Грешник

Росс проснулся от невероятного холода, каким то чудом проникшего в комнату. Странно, что он не помнит как открывал окно. Его уже два часа трясло крупной дрожью. Или же это был озноб? Какая разница, всё равно пора вставать. Русский открыл глаза и сел. Перед ним предстала непривычная, пугающая картина. Земля, корни, ещё голые деревья и прошлогодняя трава - всё это каким-то образом оказалось в его квартире. - . . . Нет, не в квартире. Удивительно, что Россия не вспомнил этого сразу, а осознание происходящего пришло к нему только на следующий день. Он теперь живёт на улице... Стоп, что?! - Боже, я живу в лесу! Один! Я провёл здесь ночь! Как быть дальше? Я умру от голода в одиночестве, я никому не нужен! Но я не хочу, Господи, нет! Россия выкрикивал эти слова в равнодушную пустоту леса, захлёбываясь слезами. Стоит только представить: ты, голые стволы сосен вокруг, ни пищи, ни цивилизации, ни одного человека, способного любить тебя бескорыстно, больше всего на свете... Хотелось просто умереть, не чувствовать этой боли, не пытаться снова и снова преодолевать трудности, которых с каждым днём становилось всё больше. - Нет... Паническая атака. Снова тяжело дышать. Грудь сдавило, будто тиска́ми. Было сложно сконцентрироваться на чём-либо. Живот начал дико болеть, одышка не прекращалась. Головокружение... Россия снова упал на свою кровать. Глоток воздуха, хоть один... Смерть от нехватки воздуха - самая страшная, сводящая с ума, заставляющая биться в агонии и мысленно молить Бога о смерти... Россия пытался успокоиться но водопадом льющиеся слёзы, безумно колотящееся сердце и отсутствие воздуха в лёгких не давали ему это сделать. Зрачки расширились, рот открылся в тщетной попытке сделать хотя бы глоток... Последняя попытка, больше он не осилит... - Помогите... - прохрипел Русский, выдыхая последнюю каплю спасительного кислорода. Ответом ему была тишина. Россия хотел сказать что-то ещё. Что-то на подобии последних слов умирающего, но не успел. Мир неумолимо погружался во тьму... Ещё мгновение - и он перестал существовать... . . . "Где это я..?" Россия не понимал где находится. Здесь было темно и очень душно. Душно? Но это значит что он... "Жив? Не может быть..." И вдруг он как будто вспомнил: - Воды... На этот раз он обессилел от жажды. Но значит ли это, что он жив? В любом случае эта жизнь, будь то загробная или земная грозила снова покинуть его. Он открыл глаза, и его лицо исказила слабая, вымученная улыбка. Вот она, его пещера. Он был жив. Забавно, что открыв глаза в первый раз он чуть не умер при виде свисающих с дверного проёма тонких корешков. Но как же он был счастлив, увидев это снова... Счастье было недолгим. "Воды..." Неизвестно, сколько он пролежал в своей норе без сознания, но обезвоживание было на лицо. Главное - он снова мог дышать. На ощупь притянув к себе рюкзак, Россия попробовал расстегнуть молнию. Пальцы совсем не слушались. Стоило приложить чуть больше усилий сжав собачку в руках, как становилось только хуже. У него не было сил даже на это. Когда непосильная работа была выполнена, он смог наконец коснуться кончиками пальцев бутылки спасительной жидкости. Как же приятно держать в руке пластиковую тару, так приятно охлаждающую тело. Открыть бутылку - даже сложнее, чем открыть рюкзак. Но Россия сможет. Раз выжил после убийственной панической атаки то справится и с бутылкой. Ещё минута, и... "О да..." Холодная, почти ледяная вода разлилась по всему телу. Глоток за глотком, Россия чувствовал что продолжает жить. Выпив всю бутылку он с облегчением осознал, что от жажды умирать не собирается. Только сейчас он обратил внимание на освещение. На улице ещё были сумерки, похоже, это раннее утро. Неужели... "Я валялся без сознания сутки?" Похоже на то. Россия хотел сесть, но заметил ещё одну деталь. Несмотря на сон длиной в сутки, у него совсем не было сил. Зато был жар. Довольно сильный, чтобы не иметь возможности даже привстать с кровати. Такие выходки организма начали раздражать Федерацию. В лесу и так хер выживешь, а тут ещё сильнейшие панические атаки, обезвоживание, и, видимо, простуда. "Слава Богу, у меня есть аптечка". В такие моменты Мишке всегда невольно вспоминается прошлое... Вот и сейчас... . . . Россия точно также, сам не понимая где, лежал с ознобом и жаром. Сказать, что ему было плохо, ничего не сказать. На этот раз ему было шестнадцать, и он был у себя дома. Тогда он был живой... И дом, и Росс, и его отец. Где-то здесь были самые близкие для него люди. Они толпились около двери в ванную, выясняя чья очередь следующая. И только он один до сих пор лежал в кровати. Точно также безумно билось сердце, было тяжело дышать. У него уже не было сил находиться в сознании. Видимый покой прервал СССР, заглянувший в комнату дабы узнать почему сын до сих пор не вышел к завтраку. - Эй, Россия! Тебе особое приглашение... А чё у тебя так жарко? Россия не ответил. Из последних сил он пытался не отключиться. Его глаза, в которых от температуры полопались каппиляры были приоткрыты. Почуяв неладное, Союз вошёл в комнату. - У тебя всё... Он не договорил. Его внимание сконцентрировалось на учащённом дыхании и болезненных глазах сына. Быстрым шагом он подошёл к кровати, на ходу кладя руку на лоб России. - Твою мать... Аптечку, быстро! - Что? - Зачем? - донёсся с кухни хор удивлённых голосов. - Чтоб вы спросили!! Немедленно, я сказал! Топот трёх пар ног. Союз не мог оторвать взгляд от России. Он не был уверен в том, что Федерация его слышит, однако принялся шептать что-то неразборчивое, но явно ободряющее. - Всё будет хорошо, слышишь? Я вызываю скорую, они тебе помогут... Только не отключайся, хорошо? Странно, что обычная температура смогла так напугать сурового коммуниста. Нет, это было что-то намного более опасное. Ведь Россия был не просто горячим, нет, он просто горел. Такое тяжёлое дыхание Союз видел только один раз... Но это было давно, а тот человек вскоре умер от перегрева и нехватки кислорода. Отчасти, по вине коммуниста... Но он не допустит чтобы то же самое случилось с Россией. - НУ ГДЕ ВЫ ТАМ?! - Тон Союза сорвался на неистовый рык. Он хотел добавить что-то вроде "если не поторопитесь, Россия умрёт", но не стал. Нечего так пугать остальных. Всё-таки они очень сильно друг друга любят, а такая новость их точно не на шутку шокирует. - Бегу! В комнату влетела Беларусь. Казахстан и Украина остались в дверном проёме. - Что... - Скорее! Союз вырвал тряпичную аптечку из рук Беларуси и стал грубо шарить рукой по всем углам... "Где же этот ёбаный градусник?!" Наверное, он был в самом низу, ведь в этом доме благодаря закалке с пелёнок все они болели крайне редко. Окончательно потеряв самообладание Совок яростно вывалил содержимое аптечки на пол. А вот и градусник. Трясущимися руками он нажал кнопку *пуск*, на ходу объясняя остальным детям номер скорой и план диалога с оператором. Скинул с России одеяло. В другой раз картина представшая перед его глазами показалась бы ему довольно сексуальной - широкие плечи, обнажённый живот, кубики пресса и такие сильные руки... Но не сейчас, когда тот висит на волоске от смерти. Градусник издал короткое *Пип*, что означало его готовность к работе. Союз сунул его под мышку России. Градусы набирались слишком быстро. - Россия, ты меня слышишь? - ... - Россия..? - Да... Этот тихий хрип заставил сердце Союза сжаться сильнее, чем если бы сын промолчал. Его голос был слабый до дрожи. - Как ты себя чувствуешь? Россия ответил не сразу. - Не очень... Дышать... Тяжело... Союз побледнел. Насколько страшно было осознавать всю серьезность ситуации. Его сын мог в любую минуту задохнуться прямо у него на глазах. Россию трясло. Он не мог ничего с этим поделать. Дышать и вправду было не легко, но ещё труднее было видеть отчаяние в глазах отца. Что с ним такое? Россия, его брат и сёстры росли, каждый день испытывая тяжелейшие нагрузки. Не так много ласки и тепла они получали от отца, однако его любовь к ним чувствовалась ни смотря ни на что. Союз хотел, чтобы его дети были сильными, по этому никогда не позволял им нытья и черезмерной мнительности. Если у кого-то из них была повышена температура но тем не менее не превышала тридцати восьми градусов, болезнью это не считалось. Что же случилось в этот раз? *Пииип* Градусник закончил измерять температуру. Дрожащими руками Союз забрал его у России и... 42,1. - Пап, я позвонил в скорую, будут в течении пяти мину.. Казахстан заметил цифры на градуснике. Сзади подошла Украина. - Эй, что там..? *Беларусь* - Казахстан, подвинься. Теперь вся семья в ужасе переводила взгляды с градусника на Россию. От этого ему стало не по себе. - Раш... Украина, обычно предпочитающая держать эмоции при себе сейчас готова была расплакаться. Беларусь следом за ней, а Казахстан был в полнейшем шоке. - Всё нормально... - Русский изо всех сил пытался придать голосу повседневный оттенок и выдавить из себя хотя бы какую то улыбку. Получилось хреново. В этот момент в дверь позвонили. Должно быть это была скорая. Но России не суждено было этого узнать. В тот же миг мир начал расплываться и темнеть... . . . И хоть тогда никому из них было не до смеха, сейчас Россия вспоминал это с улыбкой на лице. Насколько он помнил из рассказа отца сразу после его отключки пришёл врач и вколол ему что-то в вену. После его увезли на скорой в больницу. Прежде чем прийти в себя он около суток пролежал под капельницей. Ещё через десять дней его досрочно выписали, предварительно прописав ряд антибиотиков и постельный режим как минимум неделю. Как приятно было осознавать, что, хоть сейчас рядом только ненавистная капельница, скоро к нему придёт семья. Люди, которые искренне переживают за его состояние гораздо больше чем он сам. "Это было давно, это было бесконечно давно, потому что та жизнь, которой мы жили тогда, не вернётся уже вовеки..." Эта была цитата из какой-то книги. По памяти Росса, это было произведение о людях, косивших траву возле березняка. Рассказ без особого сюжета, но с такой глубокой моралью... Пора брать себя в руки. "Иначе просто не выжить" - как-то через чур серьёзно подумал Россия. Из уже открытого рюкзака он вытащил ту самую аптечку. Правда, градусника в ней уже давно не было. Сломался. Но температуру сбить придётся, жаль только, что вода кончилась. Русский выдавил белоснежную маленькую таблетку на ладонь. Засунул её в рот. "Боже, какая гооорькая... Фу, гадость" - мысленно поморщился он. Проглотив эту горечь он подумал что надо бы подождать пока она начнёт действовать. Тем временем можно поспать и попробовать восстановить силы, всё равно делать больше нечего. И хоть ближайшие сутки он только и делал, что спал, сон пришёл легко. . . . Россия проснулся от того что кто-то мягко, но настойчиво тряс его за плечо. Готовясь увидеть перед собой например лицо старого грибника или полицейского, он медленно открыл глаза. Лицо, которое он увидел заставило сердце замереть от страха и счастья. Это лицо он видел каждый день на протяжении восемнадцати лет. Такое суровое, но несомненно доброе. Только сейчас оно было немного моложе, чем помнил его Росс. Этот шрам на левом глазу... И ушанка, точно такая же, как у самого России. - Папа..? - Хрипло выдохнул он. Это всё, на что у него хватило смелости. - Ага. - Ты... Но ты же... Как... Я помню... Не может быть... Ты живой..? - Какая разница? Главное, что я здесь, и мы можем поговорить. Прогуляемся? Это точно был он. Эти не угасающие огоньки в глазах, тон, манеру поведения он помнит, как будто всё случилось вчера. Это точно был Союз. - Да... Давай... На удивление легко Россия вылез из своей пещеры. Странно, ещё пару часов назад он не мог даже сесть из-за жара. На улице была ночь. Такая тихая, звёздная... Хотелось просто молчать, наслаждаясь компанией друг друга. Вот только тревожные мысли никак не шли из головы Росса. Сомнения одолевали его. Кто этот человек? Россия прекрасно помнил как тело его отца положили в гроб и закопали на два метра в твёрдую кладбищенскую землю. Может, тогда они похоронили не его отца? - Расслабься уже и давай поговорим. Россия вздрогнул от неожиданности и остановился. - Кто вы? Человек тоже остановился. - Союз Советских Социалистических Республик. Для тебя - отец. - Мой отец погиб два года назад. Повисло тяжёлое молчание. Однако, Союз не выглядел смущённым. Казалось, он просто наслаждался редким ускользающим моментом. - Или это... Сон? - Вроде того. - ...и ты - всего лишь плод моего воображения... Россия был подавлен. В то же время было странно осознавать что происходящее - иллюзия и Союз не настоящий. - Ну, раз так, то от разговора с собой хуже не будет. - Снова мысли вслух. - Знал бы ты, как мне тебя не хватает. После похорон жизнь пошла ко дну... Дом опустел, я остался один. Я жил от зарплаты до зарплаты три чёртовых года! Недавно потерял работу... И меня выселили из дома..! Я чуть не умер от панической атаки! Понимаешь? Мне было страшно, но сейчас я осознаю, что лучше бы сдох. Всё равно я никому уже не нужен. А жить только для себя я не могу. Ни Казахстан, ни Украина, ни Беларусь ни разу не связались со мной за три года. Я настолько жалкий, что не смог найти ни девушку, ни работу. Я давно уже сам себе не нужен. Режу вены, потому что слабак. Для меня никакой морали уже нет. Если меня не будет, никто даже на секунду не расстроится. Почему я до сих пор живу? Очень просто! Мне не хватает смелости покончить с собой. И так я балансирую между жизнью ничтожества и суицидом уже три года. Я загнал себя в угол, и теперь вынужден страдать, не в силах прекратить это безумие. Всё, чего я хочу - тихо умереть в своей норе, вдали от чужих глаз. Большего я не достоин. Россия замолчал. Горячие слёзы прочертили на щеках солёные дорожки. В ответ на монолог России Союз просто подошёл и обнял его. Сразу стало теплее. Откуда ни возьмись появилось стойкое чувство ностальгии... Будто дежавю... Россия, отдавшись боли, заставляющей его гнить изнутри уже три года, тихо всхлипывал на плече воображаемого отца. Наконец-то он смог кому-то рассказать о том, что происходит в его душе. - Тсс... Тише, Россия. Послушай меня. - Союз взял сына за плечи, заглядывая единственным глазом в самую глубину сознания. - Ты пережил много боли, я знаю. Но жизнь - всего лишь игра, каждый этап которой намного труднее предыдущего. Ты должен оставаться сильным. Всё наладится, обещаю. Скоро всё изменится. В конце концов смерть -не конец пути. Можно сказать, даже начало. Не тебе решать когда твоя жизнь оборвётся. Зато только от тебя зависит что ты получишь в итоге. Умиротворение и покой или же тройную порцию страданий? Решать тебе. И жить надо сейчас. Не завтра, не вчера. Сейчас. И какой бы дорогой ты не пошёл, знай - я всегда буду гордиться тобой. Россия вновь тонул в собственных слезах. Рядом с отцом он всегда чувствовал себя таким маленьким и беззащитным... - Папа... Кто сделал это с тобой..? Кто убил тебя? Скажи мне, и я отомщу... - Ты узнаешь совсем скоро... Я не могу сказать больше. Ответ лежит в прошлом... Очень далеко. Мне жаль, что тебе придётся узнать эту историю из чужих уст. Моё время здесь подходит к концу. - Не уходи... Прошу, останься... Я не смогу... Я люблю тебя... - Я тоже люблю тебя, Россия, но я не могу остаться с тобой. Этот мир уже не для меня. Но мы ещё встретимся, обещаю. - Я не хочу снова оставаться один! В тишине и пустоте... Я больше не выдержу... - Ты никогда не был один. Я всегда был и буду рядом. Как бы банально это не звучало. Я помогу. Но ты должен быть сильным... Впереди ещё много испытаний. Я верю, что ты найдешь свой лучик света. Также, как я нашёл свой. Верь мне. - Я... Я верю тебе, папа... - А я и не сомневался. Что бы не случилось, всегда помни: ты - Российская Федерация. И никто не в силах помешать тебе добиться успеха. - Спасибо тебе... Я обещаю быть сильным. Я не опозорю наши с тобой имена. Я буду счастлив, чего бы мне это не стоило. - Так держать, Россия. - Негромко молвил Союз. Столько гордости и любви было в его голосе, что вновь хотелось плакать. - Пойдём обратно, скоро рассвет. Федерация не ответил. Он просто наслаждался близостью родного человека, с грустью осознавая что скоро им снова придётся расстаться. Они подошли к норе. Без колебаний, словно приняв свою судьбу Россия залез внутрь. Союз помог ему замотаться в одеяла. Русский печально смотрел в глаза отца, мысленно молясь чтобы тот не оставлял его. Но он знал, что исход предрешён. Прежде, чем снова исчезнуть из жизни России Союз сказал: - Я люблю тебя, Россия. И Россия вновь остался один.