Проклятие Пандоры

Открываю глаза, встречая мягкую улыбку Томлинсона, которая возрождает во мне желание, желание жить. Так было всегда. Он — больше, чем друг. Он — моя семья. Мой старший брат. Взбалмошный, порой невыносимой, а иногда и отвратительный своими выходками, но неравнодушный к моим струнам души. Внимательно рассматриваю его, словно бы прощаюсь. Взъерошенная чёлка и сонные глаза говорят о том, что он не спал всю ночь. Не могу улыбнуться в ответ, подозрения плотными хлопьями забили лёгкие. Мышцы, окутанные напряжением, окаменели. Мне нужны ответы. Сейчас. Приподнимаюсь на кровати, поправляя причёску, пытаясь сохранить беспечный вид. Не получается прогнать нехорошее предчувствие, «благодаря» которому с трудом удаётся сделать полноценный вдох. Я не знаю, насколько ранит меня правда. Быть может, Феб соврал. — Я заварю свой фирменный чай! — взволнованно говорит Лу и вскакивает с места. Его лицо бесчувственно, а на губах дежурная полуулыбка. Резко выравниваюсь, оторвав позвоночник от подушки, игнорируя головокружение, останавливаю друга окликом. Друга? Или предателя? — Лу, не нужно чая! — произношу с комом в горле, сдерживаемым силой моего духа. Я не разревусь, я выслушаю спокойно. Томлинсон хмурится. Слишком хорошо меня знает. — Скажи мне правду! — бесцветный голос вырывается из моего рта. Три слова, обычных слова, приводят его в шок, а во мне, кажется вот-вот, разорвутся все органы. Паника читается на лице Луи. — Что ты имеешь в виду? Да уж! С такой актёрской игрой его в театр не возьмут. Он судорожно трёт вспотевшие ладошки о спортивные штаны. Нервозность налицо. Посылаю самый серьёзный взгляд, во избежание его короной фишки — отшутиться. До сих пор моё напряжение в виде кома, застывшего посреди гортани, успешно контролировалось, а теперь, когда жду признания, эта беспощадная груда становится неуправляемой. Она движется обратно в сторону сердца, сметая всё на пути, оставляя, разрастающееся, щемящее чувство в грудине. Опускаю ноги на пол, не смея лицезреть его виноватый вид. Томмо садится на табурет возле кровати, туда, где был до моего пробуждения, опустив голову. Любование моими босыми ногами может как-то помогает ему настроиться. Не знаю, но затянувшееся молчание врезается в уши, вибрируя и нервируя. — Ты никогда не задумывалась, почему водителя сбившего тебя не нашли? Дело ведь быстро закрыли! — спокойный обыденный тон удивляет, словно говорим о погоде. Мои брови сдвигаются к переносице. Нет, только не это. Похоже, правда ещё хуже, чем я представляла. Смелый вопросительный взгляд прямо в упор, но ответа я не дам. — Да, Экси! За рулём того внедорожника был я! Голос совершенно не сожалеющий, но пропитанный печалью. В моей голове сумбур, вопросы так и сыпятся, но я их не озвучиваю, лишь прожигаю дырку в олимпийке Томлинсона глазами. Я же могу и в реальности это сделать. Сосредотачиваюсь на носках со смайликами. Это был мой подарок, а в тот самый день мы первый раз напились в усмерть, прогуливаясь по улицам Лондона, покурили вдоволь любимые сигареты Лу. В общем, нарушили несколько запретов, получив наказание в Асфоделе за это, совершенно не расстраиваясь. Наша дружба всегда была шумная с нотками сумасшествия, а теперь нас окутывает тишина. Тишина, после которой начинает звенеть в ушах, да так громко, что морщусь, на вдохе задавая вопрос. — Что я тебе сделала? — Это было задание! — врывается в мою голову своей репликой, с молящими нотками, качая отрицательно головой. Слезы застывают в уголках его глаз, действуя смягчающе, но его попытки залезть в мой разум, прочитать мысли, приводят в ярость. — Не смей читать мои мысли! — ледяным шёпотом говорю, вскакивая на ноги, но направляя злость в сторону окна, в котором трескается стекло. — Я Херувим из армии Зевса! Я чёрный стражник! Это его приказ! Экси, я сожалею, что так произошло, но я не мог сказать о том, что лишил тебя земной жизни, жизни, которую ты безумно любила! — пытается оправдаться, но мою стену отчуждения уже не пробить. Не мигая, смотрю на некогда родное существо, ненавидя себя за глупую доверчивость. Внезапная пустота внутри пугает, как и будущее без Лу. — Нас не посвящают в дела! Нам отдают приказы, и мы делаем! Вот и тогда нас позвали, считая одними из лучших! — Постой! — кричу я, — Кого вас? Его голос звучит словно издалека. — Меня и Гарри! Молчу. — Нам пришлось пожить здесь пару лет до твоего появления, чтобы не возникли вопросы! А потом нам приказали защищать тебя, если это понадобится! Движения моей грудной клетки прекращаются, в отличии от зашкаливающего пульса. Слезы до предела заполняют глаза, размывая картину передо мной. Во избежание истерики стискиваю челюсть и делаю глубокие вдохи. Отворачиваюсь к окну. — Экс… — Я доверяла тебе, считала самым близким! А ты всего лишь выполнял свою работу! — надломленный голос пугает даже меня саму, — Это так… — не могу подобрать даже подходящего слова. — Всё не так, Уоттерс! И ты это знаешь! Кажется, на улице снова дождь. В обычный день мы бы пошли на крыльцо заброшенного дворца и пили бы чай с железницей, а сегодня необычный день. И каждый последующий — будет необычным. — Уходи, Томмо! Так тихо за спиной, словно он испарился, но нет я слышу тяжёлый вздох, а потом шелест его ветровки. Надевает капюшон, напоследок бросая: — Экси, я не рассказал ничего, но это не значит, что я врал! За все время пребывания здесь, первый раз не хочу перерождаться в человека! Не хочу снова возвращаться на землю. Я ничего не хочу, меня устроит небытие. Слезы заливают щеки, шмыгаю носом, вытирая сырость рукавом толстовки. Его ярко-жёлтой толстовки, которую я у него отобрала. Не вовремя вспоминаю такие нюансы нашей дружбы. Холод сковывает подушечки пальцев, а потом меня начинает трусить. Тату жжёт, заставляя приковать взор. Боже! От чернил идут чёрные полосы вдоль руки, повторяя вены, сосуды и капилляры. До смерти пугающий внутренний поток медленно движется к плечу. Что это? Достигая шеи, тёмная жидкость вызывает тяжелую одышку, отчего активизируется паника. Тороплюсь к двери, решительно открывая её. Здесь без сил падаю на пол и со сдавленным стоном теряю сознание. *** Предпочитаю скрыть свой обморок, тем более, что моё состояние пришло в норму. Деревня практически не изменилась, кроме присутствия чёрных стражников, которые встречаются относительно редко. Сегодня удивительно солнечно, но даже это не может вызвать улыбку. Мои мысли встревожены, превращаясь в кашу. Меня пугает значимость моей персоны. Куча телохранителей, создание условий полного моего неведения, запрет на демонстрацию магической силы. Да уж. Значит ли это, что я важна Зевсу? До истины придётся докапываться самой. Я теперь сама за себя! Перед дворцом Фортуны замечаю высокую крепкую мужскую фигуру со слабоватым красным свечением. Не могу понять кто это. Мужчина резко оборачивается в мою сторону, и меня как стрелой пронзает, эта боль вынуждает резко отвести взгляд. Сердце колотится, обещая выпрыгнуть из груди. Меня трусит. Тяжёлое дыхание постепенно восстанавливается, под его пристальным взглядом. Продолжаю приближение к дворцу. — Поразительное сходство! — нагоняет меня незнакомец. Игнорирую, но шёпот ветра настораживает. Тут же торможу, оборачиваясь к преследователю. Дьявольская улыбка на губах, а красные глаза жадно исследуют лицо. — Это хорошо или плохо, что я чей-то двойник? — задаю вопрос, на что мужчина молчит, расправляя свои адские фиолетовые крылья за спиной. Завороженно раскрываю рот. Это фантастически красиво, до спёртого дыхания, до коликов в животе. Странное волнение зарождается внутри, когда осознаю, что это Люцифер. Прикрываю глаза от адского жара, исходящего от перьев. Огонь, которым управляет мужчина напротив губителен для всех, а я словно замерзшая птичка греюсь вблизи. — Тебя уже заждались! Нехорошо, заставлять ждать Богов! — говорит так между прочим и следует вперёд. Горделивость — самая яркая черта Люцифера. Не нужно об этом забывать и расслабляться ни на секунду. Всегда быть готовой. В большой столовой находятся Фортуна, Люцифер, Гарри, Луи и Грета. Вся серьезность мира сосредоточена в этом зале. Стараюсь сфокусироваться на Богине. — Добро пожаловать, деточка! — мягко звучит Фортуна. Склоняюсь перед ней, приветствуя. Волнение, которое различаю в глазах Гарри, передается и мне. Я не очень понимаю, чем могу быть полезна Олимпу или лично Зевсу, но неизвестность хуже любой ужасной правды. — Мы уже тут извелись неизвестностью! Твой демон-хранитель ещё не пришёл в себя! Киваю, знаю данную информацию, ходила к Зейну в лазарет. Меня не пустили. — Вопросов миллион! — медлит Богиня, оправляя тунику, — Что нужно было моему брату Аполлону и как вы выбрались, это самые главные из них! Все глаза за столом устремлены на меня, отчего чувствую себя неуютно. Интуиция подсказывает не вдаваться в подробности. — Он заставил меня прочитать какое-то пророчество! — отвечаю, опуская момент романа между Дианой и Маликом. Присаживаюсь за круглый стол, от которого исходит стойкий запах древесины. Уверенно встречаюсь с каждым взглядом, отвечая внешним спокойствием. Гарри с Луи слегка ошеломлены, Грете любопытно, а заговорщические переглядывания Фортуны и Люцифера невыносимы. Терпение истощается, а молчание и вовсе уничтожает мои чувство такта и сдержанность. — Мне наконец, скажут, что происходит? — громко выдаю, раздраженный голос эхом разносится по залу. Кажется, что даже стражники вздрогнули от моего «осквернения» тишины. — Я думаю, она должна знать! — первым говорит Люцифер. Мягкие нотки в его бархатном теноре удивляют и располагают к себе. Неприлично долго сохраняю с ним зрительный контакт, серьёзное лицо, но красные радужки полны грустной насмешки. Чёрные зрачки соизмеримо-глубоки, как и его бесконечно-пылающее в ядре земли царство. Преисподняя — его дом, а кратер, извергающегося, вулкана — ванна. Кожа его смуглая, а волосы, как смоль. Он — олицетворение всего тёмного, но душа его пронизана сплетениями из света, солнечного света, он способен проявлять милосердие и любовь. Такое парадоксальное стечение обстоятельств. Он наказан Зевсом за непослушание. Влачить бессмертие в своём убежище, которое превратилось в огненную постылую темницу, теперь его крест. Гордыня не позволит признать своё поражение, он внешне рад своему месту. Ехидно дарит ухмылку вселенной, получая взамен бесконечные превратности от богинь судьбы. Мойры — три сестры, умело плетут нити. Итог? Постоянная чёрная дыра в сердце, с которой борется свет. Кто знает, может они давно подружились, распределив владения души Люцифера. — И мы, раз уж во всем этом участвуем! — добавляет Томмо, прерывая мои размышления. Подаюсь вперёд к столу, ловя его кричащий взгляд, пытающийся донести, что он не знал о моём предначертании. С неохотой выгоняю друга из мыслей, сосредотачиваясь на сути разговора, собравшего нас здесь. Люцифер прикрывает пальцами демонические очи, опуская голову. Тогда надеюсь на Фортуну, но она непробиваема и спокойна, словно сейчас объявят танцы. — История начинается с проклятья Пандоры! — неожиданно говорит сатана. От приближения к раскрытию тайны моего предназначения пальцы ног сковывает судорога, но я не отвлекаюсь на такую ерунду. — Люцифер! — останавливает Фортуна брюнета, но, к счастью, он не собирается останавливаться. — Как известно, Зевс очень любвеобилен! И так случилось, что он влюбился в самую сильную ведьму — Цирцею! Не могу сказать, околдовала она его, или возникло искреннее взаимное чувство между ними, но что есть, то есть! Вскоре у них родилась дочь, о которой ведьма не поведала любимому! Она отдала рожденную девочку нимфам острова Ээя! Когда бурный роман уже изживал последние дни, произошло событие, которое привело в бешенство громовержца! Прометей добыл огонь для людей! Это не понравилось владыке, и он попросил Кирку (второе имя Цирцеи) придумать наказание для человечества! У ведьмы, предчувствующей скорое предательство любимого, мгновенно появился план! Не играйте с ведьмами в любовь, парни! Мой вам совет! Сатана ухмыляется, на что Фортуна хмыкает. Все сосредоточены на реальном рассказе, в мифах такой истории не найдёшь. Рассказ возобновляется. — Цирцея не столько подстраховала себя, сколько приготовила уже реальную месть! Их дочери на тот момент исполнилось семнадцать лет! Её звали Пандора! Девушка была красива, наивна и чиста, совершенно не похожа на мать! На её хрупкие девичьи плечи легло исполнение чужой мести! Цирцея сотворила сосуд и отправила его на землю вместе с Пандорой, приказав не открывать ни при каких условиях, прекрасно понимая, что любопытство молодости возьмёт верх! Все знают продолжение? Все закивали, как болванчики. А я тяжело вздохнула, откидываясь на спинку стула. За сатаной одно удовольствие наблюдать. Его алые губы шевелятся, немного сбивая. Не могу сосредоточиться на рассказе. — Конечно же она открыла его, выпустив наружу беды, несчастья и хворь для человечества! Магия, скрывающаяся за крышкой кувшина, напугала девушку, и она закрыла его! План Цирцеи не удался! Сила, которая должна была превратить дочь Зевса в оружие против него, осталась сокрыта! Пандора разочаровала мать! Теперь равнодушие ведьмы превратилось в ненависть! Цирцея наслала на дочь муки при родах! — короткая томящая заминка от павшего ангела, накаляющая обстановку, он невыносим, но, мне кажется, немного забавен. — А потом говорят, что Люцифер исчадие зла! — эту часть сатана произносит с пристальным взглядом на меня. Предпочитаю проигнорировать данный выпад. Не совсем понимаю, что имеет виду наш рассказчик. — Не обижайте женщин! Они могут превратить вашу жизнь в ад! Конечно же, Цирцея не остановилась на этом! Через время, когда Пандора нарожала кучу детей, ведьма активизировалась! Она предстала перед дочерью и нарекла её хранительницей сосуда, а также прародительницей племени марсов. У каждого члена этого племени было предназначение — хранить сосуд, который, согласно слухам, способен убить громовержца! Это и есть проклятие Пандоры! Люцифер замолкает, выжидающе глядя на Фортуну. — Хорошо! Пандора! Цирцея! Я-то тут причём? — не выдерживаю с вопросами, на что меня пихает кто-то под столом ногой. Замолкаю. — Это не всё! — снова слышу голос преисподнеи, когда он дождался кивка Богини, — Пандора в отличии от своей матери очень любила детей! Она была ласкова и заботлива! Дети отвечали тем же! И жила она в согласии со своим мужем! Наблюдая за этой идиллией, Цирцея позавидовала дочке и решила её погубить! Не стала придумывать ухищрения! Просто пришла и убила Пандору, но одного Кирка не учла — убийство своего ребёнка противоестественно природе! Часть силы Цирцеи дочь унесла с собой на небеса! Вот такая злая шутка! На Олимпе Зевс принял дочь со всеми почестями, приготовив ей место на Блаженных островах! Там и жила Пандора, правда без детей была несчастна, да и присутствие силы, которой она не умела пользоваться, пугало! Цирцея была вне себя! С той частью магии, которая осталась у неё, невозможно было выполнить месть, поэтому она исправила пунктик в ритуале! Теперь, погубить Зевса мог любой потомок Цирцеи, относящийся к племени марсов! На некоторое время ведьма успокоилась, иногда наблюдая за купанием дочери в озере, которое стало её любимым местом! Не взирая на предательство матери, Пандора позаботилась о её смерти! Она построила замок возле этого озера, который стал бы убежищем для колдуньи! — Дефенсоро дел кастелло! — проговариваю, притягивая к себе удивлённый взгляды и отбиваясь от мыслей Луи. — О, ты знаешь о нем! — довольно комментирует Люцифер, а затем снова продолжает. — Цирцея не оценила милосердный поступок дочери! Умирая, она призвала к себе Зевса, наврав о злом замысле против отца, рассказав о новых условия пророчества и о наличии сил у Пандоры! Как бы Зевс не любил дочь, он не мог забыть о словах разъяренной бывшей любовницы! Он приказал следить за своим дитём! Ну как известно, кто ищет, тот всегда найдёт! Мнимые улики против дочери были найдены, но в этот момент на небесах появляется старшая дочь Пандоры! Она умерла от несчастного случая! Её укусила змея! Мать и дочь неимоверно счастливы! И Зевс при виде внучки смягчается, отложив наказание в «дальний угол»! Время идёт, и жизнь была бы прекрасна, если бы Владыка не зациклился на пророчестве! Он всё — таки принимает решение казнить свою дочь! Казнь происходит на глазах у внучки и всего приближенного Олимпа! Лилит стала любимой внучкой Зевса, но страхи… — Кто? — восклик Луи перебивает речь. — Да, вы не ослышались, Лилит — ангел, на четверть богиня, в последствии стала дьяволицей, демоннесой! Наводила страх на всех и вся! — поясняет с восторгом Люцифер, словно ему нравится шокировать окружающих. — Подожди, но Лилит была твоей любимой! — интересуюсь у падшего ангела с нахмуренными бровями. Люцифер ухмыляется. — Да! Она очень страдала без, вновь обретенной, матери, и жестокого поступка дедушки! В итоге всё это озлобило её душу! Я надеялся, что Лилит бросит мысли о мести! Никто не мог с ней сравниться! Она была подобна воздуху, неосязаемая и невесомая. Огонь, который разжигала, не прилагая никаких усилий, был реальным и поглощающим полностью! Мы любили друг друга… — Вроде ты её предал! — насмешливо говорит Грета с невозмутимым видом. Эта реплика подобна пощечине. Люцифер мотает головой, сдерживая ярость. — Получается Лилит была последней из племени марсов, обладающей силой, но она утопилась в Стиксе! — теперь говорит Гарри, сложилось такое ощущение, что он единственный в этой комнате, всерьёз воспринимает историю. — Цепочка прерывается! Не вижу смысла продолжать говорить об этом обряде! — говорю я. — После смерти её сила должна была кому-то передаться! Мы предполагаем, что какому-то из предков Эксилианны! Другого объяснения я не вижу! — поясняет Фортуна. — Вот только почему Экси — точная копия Лилит? — добавляет Грета, а я часто моргаю, теперь я вижу сходство между Лу и Гретой, отвлекаюсь на эти мысли, пока до меня не доходит, что я — двойник дьяволицы. Ярость подбирается к горлу, все врали, но сейчас нет времени на эмоции, нужно узнать, как можно больше информации. — Хорошо, я её копия, я могу совершить обряд и выполнить проклятие, свергнуть Зевса и все такое! Кому это нужно, кроме меня? Я ничего не понимаю! — мой голос звучит жалко и устало. — Кто стоит за всем этим, мы не знаем! Не думаю, что это Аполлон! У него другая цель, и кажется он ведом кем-то, но он серьёзная проблема! Нужно его вывести на некоторое время, пока не уляжется шумиха! — говорит Фортуна, размышляя, а потом яростно бьёт кулаком по столу. — Вечно от этих близнецов неприятности! Не могут тихо проворачивать свои дела! — возмущается Богиня, а я всё больше проникаюсь недоверием к ней. — Но как его вывести из игры? — спрашиваю с диким желанием убить Бога света. — Пока рано задавать такие вопросы! Нужно понять мотивы! — раздражённо отвечает мне сатана. — Хорошо! Но что нам делать? — Пока ничего! Феб будет искать ведьму! — Я думаю, он её нашёл! — Значит будем ждать хода, а тогда выведем его из игры! — То есть будем ждать? Я не согласна! — начинаю протестовать, жестикулируя, — Нельзя как-то обезвредить проклятие! Разрушить его! — Ведьма, я выполняю только поручения отца! Он меня не посвящает в такие тайны! И я приказываю сидеть в Асфоделе, и никуда не отлучаться! Иначе будешь приравняна к врагу! — жёсткий тон Фортуны практически перешёл на крик, но мне совершенно не страшно. Решается моя жизнь, и наглость не будет лишней. Я не стану безропотно ждать своей участи. Я буду бороться. Над попыткой запугать, начинаю истерично смеяться. Это место я никогда не считала своим домом. Видно чутье меня не подвело. Вокруг лжецы и шпионы Олимпа. Ну так пусть попробуют меня остановить. Вскакиваю с места, опрокидывая стул. Ни оклик Луи, ни приказ Богини не смогут меня остановить. Дарю отчаянный взгляд Фортуне и демонстративно ухожу. Чёрные стражники не заставляют себя ждать. Ангелы внушительных размеров двигаются навстречу, преграждая выход. Каждой клеточкой чувствую ухмылку на лице тётушки, и даже кажется, она издаёт смешок. Уверена в моей капитуляции. Резким взмахом руки тут же впечатываю в стену с ярким гобеленом первого противника. Грохот осыпающейся штукатурки меня не беспокоит, как и второй ангел, в сторону которого вместе с воздушным поцелуем отправляю бабочку-морфею. Разум красавца погружается в желанный сон. — Сладких снов! — шепчу, проходя мимо засыпающего стражника, который вот-вот рухнет на пол. Свешиваю ноги вниз с обрыва, наблюдая за горизонтом. Что принесёт вскоре этот безупречный вид моему взору, тёмные тучи или солнечный свет? В лучшее больше не верю. Нужно как-то найти информацию. Рядом слышу шаги, но не напрягаюсь, эту лёгкую поступь и мятно-маскулинный аромат узнаю за три версты. — Зарабатываешь репутацию своего двойника? — спрашивает Гарри, приземляясь рядом. Молчу. — Кое-как успокоил Фортуну! — продолжает, почему-то я не чувствую ни злости ни обиды. Всего лишь хочу обезопасить его, Луи, Зейна, но как. Они же буду подставляться всякий раз, когда я влипну в очередную ситуацию, а в войне с Богами им не выстоять. Я не уверена, могу ли я сама дать отпор жителям Олимпа. Не уверена, но я хочу верить в это. Лилит же могла противостоять армии Зевса, каждый раз водя их за нос, и я смогу. — Я чувствую их страх! Даже как-то противно становится! — тихо говорю и сразу замолкаю. Мысли слишком быстро проносятся в голове, не успевая крепко зацепиться за извилины, поэтому меня беспокоят сейчас только душевные ощущения, среди которых различаю самое плотно засевшее из них — это страх. Страх во всех своих ипостасях, за себя, за близких, за вселенную. Хотя последнее меня меньше всего беспокоит. — Томмо очень переживает! — осторожно заводит оправдательную речь кудрявый, — Ты вправе злиться, но не разочаровываться! Мы выполняли поручение! И тогда тебя не знали! Ты была для нас обычным человеком! Молчу, а этот парень чувствует меня. Он знает, что я приняла его слова, но нужно время. — Что намерена делать? — говорит уже обыденным тоном. Пожимаю плечами, резко смотрю на него, пытаясь распознать, выведывает он информацию или искренне переживает. — Для начала нужно хоть что-нибудь знать, а я ни черта не знаю, кроме пророчества! — Разве этого мало? — Я хочу отвязаться от проклятия, но умирать нет желания! Хочу найти способ совершить обряд без жертв! Мне не нужен Олимп, не нужно Господство! Мне нужна жизнь, одна жизнь на земле, в качестве человека! Больше ничего! — эмоционально говорю с настойчивыми слезами в очах. Что у Гарри за дурацкая привычка смотреть прямо в глаза. Это смущает и, в то же время, так притягивает. Его ладонь накрывает мою, создавая иллюзию защиты. — Только не сбегай! Не хочу чтобы мне отдали приказ убить тебя! — шепчет дразняще, приближаясь ко мне. Замираю, трепеща от его близости, когда его губы в сантиметре от моих, ничего другого не хочу, кроме поцелуя. — Уверен, что тебе это под силу? — задаю вопрос прямо в губы, нервно сглатывая. — Не хочу даже об этом думать! Целует осторожно, словно боясь спугнуть, а я, как мотылёк, лечу к губительному свету. Углубляю поцелуй, когда его пальцы касаются линии подбородка. Ладони трепетно ловят моё лицо, заставляя ресницы порхать от блаженства. Недолго. Отстраняюсь, это слишком приятно, чтобы быть правдой. — Нам не нужно этого делать! Боюсь подвергать тебя опасности! — шепчу, мои слова придают сил, оставляя благоразумие на месте. Или же всё-таки нет? Провожу пальцем по щеке, задерживаюсь на родинке. Воздух между нами вибрирует от его пронзительного взгляда. Такая ясная зелень, даже замечательные луга Швейцарии так не впечатляют, как очи напротив. Уголки влажных губ приподнимаются, даря милую улыбку лично мне. Он, вообще, знает, что сводит с ума своими ямочками? По всей видимости, нет! Отвожу взгляд, принимая серьёзный вид. Мои расслабленные ноги направлены прямиком в обрыв, но падать вниз здесь не страшно. Бескрайняя зелень на фоне голубого неба так и манит. Живописный пейзаж похож на сказочную картинку из детской книги, а попасть в мир чудес я не прочь. — Я был знаком с Лилит! — неожиданно начинает Гарри. Голос его несмелый и охрипший, словно признался в чудовищном поступке. Удивленно смотрю, его тон вызывает смешанные чувства. — Когда она попала на Олимп, то жила во дворце со своей матерью! Её прятали! Я случайно встретился с ней во фруктовом саду! Она светилась и была полна любви и добра! Это единственная моя встреча с ней до казни Пандоры! Потом она не была похожа на ту наивную девчонку! Взгляд был непроницаем, а когда слезы хлынули из глаз, то они остервенели! Она подарила деду ехидную улыбку и исчезла! Тогда я впервые увидел страх на лице громовержца, молнии пронзили небо, и пошёл град! Этот рассказ болезненно отзывается в моей душе, а на языке появляется горьковатый привкус, который приобретает вяжущее действие, отчего просто не могу издать ни звука. — Я много раз встречался с ней! Она стала дьяволицей, беспощадной, с дырой в душе! — уверенно говорит, но смотрит в даль, а у меня возникает чувство, что он не особо верит в сказанное. Странная печаль слышится в его интонации. — Говорят, что она соблазняла мужчин, а потом их убивала! — это самое яркое знание о Лилит в моей голове. Резко разворачивается корпусом ко мне, глядит внимательно, чем заставляет румянец проявиться на щеках. Не отвожу взора, быть может, такого больше никогда не произойдет. Так стремительно поменялся угол нашего общения. Перестаю что-либо замечать вокруг, когда его большой палец ведёт по моим губам. Я не успела привыкнуть, что позволяю ему себя касаться. Прикрываю веки, чтобы острее ощущать тёплую и мягкую кожу подушечек его пальцев. Усиление восприятия позволяет почувствовать напор его сексуальности. Слух реагирует на слова, разбирая каждое изменение тона, мелодия его сердца передо мной. — О, она соблазняла одним только взглядом, но это все было не настоящее, только её магические силы! — поправляет моё высказывание, а потом переходит на шёпот, — а ты применяешь свои чары на мне? Еле заметно делаю отрицательный знак, по-прежнему не хочу открывать глаза. — Я знаю это! — продолжает шептать, приближая лицо к моему, его ладонь скользит по шее. — У меня для тебя кое-что есть! — сообщает в губы, заставляя меня открыть глаза и вернуться в реальность, — Думаю, они захотят блокировать твою силу, после твоих фокусов с полётами чёрных стражников! Достаёт цепочку, на которой кулон-прямоугольник, состоящий из двух соединённых частей, одна деревянная, видимо из бузины, чёрного цвета и другая голубая прозрачная с белыми разводами, напоминает чистое ясное небо, как сейчас над нашими головами. — Красивый! Спасибо! — со смущением благодарю, наполняясь волной тепла в области сердца. Пристально наблюдает за каждым моим действием, и я догадываюсь, о чем он думает, но мы не можем быть вместе. — Гарри, я не могу показать, что ты мне дорог! — с сожалением говорю, сжимая кулон в ладонях, — Я не могу дать им понять, что тобой они могут меня шантажировать! Я уже совершила ошибку! Луи может оказаться оружием против меня! — Ты ни в чем не виновата! — ободряет, щелкая меня по носу пальцами. Тяжело вздыхаю. Если в итоге, я умру, то зачем нужна эта борьба? Зачем проходить все испытания? Нет! Я справлюсь! Настроение моих мыслей меняется со скоростью света. Сильные духом всегда сомневаются, но не опускают руки. Каждая неудача закаляет. Надевая цепочку с кулоном на шею, отгоняю все мысли. — Вы давно с Луи друг друга знаете? — задаю отвлеченный вопрос. — Достаточно! Только вот на Олимпе мы соперничали и на дух друг друга не переносили! Хихикаю, как ребёнок. — Луи командовал чёрными стражниками, а я обычным войском! Чёрные всегда зазнавались! Когда нам дали задание, связанное с тобой, мы поначалу не ладили и пару раз подрались, но потом все изменилось! — Если Томлинсон командовал чёрными стражниками, то почему здесь назначили тебя? — Причина всё в том же! В недоверии! Вы слишком близки! Он не сможет действовать против тебя! — А ты? Вопрос получается резким, но мне важен ответ. — Никто же не знает о нас, и мы никому не скажем! И не выдадим друг друга ничем, ни взглядом, ни, тем более, прикосновением! С этой минуты! — шепчет, щелкая снова по носу пальцем, а потом со словом «нет» импульсивно прилипает к губам. Целует, как в последний раз. Я в смятении. Кто бы мог подумать, что Гарри испытывает ко мне чувства. — Вот с этой, если быть точным! — с хрипотцой поясняет. С этой минуты я не вправе расслабляться! Всегда начеку! Всегда в тонусе! Никому не доверять! Блокировать разум и от любопытных посягательств Луиса!