Craving for you

      На школу я забила. Не пошла на следующий день, и так вплоть до выходных. Вторую ночь подряд я просыпалась от судорог в теле. Меня почему-то трясло.       Мама вызывала мне врача. У меня зафиксировали только пониженное давление, а также переутомление организма. Посоветовали отдохнуть. После ухода врача мама села рядом со мной и спросила, точно ли дело только в учёбе. Я врала, потому что не хотела, чтобы она меня упекла в психлечебницу на этот раз. Она переживала, я видела. Но я думала, что смогу справиться со всем этим одна.       Месячные очень вовремя начались, причём в этот раз они были слишком болезненными. Повод не ходить в школу успешно найден.       Моё душевное состояние было хуже некуда.       Мама устроилась менеджером в магазин, лишь бы только кое-как зарабатывать. В очередной раз у нас зашёл разговор о переезде в Балтимор. Мама хотела выстраивать отношения с мистером Никсоном и видеться со своей подругой. Ладно. Поживу пока здесь.       Я понимала, что дело не только в том, что Майкл предпочёл Адель, а не меня. Это ведь всё отголоски того моего состояния, в котором пребывала полгода назад. Я не до конца всё проработала, и так быстро не может пройти.       И сейчас для меня лучшим вариантом было просто погрузиться в это и пережить грусть в полной мере. Я могла бы не обращать на всё это внимания, продолжать жить как робот, однако уже убедилась в том, что это лишь больше расшатывает мою психику. Я ежедневно рыдала, писала какие-то эмоциональные строчки в тетрадку, желая, чтобы меня поскорее отпустило.       В понедельник мама ушла на работу, а я осталась одна. Вытащила из холодильника ванильное мороженое и начала есть. Как же мне хотелось, чтобы у меня заболело горло, тем самым нашёлся бы ещё один повод пропуска занятий.       Лоре на смс все эти дни я не отвечала, поэтому сегодня она не выдержала и просто позвонила мне по скайпу. Тяжело выдохнув, я всё-таки ответила ей.       Я была в майке и пижамных штанах, волосы не расчёсанные, с опухшими глазами после плача.       — Сара, так что произошло, почему ты не объяснила. — Она смотрела на меня, пока я ела мороженое.       Кратко пересказала ей случившееся. Мороженое немного скрашивало горечь от воспоминаний.       — Сара… Ты не думала, что он просто на тебя обижается? Что назло тебе это сделал? Он ведь сказал, что ненавидит, а это сильное чувство.       Я молчала, сил рассуждать не было.       — Он искренне сказал о чувствах к Адель, — произнесла я после того, как молчала на протяжении минуты. Мне казалось, что вот-вот расплачусь.       — Даже если так.       — Меня тошнит от мужиков, — призналась я, шмыгая носом.       — Понимаю. Не будем об этом. Поговорим о твоём душевном состоянии. Я рада, что ты всё-таки разрешила себе расклеиться. Так быстрее выберешься. Кстати. Давай я психолога найду? Терапия тебе не повредит.       — Ага, я же миллиардерша, чтобы платить психологу. Ты видела их цены? Космические. — Я откинулась на спинку стула, когда доела мороженое. Я его кусала и глотала кусками, из-за чего меня трясло от холода.       — Я могу оплатить, — спокойно произнесла она.       К слову, я думала о том, что, возможно, страховка и покроет большую часть расходов на психолога, но сейчас вовсе не было сил вдаваться в этот вопрос.       — Ага. А я потом буду тебе должна. Ты ведь знаешь, что это для меня невыносимо. Нет уж. Прости, что я ною. Мне стыдно. — Мне захотелось спрятать лицо и вовсе прекратить разговор. Как со мной дружить-то вообще?       — Сара, перестань. Мы ведь подруги. Да и я тоже иногда ною. — Лора старалась поддерживать, но мне казалось, что это было из жалости.       — О да, конечно. Последние полгода я только и делаю, что плачусь.       — Я так понимаю, по этой причине ты отдалилась.       — Да, Лора. Потому что у тебя замечательная жизнь, а у меня нет, и я просто закидываю тебя своими депрессивными мыслями. Мне от этого противно. И я меньше всего хочу тебе докучать.       — Сара, ты и правда думаешь, у меня безоблачная жизнь? Может, потому что я не рассказываю о плохих моментах и стараюсь притворяться, что ничего не было? Что родители контролируют каждый мой шаг, а Лука в очередной раз флиртовал с официанткой. Это ты считаешь «хорошо»? Как там это называется в психологии, кстати?       — Отрицание, — нехотя ответила я, теперь испытывая вину за то, что не пристаю к подруге с вопросами об её жизни, она ведь всегда говорит, что у неё всё хорошо.       — Вот. Сара, пожалуйста. Скоро у тебя день рождения. Я приеду, — улыбнулась она мне, стараясь приободрить.       — Ты же знаешь, что я не люблю свой день рождения.       И зачем она только напомнила?       — То есть тот факт, что я приеду в Сентфор, тебя не радует? — грозно прозвучал голос Лоры, которая явно намеревалась меня отчитать.       — Это «скоро» только через три недели.       — Сара, всё станет лучше, слышишь?       — Лора… Я только на днях поняла, насколько мне плохо после того, как моё сердце впервые разбилось. И что произошедшее с Майклом было последней каплей. Я не ожидала, что это сможет настолько сильно задеть меня. Просто не знаю, что мне делать. — Я внезапно расплакалась.       Подруга молчала, за что была ей благодарна. Порой лучше ничего не говорить.       — Прежде всего, отпусти себя, — заговорила она после нескольких минут молчания. — Не кори себя. Пострадай, но только для того, чтобы потом эта боль к тебе больше не возвращалась. Ты ведь сама знала, что не до конца излечилась.       Лора говорила то, что я бы сама себе сказала в этой ситуации. Вообще, мы несколько раз обсуждали эту тему.       — Лора, мне так стыдно, — ещё больше разрыдалась я и наконец решила признаться в том, что меня мучает. — Люди умирают, становятся инвалидами, попадают в большие неприятности, лишаются всего в своей жизни, переживают предательства после десятка лет совместной жизни, а я… Я не могу пережить так называемую травму, что получила от парня, с которым были не пойми какие отношения. Неужели я настолько слабая?       — Сара, это были твои первые отношения. Не у всех они такие тяжёлые и токсичные. Он, и правда, вёл себя по-свински с тобой, и он действительно плохой человек. Да, все по-разному переживают такие травмы. Но ты не можешь винить себя за чувства и заталкивать их куда подальше, потому как… сама знаешь. Вспомнишь термин из психологии. Сара, ты не поверхностная, ты не можешь просто так переключиться, потому что глубоко чувствующий человек. И именно поэтому я тебя обожаю, Сара. Я готова тебя поддерживать. А насчёт слабости… Совсем наоборот. И ты станешь намного сильнее после того, когда преодолеешь накопившуюся обиду. Пусть ты мне сейчас не поверишь, но мне не кажется, что Майкл — копия твоего бывшего. У тебя сейчас просто идёт наложение образов. Защитная реакция. Ты проецируешь свои чувства на другого человека. И да, Сара, из-за тебя я прочитала кучу статей по психологии! Майкл нехорошо поступил, но позже ты и сама поймёшь, что к чему. Время всё расставляет по своим местам. Пожалуйста, не закрывайся от меня сейчас. Я знаю, что при депрессии люди зачастую отдаляются.       Я кивнула, в горле был ком. Удивительно, что Лора говорила именно то, что мне нужно было услышать.       — Я… постараюсь, — ответила при этом сразу на несколько пунктов: и не закрываться, и справиться со всем, что на меня навалилось.       — Ты — большая молодец, Сара! Всё ещё наладится, вот увидишь, — в её голосе сквозило беспокойство, но она старательно изображала позитивный настрой. Мне всегда в ней это нравилось — хорошая мина при плохой игре. Следует у неё этому поучиться.       Мы распрощались.       Дни проходили тоскливо и уныло. Мама иногда выныривала из своих счастливых отношений с мистером Никсоном и спрашивала, как у меня дела. Она словно видела, что я несчастна, так внимательно вглядывалась в меня каждый раз, как будто ожидала признания в моей лжи. А я повела бы себя эгоистично, если бы сейчас стала наваливать на неё свои глупые переживания. Мне было противно от того, что я вообще из-за этого так волнуюсь. Но, похоже, ещё долго из этого не выберусь.       Мама светилась, без сомнения, и это была новая прекрасная страница в её жизни. Дерек временами появлялся у меня в гостях, и мы, чаще всего без длинных диалогов, рубились в приставку. Хорошо, что с ним можно было спокойно помолчать. В школу я ходила без энтузиазма.       До школы не так уж и много идти, а мне тошно. Тошно от этой отвратительной погоды. Атмосфера такая угрюмая, что хоть сейчас иди вешайся. Лужи как будто образовали море, стекаясь одна в другую, и ступить некуда, чтобы не намочить ноги. Мама вынудила меня надеть красные резиновые сапоги в тон яркому пальто, когда рано утром выглянула в окно. Тротуар в Сентфоре — одни сплошные дыры; дорогу здесь не делали явно лет сто и, видимо, делать не собираются ровно столько же. Яркие радужные листья валялись в воде и поблекли. Ветер завывал, дуя мне в спину, словно вынуждая ускориться и побыстрее доковылять до учебного заведения. Как же здесь всё омерзительно. Деревья по бокам все голые, гнутые, кричащие о помощи. Вас отсюда никто не заберёт. Да и мне самой бы унести ноги.       Поскорее бы выпал снег. Зима как свежий лист бумаги, ещё не испорченный каракулями и кляксами. Он просто блестяще белый и манящий. А осень как уже изрисованный кем-то обрывок — там и разноцветные листья, и унылые голые деревья, и отвратительная грязь — смесь только что выпавшего и тут же растаявшего снега, сотни луж и испачканных ботинок.       И так каждый день. Каждый мой день — прогулка по этому никчёмному городу. Увидела Майкла впереди — разве это не эстетика? Оазис красоты на фоне полной угрюмости пейзажа. Он выдохнул сигаретный дым, и тот полетел куда-то в сторону, медленно растворяясь в воздухе. Заметила его понурый взгляд, и в сердце закололо. Как бы мне хотелось подойти, уткнуться ему в грудь и просто ни о чем не думать — ни о завтрашнем дне, ни о нашей с ним судьбе. Если бы не существовало столько условностей, как же было бы мне дышать легче. А сейчас вдохнула этот сырой, затхлый воздух, и голова закружилась. Майкл быстро докурил сигарету и потушил её. Отсюда почувствовала горький запах, который чуть меньше раздражал мои рецепторы, чем раньше. Теперь нет больше надежды на этой постапокалиптической земле: Майкл ушёл в здание школы, а мне осталось созерцать его спину в чёрной кожанке.       Уныние пробило меня на попытку абстрагироваться от скопившегося отчаяния, а в итоге я дошла до своего школьного шкафчика с комом в горле. Раньше вся была сфокусирована на собственном внутреннем мире, попыталась немного вылезти из своей раковины, наткнулась на Сентфор, который словно сошёл с киноленты о земле после нашествия зомби. Лучше бы и дальше продолжала не видеть окружающее пространство.       Меня раздражал каждый, и я не испытывала за это вину. Одноклассники — противные. Громко ржущие, невоспитанные, мальчики в грязной одежде, девочки все как под копирку.       Почерк у меня стал более чем отвратный, сама еле понимала его, когда выводила буквы. У меня то и дело слеза хотела соскользнуть со щеки на тетрадь. Я плакала на уроках совершенно тихо, вовремя подхватывая слезинки.       Чернота, которая копилась во мне целые месяцы, не могла просто так оставить душу, въедаясь в каждую клетку.       Если бы кто-нибудь мог поделиться со мной тем, как справиться с этим как можно быстрее. Я погрузилась в пучину страданий, как меня и просили. Попав на дно, теперь я не могу выплыть. Потеряна, без осознания, когда наконец буду свободна.       Каждый день — запись в дневник. Каждый день всё сложнее что-то писать, хочется отбросить ручку и просто уснуть навсегда. Каждый день проработка воспоминаний.       Терапия — это всегда боль, но иначе уже никак.       Помню, как мне делали больно, и теперь этой боли я боюсь, как незнамо чего. При терапии она не всегда жгучая, чаще царапающая и ноющая.       Мне было тяжело скрывать от мамы своё состояние, но она была поглощена новой работой и мистером Никсоном. Мне удавалось рыдать в одиночестве.       Нравилось заниматься математикой. В математике всё так точно, определённо, выверено. В жизни — хаос. Эмоции мало поддавались контролю. Уроки меня отвлекали, но временно.       Когда выпал первый снег, я ненадолго почувствовала себя почти счастливой. Белые хлопья, кружащие в воздухе. Я в тёплом пуховике сливового цвета. Детская, непосредственная радость новому сезону. Ночью были заморозки, и лужи затянулись прозрачной плёнкой. Какое удовольствие ботинком наступить на них и услышать характерный хруст ломающегося стекла. Еле оторвала себя от этого ребяческого занятия.       Каждый человек хочет счастья в жизни — простая истина, стара как мир. Я тоже хотела. Пыталась найти хоть какое-то счастье в окружающем меня пространстве.       Кэнди светилась, у них с Люком всё налаживалось. Он пригласил её к себе, когда родителей и Адель не будет дома. Кэнди не могла усидеть на месте и заговорила тихо со мной в столовой, пока я в очередной раз сверлила взглядом полную тарелку с едой. С питанием стало совсем плохо. Я много сбросила. Тазовые кости теперь было видно слишком хорошо… Мне не хотелось смотреться в зеркало. Уже боялась отражения. Надевала большие свитера, чтобы скрывать потерю веса.       Я должна была радоваться за Кэнди, ведь я сама столько трудилась, чтобы они с Люком сошлись. Но не могла испытывать радость, и это было поистине пугающе. Мне вдруг показалось, что я больше никогда ничего радостного не смогу почувствовать. И так погано на душе, что я сидела перед Кэнди с кислой миной, в то время как она распиналась.       — Ты знаешь, а вдруг у нас будет… ну то самое, — нагнулась она ко мне через стол и заговорщически проговорила.       — Не быстро ли? — совершенно сухо ответила я, отложив вилку. Наконец у меня появилась отмазка не есть — разговариваю с Кэнди. Притворялась каждый раз, что ем, а потом сплёвывала всё в школьный унитаз. Кто виноват, что меня часто выворачивало.       — Ну… не знаю. Это ведь случается. — Она пожала плечами и посмотрела на свои пальчики с недавно сделанным маникюром. После того, как сошлась с Люком, конкретно собой занялась — одежда поярче, разнообразные причёски, более тщательный макияж. Она преобразилась. — Может, мне депиляцию воском сделать? И там тоже?       Я скривилась, как представила.       — Дело твоё. Но я тебе тут не советчик.       — Ах да. — Она щёлкнула пальцами, наверное, вспомнив моё признание на вечеринке. Я ведь почти примерная девственница. — Но всё равно.       — А ты сама этого хочешь? — Я облокотилась на спинку стула. Вокруг происходило всё как обычно — ученики сновали туда-сюда с подносами, то и дело слышался девичий смех, грубый мальчишеский бас, отрывки сплетен, чьих-то малознакомых имён и фамилий, обсуждение учителей и мейнстримных сериалов.       Кэнди отвела взгляд и заломила руки.       — Что ты чувствуешь, когда, например, вы… — Я поднесла сложенные пальцы к друг другу, имитируя поцелуй, что вызвало у Кэнди лёгкую улыбку. Не хотелось лишний раз оперировать теми словами, которые привлекли бы к нашему разговору лишние уши. К слову о них — быстро огляделась и увидела прислужниц Адель за столиком на другом конце столовой. Я стала помнить их чуть лучше. Сама Адель сидела за другим столиком рядом с Майклом. Он её слушал, иногда улыбаясь, но как будто через силу. Улыбка натянутая и фальшивая, глаза — грустные. Он вдруг перевёл на меня взгляд, понял, что на него смотрю, я тут же напугалась и опустила глаза в стол. Кэнди продолжала что-то говорить мне.       — Да знаешь, когда мы… ну сама знаешь, — осторожно произнесла она, поняв мою тактику общения в столовой, — то мне спокойно. В фильмах как-то люди друг с друга одежду срывают практически сразу, жадно всё, а у нас… не так. Это даже немного расстраивает, но в то же время мне очень нравится. Он… не слишком хочет, что ли, — пожала плечами Кэнди, сохраняя голос тихим. — А ты чувствовала себя, как в фильме?       Вспомнила, как обхватывала Майкла ногами на вечеринке, и ноющую, горящую боль в животе, и неосознанные движения бёдрами, и как после этого при мыслях о Майкле почему-то сжимала ноги. Ураган чувств в груди при этом. Даже стыдно.       Но Кэнди о таком лучше не рассказывать. Ещё расстроится, мол, с Люком у них что-то не то. Тем более в школе болтать. И уж тем более — это слишком личное.       — Нет. Знаешь, люди ведь разные и друг друга находят, например, по темпераменту, — решила я сгладить углы, — по предпочтениям, по желаниям. Вы наверняка просто подходите друг другу, и некуда вам торопиться. Будь спокойна, — мягко произнесла напоследок. Кэнди, похоже, и правда поверила. — Вот рыжая девочка же нашла себе пару по потребностям, — вдруг добавила я, при этом стараясь совсем не называть имён.       Кэнди рассмеялась и кивнула.       Я вдруг задумалась, вроде смешно — Адель с типа повышенным либидо, а я чем-то от неё отличаюсь? Внезапно поняла, что совсем себя в этом плане не знаю. Какая я? Может, лучше продолжать оставаться в неведении как можно дольше? Так ли ведут себя девственницы, как я повела себя с Майклом?       Подруга доела свой бутерброд, который прихватила из дома, мечтательно посматривая по сторонам. Люк задержался поле урока, и всё не приходил в столовую. Я доела невкусный салат, только его я и была способна проглотить, а затем запила соком. В горле временами жутко пересыхало.       Люк подошёл к Кэнди со спины, она тут же поцеловала его в щёку, сияя от счастья. У меня не возникало чувство зависти, апатия была сильнее. Оставшиеся уроки я просуществовала, как обычно.       Когда я вышла, то обнаружила, что на улице продолжал валить снег. Сделала пару шагов и заметила Майкла на стоянке, который копался в мотоцикле. Кэнди задерживалась с Люком в школе, а я желала поскорее уйти. Сердце пропустило удар, когда увидела Тёрнера.       Растрёпанные тёмно-русые волосы в снежинках, которые мгновенно таяли. Увлечён проверкой мотоцикла, лицо сосредоточенное. Оттряхнул руки. Повернулся. Я застыла на месте, он тоже не двигался. Меня накрыло тёплой волной. Мне приятно было смотреть на него, и поэтому губы сами собой растянулись в улыбке, отметила, как он отзеркалил. Мне в эти мгновения больше ничего не надо было. Это было счастье. Снег продолжал падать, я вдруг очнулась и продолжила путь, но гораздо медленнее, не переставая глупо улыбаться. Хотелось подойти к нему и просто помолчать, слушая завывания ветра. У него было счастливое лицо, глаза горели, и он ко мне пошёл. Всё было как в ромкоме.       Но так же быстро завершилось, как и началось.       Мы не дошли друг до друга пару метров, как вдруг Майкл посмотрел мне за спину.       — Лисёнок, давай быстрее! Я не могу больше ждать.       Видимо, позади меня Адель. Может, он к ней и шёл, и на неё смотрел. Ну отлично. Более дурацкую ситуацию представить себе сложно. Чувствуя себя опозоренной и подловленной на глупости, я опустила голову и быстрым шагом прошла стоянку, стараясь поскорее схоронить произошедшее в памяти.