Ночной поезд

Виннипег, Канада И вот они снова в этой комнате. На тех же самых местах, что и прошлой ночью. Медсестры уже заходили для того, чтобы вытереть кровь. Оставили после себя поднос с едой и свежие газеты. Карл лежал на постели, а Кэл разглядывал смежную комнату через стекло. Постель Малин Фредрексен исчезла, на ее месте теперь находился Брэндон. Он единственный из больных бодрствовал и оставался в сознании. В соседней комнате теперь появлялись посетители. В защитных костюмах с головы до пят, всего лишь на несколько минут в день — и, тем не менее, они приходили. Пожилая пара остановилась около кровати парня норвежки. Кэл так и не узнал его имени. У кровати Брэндона стояли трое. И никого рядом с Элеанор и Джиллиан. Они обе крепко спали. Кэлу и Карлу был запрещен вход в смежную комнату. Они все еще находились на карантине. Глядя на все это, Кэл осознал, что он должен отыскать родителей Фостер и связаться с ними. Пусть он и продолжает отрицать горькую правду, пришло время признать, что Джиллиан может и не выкарабкаться. Троих зацепил этот вирус. И трое умерли. Факт паршивый, но на лицо. Краем глаза Кэл заметил, что Карл говорил по телефону. До Кэла долетали обрывки беседы, хоть доктор и повернулся к нему спиной. — Завтра? И канадские власти не против? — Я не сказал бы, что согласен… перевезти ее. Довольно рискованно в ее состоянии. Для нее же хуже… Кэл похолодел. О чем он вообще говорит? — А что пресса? Там сказано, сколько было жертв? И что, до них не дошло? Кэл услышал, как Карл тяжело вздохнул. — Да, но… Я цел. Еще четырнадцать часов или около того и буду свободен. Если таково ваше решение, сэр, я понимаю. — И кто кого тут перевозит? — вклинился Кэл. Карл положил трубку. — Я, конечно, понял, что тут нет личного пространства, как такового… Но все равно! У тебя вообще есть чувство такта? — Ни капельки! Карл с отвращением покачал головой. — Двадцать четыре часа впереди. Я уже считаю их, доктор Лайтман! — А что потом? Куда ты собрался ее перевозить? В ее-то состоянии! Да и куда? Кто тебе вообще такое позволит, учитывая насколько заразный этот вирус? Доктор Беннет надменно поджал губы. — Мне больше нечего сказать. Он отошел к окну. Кэлу показалось, что он заметил отражение искреннего беспокойства на лице доктора Беннета, когда его взгляд метнулся в сторону Элеанор. — Почему к Элеанор никто не пришел? — спросил его Кэл. Если уж родственникам Малин Фредриксен и ее парня удалось прилететь сюда из Норвегии, почему никто из Штатов не прилетел навестить больную Элеанор Беннет и ее мужа на карантине? Хотя, то же самое можно сказать и о Кэле с Джиллиан. Эти мысли прервал звонок телефона Кэла. Он поднял трубку и услышал незнакомый голос на том конце. — Доктор Лайтман? — Да? — Куда вы запропастились? Вы что, не получили мои сообщения? — А кто это? — Доктор Филлипс с АПА! Тот, кто подтвердил ваше участие в качестве спикера на АПА конференции. На той самой конференции, которую вы пропустили два дня назад, ничего не объяснив! Кэл удивленно моргнул. АПА конференция. Он ведь собирался выступить с речью в поддержку его книги. А эти ребята заплатили приличную цену за его выступление. Он совсем о ней позабыл. Конференция теперь совсем его не заботила. — Я сел на поезд, — ответил Кэл. — И он должен был прибыть в Виннипег два дня назад. — Поезд Эболы? Вы были в поезде Эболы?! Кэл скривился, услышав это название. — Да, в том самом. Связь не ловила, и я никак не мог вам позвонить. — Понимаю. — Со мной, кстати, все в порядке. Спасибо, что спросили. — Доктор Лайтман! Ваше отсутствие поставило нас в затруднительное положение. — Я оплачу все издержки. Кэл бросил трубку прежде, чем услышал ответ собеседника. Он должен был быть учтивым. А может даже, извиниться. Но Кэл просто повернулся в сторону стеклянной стены. Врач в маске завершал обход Джиллиан. Ее нос слегка кровоточил, казалось, что она в полубреду. Она мучалась, в выражении ее лица Кэл читал лишь невыносимую боль. Хотя бы кислорода ей хватает. Кэл заметил, что временами Элеанор Беннет надевали кислородную маску. Что вообще значит выступление в поддержку его дерьмовой книжонки, когда Джиллиан на расстоянии вытянутой руки от него сражается за свою жизнь? А он в это время стоит по ту сторону стеклянной стены, наблюдает и ждет. Настолько бесполезным он себя никогда не чувствовал. Жизнь — несправедлива, и Кэл это отлично знал. Но тут несправедливость перешла все границы. Кэл сжал ладони в кулаки. «Прекрати…» Он никогда не жалел себя и не собирался начинать теперь. Возможно, он бесполезен в ситуации с Джиллиан. Но кое-что сделать он в состоянии. Должен сделать. Пусть и не своими руками. Кэл оторвался от окна, вытащил мобильник, вошел в душевую, включил воду и заперся. Карлу Беннету не нужно знать о его разговоре. Кэл пролистал список номеров, пока не нашел тот, по которому не звонил уже больше двух лет. Он набрал номер, надеясь, что тот все еще активен. После третьего гудка подняли трубку. — Торрес? — Доктор Лайтман? Конечно же, изумленный тон. Расстались они не на короткой ноге, да и Кэл не приложил усилий для того, чтобы упрочить отношения. Так что он не винил ее. Но суть была в том, что для Торрес он был не только начальником, но наставником. И, хоть он ни разу не признал этого вслух, он довольно часто был горд своей сотрудницей. Кэл конечно же знал, что после того, как их компания обанкротилась, Торрес вновь попыталась получить работу в ФБР, от которой ранее (в последние месяцы существования Лайтман Групп) отказалась. Риа Торрес ничего не знала о том, что в те дни Кэл сам позвонил ФБР. И подробно объяснил, что они потеряют в лице Рии, если не дадут ей работу. До него дошли слухи, что, пару месяцев спустя, ее все-таки приняли. ФБР могли не любить Кэла, но не сомневались в его рекомендациях. И сегодня эта ситуация как нельзя лучше подходила Кэлу. У Рии Торрес в руках были все ниточки, за которые только и нужно было что потянуть. — Выручай, Торрес. Мне нужна твоя помощь. — Моя помощь? — Новости давно смотрела? Слышала о вспышке вируса в канадском поезде? — В поезде Эболы? — Да-да, тот самый… Я был там, теперь на карантине в Виннипеге. — У вас все хорошо? — Жив — здоров. Но ты должна мне кое в чем помочь. — Что вы забыли в этом поезде? — Торрес, послушай… — Я ничего не слышу! Что это за шум? — Вода из крана. — Так, может, выключите?! — Нет. Слушай, мне необходимо, чтобы ты нашла все, что только можно на мужчину по имени Карл Беннет. Первая буква — «к», его жену зовут Элеанор. Оба — американские врачи. Откуда конкретно — не знаю, но мне позарез нужно, чтобы ты нашла на них все, что только можно. — Доктор Лайтман… — И еще мне нужен номер кого-нибудь из родителей Фостер. — Что? В один слог вместилось столько раздражения и гнева. — Это важно! — Может быть, для вас это станет новостью… Но я на вас больше не работаю! — Да я знаю, знаю… Теперь ты работаешь в ФБР. Вычисляешь доморощенных террористов, этим ты теперь занимаешься, да? — Откуда вы?.. Святая простота. — Когда детишки выходят в большой мир, родители не перестают за ними следить. — Очень смешно. — Торрес… Можешь просто мне помочь? — Вы даже не представляете, насколько я сейчас занята… — Пойми же, Фостер сражается за свою жизнь в соседней от меня комнате! Мне срочно нужна помощь. Прошу тебя! — Что? — Голос упал до шепота. — Фостер была с вами в поезде? — Вирус поразил ее. — Боже мой… Она выкарабкается? — Не знаю. Но ты сможешь помочь ей, если найдешь хоть что-нибудь. — Почему вы не рассказали все сразу? Посмотрим… Как только смогу, так сразу. Все, что вам нужно. Кэл облегченно выдохнул, по губам скользнула усталая улыбка. Надо было объяснить все сразу. Вряд ли кто-нибудь из его бывших подопечных сорвется двигать горы ради Кэла. Но они сделают все, что в их силах, чтобы помочь ей. — Спасибо, Торрес. ——— Позже Карл Беннет как раз вел разговор с одним из больничных докторов, когда телефон Кэла зазвонил. Это была Рия Торрес. Если бы он тут же ломанулся в ванную с телефоном, это выглядело бы весьма подозрительно. Кэл решил остаться в одной комнате с этими двумя, надеясь, что увлекательный разговор врачей не даст им прислушаться к тому, что он будет говорить. — Что нашла? — Нашла трех Карлов Беннетов, которые состояли или состоят в АМА (Американская Медицинская Ассоциация). Первый — семидесятилетний практикующий врач из Монтаны. Ушел на пенсию на днях. — Отпадает. Кто еще? — Кардиоторакальный хирург, работает в больнице святого Иосифа в Атланте. Даже фото отыскалось. Такой крупный афроамериканец… — Не он. Кто третий? — Карл Итан Беннет. Только начал свою практику в качестве пластического хирурга в Манхеттене. — Фото есть? — Да. Светлые волосы, худощавый, низкого роста. Кстати, все их имена начинались с «С», а не с «К». А Элеанор Беннет не упоминается нигде. — Все не то, Торрес. Кэл вперился взглядом в Карла Беннета, или как там его, ведущего разговор с канадским врачом. На его лице отразилось волнение, разговор явно шел о состоянии Элеанор. — Может вы ошиблись с именем? — Ну да… — пробормотал Кэл, раздумывая над тем, в чем он еще ошибся. — Кстати, я нашла номер родителей Фостер. Записываете? — Да, диктуй. Кэл вбил номер в память мобильного телефона. — Как она? — Не очень. На другом конце трубки затянулась пауза. — Я могу чем-нибудь помочь? —Да… Держи телефон неподалеку и выручи меня снова, как только позвоню. А я точно позвоню. — Договорились. — Спасибо, Торрес. Он оборвал связь раньше, чем той удалось хоть что-то ответить. Врач направился в сторону Кэла, для того чтобы поделиться последними новостями. — Хорошие новости, доктор Лайтман. Следов вируса в вашей крови не обнаружено. Кэлу было плевать. — Что с Фостер? Доктор смешался. Взвесил каждое слово в уме, как обычно делают все люди, чтобы впечатление от сказанного не поразило напрочь. Выровнял дыхание. Кэл этого терпеть не мог. Ему по душе было, когда резали правду-матку. — Я не стану вам лгать. — Вот и не надо. Я бы не советовал. — Я бы не сказал вам, что наш прогноз… оптимистичный. Мы провели для нее усиленную поддерживающую терапию в течение последних двадцати четырех часов, пытаясь расправиться с некоторыми симптомами, но до сих пор никаких улучшений на лицо. Симптомы только обострились. Нам с трудом удалось сбить ей температуру. Кэлу показалось, что ему со всей дури врезали в живот. — Не подумайте, что мы сдались! — заверил его врач. — Как-раз-таки наоборот! Так как мы не знаем, с каким вирусом имеем дело, мы пробуем разные варианты лечения. Только что дали доктору Фостер Рибавирин, который хорошо показал себя в лечении лихорадки Ласса… — Вы хотите сказать, что теперь она ваша подопытная крыса? Врач возмутился таким сравнением. Кэл знал, что есть у него такая черта — кидать вызов всем и каждому. В то же мгновение в его голове зазвучал сердитый голос Джиллиан: «И надо тебе выводить из себя всех и каждого? Все время?» — Нет, я хотел сказать, что мы пытаемся. Пробуем все, что можно. Кэл прикусил язык. — Спасибо. Последнее, чего ему хотелось — в пух и прах разругаться с теми, кто держал ее жизнь в своих руках. Выражение лица врача смягчилось. — Пока еще не за что, доктор Лайтман. --- Позже В тот день он сделал еще пару звонков с того самого мобильного телефона, которым он не должен был пользоваться в палате. Дважды позвонил дочери. Она поднимала трубку после первого же гудка и безуспешно пыталась скрыть страх в своем голосе. Один раз — отцу и матери Джиллиан. Он не застал их дома и оставил срочное сообщение на автоответчике. Настолько срочное, что Кэл был поражен тем фактом, что в течение дня ему никто так и не перезвонил. Еще один звонок — Зоуи. Дал понять, что не хотел напугать дочь. Да и ее тоже. Объяснил, что справляется, несмотря на свое заключение в четырех стенах. И еще один — Джиллиан. Он не сошел с ума и не полагал, что она сможет поднять трубку. Но ему так хотелось вспомнить звук ее голоса, здорового и полного жизни. Несмотря на то, что голос был цифровой записью и, на его вкус, звучал уж очень отстраненно и по-деловому. Всю эту ночь Кэл ждал, когда заснет Карл Беннет. Довольно долго ждал. Когда Кэл услышал тихое сопение со стороны соседней кровати, он взял мобильный телефон и на цыпочках прокрался в ту сторону комнаты, где стоял шкафчик с их новыми вещами. Обходительное Канадское правительство. Кэл осторожно приоткрыл дверь, едва уловив взглядом ее движение в кромешной тьме. Он вцепился пальцами в пиджак Беннета и нащупал бумажник в кармане. Бесшумно Кэл прикрыл дверцу шкафа и со своей находкой направился в сторону ванной, где наконец-то включил свет. Кэл прошерстил весь бумажник. Двести двадцать три доллара в американской валюте. Восемьдесят пять — в канадской. Несколько идентификационных карточек, подозрительных на вид. И тут он заметил небольшую щель, похожую на еще один кармашек бумажника. Кэл изо всех сил попытался ее расширить. И, когда почти сдался, он нащупал краешек пластиковой карточки. По ощущениям казалось, что кредитную карточку втиснули в крошечный проем. Кэл возился до тех пор, пока не ухватил карточку кончиками пальцев. После он зажал ее зубами и потянул — и карточка, наконец, выскользнула из кармашка. Это была не кредитка, но удостоверение c магнитной полосой с обратной стороны. На удостоверении было фото человека, которого Кэл знал, как Карла Беннета, и совершенно другое имя снизу. Доктор Энтони Пирелли МИИИЗСША — Любопытно… — вырвалось у Кэла шепотом. Он был поражен. — Мой друг по карантину под липовым именем оказывается, работает на Медицинский Исследовательский Институт по Инфекционным Заболеваниям Соединенных Штатов Америки. Он тут же набрал Торрес, но наткнулся на автоответчик. Он попробовал еще раз. На третий раз она подняла трубку и ответила заспанным голосом: — Лайтман? — Я что, не говорил тебе, что перезвоню? — Ну не в три часа утра же… — Кэл услышал ее зевок на том конце трубки. — Я перепутал имя, — ответил он, вспомнив все то, что сказала ему Джиллиан еще в поезде. — Мне нужно, чтобы ты отыскала всю информацию по доктору Энтони Пирелли и штуке, которую зовут R1H9… — Подождите, дайте запишу… — Затем позвони в МИИИЗСША и сделай запрос на доктора Пирелли и его исследования, касающиеся R1H9. — Вы что, считаете, что они так возьмут и все мне выложат? — ответила Торрес уже бодрым голосом. — Бог ты мой, Торрес, ну придумай что-нибудь! Скажи, что звонишь из ФБР, потому что тебя мучают подозрения, что некий придурок подцепил нечто подобное. Или есть потенциальная террористическая угроза… мне тебя, что ли, учить? — Ну, а потом? — Ну, а потом расскажешь мне все, что выведаешь.