Sick of you

Sick of your pressure.

      Боль. Темнота. Холод. Страх. А потом разливающееся по венам тепло и непонятное чувство защищённости и спокойствия. Вот что чувствовал Наруто. Ему было приятно и хорошо, тьма больше не давила, не пыталась поглотить его, он будто просто плыл в ней. Она убаюкивала, качала на волнах, ласкала. Но внезапно все прекратилось, и в глаза ударил яркий свет, а по ушам стал бить шум пикающих приборов. Наруто хотел было подскочить от неожиданности, но что-то сильно давящее на грудь удержало его. Посмотрев вниз, он увидел руку. Бледную, с длинными тонкими пальцами, готовую, казалось, переломать ему все ребра, так сильно она придавливала его. Парень хотел было что-то сказать, но изо рта вырвался лишь хрип, а горло отозвалось дикой болью. Глаза встретились с двумя черными омутами напротив. Сердце забилось чаще. На стуле рядом с больничной койкой сидел Саске. — Ты чертов ублюдок, Узумаки, — такой уставший тихий голос, осунувшееся лицо и темные круги под глазами заставляют невольно задаться вопросом: "Сколько этот парень вообще спал?" — Я... Я ведь думал, что ты реально у меня на руках умрешь... Скотина... — он прикрыл глаза и чуть придвинулся чуть ближе. — 2 недели. У тебя было 2 недели, чтобы рассказать мне об этом, но ты молчал, — он устремил взгляд куда-то за окно и продолжил: — Ты такой эгоист. Это ведь не какая-то там гребаная сказка, где от одного поцелуя все становится прекрасно! У тебя в груди сраная клумба была, а вместо горла кровавое месиво! Ты разговаривать дня 3 не сможешь! — с каждым предложением Саске становился все злее, глаза стали наливаться алым. И джинчуурики, чтобы успокоить его, запустил руку в черные волосы и чуть растрепал их. На удивленный взгляд Учихи, который опешил от такой наглости, он лишь пожал плечам, а потом застыл в изумлении, когда почувствовал, как тот сам ластится к руке, как кот. Они недолго посидели так, а потом Саске просто встал, поставил стул на место и, аккуратно подвинув ничего не понимающего Наруто, улегся рядом с ним на узкую койку, притянув к себе и сжав в объятиях. Замычав в ответ что-то невразумительное, Наруто попытался было вырваться, но не смог (как жаль) и, смирившись с участью, просто уткнулся носом в сгиб шеи Учихи, робко обняв его в ответ. "Наруто, ты такой идиот...", — услышал он голос Курамы и улыбнулся: "Знаю". — Теперь мне придется постоянно быть с тобой рядом, — возмущенный голос, разорвавший тишину, до этого нарушаемую только пиканьем приборов, заставил Наруто вздрогнуть и пихнуть в бок зазнавшегося засранца. — Тише-тише, на самом деле, я не против, — внезапный шепот прямо в ухо заставил табун мурашек пробежать по телу парня. Он удивленно взглянул на Учиху и увидел, как тот улыбается. Еле-еле, уголками губ, почти незаметно, но так искренне, что у Наруто дыхание перехватило. "Ну ничего себе, мы всё-таки не камень! А то я уж начал было напрягаться", — Курама ворчал, Учиха ему не нравился совершенно: "У тебя отвратительный вкус в девушках, Наруто". А Наруто только широко улыбался на такие "замечания" и крепче обнимал Саске. — Вы только посмотрите на этих голубков! Уже милуются! — только после этого восклицания они, наконец, обратили внимание на вошедшую Цунаде. Она была так испугана, когда Саске на руках притащил полумертвого джинчуурики в больницу ночью. Она видела, что Саске был растерян, не ел, не спал и ни на минуту не отходил от койки Наруто за эти три дня, и вряд ли только из-за приказа Цунаде. Когда он только принес Узумаки, то потеряно спросил: "Из-за меня?". А ей уже тошно было от всей этой ситуации, поэтому она только кивнула и бросилась помогать ирьенинам вытаскивать Узумаки с того света, где он был уже одной ногой.       На второй день комы Наруто, она пришла в палату со стаканчиком кофе и отдала его Саске, что кивнул в знак благодарности. Рассказав о сложившейся ситуации, она задала лишь один волнующий ее сейчас вопрос: — Кто он для тебя, Саске? Товарищ? Близкий друг? Знакомый? Воцарившаяся в палате тишина давила, и Цунаде, глубоко вздохнув в попытке успокоиться, развернулась, чтобы уйти, но тихий ответ настиг ее в дверях, заставив улыбнуться. — Он... Он просто мой, — и сжал безвольно лежащую руку Наруто в своей. Она тогда больше ничего не спросила и не сказала. Вышла из палаты, тихонько прикрыв дверь, и сморгнула выступившие слезы. А сейчас Цунаде смотрела, как он сжимал Наруто в объятиях, и понимала: все действительно будет хорошо. — Смысла держать тебя в больнице нет. Лечение здесь бессильно, поэтому можешь идти домой. Главное, чтобы Саске был рядом и ни на шаг не отходил: это влияет на скорость и процесс выздоровления. Чем дальше будет Саске от тебя, тем тебе будет хуже. Но это только несколько дней, не волнуйтесь, — она вытащила из рук Наруто катетеры, отлипила присоски от груди и, развернувшись уже в дверях, хитро добавила: — Телесный контакт тоже очень важен. Наруто на такое заявление залился краской и ткнулся носом куда-то в грудь Саске, вдыхая терпкий аромат хвои и дождя. А тот лишь усмехнулся и погладил парня по спине. — Ты переезжаешь ко мне, Узумаки, — и, только джинчуурики хотел возмущенно замычать, добавил: — Это не обсуждается. У тебя в квартире жить просто невозможно.

***

      Тихий квартал Учих, куда никто не смел соваться, не выглядел так страшно, как казалось раньше. Парни шли медленно и молча: Наруто говорить не мог, а Саске трепать языком не любил. Тишина не угнетала и не была неловкой, они просто наслаждались пением птиц и утренней свежестью. Дойдя до дома, Наруто, наконец, заметил, что Саске еле на ногах стоит. "Конечно, три бессоные ночи. Ты чего ожидал?" — на памяти Наруто Курама впервые вступился за Учиху. Ого. Достижение. Джинчуурики взял парня за руку и потащил в спальню. Три раза он ошибся дверью, но Саске и не думал ему помогать, лишь смотрел и ухмылялся, сжимая ладонь Наруто в своей чуть сильнее.       Открыв четвертую дверь и счастливо выдохнув, что угадал, Узумаки зашел внутрь небольшой комнаты и прыгнул на небольшую кровать, зарывшись носом в подушки. — Так дело не пойдёт. Раздевайся, Наруто, — голосом, нетерпящим возражений, произнес Саске и сам тоже начал медленно стягивать с себя синоби-седзоку. "Ксо... Нас что... Хотят изнасиловать?.." — Наруто от такого заявления хозяина дома опешил не меньше лиса и, отрицательно замотав головой, выставил перед собой руки. Саске, раздевшийся уже до трусов, лишь тяжело вздохнул и, подойдя к запаниковавшему парню, развел его руки в стороны, растегнул оранжевый комбинезон и медленно стянул, оставив в одних трусах. Тоже ярко-оранжевых. На секунду захотелось пробить себе лицо рукой. Причём обоим. Но Саске лишь мягко улыбнулся заглянув Наруто в глаза и, поддавшись вперед, накрыл его губы своими. Это, в принципе, и не поцелуй был, лишь мягкое нежное касание. И, пока Узумаки приходил в себя от шока, Саске, как и в больнице, притянул его к себе, не забыв накрыть их одеялом, и поцеловал в макушку. Наруто же и взгляд поднять боялся, до того ему было неловко. Устроив руки на груди Учихи, он чувствовал его спокойное размеренное сердцебиение и не заметил, как задремал.

***

      Дни проходили в размеренной и спокойной обстановке. Готовили они вместе, спали (просто спали, умерьте свой пыл, дамы) тоже вместе, в магазин ходили вместе и вещи Наруто тоже забирали вместе. В основном они, конечно же, молчали, и порой это угнетало, тогда Наруто лез к Учихе с обнимашками, тот ворчал, что такие "обнимашки" ни к чему хорошему не приведут, но Наруто его словам значения не придавал, а потом удивлялся, почему это Саске убегает каждый раз в туалет после таких объятий. Кьюби только тяжело вздыхал и комментировать это как-либо отказывался.       Однако долго это терпеть не пришлось, любовь Наруто попизд поразглагольствовать была выше любых болезней, поэтому спустя три дня, он уже мог говорить. Немного хрипел и старался не слишком сильно нагружать горло, но, в целом, сойдет. — Чем сегодня займемся? — Наруто сидел на столешнице рядом с плитой, болтая ногами, и наблюдал за тем, как Саске готовит обед. — Сексом, — Учиха был так занят приготовлением пищи, что сказал это, не думая. И лишь спустя минуту гробовой тишины до него дошло, что он ответил, но было уже поздно оправдываться. Наруто сидел, не шевелясь и пряча лицо в руках. Отложив нож, которым нарезал редиску для салата, Учиха медленно подошел к недвигающемуся парню. — Наруто, это просто сорвалось. Я пошутил, — ноль реакции. — Наруто, посмотри на меня. Взяв замершего, как жертва перед охотником, Наруто за руки, отведя их в стороны и взглянув на его лицо, Саске тяжело сглотнул и решил, что, видимо, он все-таки правильно определил их планы на сегодня. Покрасневшие щечки с черными полосами, подрагивающие темные реснички, отведенный в сторону взгляд голубых глаз и призывно приоткрытые губки с скопившейся в уголке слюной, вызвали у Саске такой эффект, какой до этого не могла вызвать ни одна девушка минетом. Учиха от одного такого вида Наруто готов был позорно кончить себе в штаны. Он развел его ноги в стороны и встал между бедер, ощущая, что джинчуурики тоже начинает возбуждаться. Глубоко вздохнув, Саске постарался выровнять дыхание. — Наруто, посмотри на меня, — голос, несмотря на старания успокоиться, чуть дрожал, как и руки, которыми он обхватил лицо Узумаки. Невинный взгляд, направленный прямо на него, сводил Саске с ума и, не в силах больше сдерживаться, он накрыл губы Наруто своими, сразу же углубляя поцелуй. Не нежность и не страсть, он будто просто пытался испить его до дна. Скользил языком по ровному ряду зубов, по деснам, по небу, сплетал их языки, давил на затылок, не позволяя улизнуть, и отдалился лишь тогда, когда воздуха стало не хватать. Тоненькая ниточка слюны повисла между их губами. Саске чуть двинул бедрами и застыл, услышав всхлип и тихое "Саске..." Чертыхнувшись, он подхватил Наруто под бедра и понес в спальню. Больше терпеть он не намерен и так держался, сколько мог. — П... Подожди... Куда... Мы, — джинчуурики уже дрожал от возбуждения, не мог внятно говорить и пытался потереться пахом о живот Саске, чтобы хоть как-то сбавить скопившееся внутри напряжение. — Тише, — ухо обдало горячим дыханием, а под спиной почувствовалась мягкая кровать. Быстро стянув с Наруто свободную футболку, Учиха, наконец, дал волю рукам, скользя по бокам, ощупывая живот и играя с сосками. Прильнув к шее, он провел по ней языком, оставив влажный след и вызвав у парня стон, а потом, ухмыльнувшись, стал медленно спускаться вниз, к паху, целуя и кусая каждый сантиметр кожи. Следы будут сходить еще очень долго. Наруто стонал и изгибался, хватался руками то за волосы Саске, то за простынь, то за изголовье кровати, не зная, куда себя деть. Саске подготавливал его медленно, аккуратно растягивая узкое колечко мышц, стараясь найти простату. И когда Наруто изогнулся, чуть ли не ломая себе позвоночник, и вскрикнул, Саске вытащил пальцы и, проведя рукой по своему члену, приставил головку ко входу и стал медленно толкаться. — С... Саске... Подожди, я... Черт... Ах... — Наруто попытался упереться руками в грудь Саске, чтобы хоть немного приостановить его, но тот перехватил его руки и поцеловал каждую в ладошку. — Тише, малыш, ты должен расслабиться, — прильнув к губам джинчуурики, одной рукой он удерживал его руки над головой, а второй прижимал за талию к себе еще ближе. Войдя полностью, он замер, чуть отстранился и, взглянув на лицо Наруто, слизал две соленые дорожки слез. Потом опять прикусил шею, уже куда больнее, чем в прошлый раз, и шепнул "сладкий", прикусывая за ушком и вызывая тем самым дрожь у джинчуурики, который от наслаждения закатил глаза. С очередным толчком, Наруто прикусил себе губу до крови, чтобы не закричать от удовольствия, что током прошлось по телу. — Не сдерживайся. Я хочу тебя слышать, — джинчуурики поднял затуманенный взгляд на Саске и слабо кивнул в знак согласия. — Умница. Наруто в его руках извивался и стонал так громко, что Учиха ни разу не пожалел о том, что они не остались в квартире парня: эти звуки позволено было слышать одному Саске. Мысль о том, что хоть кто-то посмел или посмеет прикоснуться так к его мальчику, заставляла кровь в жилах кипеть сильнее.       Наруто кончил без рук с именем Саске на губах, и тот, услышав это, кончил следом почти сразу же, втянув Наруто в мокрый поцелуй. Сил не было ни на что, но Саске не был бы Саске, если бы позволил себе уснуть прямо сейчас, в таком бардаке, поэтому взяв полуспящего джинчуурики на руки, он потащил его в душ. Включая теплую воду и намыливая голову Наруто, он думал о том, что впервые за долгое время у него на душе так хорошо и спокойно. Он, кажется, был... Счастлив? Эта мысль заставила его улыбнуться и взяв в руки лицо удивленного Узумаки, он прижался лбом к его лбу и посмотрел прямо в глаза. На громкие признания Саске был не способен, но его ласковые касания и искренняя улыбка говорили сами за себя. Никакие слова не смогут описать ваши чувства к человеку лучше действий. Поэтому Наруто стоял сейчас ошеломленный этой искрящейся нежностью, и слезы накатывали ему на глаза: заслужил ли он такое? — Ты невероятный, Наруто, — прошептав это, Саске отстранился, выключил воду и, завернув ошеломленного парня в махровое полотенце, отнес на руках в кровать. Улегшись рядом и накрывшись одеялом, он прижал его спиной к себе и заключил в объятия, но спустя некоторое время джинчуурики вывернулся и устроился на груди у парня, мило посапывая. Саске на это лишь улыбнулся и запустил руку в светлые влажные волосы парня, аккуратно перебирая их. Мысли, что он не заслужил такое чудо, роились в его голове, заставляя злиться на самого себя. "Поздно", — твердо произнес про себя Саске: "Поздно что-либо менять. Наруто теперь только мой. Целиком и полностью, душой, сердцем и телом он принадлежит мне, а я, в свою очередь, принадлежу ему..." Саске будет беречь свое солнце и не позволит ему потухнуть.       За окном тем временем медленно сползал за горизонт багровый диск, лаская лучами крыши домов и пуская по земле длинные тени. А в Долине Завершения меж двух гигантских статуй тихо шумел водопад, пенясь и бурля, дул прохладный ветерок, на поверхности воды ещё играло бликами солнце, а под водой уже сгущалась тень. Где-то недалеко от этой самой долины, есть огромное поле сине-белых прекрасных цветов, от которых исходит нежный аромат, способный вскружить голову любому случайному прохожему. Они чуть колышутся от дуновения ветра, и кажется, будто перед тобой не поле вовсе, а бескрайнее море, покрытое рябью волн. Шагни — и утонешь. Саске будет беречь свой прекрасный цветок и не позволит ему завянуть.