Пособие о том, как взрастить принца

Руки немного подрагивали, когда снизу раздавался тяжёлый голос, заставивший Ёсана усомниться в правильности решения спуститься вниз к Сонхва. Он был не в духе, но это не сбивало с пути. — Я один решу всё, вы свободны, — пролепетал чересчур нежными голосом Сонхва, за которым крылось еле сдерживаемое отвращение и раздражение. — Ты в порядке? Ёсан хотел ударить себя по лбу за глупый вопрос. — Да, в полном. — Я могу помочь? Лицо Сонхва скривила неожиданная улыбка: — Думаешь, сможешь переплюнуть военных, у которых в крови заложено производить расчёты и продумывать операции? — Это можно легко узнать. Лекарь двинулся вперёд, намереваясь посмотреть, что же придумали эти величайшие умы. Ничего особенного, как и ожидалось. Стандартные варианты поиска, зоны их проведения и всё в таком духе. Их проблема в том, что за счёт одной только теории нельзя выехать, нужна ещё и практика. — Лучше бы осматривали жилую территорию. Сонхва встал с места и подошёл к Ёсану, продолжая слушать. В его взгляде читалось согласие, но он будто бы просил пояснить свою точку зрения. — На дворе ужаснейший мороз. Никакой костёр тут не поможет, а охотничьих домиков поблизости нет, я узнавал. Осмотр проводился ещё перед началом охоты, — складывал мысль Ёсан. — Скорее всего, они попытаются покинуть город, но сейчас это не представляется возможным. На время охоты ворота закрыты, город окружает высокая стена. Они, я уверен, остановились в одном из домов на окраине. Для начала отправить бы людей туда, но не переходить границы приличия. Даже если будут отказывать в осмотре жилья, вести себя достойно. Сонхва молчаливо выслушивал, не давая никаких комментариев. Наверняка он согласился бы с его мнением, если бы смог вымолвить хоть слово. Поникший взгляд говорил сам за себя — Сонхва слишком устал. Но то ли Ёсан так старательно его игнорировал, то ли правда не замечал. И оба варианта были настолько неприятны, что внутри у Сонхва всё скручивалось. Лекарь обещал ему поддержку, говорил, что будет заботиться, несмотря на своё состояние, тогда почему сейчас перед ним стоит чёрствый, непроницаемый человек, который, кажется, не испытывает ничего. Либо очень усердно скрывается, во что и хотелось верить. — К тому же, ты слишком строг… Слова Ёсана влетали в одно ухо и вылетали через другое. Он откладывал у себя лишь ту информацию, которая поистине была важна. Сонхва пододвинул стул к нему и, неспеша садясь, как бы случайно задел руку говорящего. Голос Ёсана не дрогнул, не прервался, и ничто не выдавало бы его, вот только интонация стала на тон ниже, превращая его и без того тяжёлый голос в какой-то звериный. — Ты всё запомнил? Вместо ответа Сонхва откровенно, без стеснения сжал его руку, которая оказалась на удивление холодной. Камин стоял в нескольких метрах от них, но пальцы лекаря напоминали снег, принесенный с улицы, что вот-вот растает от прикосновения. — Замёрз? — принц смотрел в одну точку, в маленькую, практически незаметную родинку на тыльной стороне большого пальца. — Сядь ближе к огню. — Я в порядке, — произнёс Ёсан, боясь вырывать руку. Но боялся он далеко не Сонхва и его реакции. — Хочешь отправить людей сейчас? — Чем раньше мы найдём маленького принца, тем быстрее разберёмся со всем остальным. — Например? — Например, что нам делать с этим, — Ёсан демонстративно поднял руку, все ещё в обхвате Сонхва, и поднёс к его лицу. Только после этого старший расцепил замок из своих рук, немного встряхивая их на воздухе от долгого нахождения без движения в одном положении. — Плохая затея. — Ты сам к этому подвёл. Сонхва не увидел лица, когда слова вылетели изо рта Ёсана, но мог поклясться, что его каменная маска слетела. Или сползла хотя бы на сантиметр. Ведь даже тогда, когда лекарь стоял спиной к нему, шея Ёсана краснела так же быстро, как и губы Сонхва сохли от непонятного чувства ожидания. Тепло наполнило всё тело, а сам он, расположившись свободно в кресле, устремил взгляд на потолок, отражающий в себе такой же тёплый свет свечей.

***

Хонджун очнулся, будто бы ото сна. Он плохо помнил, как они добрались до этого места, ведь его глаза видели не больше темноты от повязки на них, но сейчас он был свободен в руках и ногах, а движения ничто не ограничивало. Встать и осмотреться не вышло сразу же. Как только Хонджун попытался подняться с места, его окликнул знакомый немного высокий для стандартного мужского голос. — Всё в порядке, это я. Если бы маленький принц был немного в более осознанном состоянии, не прибывал бы в лёгком шоке, что перекрывал страх, до Хонджуна тут же дошло бы, кто обладатель этой фразы. Однако сейчас он чисто физически не способен уловить узнаваемые изменения в голосе, поэтому мальчик резко подскочил, крутясь вокруг и пытаясь не закричать. — Так, стой, не нужно, — человек сдвинулся в ту же секунду, подошёл близко, но не коснулся. — Успокойся. Руки замерли в воздухе, как осторожный знак, а лицо было специально приближено максимально напротив Хонджуна, чтобы тот наконец смог влиться в настоящее. Так и произошло. Мальчик немного протёр глаза, и те через мгновение вновь наполнились слезами, однако теперь уже не от страха, а радости и счастья. Хонджун почувствовал полное облегчение, чувство которого частично забыл за эти несколько месяцев. — Дядя, — он улыбнулся сквозь слезы, но тут же заплакал вновь, не в силах сдерживать ком в горле и рвущийся крик. — Ты… я… Его голос рвался на части, прерываясь через слог. Из-за этого получилось выдавить лишь жалобный крик, после которого Хонджун кинулся в крепкие объятия сильных рук, которые сжали его по-особенному тепло и незнакомо. На отце Сонхва была незнакомая маленькому принцу одежда, далёкая от слова «королевская». Ничто не могло выдать в нём королевские корни, разве что глаза, казавшиеся невероятно яркими, хранившие в себе невообразимую стойкость и силу характера, сдержанность, что поразит любого скептика. Ухоженность тоже оставляла много вопросов. Да, он был в пыльной, местами прорванной одежде. Был в поношенной обуви, с грубыми царапинами на лице и руках, но его кожа была настолько чиста, что страшно предположить, какие усилия и сколько денег он отдал за сохранение её в таком состоянии. В его-то немолодом возрасте. Обмен вопросами о личном состоянии прошёл незаметно, это была как бы часть формальности, которая была категорически нужна, без которой сложно было дышать обоим. Хонджун не спрашивал, как они выжили, когда каждый прохожий разносил слухи о смерти королевской семьи, но ответ последовал и без должного вопроса. — Мы ушли ещё до того момента, когда армия добралась до замка, — прошептал дядя, расцепляя очередные объятия. — Вы бросили своих людей, — Хонджун растолковал значение слов иначе. — Но это была необходимость. Они бы погибли в любом случае, если изначально уже был известен итог. Вы смогли спасти себя, и в этом нет ничего зазорного. Умирать ненужной смертью глупо. Лучше прожить ещё какое-то время, но принести больше пользы будучи живыми, чем мёртвыми. Я понимаю. Мужчина воздержался от слов. В немой похвале он кивнул, про себя искренне восхищаясь мыслям мальчика. Если они проживут ещё хотя бы несколько лет, из него получился бы идеальный стратег, как и правитель. Хотя на правителя у дяди Сонхва были абсолютно другие планы, но помощника и советника никто не отменял. — Где мама с папой? — робко спросил Хонджун, словно боясь ответа. Надежду придавала лишь уверенность от прошлых слов дяди, когда он использовал «мы» вместо «я». — Думаю, тебе стоит пройти и поговорить с королевой лично. Она в комнате дальше по коридору. Сердце Хонжуна сжалось, его руки трясло, но он поспешно убрал их в карманы, словно это помогло бы унять дрожь. Мальчик далеко не дурак, он прекрасно понял, что значили эти слова о личной беседе с матерью. Про отца он не сказал и слова, несложно догадаться о исходе этого удачного, но, видимо, лишь частично, побеге. — Хорошо. Хонджун сделал всё по указанию, и в другой комнате, на кухне, сидела его мама, смотрящая до этого в поверхность стола. Её руки перебирали подол кофты, слишком длинной для её невысокого роста. Услышав шаги, она лениво повернула голову, заранее зная, кто предстанет перед ней. Но какого же было её удивление, когда вместо лица взрослого мужчины рядом с ней остановился уже двенадцатилетний мальчик. Королева павшего королевства застыла, боясь, что ребёнок снова исчезнет, будто бы его никогда и не существовало. Хонджуна, судя по всему, одолевали такие же мысли, и лишь поэтому его ноги продолжали быть прикованы к полу, а не срывались с места и не запутывались в беге к женщине напротив. — Хонджун, — она сказала слова настолько неуверенно, что можно было предположить, что это имя королева слышит в первый раз. — Хонджун! Тут уже первым, кто упал в объятия, был не он сам. Но Хонджун исправился, крепко обнимая в ответ. Женщина обхватила его лицо руками, принимаясь целовать сначала лоб, потом нос и щёки, желая восполнить всё то, что отняло у них время и расстояние. Хонджун не сопротивлялся, хотя и не был особым любителем таких нежностей, но сейчас определённо была исключительная ситуация. Руки матери дрожали так же, как и руки сына. Это придавало уверенности, словно служило доказательством реальности происходящего. — Как ты? Как самочувствие? Давно ли ты на севере? Где Ёсан и Сонхва? Вопросы сыпались один за другим, будто струи водопада — так же стремительно и нещадно. Посте четвёртого вопроса Хонджун потерял смысл попыток успеть ответить внятно хотя бы на один, поэтому молча улыбался, поняв, что его матери просто нужно выговориться, просто нужно задать вопросы, которые мучали её слишком долго, даже если она и не получит ответов. Одно присутствие Хонджуна здесь, рядом с ней, уже является ответом на все вопросы. Когда наконец женщина смолкла, просто отодвигаясь немного и смотря на мальчика, как на самую большую ценность, Хонджун смог узнать ответ на один, в отличие от матери, вопрос, интересовавший его так же долго, как и мучали мысли и домыслы королеву о жизни ее сына вдалеке. — Скажи честно, что с папой? Хонджун уже начинал догадываться обо всём ещё с самого начала, когда заметил странность в поведении Сонхва и Ёсана: как они пытались умолчать детали, как они пытались скрыть что-то или перевести тему. Хонджун юн, но не глуп. Именно поэтому осознание сейчас ударило не с такой силой, как могло бы. Хотя, вероятно, до него и не дойдет осознание, пока не скажут напрямую. Тем более, если скажет мать. — Давай поговорим об этом позже. — Позже может не настать. Особенно в нашем положении. — Ты же и сам понимаешь, я права? — Мне нужно услышать от кого-то другого, кто уверен в словах на все сто, а не от своего воображения, которое рисует худшие картины. Глоток, с которым женщина проглотила слюну, был слишком шумным, чем должен был бы быть. Нервы сдавали, и Хонджун уже начал теряться, хмурясь, подталкивая к словам: — Я всё ещё жду. — Мне жаль. Мы потеряли его на третьем дне после ухода из замка. Это в сумме около шести дней с вашего отъезда, почти неделя. Он получил ранение в те дни, когда вы ещё находились в нашем королевстве, пришлось возвращаться в замок на следующий же день после того, как я посадила тебя в повозку. Рана большая, но не смертельная. По крайней мере, так нам всё объяснили. Как несложно догадаться, времени категорически не хватало, — всего два дня, — и мы отправились в путь, когда вражеские войска подобрались слишком близко. Содержать рану в чистоте и покое не предоставлялось возможным. Она сделала долгую паузу, не надеясь, что вымолвит хотя бы слово из того, что было в её мыслях. Сказать маленькому ребёнку, что тело его отца пришлось сжечь, было чем-то за гранью. — Мы приехали в ту деревню, которую указали первым делом посетить Ёсану, но вас там уже не было. Попадаться на глаза было нельзя, как и светиться на людях. В попытках отыскать вас, мы потратили слишком много времени, из-за чего и были замечены. Но эта встреча и дала нам указатель на север. Юнхо оказался рядом очень кстати. — Почему вы не попросили помощи, если встретили самого принца? Королева усмехнулась, убирая прядь волос с лица: — А что бы это изменило? Северное королевство — могущественные трусы. Просить у них помощи равносильно искать иголку в стогу сена. Долго и безуспешно. Вмешиваться в чужие дела они точно не намерены. Вас приютили лишь из-за кровного родства и знания того, что основная угроза, — она указала на себя. — Уничтожена. Прятать всю королевскую семью или же двоих её членов — это совершенно разные вещи. Слишком много информации, на которую Хонджун не рассчитывал и к которой не был готов. Голова немного кружилась, но он старался стоять ровно, лишь немного опираясь рукой на стол для устойчивости. Он не хочет ни во что вникать, для него это просто-напросто слишком. Мальчик почувствовал усталость, накатившую с новой силой, хотя он проснулся не так давно. Женщина отпустила его, провожая взглядом обратно в спальню. Дядя встретил Хонджуна стандартным холодным взглядом, понимая, что утешать или что-то говорить сейчас нет смысла. Даже если сам Хонджун не знает, что ему нужно в данный момент, то другие не узнают этого и подавно. Прошло больше двух дней, пришлось даже пропустить хоть какое-то празднование дня рождения Хонджуна. За всё это время мальчик проходил не больше сотни шагов, ограниченных собственной комнатой. Его подавленность была понятна, но он не плакал. В глубине души, конечно, хотелось, но на деле это не дало бы эффекта, а лишь ухудшило бы состояние, которое и без того находилось на самом дне. Королева объяснила ему, что тот должен будет самостоятельно вернуться во дворец, и рассказать обо всем Ёсану и Сонхва. Она ещё не настолько отчаялась обсуждать план действий с двенадцатилеткой. Но заявиться в главный зал, надеясь, что их примут с распростертыми объятиями, нельзя. Их семья — всё ещё угроза, которая не может внезапно взять и воскреснуть. Иначе каждый может быть обречен на реальную смерть — это в худшем случае. В лучшем же их просто отошлют подальше от северных границ. И каждый из вариантов кажется хуже другого. И вот, идя всё в той же одежде, в которой был похищен, Хонджун поднимал ступни как можно выше, перешагивая глубокие сугробы. Но сугробы — мельчайшее препятствие на его пути. В голове мальчик повторял план, неидеальный, конечно, заучивал фразы, что скажет перед королем и королевой, перед Минки, который наверняка не будет отходить от него ни на шаг, проявляя в своей обычной манере чрезмерную заботу, от которой становилось невероятно приятно. А ведь это лишь мысли, что же он испытает, встретив его в таком виде? Но больнее всего становилось от воспоминаний про Юнхо. Да, их отношения сложно назвать приятельскими, у них была, скорее, неприязнь, которую оба выражают через колкие шуточки, боясь говорить в лицо. Но иногда происходят и такие ситуации, как те, что были перед охотой. Что чувствует сейчас Юнхо, зная, что потерял ребенка? Буквально упустил из-под носа. Впервые его совесть проснулась, каждый свободный час напоминая о той ошибке, что он совершил. В это хочет верить Хонджун. Ему жалко Юнхо, но когда-то это должно было случиться, иначе старший ничему не научится, не научится воспринимать и ценить тех людей, что относятся к нему с уважением. — Ваше высочество! Хонджун поправил шапку, сидящую на голове немного криво из-за сильного ветра. Засунув руки в карманы, дабы избежать соприкосновения со снегом голыми руками, мальчик упал на колени, а после полностью разложился на всей поверхности заснеженной дороги. Он измученно закрыл глаза, изображая обморок, но, честно говоря, притворяться особо и не пришлось. Его настоящее состояние мало чем отличалось от роли истощённого ребенка. Последнее, что он запомнил, — руки, которые крепко держали его за плечи и под коленями, занося в тепло.