Thank you

— Хэй, Раф, ты спишь? — Тень показывается в дверном проёме и тут же проскальзывает в комнату. — Раф, ты что, п-п-п-равда спишь?..       Конечно же, Раф не спал. Уже которые сутки. Уже которые сутки его мучал один и тот же сон: он прячется от чего-то, бежит от него, но с каждым шагом сил становится всё меньше и меньше, и он падает, после просыпаясь в холодном поту на полу.       Вследствие этого у него и образовались огромные мешки под глазами, которые не оставались без острот братьев. Пусть шутят, лишь бы не лезли сильно в душу. Придерживаясь такой стратегии, саеносец перестал спать вообще: а смысл, если всё равно присниться этот кошмар?       Сегодняшняя ночь, кстати, была подходящей для мыслей: где-то сверху бушевала гроза, ломая деревья, бросая их о стены; а ты находишься за несколько метров вниз от неё в своей постели, спокойный, что тебя не достанет непогода. Все как-то странно относились к грозе: Леонардо считал это опасностью, но не серьёзной, так что ему было в целом на неё плевать; Дони же говорил, что гроза — это хорошо, ведь таким образом небо сбрасывает ненужный заряд (конечно, это было объяснено Майки, которому очень понравилась такая помощь небу); Сенсей всегда сравнивал её с подавляемыми эмоциями, которые когда-то вырвутся наружу. Это сравнение не нравилось Рафу. Может, потому, что ему не нравилось постоянное сравнение природных явлений с человеком, а, может, потому, что считал своей больной темой. Но в этом он не признается даже самому себе. И Микеланджело. Пусть он и свято верил в нужде неба к «разрядке», но никак не мог не дрожать при резких ударах. В такие ночи он редко мог уснуть, а если и засыпал, то только под утро, когда гроза совсем стихала. Или же... или же веснушчатый приходил к своему брату, Рафаэлю, ложился на самом краешке кровати и сладко засыпал, после того, конечно, как обнял брата и пожелал тому спокойной ночи. Когда он открывал глаза, то оказывался в самой середине кровати, накрытый одеялом. Жаль, что брата не было рядом. Но Микеланджело знал, что эта черепашка стыдится своих хороших сторон, пусть и не всех, но так есть. Потому не торопил брата в принятии себя, а выходил из его комнаты свежим и весёлым, будто ничего не случилось, и прошлой ночью он не дрожал от страха. Так же случилось и сегодня.       Не услышав в ответ и слова, Майки осторожно лёг вновь на краешек и прикрыл глаза. Ему было достаточно просто находиться со своим братом рядом, как страхи оставались где-то далеко, а он мог победить любого врага, только бы с братом… Чувствуя, что парень лёг, Рафаэль вздохнул и чуть подвинулся, давая место Микеланджело. И сделал он так, чтобы могло было показаться, что это он сделал неосознанно, сквозь сон. Но этот трюк не удаётся. — Раф, почему ты не спишь? — Не твоё дело, — огрызается парень и открывает глаза. — Сам же бродишь, спать другим не даёшь. — Но я думал, раз уж ты мне не отвечаешь, то спишь.., — оправдывается черепашка и чуть подвигается к брату, ведь панцирь перевешивает — есть вероятность упасть. — И ты думаешь, что нормально залезать к другим в кровать? — Н-но, — Микеланджело совсем расстраивается, улавливая в голосе Рафа нотки раздражения. А он-то думал, что только утром красная маска узнает о ночном госте.       Черепашка пятится назад, вновь оказываясь на краю. Гроза не думает успокаиваться, а всё ближе и ближе подходит — и тут раздаётся удар такой силы, что даже Раф подпрыгивает, а бедный Майки прячет голову в панцирь и, не удержавшись, падает на пол, тут же пряча в «домик» оставшиеся части своего тела. — Ох, вот это был удар, — Рафаэль даже присвистнул и, приподнявшись на локтях, взглянул на комок на полу. — Так сильно испугался? — Уг-г-гу, — еле-еле произносит его брат и осторожно выглядывает из своего укрытия. — Было г-р-р-р-омко… — Эх ты, ребёнок, — усмехается Раф и протягивает руку к своему трусишке-брату. — Давай назад, а то панцирь жалко, яблочки подземные. Микеланджело тут же просиял и, схватившись за широкую ладонь драчуна, вмиг оказался вновь на кровати. Но теперь его обнимали две тёплые зелёные руки, а ко лбу прижимались мягкой щекой. — Ох, Раф?.. — Спи, чтоб тебя, пока не передумал. — Ах, конечно, конечно, сладких снов, братец. Оранжевая маска слабо улыбается и тут же вырубается, видно, утомился, пока дрожал в своей комнате. Такая картина вызывает у зеленоглазого слабую улыбку, а глаза сами начинают слипаться. Он всё ещё силится противостоять своему организму, но несколько дней без сна и тепло рядом делают своё дело, и в следующие минуты до ушей доносится мирное сопение двух зелёных черепах, знающих, что им больше ничего не грозит.             Утром Раф просыпается намного позднее обычного. Удивительно, ему не снился то, что мучало его на протяжении нескольких дней. Это странно и… Ох, тише, Майки всё ещё спит. Рафаэль поворачивает голову в сторону сопящего комочка и слабо улыбается. — Спасибо тебе, братец, — после этих слов он оставляет на лбу черепашки невесомый поцелуй и ретируется, очень довольный жизнью и собой.