Everybody lies

***

      В палате находиться странно, от лампы исходил холодный свет, было видно пыль, витающую в воздухе. Внутри все переворачивало, а в горле стоял болючий ком. В кончиках пальцев покалывало, это была точно тревога. Можно было сказать это по одному взгляду. — Как он? — Этот вопрос отлетел от стен, снова отражаясь в сознании. — Сердце остановилось почти на минуту, но его откачали. Сильный ожег руки, а сейчас, как видишь, — Уилсон нахмурил брови, поджав губы, — Чейз? Чейз? Он прикрыл рот рукой, потупив взгляд в пол. Уилсон тяжко выдохнул и похлопал парня по плечу: «Я, пожалуй, оставлю вас.» Спустя мгновение дверь хлопнула, вызвав мурашки от неожиданности. Убедившись, что никто не смотрит, что правда никого нет, Чейз осторожно пошёл к кровати, боясь издать лишний звук. Так же осторожно присел рядом, чуть наклонив голову и приоткрыв рот. Перед ним лежал Хаус. Бледный, пугающе спокойный. Со всеми этими проводами вокруг и канюлями в носу, точно подрывал все внутри. Взгляд скользнул ниже и Чейз увидел этот ожег. Темно-фиолетовый, местами красный и бледно-оранжевый. В носу защипало, а в уголках глаз выступили слезы, не в силах смотреть на такого Хауса, парень уткнулся головой в матрас, упираясь макушкой в руку. Понимая, что та медсестра могла не успеть, начинали играть мышцы на спине, а в груди закипала злоба. — Зачем? Почему ты всегда такой? Никогда не думаешь о других, никогда не думаешь о последствиях и гонишься за результатом, — Тут Чейз остановился, облизнув губы. Возможно, пытаясь унять дрожащий голос, выждал, — Не думаешь о тех, кто… Кто любит тебя. Громкое пищание кардиомонитора стучало по голове, заставляя до белых костяшек сжать кулаки и скомкать простыни. — Потому что я козёл, мх, самовлюбленный и эгоистичный, — Хаус ухмыльнулся, поднимая руку, зарываясь в светлые волосы пальцами. Голос его был тихим и таким хриплым, но эта нахальная интонация, кажется, вечна. Холодок пробежался по спине, вызывая неприятные ощущения. А именно стыдливость и куда больший страх, чем раньше. Над головой послышался грузный вздох и шуршание. Хаус покосился на застывшего парня и улыбнулся, большим пальцем, вроде как, поглаживая его голову. — Роберт, посмотри на меня, — Звучало это как гром. Никогда, никогда до этого он не называл своего коллегу по имени. Он быстро поднял голову, не думая ни о красных глазах, ни о том, что его признание слышали. — Так лучше. Знаешь, на это были причины, — Мужчина задумался, хмурясь, а после отвернулся к окну, — Ты же врешь. Всё лгут, а ты — главная врушка, — Хаус повернулся обратно, в своей манере быстро покивав головой, словно подтверждая свои слова. В недоумении, Чейз наклонил голову, после понимая сказанное. Он ведь с Кэмерон, он же все так хорошо скрывал. — Просто я, ну… Я не, — Слов не было, от чего оставалось просто краснеть и глотать воздух ртом, — И Вы знали? В ответ последовал лишь смех. Конечно же Хаус знал, он читает человека как открытую, на самой последней странице, книгу. Оставался лишь один вопрос: что теперь делать? — И ничего смешного здесь нет, Вы же понимаете, что теперь… — Роберт заглянул мужчине в глаза, умолкая. Теперь изменился и взгляд. Понять который, практически нельзя, но не в данный момент. И теперь было понятно все. Не нужно было больше слов, не нужно было, возможно, пустых разговоров. Один взгляд. Хаус подвигал челюстью, спустя какое-то время, после, убирая руку с головы, провел ей вдоль линии скулы и задержался на подбородке. Но делать ничего не стал. Тихо опустил руку и закрыл глаза. Губы блондина подрагивали от предвкушения, от желания того, чего, вероятнее всего, так и не будет. Что забудется через месяц, а может и меньше. Теперь было неважно. Встав и выпрямившись, Чейз опустил голову и покачал ей. — Поправляйтесь, — Махнув на прощание, он скрылся за дверью, быстро уходя прочь. Грегори откинулся обратно на подушку, став внимательно рассматривать свои пальцы. И все же, как он чертовски любит его.       Слабость даёт о себе знать, поэтому, он напоследок провел этими пальцами по губам, засыпая. Так будет правильно. Так будет лучше для всех.