***
Мальчик проснулся в поту, сразу же обнаруживая, что прижимает к себе уже мокрую подушку. Сколько он уже так просыпается? Раза три? Четыре? Никто не знает, или же – попросту не помнит. Соберись. Медленно и осторожно он привстаёт с кровати, принимая вертикальное положение. Всё это сопровождалось скрипением. Оно казалось таким громким, что Рэй даже зажмурил глаза. Лишь бы никого не разбудить. Тоненькие руки дрожат, пытаясь в каком-то страхе поправить чёлку. Пальцы лишь совершили попытку кое-как убрать волосы, лезшие во все стороны, но руки резко опустились. Ладони вспотели. Дрожь вновь прошлась по всему телу. Она била словно током, заставляя юное тело дёргаться. Нос снова зашмыгал, из-за чего раздалось три не самых приятных всхлипа. Сделав краткий вдох, он опустил голову. Во рту накопились слюни, которые пришлось сглотнуть. Единственное приятное ощущение, это значительный поток кислорода, медленно наполнявший лёгкие. Если дышать спокойно и размеренно – можно быстро прийти в норму. — Когда же это закончится? — молвил детский шёпот, пропитанный чем-то похожим на страдание или же – отчаяние. Было представление о том, что каждую ночь он окунается в какой-то сериал: с ним в главной роли. Ужасы, драма, трагедия, а ещё всё это с примесью какой-то.. Романтики? Детской влюблённостью? Заботе? Помощью? Да, наверное, эти слова более правильно подходят. Но, что если все эти грёзы понемногу начнут распадаться на осколки тонкого стекла? Разбиваться, словно волны об скалы? Любая маленькая ошибка, влечёт за собой серьёзные последствия. Можно ли за каждый такой провал - поставить жанр «комедия»? Брюнет стал дышать быстро, прерывисто. Он всё же не смог привести дыхание в норму, уже чувствуя, как поменялся ритм сердцебиения: на такой-же быстрый и прерывистый. Всё та же худенькая рука, с такими же худенькими на ней пальчиками – прикрыла рот. Бархатную, белую ( из-за ночи вся бледность была не видна, да и самой руки из-за темноты было не видно, да и саму руку было еле видно) кожу обожгло собственное горячее дыхание. Маленькая ладошка чувствовала на себе всё тепло. Юнец старался успокоится и как только у него это начало выходить, послышалось скрипение уже с соседней кровати. — Рэй? — из полнейшей темноты раздался сонный голос, — ты почему не спишь? — За репликой последовал зевок. Рэй же просто не мог ответить. Ну, как не мог? Мог, но говорить с заиканием ему крайне не хотелось. Вместо ответа, ему лишь удалось вытереть остатки слёз. — Ты не мог так быстро уснуть, я же знаю, — Брюнет почему-то представил, что голубоглазый говорит это со своей мягкой и приятной улыбкой. Обычной, но до безумия родной. Щелчок. По комнате прошёлся тусклый свет, который толком и не мог до конца выполнить свою единственную функцию – освещать. В прицепе, даже этого было достаточно, чтобы Норман увидел вытирающего слёзы Рэя. Легкая улыбка сразу пропала. Лицо на миг стало серьёзным, а потом уже сожалеющим, даже печальным. Он похлопал по кровати, дабы дать знак своему другу, мол: «садись, приятель и рассказывай. Это же я, твой друг – Норман! Я выслушаю всё, что ты только расскажешь, проанализирую и постараюсь помочь» — но тот, кажется, его не заметил. Тогда блондин быстро спрыгнул с постели, ощущая на босых ногах приятный холодок, подошёл к чужой кровати. Светильник же остался одиноко стоять на деревянной тумбочке, расположившейся у своей кровати. Норман еле видел в подобной обстановке, но глаза понемногу начали привыкать к темноте. Наверное, полностью сфокусироваться он смог через минуты две. И вот на него смотрит обладатель серых глаз. Всё-таки они были похожи на пыль, хоть это звучит и крайне не «ванильно», как все любят сравнивать. Мальчик продолжал стоять у кровати, словно спрашивая разрешения. — Садись уже, — голос немного дрожал. Он послушно сел. Под его весом кровать снова скрипнула. И с каких пор она такая скрипучая? Норман прикоснулся к рукам друга, поглаживая кожу большим пальцем. — Кошмар? — Нет.. Не совсем. — Мм.. А что? — голубые глаза смотрели на мальчика с интересом. — Нечто среднее. Да и сейчас уже всё нормально,— брюнет немного отодвинулся, а в голосе стала слышна привычная холодность,— минутная слабость. — Рэй, это же не в первый раз, да? Ему не ответили, слышен был лишь раздражённый вздох. Блондин придвинулся к обладателю серых глаз поближе. Ладони «упали» на чужие узкие плечи. Вообще, Норману хотелось сказать что-нибудь краткое и сердитое. Чтобы брюнет.. Начал его слушать? Да, видимо – именно так. Скорее всего, это было бы : «Да сколько можно отодвигаться?» — но он любезно решил этого не говорить. — Ты себя нормально чувствуешь? — Лучше бы ты о себе волновался, — мальчик фыркнул,— нормально. Норман осторожно потянулся ко лбу друга, целуя. Розоватые и чуть сухие губы вмиг почувствовали жар. Не то, чтобы формально можно было обжечься, но лоб Рэя был правда горячим. Стремительно вниз потекли несколько капель пота. Блондин отстранился, смотря уже серьёзно. На губах чувствовались те самые остатки капель – это не самые приятные ощущения. Ему оставалось их лишь быстренько вытереть, что он и сделал. — У тебя температура, — голос почему-то сошёл на шёпот. Глаза расслабленно закрылись, — Правда? А я ничего не чувствую,— также шёпотом проговорил мальчик. Рэй и правда удивлялся психологии человека, ведь фактически можно провести любые манипуляции над другим «разумом». Прямо сейчас, даже от мысли, что голос станет хоть немного громче – вызывал дискомфорт. И это правда казалось как минимум странным. — Может, скажешь маме? — Брюнета передёрнуло от этих слов, но тот пытался не подавать вида. — Норман,— брови свелись к переносице,— со мной всё в порядке, перестань. — Последние несколько недель ты слишком странно себя ведёшь. Я лишь хочу убедиться, что с тобой правда всё хорошо. Голубоглазый мягко улыбнулся, вновь уделяя внимание рукам парня, вновь поглаживая их. Провёл по ладони, крепко её сжимая. В комнате, где практически царила тьма, нарушаясь только слабым свечением светильника, стали слышны разные шорохи. Сначала тихо отдаваясь где-то в углу комнаты, а потом уже словно перебегая под многочисленные кровати, складывалось ощущение, что это «что-то» - хочет подслушать. Знаете чувство, как будто мыши бегают, или же им подобные? Когда абсолютно кажется чьё-то присутствие, не важно: большое оно, маленькое, худощавое – его никак не увидеть. Как бы Вы не старались, этого не будет. Из-за этого в воздухе буквально нарастало напряжение, и Норман это почувствовал почти сразу, решительно встав с постели на всё ещё холодный пол. — Если всё же решишься рассказать – то я с радостью тебя выслушаю, — он быстрыми шагами направился к себе. — Норман. — Неужели так быстро? — Блондин усмехнулся, уже укутываясь одеялом по уши. — Я поговорю с тобой утром. Снова щелчок. Ночник потух, унося за собой последние капли света. Теперь всё увязло в своеобразной черноте, что и была раньше. Брюнет плюхнулся на кровать, расслабив все мышцы. По любому же не уснёт, смысл вообще было ложиться? От этого спокойнее. Ему только оставалось сверлить взглядом потолок и вслушиваться в звуки. В какой-то степени, это даже интересно. Может быть. На самом деле это было дико неприятно и даже страшно. А что же может скрываться в темноте? Много чего. Мыши, жуки, различные насекомые, а также существа, которые будут ждать твоего сладкого сна, чтобы сожрать. Сначала тихо подойдя к кровати, будут обнюхивать. И почувствовав аромат одиннадцатилетнего ребёнка, они будут словно пьянеть, радуясь такому улову. Своими длинными когтями вполне могут оставить обширные порезы на коже. Скорее всего, будет казаться, что под кожу пустили пару острых игл, а вместе с этим чёрных тараканов. Хотя скорее, они будут цвета угля. Когда они проникнут в плоть, сразу же начнут размножаться, да и этого особо не будет чувствоваться, ибо подобное никак не ровнялось с болью, принесённую те самыми «иглами». Бордовая кровь с различными оттенками красного будет потихоньку стекать по спине, предплечью, кистям, даже по лодыжкам, вызывая и без того бешенные мурашки. Интересно, каковы на вкус собственные пальцы? Скорее всего, ногти начнут сдирать, заставляя звонко кричать в темноту. Оголённое мясо на фаланге смотрится откровенно не очень. А что они делают с ногтями? По крайней мере – точно не едят, хотя.. Кто их знает. Существа, высотой в 13,4 фута - будут разрывать плоть бедного мальчика, делая это под звуки хруста костей. Всего лишь треск, чего уж там, но зато такой отчётливый в это тишине. Если «они» всё-таки не доедают тело до конца? Оставляют плоть гнить долгое время. Рэй сморщился, мысленно почувствовав запах прогнившего мяса. К тому же, если это и правда так, то там заведутся черви. Такие маленькие, быстренькие и белые, сразу же начав поедать кожу. Не стоит забывать и про трупных червей – опарышей. Если так представить, то когда раздавишь эту личинку, то будет казаться, что из неё тоже выходит гной, как и на мясе. Брюнета уже чуть ли не тошнило.Боже, зачем я об этом думаю?
***
—Кушать! Идите кушать! — Фил громко трезвонил в звонок, радостно забегая в комнату. Ребёнок, что до сих пор спал, недовольно замычал. Сминая одеяло, уткнулся в подушку, закрывая уши ладошками. Спать хотелось сильно, в какой-то степени даже невыносимо. Нужно было тратить времяпровождение ночью на сон. Конечно, ты сейчас будешь как овощ. — Рэ-эй, вставай! — в комнату забежала рыжая. Она пребывала в своём обычном настроении, наполненном радостью и жизнелюбием. Полная противоположность юноши. — Да встану я, никуда не денусь, — юноша зевнул. — Побыстрее, давай, мы с Норманом будем ждать тебя, — Эмма так же быстро выбежала из комнаты, так же, как и забежала. Её смех был ещё слышен, хоть он и доносился где-то из коридора. Брюнет провернул несколько попыток проснуться, но выходило плохо, дрёма всё ещё поглощала его тело. В конце концов – он встал, чуть пошатываясь. Когда он начал приоткрывать глаза, было ощущение, что они стали мыльными. Протерев глаза и хорошенько проморгавшись, неторопливо пошёл на кухню, покачиваясь в разные стороны.***
Даже с коридора было слышно различное количество ароматов, а зайдя на кухню, он расслабленно вдыхал чёткий и выделяющейся ото всех запах жареного лосося с различной зеленью, вместе с картошкой, приукрашенной специей «карри»( что была полностью безвкусной, поэтому брюнет её и не любил, как и большинство ребят). Сев рядом с Эммой, он взглянул на неё; девочка сверлила взглядом свою порцию соевых бобов «натто». Краткий вздох. Он перевёл взгляд на Нормана, тот, в свою очередь, посмотрел ему в глаза. Рэю стало не по себе, лишь от одного леденящего душу взора голубых глаз, поэтому решил закончить «гляделки» и посмотреть на еду. Он был абсолютно прав, хорошо прожаренный лосось с различной зеленью. Правда, никакой картошки в этот раз не было. На неё и так в принципе было наплевать. — Давайте же поблагодарим за то, — женщина говорила спокойно и ровно, гладя по головке Фила, — что мы можем находиться в тепле и в достатке, в нашем «Благодатном Доме». Сложим же руки и будем принимать эту еду с удовольствием,— Белла сразу же сложила руки. Все остальные дети последовали её примеру. Рыжая девчонка набросилась на еду, словно хищник, сразу начав пожирать эти бедные бобы с пахучим запахом. Норман же, в отличии от своих друзей, решил начать с супа «мисо»( который не отличался от других обыденных супов практически ничем, кроме пасты). Брюнет осторожно разрезал рыбу на кусочки, сразу же кладя их себе в рот. Мясо было таким мягким, что казалось - оно таяло прямо во рту. Почувствовав приятное послевкусие, он снова начал охотно есть. Приятный запах, вкус, а этот красно-оранжевый цвет! Он только пробуждал аппетит. Но сытость была уже после некоторых кусков, а когда блюдо полностью находилось в желудке, другая еда больше и не лезла. Через силу он заставил взять палочки, ковыряясь в тех самых бобах, которые так любила его подруга. Солоновато-сладкий вкус был неплох, но запах был откровенно ужасным. Если бы он ел их в первый раз, ни за что бы не попробовал. Юноша явно не любитель своеобразных запахов. Вдохнув чай «сенча», что стоял рядом, он прикрыл глаза. Хотя бы у чая есть хороший и мягкий аромат.***
— Так о чём ты хотел поговорить? — Блондин окунул чашку в воду. — Мм.. Жду тебя через десять минут у дерева, — на лице появился задумчивый вид, — и Эмму позови. Домыв последнюю тарелку и положив на место губку, Рэй протёр руки сереньким полотенцем. Убедившись, что теперь кожа и правда сухая, он вышел из комнаты. Идя по коридору, его чуть не сбили с ног Лани и Тома, те лишь выкрикнули что-то вроде извинений, но побежали ещё сильнее. За ними вдогонку мчался Дон, который грозился поймать их, иногда смеясь. Юноша улыбнулся, правда улыбка вышла пропитанной искренней печалью и тревогой. Он понимал, что их всех до единого принесут на блюдце демонам. От этого было правда больно, что где-то в глубины хладнокровной, на первый взгляд, души, что-то с каждым днём разрывалось всё больше и больше. Был шанс сотворить побег, прямо как там. И все было бы хорошо. Главным было донести суть, чтобы попытаться сбежать. И он ведь сделает это – прямо сейчас, закрывая за собой дверь, идя по тропинке, по обе стороны которой, располагалась тёмно-зелёная трава. Редко где-то в ней можно было увидеть маленькие колокольчики, но к сожалению, каждый раз когда они только начинали расти – их топтали дети. Рэй раздражённо вздохнул, сажаясь под то самое дерево, облокачиваясь об него спиной. Оставалось лишь дождаться его друзей и думать о таком далёком, но счастливым будущем. Раньше назначенного времени, прибежали Эмма и Норман. В их глазах читалось удивление и заинтересованность, ибо мальчик звал их крайне редко, а если и собирал, то только по серьёзным поводам. — Что-то случилось? — Зелёные глаза всё ещё излучали из себя счастье, что так бесило брюнета, особенно в крайне сложных ситуациях. — Присядьте,— Рэй увидел, как недоверчиво посмотрел на него блондин, но всё же сел рядом, а вслед за ним и Эмма. Придвинув их ещё ближе, мальчик старался нашептать каждому на ухо суть разговора так, чтобы их никто не услышал. — Я знаю всю правду о приюте.