***
— Гарри, но почему так далеко? Почему не в Дурмстранг? Ильверморни — это с другой стороны планеты! — никак не умолкала Гермиона. Ей совсем не понравилось такое известие: она не хотела, чтобы Гарри уезжал так далеко. Вернее она совсем не хотела, чтобы он хоть куда-то уезжал. Несмотря на то, что Волдеморт мёртв и миру теперь ничего не грозит, она считала, что они все равно должны держаться вместе. Именно так, как сейчас. И чтобы всегда была возможность встретиться в "Трёх метлах" за кружечкой пива. — Гермиона, я ведь уже сказал, что это всего лишь на год. Я закончу последний курс и вернусь в Британию, — ответил Гарри, после чего взял в руки кружку со сливочным пивом и залпом опустошил её до дна. — Может, ещё по одной? Рон поддержал друга, допил своё пиво, и забрав пустую кружку Поттера, направился в сторону бара. — А как насчёт Джинни? Гарри, она нам с Роном все уши прожужжала о тебе. Неужели ты о ней совсем забыл? Гарри нахмурился: вопрос Гермионы его обескуражил. Правда, а что делать с Джинни? Да, она до сих пор ему нравилась, но в последнее время он вовсе о ней забыл. Джинни была хорошей кандидатурой на роль спутницы его жизни, однако, Гарри даже не мог ответить самому себе на вопрос: "А нужно ли строить сейчас какие-либо отношения? Есть ли у них вообще какая-нибудь перспектива?" К тому же, Джинни ещё даже не было восемнадцати лет. Захочет ли она уехать с ним чёрт знает куда? У нее здесь семья, школа, квиддич, друзья. Любит ли она Поттера настолько, чтобы бросить это все и уехать с ним в другую страну? Гарри и сам не был уверен в том, есть ли смысл предлагать ей это. — Я думаю, что этот год ничего не решит. Тем более Джинни только семнадцать, ей необходимо окончить школу. По секрету скажу: на самом деле, я не уверен что люблю её, — Гарри понизил голос до шёпота, увидев, как Рон с двумя полными кружками пива направлялся к их столику, и ему совсем не хотелось продолжать разговор о Джинни в его присутствии. — Давай как-то потом поговорим об этом, ладно? Гермиона кивнула с полным разочарованием в глазах. И уставилась на Рона, который уже подавал другу пиво. — Чего это у вас такие кислые морды? Как будто Снейп заставил вас перебирать флоббер-червей. Рон уселся рядом с Гермионой и с заинтересованным видом наблюдал то за Гарри, то за Герми, то за белоснежной пенкой сливочного пива, которая понемногу растворялась в его кружке. И когда пауза до неприличия затянулась, он нахмурил брови и строго взглянул на Гарри. — Что-то случилось? — спросил Рон. Промолчать Поттер не мог, нужно было хоть что-то ответить, иначе Уизли от них не отстанет. — Я спросил Гермиону, пойдёшь ли ты на повторный курс, но она мне ничего не ответила. Поэтому спрашиваю лично у тебя, пойдешь? Гарри улыбнулся и схватив кружку с пивом, отхлебнул немного, отчего на его губах появились пенные белые усики. Гермиона сидела хмурая, как тучка: ей не хотелось закрывать этот разговор, тем более ей не хотелось скрывать это от Рона. Она прекрасно знает, если Уизли узнает об этом позже всех, то начнется третья Магическая война. Опять же, говорить сейчас ему об этом тоже было опасно: их трио и так удостаивалось заинтересованными взглядами от соседних столиков. А если Рон при всех покажет себя замечательным старшим братом, начав во всеуслышание защищать свою младшую сестру, то они вообще появятся на первой странице Ежедневного Пророка под заголовком "Героическое трио попалось в цепкие пальцы юношеской страсти. Как же сложится судьба этого любовного треугольника?" А перспектива красоваться на первых страницах сомнительных газетёнок, да еще и с такими заголовками, совершенно не приводила в восторг. — Ты о чём, Гарри, какой повторный курс? Да в придачу с новым сальноволосым директором! Я этого не выдержу! Тем более я сейчас нужен Джорджу: после смерти Фредди он сам не свой. Родители предложили продать магазин Волшебных вредилок, но он ни в какую; помещение пустует, да и сам он не справится. Я обязан быть рядом с ним. Гарри заметил, что радостный настрой Рона молниеносно пропал. Его взгляд уперся на собственную ладонь, которая сжимала ручку кружки. Гарри почувствовал, что у него всё заныло внутри. Говорить почему-то не хотелось. В голове вновь мелькали кадры погибших тел. Гарри устало вздохнул и провёл по лицу ладонью, прогоняя усталость. — Ну, а ты, Гермиона? Вернёшься на повторный курс? — попытался перевести тему Гарри. О себе говорить не хотелось, а Рон витал в своих мыслях, не обращая ни на что внимания. Оставалась лишь подруга, которая сидела и постукивала пальцами по столешнице. — Думаю, да. Хочется получить диплом, только вот находиться там без вас совсем не хочется. Конечно там будет Джинни, но все равно мне будет вас не хватать, — Гермиона чуть улыбнулась и наклонившись, положила голову на плечо Рона. — Интересно, получится ли просто спокойно учиться, без всяких приключений и опасностей, как считаете? — Гермиона затаила улыбку и посмотрела на Гарри. — Думаю, Герми, что Хогвартс — это не то место, где можно просто учиться. Именно там всегда можно найти проблемы на свою задницу. Рон и Гермиона радостно засмеялись, и Гарри улыбнулся, глядя на них. Все же было очень сложно расставаться с ними на долгое время. Сейчас именно они были самыми близкими и родными ему людьми. Но они были счастливы и без него, он это отчетливо понимал, ощущая себя третьим лишним. Особенно в те моменты, когда они обнимались или когда просто нашептывали друг другу нежности на ухо и мило смеялись. Гарри был рад за них, рад от чистого сердца. Именно поэтому он решил сделать первый шаг, оторвавшись от них. Он должен был дать этой парочке право на личное счастье.***
— Северус, я тебя не узнаю! Ты какой-то растерянный, с тобой всё в порядке? — расспрашивал Люциус, потягивая сорокалетний виски. Такой божественный и крепкий виски можно было испробовать только из спиртового погреба Малфой-мэнора. А ещё прекраснее этот виски становился, если его пить на террасе второго этажа, откуда открывался прекрасный вид на закат. На улице было тепло, последние лучики солнца отчаянно пытались зацепиться за горизонт, закат был прекрасен. Однако, душевное состояние Снейпа оставляло желать лучшего. Он был озадачен и растерян одновременно. С самого утра мысли были заняты лишь продумыванием планов о том, как вернуть Поттера в Хогвартс на седьмой курс (или хотя бы убедить его остаться в Британии). И пока что ничего стоящего в голову не приходило. Не держать же мальчишку за руку и не падать же перед ним на колени, умоляя остаться. Здесь нужно действовать незаметно, чтобы Гарри сам передумал уезжать. Но сказать проще, чем сделать. Это же Поттер. Если он вбил себе что-то в голову, то будет переть, как баран. Северус устало вздохнул и потер пальцами переносицу. — Ничего особенного, Люциус. Просто устал. Должность директора, знаешь ли, выматывает не на шутку. Снейпу не хотелось рассказывать Малфою о том, что на самом деле творится в его голове. Ведь как только он узнает, тут же начнет травить свои шуточки, и подкалывать по поводу и без. Не упустит же он возможности блеснуть своим остроумием. — Правда? А я вдруг подумал, что причиной твоей головной боли стал никто иной, как мальчишка Поттер. Или скажешь, что я не прав, профессор? — ухмыляясь, спросил Малфой. Снейп заметил, как горят его глаза; он слишком хорошо знал этого белокурого извращенца, чтобы не разобрать его намека. Хотя Северус иногда и заглядывался на Гарри с нетрадиционной стороны, но мысли о том, чтобы затащить мальчишку в постель в приоритете не стояли. Он просто хотел, чтобы Поттер был в поле его зрения, чтобы в любой момент можно было прийти тому на помощь. Скорее всего, со стороны это бы выглядело, наверное, глупо, но Северус ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал необходимость в парне. Наверное, за все годы, в которых он отчаянно спасал задницу будущего героя, это чувство зародилось само по себе. И если он сейчас ничего не сделает, Гарри благополучно укатит в Америку, то Снейп просто сойдет с ума. Он не понимал кем на самом деле является для него Поттер. Но точно знал, что для него он стал роднее всех в этом мире. — Какой же ты всё-таки змей, Малфой, — прошипел Северус и с размаху поставил бокал на журнальный столик. — И вообще, причём здесь мальчишка? Как будто мне есть до него хоть какое-то дело! — Северус скривился и перевел взгляд на последние уходящие лучи солнца. Ему одновременно и хотелось, и не хотелось обсуждать с Люциусом эту щепетильную тему. Но в обоих случаях Северус представал в глазах Малфоя, как пустоголовый подросток. Поэтому он не знал как правильнее начать этот разговор. Люциус был далеко не дурак: он уже давно заметил как Снейп реагирует на фамилию Поттер. Как говорит о том, что не переносит мальчишку на дух, как обзывает его идиотом, болваном, щенком... Но как бы Северус не относился к мальчишке, он был одним из самых успешных магов, которых знал Люциус: хитрый, ловкий, хладнокровный зельевар. Что может быть хуже? Никогда не знаешь, что именно окажется в твоём бокале с виски, во время посиделок с этим человеком. Поэтому он не испытывал удачу и не провоцировал Снейпа своими расспросами по поводу Поттера. Люциус подхватил бутылку из граненного хрусталя, внутри которой плескалась огненная жидкость. Этим шикарным напитком он наполнил два опустевших бокала. — Только вот не говори мне, что тебя не зацепил его отъезд! Неспроста ты пришел ко мне сразу же после его визита в Хогвартс, — он приподнял стакан на уровень горящего оранжевыми лучами неба, и посмотрел на него таким взглядом, как будто миловался чистотой его содержимого, — и я так полагаю, что именно сегодня он сказал тебе, что уезжает из Британии. Интересно, надолго ли? — Люциус бросил на Снейпа мимолетный взгляд и заметил, что тот сидит с абсолютно невозмутимым видом, как будто его и правда не интересовала жизнь юного героя. — Откуда ты вообще знаешь, что он решил уехать? — Северус посмотрел на друга с удивлением и неким подозрением. Неужели Малфой интересуется жизнью Поттера? С какой стати? — Не о том думаете, директор. Я люблю свою жену, — Люциуса развеселил этот подозрительный взгляд Северуса и он не сдержал улыбку. — Мне сказал Драко; откуда он знает — не в курсе, я его не расспрашивал. Можешь пойти и спросить сам, заодно и вознаградишь его таким же испепеляющим взглядом. Снейп отвернулся, удивляясь самому себе за такую глупую мысль. — Ты должен мне как-то помочь, — вдруг выпалил Северус, глядя в голубые глаза блондина, тем самым доказывая адекватность своих слов. Малфой удивленно на него уставился, и уголки его губ дрогнули в полузамерзшей улыбке. — О, Мерлин, Северус, только не говори, что ты влюблён в этого парня, — Люциус издал тихий смешок; ему было забавно наблюдать за физиономией друга, который всё так же серьезно вглядывался в его глаза. — Я не влюблен Люциус, но Гарри мне не чужой человек. Я очень хочу, чтобы он был рядом. И я совершенно не хочу, чтобы в этой чёртовой Америке он умудрился вляпаться в очередную опасную передрягу. И не смотри на меня так! Люциус не сводил с него глаз, он не знал как реагировать на подобные слова Снейпа. Это же тот самый Снейп: хладнокровный, безэмоциональный ублюдок. — Гарри? Ты назвал мальчишку по имени? Это точно ты, Северус? Тебе случайно не подсыпали какой-то дряни в твой тыквеный сок на завтраке? Малфой был в замешательстве, но сам Снейп был на удивление спокоен; он ждал когда его друг переварит новую информацию, чтобы более серьезно обсудить назревающую проблему с отъездом Поттера. После нескольких минут молчания, когда Люциус наконец-то смог понять всю серьёзность ситуации, он уже более спокойным взглядом посмотрел на друга. — Ладно, допустим, одну проблему ты решил, — после затянувшегося молчания выдавил Малфой, и, откинувшись на спинку деревянного кресла, переплёл пальцы обеих рук на своем бокале. — Да, одну решил: рассказал все тебе. Только будет ли мне от этого польза? Не знаю, — Снейп зажмурился, и провел ладонью по лицу. Вот сейчас он точно выглядел как сентиментальная школьница. Он очень долго держал все чувства в себе. После смерти Лили он пообещал, что никогда не позволит себе такую роскошь, как Любовь, и целых одиннадцать лет благополучно исполнял это обещание, лишь изредка позволял себе такую шалость как "секс на одну ночь". Именно такая жизнь закалила его, ведь человек, не знающий любви, является самым опасный человеком: у него нет ни слабости, ни совести; ему не нужно ни перед кем объясняться; ни у кого просить прощения. И это его более чем устраивало; он вырвал из сердца все нежности и прочую подобную ересь. Но вдруг явилось это лохматое недоразумение и разрушило весь баланс. Поначалу Северус относился к нему как к необходимому заданию, которое было поручено Дамблдором. Но потом почувствовал, как стал привязываться к этому несносному, невоспитанному болвану. И это было ужасней всего: он не ожидал такого поворота судьбы. Гарри был так похож на своего отца, которого Снейп не просто ненавидел, он был готов его утопить в своей же крови. Но эти глаза! Эти чисто изумрудные глаза просто его обезоруживали. Ему стоило только посмотреть в них, как весь настрой настучать непутёвому мальчишке по голове таял на глазах. Он не любил его так, как Лили: он не хотел заиметь его, не было желания просто отодрать мальчишку на профессорском столе; он хотел, чтобы Гарри был в безопасности, чтобы он наконец-то был счастлив, чтобы не бегал по лесам в поисках крестражей... Снейпу хотелось крепко прижать мальчишку к себе и оградить собою от всех бед мира. Чем это можно было назвать, родительской опекой? Бред! Ведь каждый раз, как он видел Поттера с какой-то девчонкой, ему хотелось подлететь к нему и утащить его подальше от этих лицемерных дур, у которых в голове мысли лишь о том, как женить на себе юного и симпатичного героя. Они смотрели на него как на приз, а не как на человека, которого постигла тяжелая судьба. Он помнит тот момент в Визжащей Хижине; помнит, как много ему хотелось сказать тогда, но он не смог. Он так и не смог ему ничего сказать, лишь старался наглядеться на Гарри перед тем, как уйти за Завесу. А когда в Мунго ему сказали, кто именно его туда доставил, то он клятвенно пообещал объясниться перед Поттером, рассказать ему о том, что он все эти семь лет только и жил ради того, чтобы оберегать избранного, но не по приказу Дамблдора, а по зову сердца. Но стоило увидеть Поттера (как раз тогда, в кабинете), так сразу же весь былой настрой иссяк, а на лице вновь появилась маска противного и ужасного профессора. Собственно, этим он и не удивил мальчика. — И что же ты планируешь сделать, что бы Поттер передумал уезжать? — Люциус с интересом вглядывался в черные глаза, в которых невозможно было увидеть ничего кроме своего отражения. — Есть у меня одна идея... Только нужно действовать очень осторожно и быстро. Северус задумался и провел кончиками пальцев по своим губам. Люциус проследил за этим жестом и улыбнулся, этот жест был оповещением о том, что в голове этого человека созревал гениальный план. Но можно ли было назвать его безопасным? — И что же это за идея? Имей ввиду, что я нахожусь под пристальным надзором Министерства и совать голову во что-то сомнительное не стану, тем более из-за твоей любви к этому наглому мальчишке. Люциус переставал быть верным другом только в том случае, если это могло коснуться его семьи; но, в целом, он был достаточно ответственным, и если Снейп сможет уговорить его на какую-нибудь авантюру, то на него можно будет положиться. — Не волнуйся, ничего сверх безумного. Поттер у нас кто? Правильно, герой. Вот мы и будем играть на его привычках, которые заключаются в том, чтобы спасать всех без разбора. Северус улыбнулся самому себе. И, видит Мерлин, в его глазах забурлила та неистово-черная смола, которая минуту назад казалась неподвижной.