себя за спиной, недовольно вякнул: — Мы уже закрываемся, приходите завтра! — принялся разворачиваться лицом к незнакомцу, как вдруг расслышал довольно-таки резкий скрипучий голос: — Ну что, сучонок, довыёбывался! — Сильный удар прошёлся акурат по переносице. Торелли почувствовал как перед глазами заплясали звёздочки, а в ушах зазвенело. Чтобы окончательно не потерять точку опоры, он расставил руки в стороны. Пытаясь ухватиться за предметы под рукой, ввалился назад в помещение барбершопа. Гнусноватенько заскулив, зажал пальцами хлюпающий нос и недоумённо захлопал хитрыми глазками. — Ааа, ты мне нос сломал, ублюдок! — истерически завижав, принялся сплёвывать на пол кровавую слизь и свирепо глазеть на нависшую над ним фигуру в тёмном. Сочащаяся из носа кровь, забрызгивала волосатую грудь хозяина барбершопа, а он захлёбываясь, едва успевал её сплёвывать. Карбоне не обращая на скулёж и страдания мужичка внимания, схватил его за лацканы аляповатого пиджака и поднял с пола точно пушинку. А тот грозно сверкнув глазами, с неприязнью харкнул на ботинки парня смачный плевок из кровавой пены. Уж было собрался на него наброситься с кулаками, но почувствовав, как что-то твёрдое и холодное упирается в живот, попятился вглубь салона. Заикаясь, испуганно заголосил: — Ч…че… чего ты хочешь? Д…де… денег нет, я ещё д…днё…днём сдал кассу, — насторожено пятясь назад, поднял руки вверх и уставился в чёрное дуло револьвера. Не размениваясь на долгие разговоры и правила светского приличия, напирая на мужчину, Антонио набросился с главным вопросом: — Где записи, пиздюк?! — Ка…как… какие ещё к чётру записи? — наиграно нахмурил лоб. Пытаясь выиграть время, попятился к двери в кабинет: идиотская ухмылка испарилась с его наглой рожи. В комнате хранилось огнестрельное оружие, на всякий такой случай. Видя что Марко Торелли начинает юлить и косить под дурачка, Карбоне, раздражаясь ткнул его дулом под рёбра. — Вот только не надо из себя строить саму невинность, — он зловеще улыбнулся лишь уголками губ. — Где плёнки Фальконе! Ну, говори! — грубо подтолкнул владельца барбершопа к столу с компьютером, заваленному кипами документов: тот нечаяно скинул бумаги на пол. — И даже не пытайся наёбывать, мы прекрасно осведомлены, что это ты приходил чинить кондиционер и поставил прослушку в кабинете босса. Мужчина перестав шмыгать распухшим носом, медленно опустил руки. Ощерившись в презрительном оскале, выдал: — Значит это ты шестёрка Кармайна? — потянулся к ящику письменного стола и со скрипом потянул его на себя. Немигающим взглядом Антонио следил за движениями Марко. — Я знал заранее на что подписываюсь, и что мне это просто так с рук не сойдёт. Прости Лука, прости, братишка, — как-то обречёно произнёс Торелли, плюхаясь в офисное кресло. Юноша не спускал своего пристального взгляда со сгорбившейся спины. В отчаянии тяжко вздохнув, хозяин барбершопа резко метнулся к клавиатуре и приступил что-то набирать. Монитор в это время ожил и на рабочем столе высветилась заставка с логотипом, а затем появился снимок с изображением мило обнимающихся мужчин. В одном из них Тонио опознал Марко Торелли, а вот второй — качок, ему не был знаком. Желчно ухмыльнувшись, про себя подумал: хи-хи, воркуйте, воркуйте, голубцы. Продолжил следить за тем, как Марко теряясь в сомнениях, водит курсором от ярлыка к ярлыку, и просматривает содержимое папок. — Прости, чувак, но у меня плохая привычка не подписывать файлы. Так что понадобится время, — судорожно сжимая и разжимая вспотевшую ладошку, незаметно опустил её к себе на колено. И продолжая как ни в чём не бывало кликать мышкой, потянулся к тайнику, где лежал его старенький глок. Открыл сайт со страничкой пиццерии Каприччоза. Тони бегло прочитав приветствие на баннере, опознал широко улыбающегося парнишку — это был тот качок с фото на рабочем столе. Подпись под снимком информировала что его имя Лука Торелли, и он считается самым лучшим пиццайоло во всём Готэме. Отвлёкшись на изучение сайта с доставкой, Карбоне как-то прозевал следующие манипуляции мужичка. Тот резво щёлкнул мышью, и пошла загрузка документа. На миг растерявшийся паренёк, чуть было не опустил револьвер. Округлившимися глазищами уставился на дисплей, где с арифметической прогрессией рос процент прогрузки аудиофайла. Он не ожидал от владельца барбершопа такой наглости — взять и под самым носом, вот так смело переслать запись на почту брата! Марко Торелли дёрнулся, и подсуетившись, в мгновение ока вытянул глок из потайной ячейки. Толком не прицелившись, выстрелил. И так как держал пистолет в левой руке — а он правша — выстрел срикошетил от стены и зацепил лампу на краю стола. Раздался звон бьющегося стекла: в помещении потемнело, свет из зала едва проникал через дверной проём. Антонио от неожиданности вжал голову в плечи, а его глаза от злобы налились кровью. Находясь в неописуемом потрясении, самопроизвольно разжал пальцы — револьвер полетел под ноги. Туго соображая, огрел Марко в ухо, и громко заругался: — Ах ты, уёбище недоделаное, из-за тебя я чуть ли в штаны не наложил! — находясь в состоянии аффекта, попёр на мужика, выбивая из его рук глок. Лихо вцепившись в лацканы пиджака и завалив опешившего владельца на землю, не унимаясь забрызгал пеной изо рта: — Ну ты и членосос, — вывернул запястье до хруста, и перевернув Марко на живот, оседлал и начал бить его головой об пол. Тот взревел от дикой боли: душераздирающий вопль больно ударил по барабанным перепонкам юноши. Торелли не собирался вот так просто сдаваться: пытаясь сбросить беснующегося Карбоне со своей спины, медлено полз к плинтусу — там брезжила его надежда: в полумраке поблёскивал пистолет. Резко нанёс удар локтём в солнечное сплетение Тони. Тот сбившись с дыхания, сыпля проклятиями, послабил хватку. Воспользовавшись шансом, владелец барбершопа выбрался из-под обмякшего тела и на карачках пополз к оружию. Антонио, как мы уже знаем, вырос в Бундокс и хорошо разбирался в таких ситуациях: быстро среагировав, пасанул мыском башмака по глоку, загоняя его в противоположный угол кабинета. Зарычав, побагровевший Торелли навалился на юнца и схлестнулся с ним врукопашную. Нанося друг другу град тумаков и выкручивая руки, сцепившиеся в крепких объятиях молодчики крушили всё что попадалось на их пути. Завязалась нешуточная борьба не на жизнь, а на смерть. Хозяин барбершопа понимал, что выбраться живым из этой передряги будет очень сложно, поэтому с остервенением вгрызался в юношу, колошматя его куда ни попадя. Тот конечно же был моложе и физически сильнее, но Марко Торелли с отчаянием и яростью дрался до последнего. Незаметно они перекатились в зал, где с новой силой продолжили своё противостояние. Страх перед близкой смертью подпитывал тщедушного мужчину пойти на крайне отчаянный шаг: он большими пальцами нажал на глазные яблоки Карбоне, ведь не хотел упустить иллюзорного шанса уйти от рук бандита живым и невредимым. Молодчик взвыв от жуткой боли, потерял верховенство, а Марко этим воспользовался — подмял под себя и впился избитыми вкровь руками ему в горло. Тони запыхтел точно паровоз, попытался сделать глубокий вдох, но цепкие пальцы мужчины, мёртвым кольцом обхватывая побагровевшее горло с проступившими синими жилками, не предоставляя воздуху доступа к лёгким, беспощадно вдавливали хрящики кадыка в гортань. Молодому человеку показалось что ему в рот вставили зажжённый факел и водят им туда-сюда. От натуги в глазах начали лопаться сосудики, а по щекам покатились, выступившие в уголках глаз, слезинки. Всё вокруг расплылось, окончательно дезориентируя парня. Он опустил руки мёртвой плетью и готов был принять неминуемую смерть. Затих: на его лице написано как он боится умирать. Беспомощно глазея на Марко Торелли, который превратился в смутный бесформенный силуэт, грезил о быстрой кончине. Но покосившись, вдруг уголком глаз уловил какое-то движение за спиной хозяина барбершопа. «Наверное от нехватки кислорода у меня начались глюки», — зазвенела шальная мысль в взбудораженном мозгу. От безнадёги, из последних сил вцепился в руки жилистого мужичка, пытаясь их стянуть со своей распухшей шеи. Слезящиеся глаза неимоверно пекли. И подумав: «ну вот и всё, конец», — он закрыл отяжелевшие веки.