Всегда

С поиском крестражей все складывалось совсем не так гладко, как думала поначалу Гермиона. После первого успеха ‒ если так можно назвать воровство медальона Слизерина из самого сердца Министерства магии ‒ началось затишье. Они не знали, ни что делать, ни как уничтожить добытый крестраж. Гарри не знал. Потому что им с Роном и знать было неоткуда. Гермиона старалась не поддаваться чувству обреченности и поддерживать Гарри, насколько это возможно. Зато эти постоянные метания сблизили ее с Роном. Они часто обсуждали перспективы и планы на будущее. И, хотя Уизли был настроен куда пессимистичнее Грейнджер, это позволило им вернуть прежнюю теплоту и доверительность отношений. Как-то ночью, когда Гермиона дежурила с медальоном на шее, Рон вышел к ней из палатки. — Не спится, — буркнул он, кутаясь в одеяло, и сел рядом. Гермиона чуть подвинулась, прижимаясь к нему. Может, это поможет поддержать? Она видела, что Рону тяжелее, чем ей или Гарри. Некоторое время они сидели в молчании. Потом Рон заговорил. — Как думаешь, Гарри знает, что делает? Мы уже так давно не ищем крестражи! Даже медальон уничтожить не можем! А ведь время идет. Каждый день промедления может стать фатальным! — Рон уронил голову на скрещенные руки. — Я каждый день боюсь услышать, что кого-то убили. Братьев, или Джинни, или маму с папой, — он всхлипнул, не в силах совладать с эмоциями. Гермиона осторожно погладила его по голове. Волосы отрасли уже слишком сильно. Что она могла сделать? Чем утешить? — Я так боюсь за них, Гермиона. Понимаешь? — Да, Рон, Гарри обязательно что-нибудь придумает. Он покивал, не отрывая головы от рук, по сути, побился лбом о собственные предплечья в знак согласия. Гермиона продолжала гладить его по голове. Постепенно Рон расслабился под воздействием этой нехитрой ласки. — Знаешь, если б тебя здесь не было, я б, наверное, совсем с ума сошел, — неожиданно признался он. Гермиона не знала, чем это объяснить. Пониманием? Симпатией? Объединением против Гарри? Нет, она не хотела решать трудные моральные вопросы. Ей только этого не хватало для полного комплекта. Она лишь улыбнулась Рону при лунном свете. Он тоже вымучил улыбку и ушел спать. Приближался рассвет. Мысли о терзающемся Роне не давали покоя. У него семья, ему тяжелее всех. Но как помочь? Ответа не было. И все же Гермиона радовалась торжеству самовнушения. Она почти научилась не думать о Драко, а отдавать всю себя друзьям. Девушка чувствовала, что ее детская мечта сбылась: Рон к ней неравнодушен. Гермиона понимала, как эгоистично надеяться, что рыжий мальчишка подберет отмычку к запертой изнутри дверце в ее сердце и вытолкает оттуда Малфоя взашей. У Рона это удивительно хорошо получалось. Гермиона научила себя смотреть на него, как на мужчину, а не как на друга. Она не могла сказать, хочет ли от него того же, что делал с ней Драко, но попробовать бы не отказалась. Хотя это будет совсем по-другому! Уизли и Малфой такие необыкновенно разные, но оба до боли родные, завладевшие сердцем, правда, Драко упорно одерживал верх в борьбе за нее, хотя сама Гермиона неизменно была на стороне Рона. Самым страшным для нее стал момент его ухода. Страшная ссора между ее мальчишками! Что она могла сделать? Гермиона разрывалась между Гарри и Роном. С одной стороны, она хотела уйти вместе с Уизли, чтобы он залечил ее разорванную Малфоем на куски душу, но, с другой стороны, чувство долга говорило, что ее интересы мелочны, она нужна Гарри, должна помочь ему в его таком важном и таком сложном деле. Как и всегда раньше, Гермиона повиновалась зову долга. Ведь не будь его, она ушла бы вслед за Драко, хоть на служение к Темному Лорду. В первую ночь после ухода Рона девушке приснился сон… Гермиона стояла на берегу Черного озера у самой кромки воды. За спиной возвышался величественный замок Хогвартс. До ее слуха донеслись знакомые шаги, и она резко обернулась. К ней шел Драко, в черных брюках и черной рубашке. Никакой мантии, никаких цветов факультета. Перед ней был взрослый мужчина, а не школьник. Малфой протянул ей руку. Гермиона заглянула ему в глаза и увидела прежнего Драко, того, которого она так любила, и который души не чаял в ней. Он тянулся к ней, все ускоряя шаг, словно хотел обнять, прижать к себе и больше никогда не отпускать. В этот момент появился Рон. Он стоял чуть в стороне и тоже тянул к ней руки, манил к себе. От Уизли пахло теплом, домом, свежеиспеченными плюшками... От него веяло спокойствием и простотой. Все так знакомо и ясно... Драко же казался отстраненным. Гермиона чувствовала горько-холодный запах его туалетной воды, его силу и самоуверенность. Простой мальчишка и молодой аристократ. Огонь и лед. Доброта и гордость. Легкость и утонченность. Такие разные и такие родные... Гермиона во сне пошла к Рону, но сердце ее вырвалось из груди и шариком яркого света поплыло к Драко. Он поймал его длинными бледными пальцами и крепко прижал к себе. На его тонких губах заиграла улыбка. Она отдала ему самое ценное, то, что он всегда просил. Но вот ее тело бесчувственной куклой грелось в больших теплых руках Рона Уизли, который так и не понял, что ему отдали лишь оболочку, и светился от счастья. Гермиона проснулась и попыталась сесть. Она запуталась в одеяле, начала вырываться из душного плена, чуть не разбудив Гарри. Выпутавшись, она крепко сжала рукой камешек кулона на груди под ночной рубашкой. Он уже привычно согрел ей руку. Хотелось верить, что это греет неостывшая любовь Драко. Но надежда эта была призрачной. Того Драко, которого она любила, больше нет. Да и как можно любить чуть было не состоявшегося убийцу Дамблдора? Раньше Малфой появлялся в ее снах лишь легким видением, утром она не могла вспомнить, что видела, только чувствовала что-то похожее на его легкое касание до ее сознания. Сегодня же он был там, она рассмотрела каждую черточку знакомого лица. Драко улыбался, прижимая к себе шар теплого света ‒ ее сердце, а она сама была в объятиях Рона. Неужели так и есть на самом деле? Неужели это правда? Правда, что ее сердце до сих пор рядом с Драко, хоть она сама и толкает себя к Рону? Гермиона подсознательно знала ответ. В горле собрался скользкий комок слез, грозящий прорваться рыданиями. Сколько времени она потратила зря! Сколько моментов упустила! И почему не ценила каждую секундочку, проведенную рядом с Драко? Сколько счастья он дарил ей! Ведь его любовь светилась ярче солнца, грела и ласкала ее! Гермиона все время что-то искала, куда-то бежала! Сама отталкивала либо Драко, либо чувство покоя и счастья. Она. Только она виновата во всем, и никто другой. Теперь Гермиона поняла, что никогда не любила Малфоя так же сильно, как он ее, никогда не давала ему столько же, сколько он ей, никогда не дарила всю себя, как он заслуживал. Слезы побежали по щекам неудержимым потоком. Гермиона уткнулась в подушку, чтобы заглушить рыдания и не разбудить Гарри. Сколько же она не сделала, хотя должна была! А теперь уже поздно... Сколько света и тепла она осталась должна ему. Но отдать уже некому! Нынешний Драко Малфой совсем другой человек, абсолютно ей чужой... Почему осознание всегда приходит поздно? А ведь теперь с этим знанием Гермионе придется жить до самого конца...