***
-… к счастью, в базе данных звездного флота уже была информация о лекарстве, поэтому нам не пришлось долго его искать, — закончил свой рассказ Джим, — доктор уже синтезировал нужный препарат. Выпейте. Спок молча кивнул в ответ и взял стакан. Джим с тревогой всматривался в его лицо: оно было по-вулкански непроницаемым, но Кирк за время их совместной работы начал понимать мимику свои старшего помощника, и сейчас выражение лица Спока его беспокоило. — Капитан, — начал Спок бесцветным голосом, — я прошу вас освободить меня от занимаемой должности. Джим медленно выдохнул сквозь зубы. Он ожидал чего-то подобного. Больше всего ему сейчас хотелось схватить Спока за плечи и трясти, пока вся эта вулканская дурь о «недопустимости проявления эмоций» не посыплется из него на пол. Но он понимал, что такое, к сожалению, не сработает, поэтому сдержался и вместо этого сказал: — Нет. — Капитан? — одна из бровей Спока удивленно взлетела вверх и Джим счел это хорошим знаком. — Вы понимаете, что я опасен для экипажа? — Мы оба прекрасно знаем, что это не так, — ответил Джим, стараясь придать своему голосу максимально спокойный тон, на который он вообще был способен, — на ваше поведение, как и на поведение экипажа, в последние дни влияла пространственная аномалия. Но сейчас, когда лекарство найдено, это уже не имеет значения. — Вы не понимаете… Джим чувствовал, как внутри него клокочет подступающая злость. Он сам не знал, на что именно злится: на упрямство Спока, на его вулканские идеалы или вообще на ситуацию в целом. — Не понимаю! — вырвался у него чересчур эмоциональный возглас, поэтому он поспешил добавить. — Потрудитесь объяснить. — Я должен был себя контролировать, — тихо сказал Спок и замолчал. Кирк тоже ничего не говорил: он чувствовал, что у этого объяснения должно быть продолжение и что не стоит ничего сейчас говорить. Он оказался прав. Через несколько минут Спок продолжил: — В детстве мне было сложно контролировать свои эмоции. Сложнее, чем другим детям-вулканцам. Скорее всего это происходило из-за того, что я наполовину человек, — он осекся и поспешно добавил. — Я не хочу сказать, что все люди неуравновешенные. Например, моя мать — очень спокойная и рассудительная женщина. Проблема именно во мне, в том, что я еще и вулканец. Мои эмоции нуждаются в большем контроле, чем человеческие, а я не могу его обеспечить. Джим чувствовал себя канатоходцем, идущем над глубочайшей пропастью. Это объяснение Спока было настолько личным и, несмотря на его спокойный тон, настолько эмоциональным, что Джим чувствовал: любое неосторожное слово может привести к катастрофе. И тогда Спок закроется за стеной своего хорошо натренированного спокойствия и будет упрямо требовать отстранить его от должности. — Вас в детстве обижали из-за этого? — Сочувственно спросил Джим, и сразу же по немного нахмурившимся бровям Спока понял, что просчитался: этот вопрос в такой ситуации хорошо сработал бы с человеком, но, видимо, не с вулканцем. — Это не имеет значения, — отрезал Спок, — важно лишь то, что я — единственный вулканец на корабле землян, поэтому я гораздо сильнее любого члена вашего экипажа. И сегодня нарушение моего самоконтроля могло привести к ужасным последствиям: я не просто подрался с равным по силе, как бывало когда-то в детстве или как иногда делаете вы, люди, — я чуть не убил человека. Существо гораздо слабее меня по определению. Это совершенно неприемлемо. «По-моему, как раз это и имеет значение, — подумал Джим, изо всех сил пытаясь контролировать свое удивление и любопытство и не представлять себе, с кем и почему Спок дрался в детстве, и тем более не спросить ненароком об этом: так, капитан, соберись! Ты сказал то, что хотел бы услышать человек — и естественно ошибся. А что хотел бы услышать Спок?» — Вы правы, такое поведение — совершенно неприемлемо, — жестко сказал Кирк, расправляя плечи. — Но знаете, что еще неприемлемо? Оставлять корабль без старшего помощника на такой сложной и долгой миссии. Вы нужны мне, Спок. Вы лучший кандидат на эту должность и, так как мы находимся уже очень далеко от Земли и от любых станций Звездного флота, — мне некем вас заменить. Вы понимаете это? — Да, сэр. Спок выглядел немного ошарашенным, но не убежденным. Поэтому Джим продолжил, немного смягчив тон: — Кроме того, это ваш шанс научиться справляться с такими ситуациями. Проанализируйте, как и почему это произошло, тем более, теперь у вас есть все данные, поработайте над вашими техниками самоконтроля, добейтесь, чтобы такое больше не повторялось. Джим заметил, что лицо Спока стало задумчивым, и мысленно поздравил себя с успехом. Затем с наслаждением поднялся на ноги из неудобной позы, в которой сидел весь разговор, чтобы быть на одном уровне со Споком: и как только эти вулканцы сидят на полу? У выхода из каюты он обернулся и добавил: — Вы под домашним арестом до моего распоряжения. Потратьте это время с пользой.***
— Журнал капитана, звездная дата 1513.2. Звездолет Энтерпрайз три недели шел через пространство, которое мы назвали Пустошью. Два дня назад мы вновь вышли в нормальный космос. Весь экипаж, включая меня, был рад снова увидеть звезды. Сегодня утром наши сканеры засекли планету, на которой предположительно может существовать цивилизация. Я приказал Сулу проложить курс к ней, — Джим закончил диктовать и поднялся из своего капитанского кресла, — Сулу, мостик ваш, сохраняйте курс. Быстрым шагом Кирк направился к каюте Спока. Почти две недели он провел без своего старшего помощника и, несмотря на отсутствие работы, а может как раз и из-за него, это оказалось неожиданно сложным. За то недолгое время, что они работали вместе, этот спокойный молчаливый вулканец успел стать очень важной частью его жизни. С ним всегда можно было обсудить любую проблему и получить взгляд с необычного угла. Кроме того, его присутствие создавало атмосферу спокойствия, поэтому Джим искренне не понимал, почему некоторых членов экипажа так раздражает его вулканская невозмутимость. Но больше всего Джим скучал по их совместным партиям в шахматы: со Споком было очень интересно общаться в неформальной обстановке, а его специфический юмор, ироничный и иногда настолько тонкий, что его сложно было уловить, приводил Джима в восторг. С самого первого дня, когда он об этом узнал, он задавался вопросом, присущ ли такой стиль юмора всем вулканцам или это только его старший помощник такой особенный. Оказавшись наконец перед знакомой дверью в каюту, Джим постарался придать лицу нейтральное выражение, чтобы не смущать Спока своим восторгом, и, позвонив в дверь, вошел. Спок сидел на коврике для медитации, и Кирк невольно задумался, не просидел ли он так все это время — настолько поза была похожей на ту, в которой он его оставил в прошлый раз. Увидев своего капитана, Спок поспешил подняться. — Сэр? — Доброе утро, Спок, — Джим позволил себе слегка улыбнуться. — Как вы оцениваете свое эмоциональное состояние? Вы готовы к работе? Спок на минуту задумался, но потом решительно кивнул. — Да, сэр, готов приступить к своим обязанностям немедленно. — Очень хорошо. Через полчаса жду вас на мостике. Сегодня мы засекли предположительно обитаемую планету и скоро подойдем к ней, мне нужно ваше мнение как офицера по науке, — Джим немного помолчал и осторожно добавил. — Кроме того, я хотел бы пригласить вас на партию в шахматы сегодня в восемь часов вечера. Если у вас будет на это время. Поза Спока неуловимо изменилась после этих слов: его спина была по прежнему прямой, но из тела ушла та непривычная военная собранность, как после команды «смирно!», которую Кирк наблюдал в нем весь их недолгий разговор. — Спасибо, Джим, — со значением сказал Спок, и было непонятно, за что именно он благодарит. — Я обязательно приду.