Дракон

      Утро наступило неожиданно, вырвав Юнги из спасательной тьмы. Тело болело абсолютно везде. Омега был накрыт покрывалом, которое он вскоре отбросил, чтобы нормально сесть. Кто-то заходил после того, как он вырубился и накрыл его… Сокджин? А вот это бред. Радовало, что не было течки и неожиданных наследников не будет.       В дверь постучали. — Войдите, — омега свой же голос не узнал. И похоже его не расслышали, так как стук повторился. Собрав все оставшиеся силы, Юнги повторил уже громче: — Войдите!       В дверях показался молодой бета. Увидев омегу, он низко поклонился. — Прошу прощения, младший господин, но господин Сокджин пожелал видеть Вас на завтраке в главном зале через полчаса. — Значит, буду. Можешь идти.       Бета кивнул и, снова поклонившись, ушел. Собравшись с силами, Юнги встал с кровати и поковылял к еще одной двери, которая была в комнате. И омега не прогадал. Это была ванная комната. Юнги включил воду, чтобы ванна могла наполниться, и начал изучать помещение. Омега заметил на полках множество вкусно пахнущих масел для ванн. «То, что нужно сейчас», — прошептал он и взял баночку в руки, после чего вылил вязкую жидкость в ванну. Растворившись в воде, она приобрела приятный желто-зеленый оттенок. По комнате разнесся аромат мелиссы, отдающий легкими нотками лимона и успокаивающий рецепторы Юнги. Омега полной грудью вдохнул витающий в помещении запах и улыбнулся. Закрыв кран, он забрался в ванну и принялся наслаждаться горячей водой, которая немного стягивала его кожу. Юнги слегка поморщился оттого, что кожа загорела, но ему нужно смыть с себя горький запах альфы. Поэтому, игнорируя боль, омега стал тереть мочалкой свое искусанное, багровое тело, стараясь избавиться от запаха секса, собственной смазки, спермы и горького шоколада. Юнги ненавидит шоколад, а особенно горький. Приведя себя в порядок, если можно так сказать, омега вышел из ванной. Юнги наткнулся на зеркало в комнате и слегка так ужаснулся. Сокджин постарался на славу — на теле, кроме шеи и ключиц, не осталось живого места: многочисленные засосы и синяки от рук отзывались болью при любом напряжении мышц. А то, что он может вообще ходить, когда его прошлой ночью просто порвали, — чудо какое-то. И это хорошо так пугает. Если сейчас муженек такой «страстный», то что будет потом? Стерпится-слюбится явно не их случай.       Омега, тяжело вздохнув, перестал собой любоваться и стал осматривать комнату. Вчера было не до этого, да и темно, чтобы хоть что-то рассмотреть. А сейчас все пространство заливал солнечный свет, путающийся лучами в прозрачном тюле. Широкая кровать с полупрозрачным балдахином чуть ли не посередине комнаты, пара тумбочек, массивный шкаф слева, небольшой столик с парой плетеных кресел в противоположном от кровати углу. И все в пастельных тонах. Чем-то эта комната была похожа на его комнату в отцовском доме.       На одном из кресел лежала одежда. Свободная белая рубашка с завязками на груди и рукавами в три четверти и брюки цвета охры. Ему нужно поторапливаться, ведь уже через десять минут в главном зале он должен сидеть за столом напротив Сокджина, по факту его мужа, и создавать вид счастливого супруга.

***

      Сокджин сидел за столом в зале, как и условились, когда омега показался. Прямая спина, плавная и почти неслышная походка. Так сразу и не скажешь, что у него была «бурная» ночка. Юнги только незаметно морщится, когда садится на стул, но тут же возвращает маску безразличия, сжимая губы в тонкую линию. С рубашкой все-таки Джин не прогадал. Та выгодно подчеркивала длинную шею и острые ключицы омеги, а также показывала тонкие запястья.       Завтракают они в тишине. Хотя завтракает скорее Сокджин, Юнги же только в самом начале засунул в себя через силу парочку овощей, а остальное время просто ковырял еду. — Ничего не хочешь сказать? — нарушает тишину альфа, откладывая палочки для еды, и берет чашку кофе.       Омега отрывает свой взгляд от тарелки, переводя его на супруга, и натягивает милейшую улыбку, когда тот делает глоток: — Не подавись, милый, — он интонацией выделяет последнее слово и, подобно Джину, откладывает палочки, намереваясь встать из-за стола и уйти к себе. Но останавливается, когда альфа снова нарушает тишину. — Сегодняшняя ночь была предупреждением. Теперь ты знаешь, что тебя ждет, если не будешь меня слушаться. — Ты на меня еще ошейник надень, чтоб наверняка.       Омега все же встает и уже на выходе слышит: — Если понадобится — надену. — Хорошего тебе дня, любимый. — И Юнги покинул зал, чтобы не видеть глаза «мужа», которые смотрят на него с ненавистью.

***

      Вернувшись в свою комнату, Юнги просто валится на заправленную прислугой кровать, намереваясь отдохнуть. Завтрак, который по сути должен прибавить сил, наоборот, только отнял последние. Поэтому, как только голова касается подушки, он сразу проваливается в сон. Зима. Но несмотря на холод, вокруг озера собралось немало человек. Юнги, держа за руки, тащили к берегу. Омега оглядывался, пытаясь понять, что вокруг него происходит. Чувство страха накрывало с головой, сковывая все тело. Неожиданно, люди вокруг что-то стали напевать, а пожилых лет мужчина с помощью других надевал на него какое-то белое платье. — … небылью, да стало былью. Река остыла, и вода застыла в ничто. — Понимание песни слишком резко обрушилось на сознание, заставляя сопротивляться и мешать закончить обряд. — Время — быстрая река, никого не обойдет. Ждёт невеста жениха. Ждёт, как часа своего. В белый цвет облачена, точно в саване стоит. На покой обречена, свадьбы колокол звенит. — Юнги! — вдруг раздается знакомый голос, перекрикивающий песню, смысл которой сразу исчезает, и заставляет дергаться из стороны в сторону, в попытках найти источник звука. Держащие его альфы усиливают хватку. — Юнги! — …Юнги! Проснись!       Юнги подскакивает на кровати, тут же простонав от пронзившей все тело боли, и видит обеспокоенное лицо Чимина. — Чимин? — нервно прошептал омега, не отходя еще ото сна. — Нет, Иисус Христос! — взвыл старший, осмотрел того, вроде бы живой. — Ну ясно, что не боженька. — Омега протирает лицо руками, отгоняя остатки сна. — Что ты тут делаешь? — он непонимающе посмотрел на своего брата. А что, его можно навещать? Юнги думал, что он будет жить в заточении и никого не будут пускать к нему. А нет, Сокджин сжалился и пустил своего друга к брату. — Приплыли. Что я могу делать в комнате брата? — старший складывает руки на груди и смотрит на того. — Что тебе снилось? Я на протяжении десяти минут не мог до тебя докричаться. — Ничего, просто кошмар. — Юнги старается как можно беззаботней улыбнуться, Чимин продолжал смотреть на него. — Не-а, — протянул альфа, — так дело не пойдет, — и покачал головой. — Рассказывай давай.       Юнги поджал свою губу и тупо уставился куда-то мимо старшего, который так и сидел на кровати. Хрен теперь отвяжется от него. — А что-то было? — издалека начал омега.       Чимин закатил глаза. — Ты метался на кровати и что-то бурчал себе под нос. Я так и не понял что, так что рассказывай. — Да не знаю я, — завыл омега. — Ты разбудил меня слишком рано, вот бы слегка попозже, возможно, я бы понял. — Чимин только огорченно вздохнул. — Ты так и не ответил, что ты тут делаешь? — снова повторил свой вопрос Юнги. — Навестить тебя решил, — пожал плечами Чимин. — И вижу, что с тобой все хорошо.       От слов старшего Юнги хмыкнул. Ага, с ним все замечательно, и это не он почувствовал вчера всю любовь своего мужа на себе. — Тебя что-то беспокоит? — взволнованно спросил альфа, на что Юнги только отрицательно мотнул головой. — Все хорошо, — улыбнулся омега, потягиваясь и приподнимая рубашку. — Ага, конечно, — кивнул головой Чимин, замечая синяки на коже и прикусывая губу. Он предполагал, что Сокджин будет жесток с Юнги, но он не в состоянии как-либо повлиять на это. Слишком поздно. — Не хочешь прогуляться?

***

Два брата прогуливаются по парку, и оба думают о своем. Чимин хотел рассказать, что он расстался со своей омегой, но решил пока не начинать этот разговор. Его сейчас больше беспокоит состояние брата: слишком часто морщится, каждое движение делает аккуратней обычного (неужели все хуже, чем он представляет?). Тому явно сейчас не до его отношений. Юнги же думает о своем кошмаре. Все было так реалистично, что его бросает в дрожь от страха. Такое ощущение, что это он тот омега, которого готовили к какому-то жертвоприношению. Хотя лучше бы он действительно был на его месте, чем рядом с Сокджином. — Юнни, — тихо позвал Чимин. Омега остановился и уставился на своего брата. — У тебя что-то случилось, и это я вижу, но почему ты мне не рассказываешь? — Зачем? — Юнги пожал плечами. — Как зачем? Ты всегда рассказывал все свои переживания, — взвыл альфа. Ему больно видеть поникшего брата. Он хочет снова увидеть улыбку на этом прекрасном лице. — Чиминни, — начал Юнги, — мы уже взрослые люди, у нас своя жизнь. В конце концов у меня уже семья, — укоризненно сказал омега и пошел дальше вдоль сада.       Тут необыкновенно красиво. Деревья и цветы ухожены, лужайки подстрижены. Дорожки сделаны из черно-белого мрамора, почти везде стоят белые скамейки с золотыми ручками. Все тут так и кричит богатством, ну, а что вы хотите, если это все принадлежит Ким Сокджину, сыну одного из богатейших баронов. Братья забрели вглубь сада, где наткнулись на фонтан. Юнги первым его заметил и, кивнув головой Чимину, подошел к сооружению из белого мрамора. Ангелочки в центре выплескивали воду, которая, переливаясь радугой под солнцем, завораживала своей красотой. Чимин подошел к своему брату и устремил свой взор сквозь фонтан, как будто кого-то увидел. — Юнги! Ты слушаешь меня? — Прости, ты что-то говорил? — Ничего, забудь. — Старший обреченно вздохнул. — Чимин, — теперь старшего позвал омега, — ты помнишь легенду? Ту, с драконом? — Какую именно, Юнни? — Которую нам дедушка рассказывал, а потом ты мне в день свадьбы. — Младший внимательно посмотрел на брата. — Я тогда не дослушал, а сейчас не могу вспомнить, как история закончилась. — Ох, прости, конец и я как назло не могу вспомнить. Хотя, когда дедушка рассказывал, слушал его в оба уха и до самого конца. А вот ты всегда засыпал к середине. — Альфа заразительно засмеялся, на что Юнги только улыбнулся. — Как думаешь, драконы ещё существуют? — младший перевел взгляд на небо: синее, с причудливыми белыми облаками разных форм и размеров. — Не знаю. Но в любом случае не хотел бы с ними встретиться. — А я хотел бы.         Многие старцы из деревни, куда он с Чимином ездил в позапрошлом году, рассказывали некогда непоседливому омеге и детворе, которая тут же собиралась вокруг, какими их прапрадеды видели драконов. Огромные, величественные, с переливающейся чешуей на свету. Одно не складывалось в пазл — драконов не видели уже более трехсот лет, а тут говорят о совсем недавнем случае. — Юнги, ты на солнце перегрелся? — тихо спросил Чимин и дотронулся до лба младшего. — Эй, — отстранился Юнги. — Нормально все со мной, — обиженно буркнул омега.       Беседу двух братьев прервал подошедший слуга. — Прошу прощение, младший господин, — почтительно поклонился бета, что заходил к омеге с утра, — но господин Ким Сокджин ждет вас на обед.       Братья кивнули слуге, говоря, что они сейчас придут.

***

      И вот Юнги снова в этом зале за накрытым столом. Чимин беззаботно общается с его мужем. Джин же внимательно того слушает и изредка отвечает. И сейчас Юнги снова становится грустно. Брат его игнорирует, беседуя с другом. Все они альфы одинаковые, кем бы они не приходились омеге. Омега только ковыряется в тарелке и ничего не ест. Аппетита нет, а Сокджин вообще безжалостно убивает его остатки. Альфа только иногда косится на своего мужа, отмечая, что тот так ничего и не положил в рот. — Юнги, — строго позвал Джин.       Омега оторвался от тарелки, наполненной вкусной едой, и посмотрел на двух альф. — Чем могу помочь? — отозвался младший. — Тебе нужно хорошо питаться, а ты так ничего и не поел, — так же строго сказал Джин, указывая на тарелку супруга. — Аппетита нет, — буркнул Юнги. — Юнни. — Омега вздрогнул и повернул голову в сторону Чимина. Сокджин ухмыльнулся. Так и хотелось врезать по его наглой морде. — Я согласен с Джин-хеном, ты должен хорошо питаться, чтобы вынести и родить детей.       От услышанных слов Юнги лишь сильнее сжал челюсти, чтобы не ляпнуть чего лишнего от злости. Такой подставы от брата он не ожидал. А Джин только улыбался и кивал головой, соглашаясь с другом. Омега не стал спорить и демонстративно положил кусочек мяса себе в рот, тут же отворачиваясь. Альфы улыбнулись и снова стали беседовать, не замечая обиженного Юнги. Весь обед альфы то и дело, что спорили и шутили, а вот омега не знал куда себя деть. И когда ему надоел это цирк, он решил уйти к себе в комнату. — Прошу меня извинить, но я уже наелся и хочу отдохнуть. — Юнги встал с насиженного стула. — Спасибо, Чимин, что навестил меня. — И поклонившись двум альфам, покинул зал…

***

      После обеда и до самого ужина Юнги находился в своей комнате, читая книгу.       Ближе к вечеру к нему постучалась прислуга и сообщила о том , что «Господин Сокджин хочет видеть вас на ужине». Ага, потом ужин продолжится в кровати. — Нет, передай ему, что я не спущусь на ужин, — омега вернул свое внимание книге, слыша еле заметный хлопок двери. Ведь он правильно поступил? Да?       Через десять минут в дверь агрессивно постучали и Юнги, подскочив, сам открывает ту. На пороге стоял альфа, весь красный от злости. — Прости, но я не в настроении, — и закрыл дверь. Через доли секунды та была выбита, а он прижат к стене. — Что ты там вякнул, шлюха? — Зло прорычал Джин, поднимая младшего над полом. Юнги хватался за держащую его руку, пытаясь отстраниться и не задохнуться. Альфа чуть ли не буквально впился в его шею, вдавливая в стену. — Я не слышу, — и снова рык. Слышится лишь полузадушенный хрип. — А теперь запомни, я — главный в этом доме. И ты не имеешь права меня ослушаться. — Сокджин разжимает руку и Юнги безвольной куклой падает вдоль стены на холодный пол. Ноги не держат, все тело содрогается в судорогах, а лице слезы прочертили дорожки. Альфа ушел, бросая на последок «Сученыш». Юнги остается один в комнате и дает чувствам выход, рыдая уже навзрыд. Его трясло и не только из-за слез. Его только что чуть не убил собственный муж за отказ с ним ужинать, а после выполнять «супружеский долг». Хоть о последнем не говорилось, но оно подразумевалось как само собой разумеющееся. За то, что отказался быть игрушкой в его руках. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем омега провалился в темноту.