***
Яркое утреннее солнце прорвалось игривыми лучами сквозь занавес. Мимолетные тени от листьев старого дуба — который рос за окном спальни — защекотали сонное лицо мальчишки. Гарри проснулся, и деревянная кровать заскрипела от его нежных потягиваний. На душе было легко и приятно. В голове закружились моменты вчерашнего вечера, и глупая улыбка растянулась до ушей. Еще вчера Поттер привел свои мысли в порядок, просто принял всю свою сущность и от этого стало как-то проще. Он решил, что ему предостаточно пришлось попотеть за свою жизнь, чтобы отдать должное этому миру. Но свои личные интересы стали более важными, чем мнение окружающих. Если ему нравились мужчины, то это его личное дело. Ведь он никогда не чувствовал подобного с девушкой: такого волнения и безумного желания ощущать на себе чужие руки. Да, для него это еще звучало дико, но противоречий больше не было. Не было желания противиться этому. И он был рад, что смог принять в себе эти новые открытия. Гарри не знал, сможет ли он полюбить мужчину именно той любовью, которую он мечтал обрести. Но в чем точно был уверен, так это, что в своей постели он хотел видеть только мужчин. И плевать как к этому отнесутся его друзья, ему не будет стыдно. Он должен оборвать эти цепи, за которые его трясли словно марионетку с самого рождения. Утренние размышления заставили его уже окончательно покинуть ночные грезы. Он поднялся с кровати и подошел к окну, которое было укрыто монотонно-сиреневыми шторами. Он взглянул на задний двор дома, который был застелен зеленой травкой, а белоснежные бордюры вокруг пахнущих клумб подчеркивали романтическую эстетику красных роз. Он открыл окошко, и в комнату ворвался поток свежего летнего ветерка. Вздохнув в полные легкие, он ощутил небывалое чувство свободы. В этот момент ему захотелось прыгнуть на метлу и подняться высоко в небо, чтобы ещё немного наполнить себя таким небывалым чувством. Но зелья невидимости к сожалению не было, а мантия-невидимка упорхнет после первого же порыва ветра. Постояв еще пару минут, он пришел к выводу, что ночные полеты не менее прекрасны, и нужно лишь дождаться, когда ночь укроет землю своей черной мантией. После он натянул домашние клетчатые шорты и направился в душ. Вспоминать вчерашнее безумие.***
После сытного завтрака, Гарри решил навестить родовую библиотеку Блэков. И немного поблуждав среди пыльных стеллажей, наткнулся на интересную, незнакомую книгу: «Тайный клан первооснователей древнего магического мира». Он вытянул ее из крепко вжатых соседних книг, и немного покрутил в руках. По ее кожаному переплету можно было сказать, что она очень старая, а то и вовсе древняя. Недолго думая, он подхватил ее в подмышку, и пошел к своему излюбленному, продавленному креслу, которое находилось в гостиной. По дороге отозвал своего домового эльфа, и попросил принести ему любимый малиновый чай. — Итак… посмотрим, что здесь у нас, — он открыл первую страницу, и погрузился в длительное чтение: «Древний магический мир был создан в 130 году н.э. кланом «Первооснователей». По первоначальным источникам, в клан входило 18 темных магов, все они были одного возраста, в период основания клана им всем было по 19 лет. Сам же клан был создан в 118 году. С самого рождения эти дети были не похожи на остальных, они отличались крепким здоровьем, острым чутьем, и развивались быстрее своих сверстников. По словам матерей, все они рождались не в положенный срок, а за месяц до полного вынашивания. Рождались они в очень тяжелых родах, но несмотря на это, они были абсолютно здоровы, чем сразу и отличались, ведь обычные дети не могли выдержать подобную нагрузку, и погибали. С раннего детства их отвергало общество. Потому как они совершали необъяснимые вещи, которые простые люди не понимали и боялись. Некоторые из них управляли стихиями, умели летать, читать чужие мысли и управлять ими. Многих их матерей называли: ведьмами, проклятыми, падшими существами. Некоторых и вовсе сжигали на кострах, после того как их маленькие сынишки разрушали вокруг себя целые деревни своей неудержимой магией. Все они жили в бедности. Многие годы они не знали что такое родительская любовь, ведь предки их чурались, не признавали между ними родства. Не желали принимать их демонические способности. Долгие годы они и сами считали себя иными: изгоями, грехами своих собственных родителей. Они пытались укрыть свою магию подальше от всех. Некоторые из них убегали от людей: прятались в пещерах, лесах, в заброшенных деревнях. Но после 16-летия, ровно после полуночи, неведомая сила, трансгрессировала их в одно и то же место. Первые годы после воссоединения, они пытались выяснить, для чего им дана эта необъяснимая сила. 18 юных волшебников, пропитанные насквозь необычайно сильной магией. Они не умели ею пользоваться, поэтому у каждого из них периодически случался сильный магический выброс. Они поселились в одной деревушке на юге Империи Хань (современный Китай), и прожили там около трёх лет. В 118 году сразу после Рождества Христова к ним явился седой потрепанный старик, который представился Августом. Он стал им учителем и наставником на многие годы. Он обучал их как правильно использовать магию. Говорил, что это великий дар, и что они не одни такие на земле. Целых 7 лет они все вместе скитались по миру. Август обучал их: новым заклинаниям, тёмным ритуалам, сдерживал их позывы, учил контролировать свой гнев. Помимо совместных уроков, каждый из них придавал особое значение — собственному дару. У каждого из братьев было что-то особенное, неповторимое. И лишь у одного самого слабого (которого звали Джабари) не было ничего подобного. И вместо того чтобы, тренировать свое физическое тело (как это делали его братья) он проводил дни и ночи над изучением новых учебных пергаментов. Он вкладывал в свой разум самый сильный и необходимый дар — науку. Он изучал: опасные артефакты, учился расчетливо мыслить, развивал логику, восприятие, рассудительность, тактику и стратегию своих действий. И уже через несколько лет он стал самым опасным из них. Остальные братья стали предостороженно к нему относиться. Его ум и расчетливость, поначалу пугала их, но со временем они преподнесли это в плюс. Ведь он был не враг им, а наоборот, самая светлая голова их клана. Они узнали, что в мире живут сотни тысяч таких же магов, как и они, которые были подвергнуты издевательству и поношению со стороны людей. Одним самым сильным и упорным из них носил имя «Абракхам» (его имя до сих пор в числе самых воинственных и храбрых волшебников за всю историю магов). Он управлял стихией огня, и был невероятно силен не только магически, но и физически. Его считали одним из главных братьев клана. Он поднес идею создать поверхностный мир, подобный маггловскому. Чтобы все волшебники могли жить и строить собственные семьи. В котором бы рождались чистокровные маги. В нём волшебники смогли бы познавать свою истинную суть. После они долгие годы искали ритуалы для создания новых измерений, и те немногие, которые посчастливилось разузнать, были совершенно не тем. Те измерения, которые удалось создать, были лишь одной сотой от задуманного, и как бы сильно они не объединяли свою магию, все было попусту. Но однажды одному из братьев (который владел даром прорицания) приснился сон. В котором он увидел два полукруга солнца, они находились по разные стороны экватора, одно было в южной стороне неба, а другое в северной. И тогда Джаббар предположил, что для создания мира требуется энергия Инь-Янь, то есть женское и мужское начало. И тогда не долго думая, они стали искать могущественных и сильных волшебниц. Долгих поисков им не потребовалось, ведь после того как среди магов разошлась новость о создании Нового мира, женщины сами стали приходить и предлагать свою помощь. После долгих и упорных месяцев попыток сотворить хоть нечто похожее на другую вселенную. Им все-таки удалось создать расширение. Если доверять легендам, именно в период создания первого волшебного мира, самый умный и добродушный из братьев (тот самый, который не имел врожденного дара) создал первую волшебную палочку. Которую выстругал из северного драконьего дерева, а сердцевину сделал из пера черного феникса. С помощью этой палочки они сумели создать маленькое измерение, которое после долгих месяцев становилось все больше благодаря их совместно нацеленной магии. И уже через два года их мир был даже больше людского. Они стали первыми кто вошёл в него. Изначально там было совершенно пусто, один сплошной туман. Но благодаря юным волшебникам, которые постепенно начали переноситься в новую терру, они совместными усилиями превращали белый туман в настоящий жизнепригодный мир. И уже после нескольких лет его было не отличить от настоящего: океаны, реки, водоемы, огромные леса, пустыни, черноземы. Они создали круговорот времен года: весной — природа просыпалась, одаривая мир своей зеленью, цветами, первым теплыми лучами солнца; после наступало лето — жаркое, сухое, с горячими ветрами, и ярким пылающим солнцем; на смену лету приходила осень — привлекая за собой грозные хмурые тучи, земля покрывалась сильными дождями, вся природа красиво погибала в ярких желто-коричневых красках; затем на землю обрушались жуткие, холодные метели — усыпая собой черную мокрую землю. Мир обрел самый впечатляющий вид, волшебники наконец-то начали жить не стесняясь и не пряча своего яства. После нескольких десятков лет правления в новом мире братья начали расходиться во мнениях, и распределились на две стороны: светлую и темную. Светлая сторона — желала процветания своему миру, и тихого мирного существования. А темная — настаивала на войне с магглами. Они считали себя выше, сильнее, превосходней. Они желали вернуть себе прошлый мир. И только один Джаббари оставался в стороне. Он не хотел враждовать ни с одним из своих братьев. Он всеми силами пытался их воссоединить, но все его попытки были напрасны. И когда сила сторон превысила высшую точку враждебности, произошла кровопролитная битва, которая понесла за собой великие потери. Несмотря на то, что в ней погибли все 17 братьев, война унесла и много остальных волшебников, которые перенимали стороны своих правителей. Это была первая жестокая война в Магической мире. Все 17 братьев пали перед друг другом. И лишь Джабари (который не участвовал в братоубийстве) остался жив. После смерти всего своего клана, Джабари настолько был подавлен, что хотел уничтожить весь Магический мир. Но эта тоска не понесла собой разрушения, всего лишь стала неотъемлемой частью всей последующей жизни, заставляя его не сдаваться. Он до конца своих дней так и метался между добром и злом. Он создал великий волшебный мир, возобновил его после ужасной войны, и теперь правил только один. Он знал, что на троне должен быть один правитель. Он воссоздал себе нечто похожее на орден, но вместо равномерных прав, последнее слово всегда оставалось за ним. Его действия и указания всегда были обдуманы, проанализированы до малейшей детали. Но поступки всегда разнились; иногда он отдавал наказы убивать преступников самой жестокой смертью, а иногда наоборот прощал, и отпускал без какого-то либо наказания. Джаббари прожил 187 лет, и практически всю свою жизнь правил в одиночку. Он считается самым справедливым и правосудным правителем за всю историю Древнего Волшебного Мира». — Гермиона говорила, что украденная палочка была создана руками ее первого владельца, и вполне вероятно, что это был именно этот Джаббари, но почему здесь ничего не сказано про дальнейшую историю этой палочки? Так, нужно срочно обсудить это с Гермионой, — Гарри посмотрел на часы. Было «12:24». — До обеда еще около пол часа, как раз успею собраться, — он взял чашку с чаем, и осушив ее до дна, поднялся с кресла и пошел в свою спальню. Нужно было сменить махровый халат на более официальную одежду, а то если в таком виде ему удосужится опять напороться на директора школы, то на этот раз это точно ему с рук не сойдет, и тот непременно заставит Поттера вылизывать грязные котелки своим языком. И во избежание таких перспектив, он облачился в серые спортивные штаны и в синюю футболку с каким-то маггловским, телевизионным супергероем. Он взглянул на часы. Они показывали «12:57». — Как я точно уложился, — он спустился со второго этажа в гостиную, и подхватив в руки, уже полюбившую книгу, скрылся в черных стенах каминного портала.***
Не было такого дня, чтобы Северус Снейп не думал об отставке. Ведь вместо вечного «директор, директор, директор», он мог бы открыть тихую, уютную лабораторию, в которой бы варил зелья на заказ и это бы стало самым большим подарком судьбы. Но вместо этого, ему приходится с утра до ночи выслушивать вечные: «Рон не успел сказать заклинание, и кусок потолка упал на одного из Авроров!», «Там, в западном крыле кто-то написал, что директор злой ублюдок», «Нам требуется помощь, мы не можем свести стену в классе нумерологии». Все это выводило его за рамки уравновешенного поведения. И только одно радовало, что время от времени Хогвартс был единственным местом, где он мог встретить своего мальчика (ну если не брать в счет, вчерашней случайной встречи). — Интересно? Если бы он узнал меня, какое бы заклятие полетело мне в грудь? Авада? Круциатус? Сектумсемпра? Или может быть сжалился над старым, развратным профессором, и обошелся бы простым Инкарцеро? Это же Поттер, от него можно ожидать чего угодно. Он раз за разом перематывал в голове события вчерашнего вечера. Его не удивил тот якобы факт, что мальчишка по ошибке забрел не туда, не удивило и то, что он согласился на предложение уединиться с ним. Но то, что Гарри представился под фамилией «Принц», причем он ответил даже не раздумывая, это было для Снейпа весьма удивительно. Конечно же он не стал кормить себя какими-то надеждами. Поттер всегда ляпает, что первое на ум придет, но почему именно Принц? Ведь он прекрасно помнит тот учебник по зельям на шестом курсе, Снейп же лично признался ему, что это он «Принц-полукровка». Впрочем, дойти до истины было просто невозможно, поэтому Снейп забросил это гиблое дело. Ему было предостаточно и мозговарилки в школе, а в особенности сегодня. Так как его незаменимый Харрис ушел на законный выходной, и директору пришлось отстреливаться одному. — Мистер Островский, заканчиваем, продолжим после обеда, — сказал Северус темнокожему аврору, который уже было навел палочку на очередной строительный камень, но после слов директор остановился, а затем кивнул, и пошел в сторону входа в школу. Снейп немного осмотрел проделанную работу: все было прекрасно, ни одного выступающего камня, ни одной маленькой дырочки. Он улыбнулся и мысленно себя похвалил. Затем повернулся и пошел предаваться гастрономическому оргазму, ведь на обед сегодня подавали его любимую телятину в винном соусе и запеченное овощное ассорти. Северус вошёл в главный зал, и его сердце задало бешеный ритм, от которого чуть перехватило дыхание. «Поттер», — он вздохнул поглубже, и направился вдоль студенческих столов, к преподавательскому. Поттер сидел в самом конце стола, от главного входа и что-то красноречиво рассказывал своим героическим друзьям. Гермиона внимательно слушала его, лишь мельком поглядывая на Рона, который чуть ли не давился мясом, и еще пытался запихнуть большой кусок поджаренного баклажана. — Мистер Поттер, если вы считаете, что Хогвартс — это приют для одиноких героев, то вы глубоко ошибаетесь. Гарри, который сидел спиной к проходу, и не запинаясь рассказывал друзьям о том, что он вычитал в утренней книге, с неожиданности, временно потерял дар речи. Он обернулся и увидел стоящего над собой угрюмого директора, который смотрел на него с приподнятой бровью. — Я прибыл по необходимости, сэр, а не просто так, — ответил Гарри. Рон сквозь челку посматривал на Снейпа, и прежнее чавканье превратилось в медленное аристократическое прожевывание. Но набитый рот не давал подозревать в нем аристократа. — И по какой же такой необходимости? Ваш домовой эльф отказался тереть вам спину, и вы решили подыскать себе верного помощника? Так для этого есть одно хорошее заклинание, называется «потри себе сам», — от этих слов Поттер не удержал улыбку. Снейп хоть и раздражал его своим остроумием, но иногда просто невозможно было сдержаться, чтобы не улыбнуться. Он поднял глаза на профессора, и в его нахальной ухмылке можно было рассмотреть чрезвычайно нагло спроектированный ответ. — Вам ли не знать, директор, что я чрезвычайно ленив, поэтому если мне понадобится потереть спину, могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Вам же не впервые угождать мне, — от такого ответа, сидящий напротив Рон подавился, а Гермиона покраснела как дальневосточный краб. Северус как стоял с непроницаемым лицом, так и остался. Но в голове произошел ядерный взрыв, «Неужели он узнал меня? Нет, не может быть, разве бы он не убил меня на месте, если бы хоть что-нибудь заподозрил? Он просто приобщает, совокупляет к тому, что я всю жизнь прикрывал его зад, а если нет? Ведь тематика разговора далеко не всеобщая, более интимная, вот же черт, вот же чертов Поттер!» — Мистер Поттер, я смотрю вы нарываетесь на моё общество? Если так, то мои грязные котлы ждут вас, — сказал Северус, а затем чуть наклонившись к Гарри, добавил: — И на будущее, советую не оборачиваться ко мне спиной, ради вашей же безопасности, — он выпрямился, и бросив мимолетный взгляд на Рона, у которого на уголке губ образовалась капля винного соуса, поморщился. И пошел в сторону преподавательского стола. — Мне кажется? Или твои перепалки со Снейпом переходят всякие границы, — пролепетал Рон, когда директор уже вглядывался в свою тарелку. — Да, Гарри, ты конечно прости, но со стороны это выглядело так, будто между вами что-то есть, — сказала Гермиона, смущенно посмотрев на Поттера, который лишь вздыхал от подобных предположений. Гарри был заинтересован в Снейпе, его скрытность и таинственность манила все сильнее. Голос, взгляд, манера поведения, все это медленно, но уверенно пробиралось под кожу. Сейчас, когда Гарри было не стыдно думать об этом, он начал прислушаться к себе, к своим ощущениям, и в конце концов к своим желаниям, и все они твердили об одном «Поттер, ты влюбляешься в своего противного, колючего профессора». Но был ли он, заинтересован Гарри? Его ехидство было неотъемлемой частью его сущности, и он пользовался им самого первого курса, с самой первой встречи. И Гарри не видел смысла списывать его нынешнее поведение на что-то более интимное. Он просто отдавал себе должное, и наслаждался этими мимолетными встречами. — Почему «как будто», Гермиона? Я хочу Снейпа, а он наверняка хочет меня. И сегодня ночью я проберусь к нему в берлогу, и мы будем любить друг друга до самого утра, — Гарри вполне серьезно посмотрел на Рона, который с невероятным испугом вглядывался в глаза друга. От такой картины Гарри не сдержался и звонкий смех сам по себе вырвался с его приоткрытых губ. Гермиона была не настолько глупа, чтобы принять эти слова всерьез, но и после отчаянного хохота Гарри, ее не покидала та самая доля правды, которая таилась в каждой шутке. И шутка Поттера была не исключением. — Ну и шуточки у тебя, друг, — Рон сглотнул, и взяв в руки кубок с тыквенным соком, запил свой минутный, нервный срыв. Когда друзья начали в очередной раз спорить между собой по поводу правильной выкладки каменной мозаики, Гарри перевел взгляд на профессорский стол, и встретился все с тем же прожигающим взглядом. «Черные как смола, как будто в них таятся самые злобные демоны, и почему он не отводит глаз? Или опять пытается прочесть мои мысли? Если так, то что вы пытаетесь в них вычитать? Думаете, что это я своровал этот артефакт?» На последней мысли Снейп отвел свой пронзительный взгляд от Поттера, и Гарри стало понятно, что скорее всего не палочка интересует Снейпа, но если нет, тогда что?