like you

— Я заметил новые шрамы. — без предисловий начал Позов. Шастун лишь закатил глаза на наблюдательность друга. — Жертвы снова пробрались в твою комнату? — с всезнающим видом задался Димка, легко приземляясь на другую часть подоконника. — Потерянный тоже был. — сухо признался Антон, и даже не глянув на собеседника, потянулся за сигаретой. Не лучшая идея курить в коридоре универа, хоть и на последнем этаже, где мало кто ходил, так как тут только библиотека, и несколько запертых аудиторий, и «потрясающий вид из окна на закате» — как говорила Алиса, но плевать. — Мальчишка лет восьми, блуждал по квартире несколько часов и звал свою маму. Дима едва заметно вздрогнул и опустил взгляд, проглатывая нежелательную реплику. Как ты? — хотел спросить он, в порядке — получил бы ответ, и нихера бы не поверил. — Как твой отец? — вместо этого задал он отмечая недобрую усмешку у друга. — Нормально, — севшим голосом произнёс Шастун, натягивая воротник байки повыше. Дима успел зацепиться взглядом за выцветший синяк у шеи, но уточнять не стал. Шастун и так уже устал от всей этой хрени, что с ним происходит. Поз обернулся к окну, замечая внизу знакомый силуэт в толпе. — Матвиенко в клуб с однокурсниками потопал, тебя хотел позвать, но ты ж отказался бы. — Ага, не потому что другие считают меня стрёмным. — парень хотел по привычке затушить сигу о кожу, но вовремя остановился, вздыхая на едкое неодобрение со стороны. — Он бы врезал тебе, если б слышал. — Не сомневаюсь. — Шаст тоже взглянул вниз, наблюдая как какие-то девчонки хихикают на каждое слово Серёги. — Рад, что хоть у кого-то из нас будет нормальная студенческая жизнь. — Значит не скажешь ему. — сделал вывод Дмитрий, расслабленно опуская плечи. — Он бы понял. — Только не делай вид, что не вздохнул облегченно. Ты же тоже не хочешь, чтоб я ввязывал в это всё ещё кого-то. — Антон. — Не хочу слышать. Мы знакомы с пелёнок. Так или иначе ты бы когда-нибудь заметил, что я разговариваю с пустотой поэтому я сказал тебе. Помнишь, что с нами было потом? — раздражённо взмахнул парень руками, затыкая друга. Браслеты его слегка спустились открывая взору белые полосы на запястьях. — Повторять это я не собираюсь. Будет лучше, если никто больше не узнает. Последующая тишина коридора обрушилась на обоих тяжким грузом, но оба пытались гнуть свою линию неотрывно глядя в глаза напротив. Дима знал о друге больше чем кто-либо, и очень боялся, что в какой-то момент, когда Антону понадобится помощь, он не сможет ничего сделать. Он вновь и вновь повторял этой упрямой палке: — Ты не справишься один. — У меня есть ты. — всегда получал он в ответ, и не мог возразить. Ему очень больно. Тело совсем не слушается ведь на каждую клеточку давит нечто тяжёлое, не позволяя даже вздохнуть. Из горла вырывается жалкий хрип, а в глазах всё начинает плыть, когда тень сильнее зажимает сонную артерию на шее. Антон задыхается. Собравшиеся слезы стекают по вискам, но тень лишь мстительно скалится, впиваясь ногтями глубже в нежную кожу. В голове гудит, сознание ускользает, и парню хочется чтобы это быстрее кончилось. Ведь ему так больно. — Ты должен был умереть… — слышит он ломаный голос, срывающийся в шёпот. И Антон был бы готов кивнуть в ответ, если бы не перекрытый воздух и не жуткая боль в голове. И где-то под ребрами тоже. Панические судороги охватывают всё тело, глаза закатываются вверх и в ушах залпом звучит горькое «ненавижу». «Я тоже» — мелькает в мыслях прежде чем парень с больным кашлем просыпается в холодном поту. Хватая воздух, будто он сейчас закончится, Шастун оглядывает свою комнату в поисках незваных гостей, но никого не обнаружив понимает, что этот кошмар действительно принадлежит ему. Сердце стремится вырваться из груди и руки не прекращают дрожать, на самом деле его всего трясёт. Шастун, сбиваясь, пытается посчитать предметы в комнате, или дышать глубоко, но нихуя не помогает, и парень жалеет что оставил чёртовы лезвия в ванной, до которой он вряд ли может сейчас добраться. Несколько раз жалко всхлипнув, он нервозно расчёсывает недавно оставленные порезы на бедре, и сильное жжение сосредотачивает на себе, отвлекая от других болезненных факторов, и через некоторое время домашние шорты на том месте насквозь пропитываются кровью, а Антон уже редко может вздохнуть. Знакомые черты проскальзывают в памяти, и парень заставляет себя встать, чтобы проверить всё ли в доме на своих местах. Он чувствует, что упустил что-то очень важное, что-то, что ему следует поскорее найти. В полуобморочном состоянии Антон выходит в тёмный коридор, где чуть не спотыкается о пару обуви не принадлежащую ему. Устало вздохнув он прислушивается к тихому скрипу под собственными шагами, направляясь в другую комнату, откуда слышаться ровные похрипывания и тихие голоса. Аккуратно приоткрыв двери, Антон входит в гостиную, освещённую телевизором, на котором идёт дурацкое шоу. Парень забирает пульт на столике у дивана, где съёжившись лежит мужчина из рук которого вот-вот готова выскользнуть бутылка пива. Лёгким движением Шастун подбирает её и ставит на пол, выключает телек, а после, еле заметно ступая вынимает из шкафа плед, укрывая мужчину до плеч. С минуту парень наблюдает за ровным дыханием и расслабленным выражением лица, ведь нечасто ему удаётся видеться с отцом. Работа, учёба, ещё несколько оправданий. Не то чтобы они стремились пересекаться друг с другом. Живя вместе, отец предпочитал игнорировать существование сына, лишь иногда оставляя деньги или записки, а другой, в обмен присматривал за пьяным в хлам мужчиной, когда приходилось, и в принципе, это устраивало обоих. Они не были близки, но, несмотря ни на что, они были семьёй. Этим простым предложением и описывались их сложные отношения. «Ты должен был умереть» — пронзает мысли воспоминание, парень старается быстро отмахнуться от него. Заметный шум на кухне заставляет Антона поторопиться выйти из комнаты, ибо вряд ли призракам интересны чужие проблемы. А данному индивиду ещё и не интересны законы физики, так как стулья и стол мирно парящие под потолком показались ему хорошей идеей. Салфетница пролетала у головы, когда Антон цокнул языком и, почесав затылок, решил заговорить. — Эм, может ты отпустишь пару стульев, и мы обсудим? Парень понял, что разговор не склеится, когда вместо ответа мебель резко упала на пол, с треском ломаясь, а по плитке пошли трещины. «Ну, зато это не моя комната» — подумалось Шастуну, когда каждый предмет на кухне решил сойти с ума. Всё стеклянное билось и разлеталось осколками по комнате, пока столовые приборы со звонким скрежетом бились о поверхности, царапая. На стенах появились чёрные полосы и по квартире начала расползается вонь горелой древесины, пластмассы, кожи. Голова нещадно закружилась и парень осел на корточки, ощутив как нечто раскалённое касается его рук, плеч и шеи. — Хватит, — попросил парень чувствуя как огонь подступает ближе, — пожалуйста. — лицо обжигает дикой болью, а потом всё заканчивается. Антон открывает глаза. — Мне нужно идти к нему. — тихий шёпот пронзает застывшую тишину. Шаст оглядывает своё тело в поисках ожогов, но облегченно замечает только те, что оставил он сам. Поворачиваясь к призраку, парень накидывает на себя маску безразличия, чтоб не скривиться в ужасе, в случае, если зрелище будет не из приятных. Женщина стоит в углу, куда свет из окон не попадает и потому разглядеть её очень сложно. Она дрожит и обнимает себя руками будто бы ей холодно, в панике оглядываясь по сторонам, явно не понимая где находится. — Кого ты хочешь найти? — ласково спрашивает Шастун, показывая, что слышит и бояться нечего. — Мне больно, — невпопад говорит призрак, — Он остался совсем один, — слышится тихонький всхлип, — но мне так больно. — Можешь назвать своё имя? — Антон подходит ближе, вглядываясь в тень. — Ты понимаешь, что произошло? — Был взрыв. — хрипло отвечает женщина и вдруг дёргается и указывает в неизвестном направлении. — Там мой ребёнок. Пожалуйста. — она падает на колени и содрогаясь всем телом умоляет о спасении. — Пожалуйста. Он совсем один. Я вижу огонь, а он совсем один. Пожалуйста. — Как тебя зовут? — Антон аккуратно приземляется рядом, вслушиваясь в нервный поток слов жертвы. — Я попытаюсь помочь тебе как только узнаю имя. — Ты спасёшь его? — женщина наконец смотрит на парня и он может теперь разглядеть ожоги, порезы, свисающие кое-где кусочки кожи. Порванный с середины в правую сторону рот задевает края носа и открывает зрителю ряд отсутствующих зубов. Сгоревшие участки волос и бровей, вытекший из орбит глаз — зрелище не располагающее. — Лариса Хопина. Андрюша – мой сын, ты поможешь ему? — Я постараюсь. — повторяет Антон, закусывая губы в попытке не отвести взгляд. — Но мне нужно, чтоб ты вспомнила, что произошло. — Я не… — голос сломленный, хриплый, дрожащий, Антон сжимает кулаки, чтобы сосредоточиться на единственном глазе орехового цвета, где плещется растерянность и ужас. — это…так больно. — Это пройдёт как только ты вспомнишь. — уверенно говорит парень. Не время раскисать. — Не могу. Нет. — машет она головой, закрывая лицо пораненными руками и вытирая слёзы. — Мне нужно к нему. Женщина исчезает так же внезапно, как и появилась, забирая с собой всё что творилось в комнате. Антон опускает протянутую в попытке остановить руку. За окном расцветает.