Лекарство Доктора

      Пандиону не повезло. Зрелища, устроенные им в таверне и продолженные в тюрьме, потребовали завершения. Он мог бы месяцами сидеть в камере, но слух о нём разнёсся по всему городу. Колодки сменились виселицей.       Служители порядка вспомнили о других забытых в тюрьме, которые ждали приговора несколько лет. Решили казнить всех заодно, чтобы люди отвлеклись от разговоров об эпидемии. На Соборной площади собрался весь город, ремесленники за пару часов сколотили деревянный помост для осуждённых и возвышение для маркиза, судьи, доктора и епископа. Стража оцепила место казни, чтобы подлый люд не мешал. Туда же пришёл и Бенедикт. Протискиваясь через толпу, придерживая детей, он подошёл к заграждению и помахал рукой Пандиону. Потомок древних воинов сохранял мужество и перед смертью, оставаясь в колодках. Он стоял на коленях, опёршись на каменную скамью, а колодки были привязаны цепями ко специально врытому для этого столбу. В последний момент, поразмыслив, судья решил не рисковать и отрубить пленнику голову так, не снимая колодок. Это создавало неудобства для палача, что обещало ещё более интересное зрелище.       Толпа завывала. Наконец, пришёл маркиз, главный врач, судья и епископ. Маркиз Рэтленд махнул рукой палачу, давая сигнал начала. Возвышение господ охраняла личная стража. Судья прокашлялся: - Чужестранец Пандион нарушил законы Арбурга. В таверне им были покалечены пятеро человек, в тюрьме убито трое. Хочет ли кто-нибудь что-то сказать? Толпа загудела многоголосым хором: - Убить! Казнить! Отрубить голову! Отдельные крики, отличавшиеся от прочих, потонули в едином рёве кровожадной толпы. Потом судья спросил ещё раз: - Есть ли у кого-нибудь ещё слова?       И вперёд вышел чумной доктор, похожий на огромную хищную птицу. Лицо по-прежнему скрывала неизменная маска в виде клюва ворона, а плащ трепетал за его спиной как крылья. Одинокая чернеющая фигура смотрелась внушительно. - Я врач. Хочу сказать, что он ни в чём не виноват и хочу, чтобы его помиловали, - и фигура начала приближаться к Пандиону. Двое стражников с алебардами наперевес тут же преградили ему путь, но Бенедикт обнажил тонкое и длинное лезвие из своего посоха. Это была тончайшая рапира, настолько тонкая, что походила на иглу.       Доктор сделал быстрый и короткий выпад в сторону стражников. Невидимое человеческому глазу движение - и они упали, не успев ничего сделать. У каждого была между глаз маленькая чёрная точка от удара. Бенедикт повернулся к затихшим и замеревшим людям, не пряча рапиру в посох: - Как вы живёте? Кто вы? Люди? - он обернулся назад и посмотрел на трупы людей у своих ног. - Вы хуже зверей. Наживаетесь на горе ближних. Грабите. Обманываете. Лжёте. Вам плевать на тех, кто хочет сделать вам добро. Вороньим взглядом доктор выцепил из толпы женщину: - Пивоварша, которая никогда не моет посуду. Торговец выпивкой, едой и зрелищами, готовый на всё ради денег, - чёрный перст указал на мужчину. - А вот эти двое хороши, - доктор повернулся к стражнику и ученику главного доктора, стоящим в отдалении. - Продажный судья, врач, которому плевать на больных, священники, не соблюдающие обеты, - указывая по очереди на людей, Бенедикт поднял рапиру: - И венчает этот сброд маркиз Рэтленд, которому плевать на мольбы Флоранса, плевать на предупреждения из Лютеции. Оторопь людей быстро прошла. - Безумец! - крикнул осмелевший голос из сборища людей.       Тут же в сторону доктора пошли четверо стражников, ещё не понимавших, что они будут делать, но ожидавших приказа маркиза. Знакомый стражник со сломанным носом остался недвижим. Они встали напротив доктора. Тем временем за спиной Пандиона мальчик с девочкой выполнили мелкое поручение доктора, раскрыв замки. Со звоном кандалы упали. Осуждённый встал с колен и начал махать руками, быстро растирать ноги, руки, шею, подходя к доктору: - Я готов, - заверил он Бенедикта. - Ты не боишься смерти? - Нет, я не боюсь, ведь воин уже мёртв. В тишине раздался циничный голос епископа: - Браво, герой! Возможно, мы тебя к лику святых причислим. - У меня для тебя есть подарок, - с этими словами врач достал позеленевший меч короткой и странной формы. Глаза у Пандиона вспыхнули дьявольским огнём, он левой рукой взял его, крутанув в воздухе. - Гладиус, - выдохнул эллин. - Легенда предков! Я слышал о нём и всегда хотел попробовать его в деле, ведь им было совершено столько великих подвигов! Но воевать им не очень удобно, ведь он даже не из стали, он бронзовый... - Я подобрал его, проходя через одно далёкое отсюда ущелье, - сказал Бенедикт. - Оружие древних времён.       Маркиз взмахнул рукой. Четверо стражников неспешно начали приближаться к Пандиону, держа длинные мечи наготове. Эллин шёл навстречу, ощущая лишь холодную ненависть ко врагам, желание их убить. И больше ничего. В душе была холодная пустота. Время словно замедлилось. Он с невероятной чёткостью видел и слышал всё вокруг. Воин не воспринимал лица людей, угрожающие гримасы, ему было абсолютно безразлично, кто они и о чём думали. Это был всего лишь враг для него. Он не думал - у него не было времени думать. Тело делало лишь то, чему оно было обучено. Сознание просто не могло вмешаться в эти действия.       ...И когда они встали напротив друг друга, чужеземец сделал несколько шагов навстречу им по диагонали вправо, оказавшись вблизи стражника. Тот даже не ожидал от него каких-либо действий, потому что у него был меч вдвое длиннее. А когда он понял, что Пандион приблизился настолько близко, что может нанести удар - было уже поздно. "Ты идиот, не чувствуешь дистанцию, у тебя даже нет опыта" - подумал воин. И нанёс мощный удар по кожаному шлему стражника. Меч был с утяжелённым концом, словно топор. Он не рассекал, а рубил и ломал, нанося страшные рваные раны. Следующий удар был предназначен второму стражнику в горло под самый шлем. Потом был третий и четвёртый. И они не могли ничего поделать, поскольку стояли друг за другом. Казалось, что они вообще не понимали, что происходит. Они бестолково размахивали мечами и мешали друг другу. Маркиз бестолково хлопал глазами, до конца не осознав, что за какую-то минуту чужак перебил четырёх его прихвостней.       Пандион повернулся спиной к врагам, спокойно подходя к доктору. Бенедикт обратил свой зловещий клюв в его сторону и произнёс глухим голосом: - Молодец, ты настоящий человек, но ты лишь человек, - и приподняв полу плаща, достал второй гладиус. - Я думаю, для того, чтобы справиться с этой мразью, одного меча не хватит. Ты знаешь, когда я шёл по той долине смерти. Или великой славы. Кажется, это было... Далеко отсюда, уже не помню. На всякий случай я подобрал и второй меч в той же долине. Дань памяти. Есть воины, а есть великие воины, им мало одного меча. И даже когда они теряют свой щит, они могут заменить его вторым мечом. Посмотрев на тебя, я понял, что ты достоин двух мечей.       Пандион улыбнулся, плюнул в сторону врагов, потому что ещё с десяток стражников приближался к ним через расступившуюся толпу: - Пусть здесь не будет звуков флейты и боя барабанов. Нет даже щита. Но вместо щита у меня будет второй меч. А поскольку со щитом выносили из боя победу, а на щите мертвеца, то этот меч может принести только победу. - Извини, щит я тебе не захватил, под плащом не уместился, - в бесстрастном голосе доктора послышалась ирония.       И он не спеша пошёл навстречу стражникам. Что было дальше - трудно описать словами. Это была смертоносная мельница. Зеленоватые клинки мелькали, со свистом рассекая воздух. В стороны летели клочья плоти, кровь, осколки костей, но это не было беспорядочным месивом. Пандион двигался словно большая кошка - вправо, влево, вперёд, назад. Движения были отточенными, ритмичными. Он с лёгкостью парировал удары стальных мечей или просто принимал удары на лезвие бронзовых клинков, совершенно не беспокоясь о том, что они могут сломаться. После этого он подходил практически вплотную к противнику и уже вблизи завершал начатое. Порой ритм переходил на более быстрый, становясь рваным. Но всё заканчивалось одним: хриплыми стонами, чавканьем, хлюпаньем и всем тем, что для обычного человека являлось жутким и непривычным для слуха.       Стражники были убиты. Пандион резко развернулся, опустил руки и спокойно, не оборачиваясь ко врагам вернулся к доктору. - Это дети. Они не знакомы со смертью. Они не любят жизнь. И они убиты. А ещё он улыбнулся. И обнажив зубы, почувствовал вкус крови, сплюнул и добавил: - Они не знают, что такое война. Потом он поклонился Бенедикту и бережно положил два погнутых меча на мостовую. - Несомненно, это превосходное оружие. Но на смену бронзе пришла сталь. Ушло время древних героев. Пришло время героев нашего времени. - Стрелки на галерею! - крикнул маркиз. Прошло всего две минуты с начала боя. - Новый отряд! - Как выблядков уделал, - сказал кто-то из толпы позади Пандиона. - Вот бы так и маркиза зарезал, - мечтательно произнёс другой голос.       Голоса из толпы воин не слышал. Перед ним появилась цель. Резко развернувшись, эллин пошёл навстречу новым стражникам, подняв руки над головой, словно сдаваясь. Враги держали блестящие клинки наготове. Они боялись, приближались медленно, перехватив рукояти неуверенно. Пандион сделал два шага влево, затем два шага вправо. Поняв, что те даже не отреагировали на его движения, метнулся опять вправо. И на бегу, подняв с земли стальной длинный меч одного из убитых стражников, оказался в тылу шеренги воинов. Меч плотно сел в руку, рукоять была липкой от крови. Попытки солдат выглядели жалкими, они не были готовы к такой силе и к такому мастерству. Они ни разу в жизни не воевали строем. Они боялись.       Первый же удар эллина пришёлся по шее ближайшего воина. Второй удар был по макушке кожаного шлема, разбив череп вдребезги. Третий последовал туда же. Солдаты упали, захрюкав и захрипев. Пандион резко вернулся назад в свою позицию, откуда же начал, и медленно приближался обратно к следующим воинам, совершая восьмёркообразные движения мечом. Оставшиеся пытались рассредоточиться, но Пандион уходил вправо или влево, заставляя их не сходить с одной линии, не давая им себя окружить. Потом он резко разорвал ритм своих гипнотических и волнообразных движений внезапным выпадом в горло ближайшему стражнику. Удар был точен. Только глухой сип послышался снизу. Дальше воин сделал ещё несколько быстрых выпадов вперёд, хаотично взмахивая мечом. Стражники с громкими выкриками парировали их, после этого Пандион начал отходить, солдаты с криком ринулись на него. Он отпрыгнул в сторону, подсёк мечом в живот ближайшего стражника, буквально выпустив все его кишки на мостовую. Оставшиеся двое были избиты по спине и затылку. Это была просто бойня. Капитан стражи крикнул, подзывая другой отряд.       А потом эллин опустил меч и со своей спокойной улыбкой человека, который уже познал жизнь и смерть, вернулся к доктору и бережно положил третий меч у его ног. Огромная чёрная птица, наклонив клюв, тихо спросила: - Тебе нужно другое оружие? - Нет, мой друг. Или как тебя ещё называть - я не знаю. Следующее оружие я добуду сам.       Он опять повернулся спиной к доктору и пошёл навстречу толпе с поднятыми вверх руками. Толпа стремительно расступалась, и по узкому проходу бежали солдаты, наперевес держа алебарды. Люди из охраны маркиза. Пандион уверенно шёл ко врагам, не опуская руки. Обернувшись к доктору, он весело крикнул: - Нас ждёт слава! - А после добавил: - А ещё я не люблю детей. Бенедикт, услышав это, громко пробормотал: - Ты их не любишь, потому что их у тебя ещё нет. - Дети не умеют владеть оружием, - ответил воин. Доктор хмыкнул: - И их надо учить. - А это злые и жестокие дети. Епископ же про себя отметил: - И учёба не всегда будет заканчиваться для них благополучно. Судья возле него чихнул.       Пандион шёл с поднятыми руками не для того, чтобы покрасоваться. Он держал их наготове. Первый же воин, попытавшийся нанести колющий удар Пандиону, был обезоружен. И в мгновение ока разрублен практически пополам. Следующий получил страшный удар по голове, череп был располовинен. Третьего постигла участь первого. Потом последовал четвёртый. Алебарда была на редкость хорошо заточена. Видимо, вся любовь к оружию того стражника выражалась не в постоянном упражнении с ним, а в его тщательной заточке. Мозги и кишки лежали на мостовой. Пандион сделал несколько быстрых шагов назад, на мгновение остановился, набрал в себя воздуха и со страшным криком пронзил пятого. Следующие за ним остановились и отпрянули, не понимая, что происходит. Они испытывали инстинктивный страх. Пандион остановился в короткой твёрдой стойке, держа алебарду наперевес, наклонив голову и ожидая нападения противников. На его щеках алели брызги крови.       Народ не убегал. Он лишь стоял поодаль плотным кругом в каком-то замершем безмолвном состоянии, наблюдая за происходящим. За толпой пронеслись стрелки, исполняя приказ маркиза. Из груди господина раздался кашель. Он приложил руку ко рту, светлая ткань перчатки окрасилась кровью. Судья резко согнулся от боли в горле - что-то разрывало его глотку. Главный врач Николас начал чесаться, сначала руки, потом и лицо. Раздирая ногтями кожу, Николас испуганно взглянул на Бенедикта. - Не может быть, я же пожертвовал Собору сто тысяч золотом! - маркиз Рэтленд встал с места и подошёл ко спокойно сидящему епископу, схватив его за роскошное одеяние.       Тут правитель города заметил, как изменилось лицо старика-епископа. Он будто за последний час ещё больше постарел. Под помутневшими глазами легли тени, губы посинели, чело прорезали морщины. - Ваше Преосвященство! - уже обеспокоенно, испытывая чувство страха воскликнул маркиз, отпустив беспомощного старика. - На вас сошла кара Божья, - усталым голосом прошелестел старик, усаживаясь обратно. - Ничего уже нельзя изменить. - Я предупреждал вас. Я убедил правителя Флоранса отправить письма в Арбург заранее, понадеявшись на то, что люди здесь окажутся умнее и человечнее. Я ошибся. В который раз, - доктор, положив руки на плечи детей, подошёл ближе к возвышению господ. Маркиз, собираясь с духом, махнул рукой: - Лучники! Тут же на галереях собора появился с десяток стрелков с арбалетами. - Стреляйте! - орал маркиз. Наглецам конец. - Не стрелять! Голос епископа прозвучал негромко, но почему-то всеми сразу был услышан. Его тон был весомым. - Участь этого человека уже несомненно решена. Может, этот человек, глядя в лицо смерти хочет что-то сказать? Он такой же Божий слуга как и мы, имеет такое же право на слово, как и мы. Пусть скажет. Пандион со звоном отбросил окровавленное оружие и громко спросил: - Что вы творите, люди?! Словно эхо, более глухим и зловещим голосом повторил доктор: - Что вы творите, люди? Вы готовы уничтожить вокруг себя всё. Своих родных и близких, друзей. Ради чего? Толпа, беснуясь, крикнула, скандируя: - Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ! Доктор опустил руки вниз, убирая рапиру. Епископ равнодушно положил ладони на подлокотники своего кресла. И не сговариваясь, они хором произнесли: - Да будет так. Маркиз громко взвыл: - Вы слышали, что сказал епископ? Да будет так! Стражники повторили ещё громче: - Слышали! Да будет так! Так сказал епископ! Наступила тишина. Её нарушил женский вопль и звон набата издали: - Крысы! - Крысы, - спокойно констатировал епископ. Тишина стала ещё более зловещей.       Чумной доктор сорвал с себя маску, швырнув её под ноги. И он словно стал больше размером, превратившись в огромную плотную тень, заслонив половину Собора. Лицо под маской было когда-то давно человеческим, теперь же оно походило на лицо монстра, поражённого всеми болезнями мира сразу. - Люди, вы заслуживаете того, чего желаете. Я вас предупреждал. Вы меня не слышали. Я вам показывал. Вы меня не видели. Пусть будет так. Епископ поднялся, опираясь на костяной посох. Замеревшие от священного ужаса люди ждали слов Божьего человека. Он должен был прогнать монстра, прогнать крыс, должен спасти Арбург. - Мы учились у одного учителя, брат мой, - вздохнул старик. - Я же говорил, что это люди со всеми их страстями. Это их выбор.       Люди заметили, что епископ за эти мгновения явно постарел ещё больше. Лицо совсем осунулось, глаза потускнели, потемневшие глазницы впали, губы стали ещё тоньше. Старик посмотрел на толпу с выдохом умирающего человека: - Хм-м-м... И повернулся спиной. И медленно удалился к Собору. Это была Смерть.       Серая масса двигалась по узким улочкам в сторону площади. Люди в ужасе убегали от полчищ тварей. По крысиному морю, по серому пушистому ковру гордо ступал белоснежный конь. Между тем чумной доктор взмахнул плащом, поднимая вихрь пыли. Взметнулся ветер, проникая в лёгкие. Люди, кашляя, чихая и вопя, ринулись с площади. Кто-то падал, заходясь в булькающем кашле, кого-то растоптали. Схватившись за горло, маркиз рухнул с возвышения вниз, разбрызгивая изо рта зловонную кровавую массу. Венец с его головы упал и с печальным звоном прикатился к ногам доктора. Судья и врач упали рядом. - Живи, - положил руку на плечо застывшего от ужаса Пандиона Бенедикт. - Живи, и пусть тебе не будет страшна ни одна болезнь. После этого он перевёл взгляд на ошарашенного лекаря Мартина, который сидел, обхватив свою голову руками. Чума провозгласила: - Иди и служи, кому служил. И служи честно. Потом он увидел бегущего мимо стражника со сломанным носом: - А ты, стражник, хоть ты и погряз в своих грехах, но ты достоин жить. А судьбу остальных пусть решит Бог. ...На площадь ринулась пищащая серая волна. И словно потоки мягкой жидкости обтекли бегущих людей. А когда эта страшная волна прошла, оставив после себя землю, усыпанную чёрным помётом, доктор взял за руки двух своих новых детей со словами: - Ну что же, Война и Голод. Наше путешествие только начинается. Вы ещё малы, но всему можно научиться, ведь так? Чумной доктор подобрал венец маркиза и взял под уздцы подошедшего своего белого коня. Кивнув на прощание эллинскому воину, он вместе с детьми пошёл дальше, чтобы победить. Пройдя несколько шагов вперёд, он обернулся и громко крикнул в мёртвые каменные своды Собора: - Брат мой, я услышал твои слова и оставил тебе много работы. Извини. Из глубин Собора послышался леденящий душу шёпот, словно из склепа. Шёпот наполнил уши: - Благословляю тебя, брат мой. Езжай дальше. Да будет свободен твой путь.