* * *
Помфри быстро привела Драко в чувства и обработала его рану. Она все причитала о безответственности, несоблюдении техники безопасности и прочих подобных вещах, но Малфоя мутило от ее довольно высокого голоса, отзывавшегося звоном в голове. Когда Драко, наконец, смог лечь, это принесло ему облегчение. Конечно, не привычная кровать в гостиной Слизерина, но пока можно было довольствоваться и этим. Медсестра дала ему тягучее, сладко пахнущее зелье, и он быстро провалился в спокойный сон без сновидений. Когда Малфой проснулся, первым, что он увидел, стало склонившееся над ним лицо Пэнси Паркинсон. — Ты очнулся! — радостно взвизгнула она и кинулась обнимать его, но задела больную руку. Драко зашипел от боли, и Пэнси отпрянула. — Ой, прости-прости! — Ты как себя чувствуешь? — спросил Блейз, который сидел на соседней кровати, обнимая Милисенту. — Еще не понял, — признался Драко. — Рука болит. — Еще бы! Такой лапищей получить! — выдохнул Нотт, устроившийся в ногах у Малфоя. Кребб и Гойл мялись чуть в стороне, тянули короткие шеи, чтобы рассмотреть своего лидера, но близко не подходили. Странно, но они казались чужеродным элементом в этой слизеринской компании, хотя с самого начала принадлежали к ней. Это было их место по рождению, но они как будто сами чувствовали, что не могут влиться в коллектив. — Что там произошло? — подала голос Дафна Гринграсс, которая сидела тоже на соседней кровати, но чуть в стороне от Блейза и Милисенты. — Мы даже не поняли, почему гиппогриф на тебя напал. Ведь перед этим он не тронул Поттера… — Замолчи, Дафна! Разве непонятно, что зверь взбесился?! Что Драко мог потерять руку?! — с неожиданным пылом набросилась на нее Пэнси. Малфой даже опешил от того, что его так рьяно бросились защищать. — А ты чего раскричалась? Не к тебе был вопрос, — спокойно парировала Дафна, и ее серо-голубые глаза холодно сверкнули. — Я сам не знаю, что произошло, — поспешил вмешаться Малфой. — Он как будто внезапно сошел с ума! — А ты ничего ему не говорил перед этим? Обидного, я имею в виду, — задумчиво поинтересовался Тед. Драко вспомнил, как назвал гиппоргрифа глупым и уродливым. Но признаться в этом сейчас значило признать свою вину в случившемся. Теперь он отчетливо понял, что спровоцировал Клювокрыла, хотя и продолжал считать, что ответственность за его ранение лежит на Хагриде. Он должен был подобрать более способных животных, а не свирепеющих от первого неприятного слова. — Н-нет, ничего, — промямлил Малфой, но его замешательства никто не заметил. — Странный случай. Я думаю, что Дамблдор напишет мистеру Малфою, и он во всем разберется, — покачал головой Тед. Драко совершенно не хотел, чтобы отец появлялся в школе и начинал в чем-то разбираться. Он считал это своим делом. Хотя отец всегда был для него непререкаемым авторитетом, ему все больше хотелось оторваться от его руки и думать самостоятельно. Ненависть Люциуса к магглорожденным, прошлогодняя история с дневником и Добби подрывали авторитет отца в глазах сына. В тот момент с этим еще можно было бороться, но Малфой-старший и понятия не имел, что подобную борьбу надо вести.* * *
Гермиона вошла в больничное крыло, когда основная толпа сочувствующих оттуда уже вышла. Драко лежал на койке с плотно перевязанной рукой. Девушка не могла не сердиться. Увидев его в поезде, она отметила, что Малфой сильно подрос, стал каким-то угловатым, даже голос казался грубее. Он больше не выглядел мальчиком, скорее подростком. Но эта выходка... Гермиона не понимала, как Драко мог сотворить такую глупость! Да ладно еще просто так, но не на первом же уроке Хагрида! Несмотря на это, в душе шевелилась тревога, вдруг, правда, что-то серьезное? Ведь Драко не перенесет, если не сможет участвовать в матче по квиддичу из-за руки! — Ты как? — спросила девушка, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Бледность Малфоя и выступившие у него на лбу капельки пота наглядно демонстрировали, что для нотаций не самое подходящее время. — Все нормально, — ответил он, открывая глаза. Гермиона не без удовлетворения отметила, что взгляд у него виноватый. — Зачем ты так? Что ты хотел этим доказать? — не выдержала она. — Что могу приручить гиппогрифа не хуже Поттера, — честно ответил Драко. — И как? Приручил? — ехидно усмехнулась Гермиона. — Не надо, язвительность тебе не идет, это моя прерогатива! — Что вот теперь делать? Из-за тебя у Хагрида могут быть проблемы! — Для тебя это важно? — не поверил Малфой. — Он ведь слуга! Тупой полувеликан! — Не говори так! — Гермиона даже подскочила от гнева. — Он мой друг! Добрый, искренний, честный! Девушке вдруг вспомнилось, как Драко обозвал ее «грязнокровкой» в прошлом году, а Хагрид утешал у себя в хижине. Нет, она не расскажет об этом раненому парню, та ссора в прошлом, но лесничий, и правда друг, настоящий, преданный. — Прости, я уже запутался, с кем ты дружишь! — неожиданно резко огрызнулся Драко. — Может, просто не надо вредить всем подряд? Неужели тебе не стыдно, что из-за тебя пострадает совершенно невиновный человек? Гермиона видела, что Драко совсем с ней не согласен, но свои возражения он проглотил и спросил только: — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Взял вину на себя! Убедил всех, кто будет спрашивать, что виноват не Хагрид. Тем более что так и есть. — Думаешь, поверят? Учитель должен следить за техникой безопасности! — Сделай так, чтобы поверили! — Гермиона встала и хотела уйти, но Драко поймал ее за руку. Конечно, тянуться к ней здоровой рукой было неудобно, но лучше удержать девушку и решить все сейчас, чем потом снова ловить ее и что-то объяснять. Он все боялся, что каждая ссора может стать последней, оборвать дружбу, которой он так дорожил. — Подожди, Гермиона. Я постараюсь убедить отца, что виноват гиппогриф, а не Хагрид, тогда твоего друга оставят в покое. Хотя тебе в любом случае не о чем волноваться, Дамблдор точно будет на его стороне! — Спасибо, Драко, — искренне поблагодарила девушка. Она взъерошила его идеально уложенные светлые волосы и удалилась гордой походкой, а Малфой проводил ее долгим взглядом.