надрыв

      Улицы Йокогамы утопают в дожде, сизом тумане у самой промозглой земли, тоске, охватившей разом весь многомилионный город. Свинцовые тучи собираются на небосводе и все люди спешат скорее сбежать из серой реальности улочек и проулков в родной дом, квартиру, где наверняка кто-нибудь их да ждет - хоть семья, хоть домашние питомцы.       Ацуши же бежать уже некуда. Пытался, да результата никакого в итоге не получил - пара лет в агентстве, конечно, были прекрасны, но расплачиваться за них пришлось слишком дорого. Накаджима ушел в минус с этими долгами. Потерять наставника, оказаться виновным в смерти дорогих людей и после преследоваться властями за преступления, которые никогда не совершал - какой-то уж чересчур пессимистичный расклад. Он не отрицает. Сил на борьбу не осталось. Последнее он потратил на бегство, попытки скрыться, спрятаться от глаз людей куда подальше. Совсем как в паршивом детстве, на которое пришелся пик боли и самоненависти.       Последние дни он старался никуда не выходить, чтобы не попасть под прицел Министерства внутренних дел или, еще лучше, Ищеек. Ацуши до сих пор не понимает, как лучшие эсперы всей чертовой Японии до сих пор не накопали ту конуру, в которой он скрывался с момента последней встречи с Дадзаем. Кажется, прошло уже несколько недель с того момента, как наставник дал ему этот адрес - и пообещал через пару дней, как выкарабкается, вернуться за ним. Парень правда ждал и надеялся, что с приходом Дадзая все каким-то образом наладится - они смогут оправдать себя и других членов ВДА хотя бы посмертно или, при неудаче, сбежать подальше, может, даже из страны. Вот только Дадзай не пришел ни через два дня, ни через неделю. А после известия о смерти Осаму мир Накаджимы пошел трещинами.       Если раньше он слепо верил словам наставника о хорошем исходе дел, то теперь, оставшись в одиночестве против всего мира, где его заведомо считали маньяком и опасным зверем, которого стоит запрячь за решетку, а лучше уничтожить с концами, Ацуши совершенно не понимал, что ему делать дальше. Пытаться бороться за чистое имя агентства или сдаться, признав все лживые преступления, убежать в самую глухую часть страны, где его даже не додумаются искать, или последовать за людьми, ставшими ему семьей - по ту сторону. Труп Кеки, исполосованный ранами от катаны, кровь под телом Эдогавы, последние слова Дадзая, брошенные в спешке, когда они оба были уверены в реальности их следующих встреч - как ему справляться со всеми этими воспоминаниями, мучившими его и в кошмарах, и в реальности?       Изредка выглядывая на улицу, Накаджима каждый раз тревожно оглядывался, понимая, что по большей части его выдает именно нервозность, с которой он держал себя на людях. Но иначе парень попросту не мог себя вести, ему везде виделись то эсперы из Министерства, пришедшие по его душу, то кто-то из Портовой мафии, решивший воспользоваться бедой, которая напала на ВДА. Правда, можно ли говорить об агентстве в настоящем времени, если единственным выжившим оказался он, Накаджима Ацуши, в одиночку не способный представлять организацию?       Осколки стекла, красные пятна украшают пол и металл вокруг, спертый воздух и влажный запах крови забивают удушливо легкие. Ацуши хочется кашлять, выплюнуть из себя весь дух этого здания - темного, мрачного, в котором свершилось столько убийств и в котором он сам столько дней находился в плену. Серые стены смазываются перед глазами, но теплая ладонь Дадзая не дает отстать. Ацуши не хочет снова потерять свой оплот мира в лице Осаму и сжимает чужую руку еще крепче. Он не в силах сейчас думать о собственных чувствах, о признании, которое он так и не смог исторгнуть из себя в страхе быть отвергнутым, но даже мысль о том, что, возможно, они могут сейчас расстаться, затмевает любые опасения и стыд - так что он не отдергивает ладонь.       - Ацуши-кун, - Дадзай резко останавливается посреди коридора. Оборачиваясь, он пристально смотрит на него, безуспешно пытаясь скрыть свое бессилие и беспокойство. - Тебе нужно уходить сейчас же. Одному.       - Но, Дадзай-сан...       - Ацуши, - голос наставника проблескивает сталью. Взгляд у него слишком серьезный, чтобы начинать спорить. В любом случае, это ведь Дадзай. Он из любой переделки выберется живым и невредимым, так ведь? - Беги через северный выход. Оставайся в городе, в той квартире, и не впутывайся в неприятности. Я вернусь совсем скоро, два дня - максимум.       - Хорошо, я понял.       Уходя, он услышал голос одного из Ищеек, Тачихары, и ускорил шаг. Накаджима просто не мог подставить Осаму своим ослабшим состоянием, когда не был в силах драться, и именно по этой причине парень безропотно согласился тогда. Он думал, что у него будет еще много времени поговорить с ним, может, даже рассказать о своей глупой влюбленности.       Квартира, в которой он оставался последние дни, была знакома ему еще до инцидента с серийными убийствами - когда-то Ацуши приходилось здесь бывать с Дадзаем. Во время некоторых заданий со своим кохаем Осаму посещал это место ради бумаг или же встреч с информаторами, а где-то на границе сознания Накаджима всегда подсознательно ощущал запах крови и насилия, оставивших отпечаток на квартире. Позже, уже проживая здесь пару дней, он понял, что тревожило и его, и тигра внутри - кровь правда здесь была. Но вот чья, Осаму или же его неприятелей - об этом Ацуши не знал. Ему не приходилось еще видеть кровь наставника. Да и не придется больше никогда.       За окном вновь раздалась молния, гром прошелся по ушным перепонкам и ливень мерно застучал в закрытые шторами стекла. Погода снаружи бушевала после ясного безоблачного лета, во время которого все казалось до безумия простым и понятным.       Кека улыбается открыто и добро, пусть и истекает сейчас кровью, исторгает дух. Ей хочется сказать ему что-то на прощание - чтобы не винил себя, чтобы берег себя, чтобы не умирал так глупо, как все из агентства. Но смерть всегда приходит раньше. Всегда.       Рампо кидает ему перед концом пару слов - насмешливых, язвительных, но теплых, будто и не произошло ничего. Горячая кровь детектива расползается уродливым пятном по камню, узорами - по рукам Накаджимы. Он пытается зажать рану, но видит, как стекленеют глаза Эдогавы.       Акико покидает их первой. Ищейки знают прекрасно о ее способности и избавляются от столь неприятной им эсперки как можно быстрее. Смертная казнь не откладывается на десятки лет как обычно, а расследование длится всего ничего - неделя, может и меньше. Зная прекрасно о своей кончине, Йосано велит ему не печалиться и бороться - до самого конца.       Все раз за разом повторяли, чтобы он не опускал руки. Пытался до бесконечности, отгонял мысли о проигрыше, заставлял мозг работать в лихорадочном ритме - лишь бы вывернуться из сетей, в которые попали детективы из ВДА. Если не помочь другим, так хоть одному выбраться, сбежать, остаться в живых.       Вот он и остался в живых один.       Только что ему делать - с раной на сердце, желанием покинуть реальность, разыскиваемый полицией и Ищейками, одному, без связей, денег, планов - простому Накаджиме Ацуши, после потери агентства ставшим никем?