Всегда

Гермиона шла по Хогсмиду. В одиночестве. Они с мальчиками снова поругались. На этот раз Рон решил, что Живоглот съел Коросту. Гермиона не отрицала, что это в принципе возможно, но не видела причин для обид. Кот и крыса — естественное противостояние, и вовсе не она в нем виновата. И за что только Рон невзлюбил ее кота? Для самой девушки он был отдушиной, теплым комком в ногах кровати, антидепрессантом. Гулять одной было скучновато, но и сидеть в замке Гермиона уже просто не могла, ей нужен был свежий воздух, любому человеку он нужен. Перси же закопался с головой в подготовку к трансфигурации, он мужественно вызывался составить ей компанию, а задание доделать ночью, но Гермиона ему не позволила. Перси сам превратился в тень от количества заданий, которые ему приходилось делать. Если он отложит трансфигурацию до ночи, то завтра утром будет напоминать привидение. Этого Гермиона, конечно, не хотела. Она искренне жалела Перси, хоть и понимала уже, что он для нее просто друг, как бы ни хотелось ему большего. Однако самому Уизли Грейнджер об этом пока не говорила, потому что откровенно трусила. Пройдясь по книжному и «Сладкому королевству», девушка снова вышла на главную улицу. Она не знала, куда пойти. Сидеть одной в «Трех метлах» было бы уж очень унизительно. Совершенно неожиданно для себя она увидела Драко Малфоя, который несся в сторону замка с такой скоростью, словно за ним гнались акромантулы Хагрида из Запретного леса. В обычно идеально уложенных волосах мальчика виднелись ошметки грязи. От него не отставали Кребб и Гойл. Гермиона бросилась было за ними, но быстро поняла, что догнать мальчишек ей не удастся. Тогда она просто направилась в замок, все равно делать одной в Хогсмиде ей было нечего. Проходя мимо Большого Зала, Гермиона все же решила найти Малфоя. Вид у него был такой, что даже дурак бы понял: что-то случилось. Пойти он мог только к своему декану. Девушка понимала, что вряд ли Драко будет с ней разговаривать, но все же хотелось убедиться, что с ним все в порядке. Не найдя Малфоя у кабинета Снейпа, Гермиона пошла в коридор недалеко от гостиной Слизерина. Тот самый коридор, в котором она встретила Малфоя в самом конце второго курса, после своего оцепенения. Народу там никогда не было, а Драко любил посидеть и подумать. Очень возможно, что он и сейчас пошел туда. Как и предполагала Гермиона, Малфой сидел на подоконнике, согнув ноги и уткнувшись лицом в колени. Он даже не пошевелился, когда она подошла и села рядом. Девушке казалось, что Драко плачет. Она накрыла его лежащую на колене ладонь своей, желая хоть немного утешить. Несмотря на то, что они поругались, его боль по-прежнему находила живой отклик в ее сердце. Малфой вздрогнул и поднял голову. Нет, он не плакал, но глаза были пустыми, какими-то безжизненными, словно он настолько глубоко ушел в свои мысли, что сейчас никак не мог из них вынырнуть. — Пришла посмеяться? — хрипло спросил Драко. — Конечно, нет. Я же твой друг. Я не знаю, что у тебя случилось, но готова поддержать, что бы это ни было! — с искренним возмущением воскликнула Гермиона. Как он только мог такое про нее подумать? — Правда? — Малфой даже удивился. — Не будешь смеяться над моим унижением? — Нет, дурачок, я не могу смеяться, когда тебе плохо! — и Гермиона сжала его ладонь. Драко ответил тем же. В этом жесте было что-то очень теплое и очень нужное, причем обоим. После этого словно какой-то винтик щелкнул и встал на место в душе Гермионы. Она и не понимала, что сломана, пока Драко не починил ее одним легким пожатием руки. Все объятия и поцелуи Перси не могли дать ей этого! Как странно, просто невозможно! — Я так испугался, никогда такого не было, — Малфой говорил быстро и сбивчиво, как на исповеди, слова текли из него неостановимым потоком, словно он только и ждал случая выговориться, излить душу, и появление сочувствующей Гермионы прорвало плотину его откровенности. — Стоял один Уизли, я хотел пошутить, а в меня полетела грязь, и в Кребба с Гойлом тоже. Словно невидимки напали! Уизли сказал, что около Визжащей Хижины очень мощные привидения, а потом голова Поттера, плавающая в воздухе, без туловища... Честно, я даже сливочное пиво не пил! — Верю, — ответила Гермиона. Она прекрасно поняла, что произошло с Драко у Визжащей Хижины. Гарри был там, в мантии-невидимке, он кидался грязью в Малфоя, а потом мантия съехала, или Поттер сам сдвинул ее, решив попугать... Какая чудовищная глупость! Какая жестокая шутка! И как только Гарри могло прийти подобное в голову, когда Сириус Блэк на свободе. Да и нужно же иметь хоть каплю сострадания! Драко мог остаться заикой от пережитого ужаса. Но предавать одного друга другому Гермиона не могла, поэтому не стала объяснять всего Малфою. Она просто достала палочку и произнесла очищающее заклинание над его головой. Грязь исчезла. Теперь он был совсем самим собой, аккуратный, прилизанный, с запахом горько-холодной туалетной воды… Ее Драко, таким его знала только она. — Спасибо, — прошептал он. — Как я сам не додумался? — Не переживай, профессора обязательно во всем разберутся, иначе и быть не может! — сама Гермиона надеялась, что Гарри выкрутится, и инцидент не будет иметь никаких последствий, ведь про мантию невидимку знает только Дамблдор. А вдруг дойдет до директора? Вдруг он накажет Гарри? Поделом ему, конечно, но все равно жалко! — Ты не злишься на меня за то, что я наговорил после матча? — спросил Драко. Он свесил ноги с подоконника, чтобы сидеть поближе к Гермионе. — Нет, мне кажется, мы оба перегнули палку, — примирительно покачала головой Гермиона. — Я хотела поговорить с тобой, но ты меня избегал. — Да, я подумал, что ты считаешь меня недостойным своей дружбы. Глупо, правда? — в глазах его светилось сомнения, словно больше всего на свете ему хотелось, чтобы Грейнджер его разуверила. Что она и поспешила сделать. — Очень глупо! Ведь мы с тобой уже почти три года дружим. — Правда ведь. Кажется, что целую вечность! — Мне тоже. Гермиона смотрела в светло-серые глаза Малфоя и читала в них отражение собственных чувств. Они оба страдали от этой ссоры, оба тянулись друг к другу несмотря на все запреты. Странное дело, они оба совершенно не вписывались в привычную жизнь друг друга, разделяли разные убеждения, но одновременно находили друг в друге источник сил, толчок для движения вперед. Гермиона знала, что Драко воспитывают в презрении к магглорожденным, таким, как она, и понятия не имела, почему он делает для нее исключение. Однако ни у кого другого она не видела такой аристократичности, таких манер, словно Драко пришел к ней из прошлого века, из времен балов и придворных интриг. Малфой своим умом, способностью повернуть ситуацию так, как Гермионе и в голову бы не пришло, всегда ее интересовал. Он манил, как огонь мотылька. Их дружба не могла привести ни к чему хорошему, Грейнджер это отчетливо понимала, но в тоже время и разорвать ее было совершенно невозможно. Без Драко, его растянутых слов и кривоватых улыбок даже дышалось иначе. Отсутствие в ее жизни Перси никогда не вызывало такого дискомфорта, как отсутствие Малфоя. Гермиона не могла это объяснить, просто чувствовала и понимала, что будет всегда дорожить им, чтобы не говорили другие ее друзья. И нечто подобное она видела в обращенном на нее взгляде Драко…