Sick of your pain.
Ночь опустилась на Коноху. Мириады звезд, рассыпаных по черному небу, так красиво сверкали, что хотелось собрать горсть этих маленьких светящихся точечек и оставить себе на память. На улице было прохладно и тихо. Саске стоял, опершись руками о подоконник, вдыхал свежий воздух из открытого окна и слушал тихое и хриплое дыхание, доносящееся со стороны кровати. Там, закутанный в одеяло, как в кокон, спал бледный Наруто. Саске не знал, что скажет, когда парень проснется, не знал, какую информацию получит, не знал, как отреагирует на нее. Он знал только, что ему было необходимо получить ответы на вопросы.
Ничего удивительного в том, что он так волнуется за джинчуурики, не было. Саске бы никогда не сказал этого, но теперь Наруто занимал в его жизни очень важное место. Он стал для него именно тем, кто не дал погрязнуть в боли и ненависти, после предательства Итачи и убийства родителей и всего клана. Саске не подпускал к себе никого, замкнулся, обозлился на весь мир, но Наруто смог помочь ему не упасть в эту бездну отчаяния, протянул руку помощи и вытянул. Сам того не подозревая, поделился светом и теплом, научил заново
улыбаться ухмыляться. Саске был ему благодарен, но молчал, разрешал помогать, разрешал касаться себя, мог позволить себе расслабиться только в присутствии Наруто и полностью доверял лишь ему одному, но в открытую показывать свои чувства не спешил. Со временем они опять друг от друга отдалились, но невидимая рука помощи постоянно держала Саске на плаву. И сейчас он чувствовал, что просто обязан помочь этому усуратонкачи, который почему-то отчаянно не хочет делиться с Учихой своей проблемой. И последнего такой расклад не устраивал совершенно.
"Цветы. Из его глотки лезли цветы", — эта мысль крутилась в голове Саске и не давала покоя. Он не знал, что это за хрень, впервые такое видел. "Редкая болезнь...", "18 случаев..." — он обдумывал эти слова, прокручивал в голове по нескольку раз, но не мог вспомнить ни одного, даже близко похожего на
это, заболевания. Саске решил, что Цунаде звать бесполезно, потому что видел, что она ничем помочь не может, но знает явно что-то очень важное. Однако он понимал, что ему Хокаге ничего говорить не станет. Еще тогда в кабинете она дала понять, что не хочет вмешиваться, потому что это дело только Наруто. "Не хочет или не может", — он вздрогнул от собственных мыслей, отгоняя этот бред прочь.
Наруто на кровати зашевелился и разлепил глаза. Поморгав, привыкнув к темноте и осмотревшись по сторонам, он сделал вывод, что находится не у себя в квартире, а увидев фигуру у окна, понял, кому принадлежит это место, вспомнил, что произошло, и застонал. Ему так не хотелось ничего расказывать Саске, не хотелось видеть, как в таких родных глазах появится презрение и разочарование, как с таких любимых губ будут слетать слова, что ножом будут резать по сердцу, не хотелось чувствовать, как человек, из-за которого ты сейчас медленно умираешь, добьет тебя одним ехидным смешком, одним взглядом.
Выпутавшись из одеяла, он встал и хотел было молча уйти, но Саске, обернувшись к нему и заглянув прямо в глаза, тихо сказал лишь одно слово, но оно заставило парня замереть на месте:
—
Пожалуйста...
Наруто удивленно взглянул на него, потом выдохнул, отвел взгляд и уселся обратно на кровать, опустив голову и взявшись за нее руками, слегка оттягивая волосы, чтобы привести себя хоть немного в чувство. В горле саднило, а душе как будто пустота образовывалась, словно черная дыра высасывала из него все эмоции и силы. "Наруто... Расскажи ему", — шепнул лис: "А если откажет, я этому ублюдку глотку перегрызу. Ты только выпусти". Наруто грустно усмехнулся. Потом внезапно вскочил на ноги и, пройдя пару раз по комнате взад-вперед, остановился в паре метрах от Учихи, засунул руки в карманы, пошаркал ногой по полу и, когда Курама готов был уже взвыть от напряжения, начал:
— Это... Это ханахаки, — увидев, что Саске это название ничего не сказало, он поспешил объяснить: — Болезнь, от которой в груди у человека прорастают цветы и он медленно и мучительно от этого умирает.
Саске замер, а потом оторвавшись от подоконника, сделал шаг вперед. Наруто на инстинктах — шаг назад.
— И из-за чего же эта болезнь появляется?
— Ээ, Саске, видишь ли...
Саске делает шаг вперед. Наруто делает шаг назад.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Обычно... Обычно она появляется, когда...
Саске делает шаг вперёд. Наруто делает шаг назад.
— Когда?
— Когда ты по-настоящему искренне влюбляешься в кого-то...
Саске делает шаг вперед, опасно сверкнув глазами. Наруто делает шаг назад, едва заметно вздрагивая.
— Вот как... Влюбляешься, значит, — Саске и сам не знает, почему его это так взбесило, но мысль о том, что Наруто,
его Наруто, любит кого-то другого, просто выводила из себя.
— Д-да, влюбляешься, — Наруто неуверенно кивнул. В широко распахнутых голубых глазах плескался страх и... Надежда?
Саске делает шаг вперед. Наруто упирается в стенку.
— И в кого же ты влюблен... Наруто, — чуть не рычит. Он убьет того, кто заставил
его мальчика, так страдать.
Наруто жмурится, молчит, кусает губы.
Саске делает шаг вперёд.
— Наруто. В кого?!
Кулак бьет по стенке рядом с головой. Распахнув глаза, Наруто видит в 15 сантиметрах от себя два алых шарингана. Но не успевает он ничего сказать, как грудь пронзает адская боль и он падает на колени прямо перед Саске, начиная выхаркивать на пол сгустки крови, которая уже идет и из носа, вперемешку с бутонами и цветами. Руки дрожат и не слушаются. Он пытается сказать "в тебя", но выходит лишь хрип. Воздуха катастрофически мало. Биение сердца замедляется. Он чувствует, как его подхватывают на руки, потом кладут на что-то мягкое. Наруто все хрипит это злополучное "в тебя", но уверен, что его не понимают, не слышат. А потом он проваливается в спасительную темноту, обвалакивающую, как одеяло, сжимающую в объятиях, как чьи-то руки, и такую же непроглядную, как любимые ониксовые глаза.
Его последний день подошел к своему логическому концу.
Занавес, дамы и господа.
