Лагерь легата Максимуса
Максимус был уже давно не молод. Ему уже стукнуло за шестьдесят, настоящий старик по меркам имперской армии. Однако он лишь с виду казался дряхлым, седым стариком, чьи волосы и борода, много дней не знала лезвия. На деле он и в свои годы мог выстоять против двух хорошо сложенных, вооруженных солдат. Хотя, физическая сила и боевые умения никогда не были его главными качествами. Не они позволили ему из обычного центуриона родом из обанкротившегося провинциального рода, дослужиться до легата второго легиона. А в последствии, превратить один из самых недисциплинированных и позорных легионов, может не в гордость Империи, но очень к этому близкое. Изначально второй легион, даже на знаменах которого находился кентавр, был один из первых легионов, молодой империи, в который созывались полулюди, что своей службой должны были доказать верность империи и заслужить звание граждан. Но после катакомбных войн с дроу, и сопровождаемыми Парфенонскими восстаниями полулюдей, слово полулюд вновь стало оскорблением, а вместе с тем пала и слава второго легиона. Так он и существовал в статусе практически штрафного легиона, до появления Максимуса. Именно холодный ум, тактика, а местами хитрость и расчетливая жестокость, позволила ему вернуть казалось бы безвозвратно утраченную славу второго легиона. Максимус никогда не понимал таких людей как Клавдий, легата шестого легиона, нападающего на противника в лоб, пытаясь задавить того грубой физической силой и численным превосходством. На эту тему у них возникало множество споров, когда они встречались в имперском дворце. Что можно сказать сделало их заклятыми врагами, вечно конкурирующими между собой. Ведь сам Клавдий, невзирая на общественный паритет, отличающихся буйным нравом и воистину животной жестокостью, часто указывал Максимосу, что все его стратегии и тактика, это полная чушь. Максимус же справедливо считал Клавдия неотесанным варваром родом из северных провинций, которого в бой ведет не честь и долг, а жажда славы и любовь к кровопролитию. Со временем их затяжное соперничество, могло бы перерасти в настоящее сражение на поле боя, как уже случалось несколько раз в истории империи. Ни чем хорошим столкновения подобных титанов не обернулось бы ни для империи, ни для них самих, это понимал даже пустоголовый Клавдий. Но и ни о каком даже мнимом сотрудничестве не могло идти и речи. Лишь холодная и бескомпромиссная война. Но все изменилось с болезнью Императора. Начались нападки сената на армию, попытка сенаторов, ослабить влияние легатов. Что может и не объединило вечно враждующие за влияние и военные трофеи легионы, но точно заставило их на время забыть о внутренних распрях. Даже в том, что на покорение Врат были посланы девятый и второй легион, кроется ни что иное как расчет сената, что наши легионы начнут битву друг с другом, за богатства нового мира, вплетая в эту битву и остальные легионы. Но Максимус был достаточно умен чтобы разрешить взбалмошному Луцию первому повести легион в новый мир. Ведь ни столь важно, кто заберет трофеи из нового мира, сколько то, кто сможет привести их в столицу. Луций конечно тоже оказался не столь глуп, как мог бы подумать о нем Максимус, оставив часть сил прикрывать тыл. Император начал сдавать позиции еще до того как проявился его “недуг”, однако именно он, развил его нарастающую паранойю, лишив его подержи, сената, из-за чего те, вновь заговорили о республике. Магистр Атенеума, как обычно принимал нейтральную сторону, ожидая победителя к которому она пойдет на поклон, будто бы всегда знал исход боя и лишь по этой причине и не вмешивался. Армия находиться на стороне императора, лишь по тому что, он олицетворяет старый порядок, основу имперского строя. Когда все это кончиться на престол взойдёт новый император, что как и прежде получит трон железом и кровью. Но вот кто это будет? Может он? От размышлений Максимуса отвлек ворвавшийся в его палатку его верный помощник Юлий. - Легат, только что прибыл гонец с холма Арнус. - произнес эльф одетый в броню центурионов. - Веди его сюда, я хочу лично услышать о том, что ждет нас по ту сторону. Эльф, с не эльфийским именем Юлий, вышел ненадолго чтобы вернуться с молодым легионером, чья броня была измазана грязью и кровью, а лицо несло на себе следы измождения, физического и духовного. - Легат. - произнес тот, вставая на колено выказывая свое почтение. - Вольно солдат. Докладывай, что ты видел в том мире? - Простите легат, но я не могу ответить. Я был частью резервных войск. Но те немногие кто побывал в том мире, рассказывали, о невероятных вещах. О бетонных колоннадах взымающих в небо, о черной гладкой земле, о железных зверях и чудовищах, что населяли тот мир. Максимус и Юлий переглянусь, но никто ничего не сказал не желая перебивать рассказ изможденного юноши. - Мы думали, что это не более чем небылицы, ведь с собой они приводили обычных людей, хоть и одетых в чуждые платья. Они в спешке, если не в ужасе покидали лагерь уводя с собой рабов, но чаще оставляя даже в лагере, убегая под покровом ночи, забирая лишь немногие пожитки. Мы думали, что это лишь трусы, жалкие дезертиры. Но затем явились они. Чудовища о которых говорили те кто побывал на той стороне. Они были дикие и безжалостные, вели себя так будто не знали боли, лишь бескрайний голод. Лишь с поддержкой богов, нам удалось их одолеть, но у портала нас ждали новые чудовища, намного страшней предыдущих. Сильней любого тролля, живучей минотавра. Они рвали наших людей голыми руками, им не был страшен ни клинок не магия. Они словно демоны из подземного мира. Одно их появление решало всех наших солдат чувств. Они охраняли лагерь. По всей видимости, жители той стороны решили напасть на нас. Неужели это плата империи, за все разорённые миры? - произнеся последние слова, солдат впервые за весь рассказ поднял взгляд от земли, посмотрев прямо в глаза Максимуса. В его глазах читался неописуемый ужас. Он словно ждал что Легат, сможет развеять его страхи, сказать, что империя как и сотни лет до этого сможет одолеть любого врага. Это не было притворство или дезинформация. По крайней мере мальчишка действительно верил в то что говорит. Так что это может быть, магическое наваждение либо что еще хуже.... - Солдат, отдохни и приведи себя в порядок. – после этих слов Максимус жестом дал знать гонцу выйти из палатки. Тот на негнущихся ногах, все-таки выполнил приказ Легата. - Юлий, прикажи всему легиону рассредоточиться малыми группами по ближайшим лесам и ждать дальнейших указаний. Также пусть уничтожают все, что к ним приближается и кажется подозрительным. И подготовь бумагу и чернила. - начал отдавать приказы Максимус после того как он с Юлием остались одни. Как только Юлий опустил перо в чернильницу, Максимус начал диктовать. - Клавдий, уверен ты не испытываешь ко мне теплых чувств и будь уверен это взаимно. Но пришло время закопать топор войны и действовать сообща. Почти весь мой легион испуганный рассказами о чудовищах, что вышли из портала разбежался и я остался без армии. Лишь сейчас я понимаю как я был слеп, раз мог довести свой легион до такого. Но нам как гражданам империи все еще необходимо выполнить свой долг. Поэтому я прошу тебя придти на помощь и вместе защитить покой империи. – закончив Максимус приказал. – Отправь это письмо лично легату Клавдию. - Хитро. – усмехнулся Юлий. - А как же имперская честь? Наверное Юлий был единственный в легионе, кто мог позволить себе, общаться со своим легатом подобным образом. Однако на то были причины, и Максимус этого не забывал. - Юлий, я многое повидал за свою жизнь, и понял - честь подобна маяку. Она указывает путь в темную ночь, но если идти на свет бездумно, то можно угодить на скалы. - задумчиво произнес Максимус, после чего добавил. - Этот солдат сказал, что девятый легион успел захватить с той стороны нескольких рабов. Мне нужно чтобы хотя бы нескольких из них привели ко мне. - В этом уже нет нужды. - с улыбкой произнес Юлий. - Только недавно мы перехватили двух иномирцев.***
Неизвестное место, по ту сторону Врат
О твердынь владыка, ты прежде всех
Защитник и покровитель
По воле которого разом дрожат
Оба края земли, -
Прими, о Зуфмут, покаяние мое.
Благосклонно взгляни,
На агнца своего
Убереги его ото зла величайший из воинов.
Оглушительный треск, словно ствол могущего дуба, ломающийся под собственным весом, прервал Марка от молитвы. Этот звук в наполнившей, будто пропитавшей каждый уголок этого дома тишине, громом средь ясного неба, потряс Марка не хуже, клинка дроу, приставленного к шее. Покрывшись испаренной, и сжав рукоятку меча с такой силой, что побелели костяшки пальцев, тяжело дыша, он поднялся на ноги, но не посмел сделать и шага. Глаза марка уже адаптировались к темноте ночной избы, но даже так хозяйственная утварь и мебель, под градусом раскалённых нервов и несовершенством человеческого зрения, изгибалась, пучилась и сливалась в жуткие, неестественные формы. В этих формах он видел множества глаз, цепких лап и острых зубов чудовищ. Молитвы Зуфмуту уже не помогали. Бог порядка отвернулся от него. Чего и следовало ожидать. После всего, что он совершил, ему впору начать молить Эмроя о снисхождении. - О Эмрой, царь хаоса, владыка раздора… - едва различимым стоном сорвалось с губ легионера. С раннего детства, Марк восхищался легендами о доблестных воинах девятого легиона, стоящими у истоков самой империи. То, как они покоряли город за городом, народ за народом, принося свет цивилизации в некогда дикие земли. Совсем еще юнцом он бегал по полям родной деревни с деревянной палкой, представляя, как режет на части злобных дроу и иных порождений подземного мира. Пока его многочисленные братья уже познавали азы земледелия, славя Миритту, богиню плодородия, Марк продолжал как говорил его отец “летать в облаках” напрочь отказываясь перенимать семейное дело. И стоило ему окрепнуть, Марк сразу покинул отчий дом, чтобы вступить в ряды девятого легиона, избрав своим покровителем Зуфмута, бога порядка, справедливости и воинской чести. Крепкого молодого парня, родом из зажиточной крестьянской семьи обученного писать и читать, без лишних вопросов взяли в рекруты, отправив познавать основы военного мастерства и воинской дисциплины. И хоть еще в подготовительном лагере, Марк начал понимать, что реалии легионерской жизни далеки от тех идеалах чести и доблести, о которых он так много читал в детстве, Марк был тверд в своих убеждениях. Но даже закончив обучение став велитом девятого легиона, Марк по-прежнему видел в легионе лишь кумовство, взятничество, принижение тех, кто подозревался в нечистой человеческой крови. И хоть Марк понимал, что люди во всем превосходят остальные расы, что способны жить мирно и цивилизованно лишь под пятой имперского закона, но в конце концов, даже распоследний зверолюд, может получить гражданство, коли поступками докажет свою полезность делу империи. Были и вполне здравомыслящие командиры, к примеру, тот же Аппий, но то были скорее исключения. Из воспоминаний Марка вернул резкий, режущий слух визг, и топот ног, проходящий под самыми окнами этого дома. Они нашли его. Учуяли запах его страха, вонь его грехов. Они подошли к самому входу этого дома и их точно не остановят хилые деревянные ставни. Кара настигнет каждого из них. К тому моменту как их потрёпанный отряд догнал старый, но все еще крепкий, как высушенный дуб, деревенский мужик, легионеры были далеко от холма Арнуса. Но порождения иномирья успели уже добраться и до этих мест. Этот человек назвавшийся деревенским старшиной, путая слова от волнения, страха и облегчения, рассказывал, что его деревню настигла напасть. Этой ночь их посетили твари нижнего мира. Деревня жила засчёт охоты, и нередка подвергалась нападкам лесных хищников и диких зверолюдей, потому ее жители знали, как обращаться с топорами и луками. Но эти твари, словно бы и вовсе не знали боли и страха, ведомые лишь голодом и необузданным гневом. Лишь из-за их небольшого числа и слаженности жителей деревни, людям удалось отбиться от напасти. Только одно из чудовищ забралось в дом самого старейшины, когда тот защищал деревню. У его жены и дочери не было и шанса выжить. Но не зря Миритту так же называют богиней защитницей. Мать защищала дитя до последнего, отбиваясь острым кухонным ножом, забрав ворвавшееся чудовище с собой. Но даже так, дочь старейшины получила несколько ран, которые воспалились, и терзали девушку постоянной болью. Оттого он и спешил к холму Арнус, чтобы позвать на помощь и собрать краснолистьев, дабы облегчить с их помощью боль родного чада. Но декан заверил старейшину, что в этом более нет нужды, ибо их отряд легко справиться с ночными чудовищами и у них есть целебный отвар из краснолистьев, что много эффективней обычных цветов. Повидавший жизнь мужчина, потерявший жену, отправившийся, в практически безнадежные поиски помощи, не знал, как и благодарить своих спасителей. Марк также в тот момент не знал, что как ему поступить. Ведь у их отряда не было никаких отваров и целебных снадобий, брошенных на том проклятом холму. Впрочем, припасов чтобы продолжить свой путь у них также не было. Невольно, Марк вновь погрузился в воспоминания о том бое... Нет, побоище. Десятков монстров хватило, что бы втоптать гряз всякое сопротивление легионеров, и усыпить своими чарами. Достойные мужи Империи дрались до последнего. И Марк тоже должен был быть среди них. Но он бежал. И теперь он, как и остальные дезертиры, рыскали в поисках еды и крова, оставив честь среди тел павших сослуживцев, готовые на все дабы их получить. Словно крысы, бежавшие остатки девятого легиона, разбежались в разные стороны. Кто знает сколько еще отрядов вроде его рыщет по этим землям? Марк понимал, что он должен был что-то сделать, предупредить старейшину кого он ведет в свой дом. Но он смолчал. Движимый страхом и банальным голодом, как и остальные члены его отряда, он безмолвно принял план декана, готовый принять новые грехи на свою душу. В деревне, когда-то легионеры, а нынче обычные бандиты, воспользовавшись доверием селян обезоружили их, связав и покалечив тех, кто более остальных сопротивлялся. Тех, кто шел на легионеров с оружием, защищая родные дома и семьи, легионеры убивали без суда и следствия, в назидания остальным. Старейшина, находящийся ближе всех к декану ухитрился выбить тому глаз. Опьянённый злобой, болью и уязвлённым самолюбием, декан решил наказать старейшину особенно извращенным способом. По приказу декана, обессиленную лихорадкой дочку старейшины выволокли на главную площадь в неприглядном виде, на обозрения всех оставшихся в живых жителях. Туда же декан привел оставшихся у нашего отряда орков, троих закованных в кандалы, бугаёв. Обладающие лишь зачатками разума зверолюды, со свиными рожами, не терзались тонкими душевными переживаниями, зато казалось постоянно вожделели к чревоугодию и похоти. И именно последним и воспользовался декан. Орки без особых возражений принялись насиловать больную девушку, которой едва стукнуло четырнадцать лет. Она кричала, вырывалась, кусалась и царапалась. Но для толстой кожи орков это было не страшней, комариных укусов. Тяжелые, да еще и поглощённые вожделением, даже простыми прикосновениями оставляли синяки на тонкой коже девушки, ломая и без того ослабленное существо. Под конец девушка, могла лишь хрипеть, потеряв всякую волю и надежду на спасение. Но обезумевшие зверолюды продолжали насиловать обмякшее тело, отпихивая друг друга, сталкиваясь в непродолжительных стычках, даже после того как девушка испустила последний дух. И все это происходило на глазах, связанного отца, орущего и проклинающего легионеров через плотный кляп во рту. Никогда в жизни Марк не мог помыслить не то что будет учувствовать в подобном, но что человек вообще способен на похожее. Он желал найти в себе силы вмешаться, умереть, но сохранить в толику человечности. Но так и не нашёл их. Как и остальные легионеры он просто смотрел на все происходящее. И пока он собирал всю волю дабы не опустошить желудок, его братья по оружию подшучивали и делали ставки сколько еще продержится эта девчонка. Как только представление закончилось, перевозбужденных орков силой затолкали в хлев. Все еще орущего проклятия старейшину привязали к столбу, а сами бывшие легионеры принялись праздновать хороший «улов». Но Марк, несмотря на голод отказался присоединиться к пиршеству, предпочтя уединиться в опустевшем доме старейшины. В ту ночь Марк так и не уснул, мучимый кошмарами. В них лица его сослуживцев все больше напоминали ему искаженные похотью хари орков, издевающиеся над маленькой девочкой. Но именно его уединение и бессонная ночь, позволили ему пережить божью кару. Неожиданно, когда объевшиеся до отвала, и насильно бравшие деревенских дев, солдаты, заснули, тишину ночи заполнил душераздирающий крик. Марк мгновенно поднялся на ноги и побежал к отряду, откуда этот крик и доносился. Отчаянных воплей становилось все больше, а ужас в них все гуще. Благо впопыхах Марк забыл взять с собой факел, что спасло тому жизнь, ведь темнота бывает союзницей не только подземным дроу. Трое существ, огромных, разбухших, с серо-зеленой кожей покрытой вздутыми венами выбрались из разбитого в щепки деревенского хлева. С непропорционально длинными передними конечностями, крючковатыми толстыми, но мощными пальцами. Перекошенные, отдаленно напоминающие кабаньи рожи, с рядами выпирающих, кривых клыков от которых их челюсти были не в состоянии сомкнуться, а губы сочились кровью и пеной. Глаза, налитые кровью, бегали как у полоумных. Остатки изодранной, и до того скромной одежды указывали на то, что эти монстры раньше были оставшимися у отряда орками. Твари бегали по деревне, бесились, рвали людей на части и… Марк просто не мог поверить глазам. Одна из тварей прижимала пойманного декана к земле, с дикой свирепостью погружая в того свой оголённый орган. Декан, чьего имени Марк так и не узнал, кричал и вырывался как полоумный, его тазовые кости давно были расколоты, а монстр все не успокаивался. Увидев подобное, Марк окончательно понял, что их постигла кара богов. Как и прежде, подавшись страху, Марк предпочел вернуться в дом, чем помочь разрываемым на части товарищам. Но вместо того чтобы разбить его убежище, выволочь его на улицу, растерзав и выпотрошив, судя по звуку стоящее у дверей чудовище просто прошло мимо. И хоть в душе Марка теплой водой разлилось облегчение, вместе с тем он почувствовал иной, может даже куда худший страх. Неужели он не достоин даже расплаты за свои грехи? Без шанса на искупление. Чего будет стоить его жизнь, без цели, без чести? Словно пламя, разгорающееся от одной искры, в его душе вспыхнула решимость. Уложив такую привычную рукоять меча в ладонь, Марк впервые за долгое время почувствовал отклик холодной, благородной стали. И в его решимости боги благоволили ему, ведь отворив как можно тише деревянную дверь, Марк не только не привлёк внимания монстров, но и застал одну из тварей повернутую спиной, увлекшеюся поеданием человечины. Осторожный, полный сомнений шаг, затем еще один, и еще. И вот Марк переходит на бег в прыжке всей массой и силой вонзая меч в спину монстра. С ненормальным для голой кожи сопротивлением лезвие погружается в плоть монстра. Уши Марка бьет отвратительный хрипящий рев, сравнится с которым могло лишь исходящее из его пасти зловоние. Марк держался как мог, но тварь брыкалась и вертелась с невероятной силой сбрасывая наглого человека со своей спины. В какой-то момент чудовище, вывернув свою уродливою конечность противоестественным образом, схватила Марка своими острыми когтями, разрывая его плоть и сбрасывая с себя. Удар об землю, темнота в глазах, заволакивающая сознание и по всему телу Марка толченным стеклом, разлилась ужасающая боль. Но подобному Марк даже обрадовался, ведь это значит, что он еще жив и может сражаться. С болезненной отдачей воин поднял клинок, вставая в боевую стойку, с большим трудом удерживая оружие в кровоточащих руках. Монстры замялись, и даже немного попятились. Марк что-то выкрикнул, призывая тварей к бою. Он уже и сам собирался кинуться в самоубийственную атаку, как на его плече легла чья-то маленькая, но переполненная силой рука. - Оставь их мне храбрый воин. – прозвучал женский голос. Марк не поверил своим глазам. Юная дева, облаченная в красно-черное платье, чье имя с опаской вспоминали даже самые смелые из людей. По всей видимости Зуфмут, оказался глух к молитвам столь бесчестного человека как он. Но Эмрой, бог безумия и коварства послала ему на помощь своего апостола. Крутнув несколько раз алебадрой, чья длина сравнима с ростом самого Марка, и лишь богам ведомо насколько тяжелей, апостол без лишних слов устремилась в бой. Монстры в своей первобытной дикости так же набросились в перед. Прыжок, используемое в виде шеста орудие, и девушка приземляется за спины монстров. Широкий и распыляющийся в глазах замах и острое лезвие перерубает ноги ближайшему монстру. Тот падает не в силах остановить инерцию, прокатывается по земле и на какое-то время затихает. Апостол небрежно закидывает громоздкое оружие на плечо, и с безмятежным видом дожидается, когда ее враги поймут, что произошло. Не имея ни страхов, ни сомнений, монстры развернулись и снова накинулись на девушку. Апостол ждал, ждал до тех пор, пока рожа одного из них не приблизилась на расстояние вытянутой руки. Казалось секира совершила полный разворот за доли секунды, сталкиваясь не острой, но тупой стороной с челюстью монстра, выбивая немалую часть клыков. Новый разворот орудия, новый шлепок грохотом, напоминающий взрывное заклинание, и монстр, теряя ориентацию врезается в своего сородича. Без лишней суеты апостол, словно всего лишь проходя мимо, попутно добила порождений нижнего мира, несколькими молниеносными движениями своей секиры. Засмотревшись за танцем смерти апостола Эмроя, Марк и не заметил, как силы вместе с кровью начали покидать его собственное тело, и его собственные конечности перестали отвечать на попытки ими пошевелить, потеряв чувствительность. - Ты смертельно ранен отрок, мне бы не успеть обработать твои раны, даже пожелай я это сделать. Более того, зараза успела проникнуть и в твое тело. Я могла бы решить тебя страданий, но души тех, кого я лишаю жизни, будут принадлежать Эмрою. Не думаю, что легионер, захотел бы провести вечность в обители нечестивого бога. – подойдя к умирающему Марку, апостол говорила без лживого сострадания или сожалений. Просто сообщая привычный для нее факт. – Я могу попробовать найти для тебя клинок, что ты еще в силах поднять дабы ты сам закончил собственную жизнь. Впервые за очень долгое время Марк улыбнулся. - Царство Эмроя, это именно то место, куда мне стоит отправиться в своей загробной жизни. Я почту за честь если в обитель моего нового владыки, меня сопроводит сама Меркьюри Рори. – С трудом произнося слова, но с улыбкой на устах произнес Марк. Удивившись на долю секунды, Рори лишь кивнула, принимая желания умирающего легионера. - Да будет так. Огромная секира расплылась в воздухе, мгновенно отнимая жизнь молодого воина, отправляя того в царство Эмроя, с которым у них будет долгий разговор.