Вот, к чему приводят игры на желание

      Ацуши был невероятно зол. Он, естественно, знал, что его семпай полный...Как бы это помягче выразиться...Не очень-то ответственный ученик, или, как говорят в народе - распиздяй. Как раз-таки, из-за этого самого безответственного обалдуя его вновь заставили отбывать наказание в виде уборки класса - за компанию, так сказать, ведь примерному школьнику "посчастливилось" стать его лучшим другом и проводить с ним кучу времени. Так что, если Осаму где-нибудь вновь накосячит, то и Накаджиму привлекут к ответственности за него, почему так происходило, Ацуши не особо понимал. Больше похоже на то, что Ацуши взял шефство над своим семпаем, как над неуклюжим младшеклассником, и теперь обязан контролировать каждый его шаг. Пустой класс заливали бьющие в глаза лучи заходящего за горизонт солнца. Уже около часа парни продолжали пытку над самими собой: Ацуши, взявшись за старую швабру, усердно тёр пол; Дазай же тем временем не менее серьёзно принялся за работу - заключалась она в том, чтобы просто-напросто не попадать в поле зрения раздражённого, но уже постепенно обретающего душевный покой, Накаджимы. Как только белокурый юноша завершил начатое, Осаму рывком спрыгнул с парты, на которой протирал штаны последние полчаса, и незаметно подобрался к, ничего не подозревающему и наблюдающему за неспешно движущимися облаками в лучах заката, блондину сзади. - "Хей, Ацу-чан, ты ведь больше не сердишься на такого глупого меня? ~" - перегнувшись через плечо и заглянув к Ацуши в полные неподдельного удивления глаза, заинтересованно протянул темноволосый. Устало вздохнув, Накаджима бегло глянул на своего злополучного семпая-балбеса: "Эх...Так уж тому и быть, я прощаю тебя на сей раз... Хотя, что-то мне подсказывает, что это был далеко не самый последний момент, когда мне придётся незаслуженно трудиться вместо твоей до безумия ленивой безответственной жопы, бездарь." Победно крикнув троекратное "ура", Осаму вдруг резко замолчал, чем немало напряг Накаджиму. Но звенящая тишина длилась каких-то пару секунд, по-другому с Дазаем быть и не могло, поэтому Ацуши успокоился, вновь услышав весёлый беспечный голос из-за спины. Хорошо то, что хорошо кончается, но это, естественно, не наш случай - слишком уж блондин везучий паренёк. Причиной, столь нагло оборванного, спокойствия Накаджимы являлось предложение сыграть в карты. Но вот что интересно - Ацуши оно совершенно не удивило, но вот вторая часть искренне насторожила, вызвав при всём этом неподдельный интерес: сие действие обязано было совершаться на желания победителя. Бедный наивный Ацуши-кун, положившийся на свой светлый ум, а вернее, глупость противника, решил, что абсолютно ничего не теряет, соглашаясь с условиями Осаму, буквально подписывая себе смертный приговор. Видимо, госпожа удача ещё не окончательно забыла про светловолосого юношу и преподнесла подарок в виде победы над Дазаем. Но стоит помнить, что это лишь первый раунд, а брюнет проигрывать ой как недолюбливал. Но, даже вопреки своей нелюбви к проигрышам, темноволосый был обязан выполнить желание Ацуши. Ох, как же ему повезло, что Накаджима - добрейшей души человек, никогда не осмелившийся бы заставить сделать какую-нибудь ужасную вещь. Так что, Дазаю пришлось всего-навсего согласиться понести сумку блондина. Уже удостоверившись в своих силах и набравшись столь сомнительной самоуверенности, светловолосый с вызовом глянул в глаза соперника, азартно улыбаясь. Дерзкий вид Накаджимы лишь сильнее раззадорил Осаму. Тут стоило бы отметить, что Дазай - гений, лишь притворяющийся наивным беспечным дурачком, по крайней мере, так считал сам Осаму. Уж чего было не занимать у брюнета, так это желания обыгрывать других людей совершенно различными способами, начиная от не честных уловок, заканчивая вполне логичным приложением усилий. А в картах Осаму был силён, как ни в какой другой азартной игре. Второй раунд проходил куда более напряжённо, нежели первый - оба соперника не имели ни малейшего желания отдавать драгоценную победу. Но один маленький прокол обернулся Накаджиме проигышем. Находясь ещё некоторое количество времени в ступоре, Ацуши удивлённо раскрыл и без того большие глаза, и даже челюсть не смогла удержаться на месте, хорошо вообще, что не упала на деревянный, вычищенный до блеска самим Накаджимой, пол. Нервно улыбаясь, Ацуши со страхом посмотрел на Осаму, губы которого тронула злорадная, не придвещающая абсолютно ничегошеньки хорошего, ухмылка, обнажающая острые клыки. - "Ацуши-кун ~" - протянул Осаму, медленно приближаясь, сокращал расстояние между собой и перепуганным миниатюрным блондином. - " Ч-чего же ты от меня хочешь, Д-дазай?.." - боязливо, даже жалостливо, почти шёпотом спросил Ацуши. Предчувствие чего-то явно не очень хорошего не подвело Накаджиму - Дазай был неумолим в этот момент, он чётко знал, чего пожелает. В один миг Ацуши перестал слышать любые звуки, кроме своего собственного сердца, ритмично отбивающего такт у него в груди, отдаваясь тяжёлым гулом в голове и пульсацией в висках. Причиной подобного состояния стало то, что с произнёс Дазай буквально минуту назад: " Я хочу, чтобы ты стал моей собственностью на ближайшую неделю, Ацу-чан". Осознание того, на что может пойти брюнет до безумия пугало Ацуши, но деваться было некуда - он сам согласился с условиями этого демона во плоти. "Блять..." - только это и смог тихо выдавить из себя белокурый, смотря в пол. Хоть Ацуши всё ещё прибывал в культурном или не очень шоке, но сердце начало постепенно сбавлять свой бешеный ритм. Сократив расстояние между ними до минимума, Осаму поднял голову Ацуши за подбородок, проводя большим пальцем по его пухлым губам. " Что ж, раз уж ты моя собственность или, как можно выразиться - раб, то я отныне твой хозяин, верно? Верно, Ацу-чан. - ухмылка расползалась по лицу Дазая, заставляя Накаджиму дико краснеть. Первым приказом Осаму стал переезд Ацуши к нему. Накаджима славил всех богов, которых знал за то, что дядя сейчас в командировке, значит проблем с этим не будет. Сборы всего самого необходимого заняли у белокурого около часа, после чего он выбежал с белоснежным рюкзаком за спиной в тёмный двор перед домом, перед которым его ждал Дазай, стоявший около дорогущей машины. Хоть Осаму и не разбрасывался понтами и вообще какими-либо подробностями своей роскошной жизни, Ацуши был в курсе достатка семьи Осаму, но не более того. Добравшись до зеркального небоскрёба, в котором проживал брюнет, Ацуши успел только словить культурный ахуй с вида из приоткрытого окна. В здании, которое возвышалось над ними, он насчитал, по крайней мере, этажей 70-80 так точно. Осаму вышел из машины и открыл дверь Накаджиме, сразу же вызвав ответную реакцию: "Не делай так больше, я же не девушка!" - воскликнул смущённый юноша. Брюнет пропустил мимо ушей сказанное Накаджимой и, взяв его за руку, повёл ко входу, заставляя ещё сильнее заливаться пунцовым румянцем. Было довольно-таки логично то, что вид огромной квартиры семьи Дазая привёл в восторг белокурого, но больше всего приковывал к себе внимание вид из панорамных окон, располагающихся почти по всему периметру спальни. Как оказалось чуть позже, эту квартиру подарили Дазаю родители на его шестнадцатый день рождения, с этой новости Накаджима вообще выпал из реальности на минутку-другую. Ему просто не верилось, что его друг-дурачок может иметь такие хоромы, при чём свои собственные. В глубине души блондин даже начал понимать тех продажных девушек, ведущихся только на деньги, хотя раньше был стопроцентно убеждён в том, что в первую очередь нужно оценивать внутренний мир человека, а не внешность и, уж тем более, кошелёк. Осаму лишь умилялся активным действиям Ацуши, наблюдая за ним со стороны. Но и энергичному осмотру всех комнат, как и восторженным крикам пришлось завершиться. Накаджима вдруг остановился, поняв, что увидел уже всё помещение, оглянулся за спину, ловя на себе жадный взгляд Дазая и, как по щелчку, заливаясь краской. Второй приказ "хозяина" был довольно-таки прост - закрыть глаза до того момента, пока их не скажет открыть Осаму. Нетерпение и дикое волнение нахлынули на Ацуши, заставляя сердце вновь забиться в бешеном ритме, заполняя всю голову лишь одним вопросом: "Что же сделает Дазай?" Мучительные минуты ожидания протекали настолько, насколько это возможно, медлительно. Долгожданный голос приказал открыть глаза, что Накаджима немедленно сделал . Белокурый обомлел, увидев перед собой в ладонях "хозяина" три предмета: первый - розовый кожаный чокер с металлическими сердечком по центру; вторая - ободок с белыми тигриными ушками. Обе вещи вместе взятые не вызывали такого дикого смущения, как третья - анальный хвостик в цвет ушкам. Один его вид заставил блондина потерять на время дар речи и появиться яркий румянец на немного пухлых щёчках, вызывая у Осаму ещё большее умиление, чем до этого. И без слов было ясно, что Дазай хочет, чтобы Ацуши надел всё это. С первыми двумя всё прошло, как по маслу, но, как только дело дошло до хвостика, "тигрёнок" остановился, испуганно глядя на брюнета, нервно сглатывая комок, застрявший в горле. Дазай лишь ухмыльнулся шире и начал всматриваться в глаза Накаджимы пристальнее. Уже поняв, что умолять Осаму абсолютно бесполезно, Ацуши стянул с себя тёмные обтягивающие брюки, забрался на просторную кровать, повернулся к нему, развратно выпячивая зад. Блондина немного успокоила смазка, стоящая рядом на тумбочке. И как он её раньше не заметил? Было до безумия стыдно от осознания того, что сейчас Накаджиме придётся растягивать себя прямо на глазах у брюнета,прожигающего "тигрёнка" хищным взглядом, от которого всё тело пробивала крупная приятная дрожь. Ацуши надавил на колечко мышц аккуратно вводя палец внутрь, негромко простонав. POW Дазай Какой же он сексуальный, чёрт возьми...Его задница выглядит такой мягкой, я хочу её потрогать, поласкать...взять его, в конце концов! Его стройное белое тело и сладкие стоны медленно сводят меня с ума. Хочется ласкать его везде, где только можно, покрывать поцелуями молочные плечи, шею, ключицы, грудь...Или просто начать вдалбливаться в глотку, пока из его глаз не хлынут слёзы. Блять...Как же я его хочу!.. Конец POW Дазая Ацуши, по всей видимости, полностью поняв и приняв то, в какой ситуации оказался, решил, что теперь уже поздно смущаться - это нужно было делать ещё в школе, поэтому выбрал самый логичный для него вариант на данный момент - просто взять и отдаться удовольствию, которое усиливал хищный взгляд Осаму, который еле останавливал себя перед тем, чтобы наброситься на Накаджиму. Тонкие пальцы постепенно ускоряли свой темп, быстро проникая внутрь "тигрёнка", уже начинающего развратно стонать в полный голос, совершенно не сдерживаясь, закатывая от получаемого наслаждения пурпурно-золотые глаза, в уголках которых скапливались хрустальные капли слёз. До оргазма оставалось совсем немного, но сильная рука резко остановила Ацуши, почти доведённого до пика. - "Ты ведь не забыл, зачем начал растягивать себя, Ацуши-кун?" - с явным удовольствием в голосе Осаму остановил, издавшего громкий разочарованный стон, Накаджиму. Дазаю невероятно нравилась мгновенная реакция неудовлетворённого Ацуши на любые его действия. Осаму взял, оставленный на тумбочке, тигриный хвостик, после чего, сев на кровать, резко вставил его в разработотанный зад Накаджимы. Если честно сказать, то проблем с игрушкой не возникло бы, даже без подготовки Ацуши, ведь юноша, не смотря на невинный внешний вид, довольно-таки часто использовал для мастурбации свой задницу, и даже не задумываясь, представлял Дазая, грубо трахающего его в самых различных позах, но наотрез отказывался принимать своё сексуальное влечение к Осаму. Несмотря на сложившуюся ситуацию, волна смущения вновь накатила на Ацуши, заставляя того отвернуть голову, прикрывая глаза, и прикусить нижнюю губу, чем сильно позабавил Осаму. Вопреки своему дикому возбуждению, брюнет решил оставить "сладкое" на завтра, предвкушая тот момент, о котором он ещё успеет рассказать Накаджиме, и даже позволил беловолосому кончить, но только после того, как Осаму сфотографирует разгорячённого "тигрёнка". Своим условием Дазай резко напряг Ацуши, но сопротивление было бесполезно, да и сам Накаджима знал, что Осаму не какой-то там уёбок, что может запросто слить в сеть обнажённые фото любовника, блондин был уверен в нём, поворачиваясь лицом и ещё более развратно, нежели раньше, выпячивая аппетитный зад, так понравившийся Дазаю. Потеряв где-то чувство стыда окончательно, Накаджима пошло улыбнулся, закусывая губу, и показал знак пис, смотря в камеру затуманенным от возбуждения взглядом. Осаму сам не особо понимал, как ещё не выебал Ацуши, едва ли сдерживаясь, смотрел на получившееся фото. Осознание того факта, что невинный прилежный ученик за один вечер мог превратиться в его личную шлюшку будоражило разум Дазая, заставляя не только колом встать, уже во всю ноющий, член, но и сердце биться чаще. Осаму был решительно настроен на завтрашний насыщенный день, поэтому, не изменяя своему решению, даже несмотря на то, что в его распоряжении сейчас возбужденный, согласный на всё, Накаджима, ему пришлось мастурбировать в душе, чтобы не торопить события. Как бы это ни было странно, Ацуши проснулся раньше будильника, поэтому ему выпала счастливая возможность лицезреть за окном восход солнца, а рядом с собой - мило посапывающего Осаму, вызвавшего дикое безудержное умиление у Накаджимы, заставляющее расползтись по лицу искреннюю тёплую улыбку. Закончив своё любование Дазаем, Ацуши очень тихо двинулся в сторону ванной комнаты, чтобы не разбудить Осаму, всё равно будильник сделает это за него примерно через полчаса, пусть высыпается, пока есть возможность. В отличии от бодрого Накаджимы, чудесное настроение которого было видно чуть ли не за километр, Осаму, вяло потянувшись на кровати, медленно пошёл туда же, где был Ацуши пару минут назад. Накаджима тем же временем устраивал на кухне своё собственное кулинарное шоу для одного человека. Но, на самом деле, для двух, только блондин пока об этом не догадывался, продолжая весело и с выражением шептать что-то себе под нос, развлекая, незаметно стоящего позади него, брюнета, с губ которого сорвался тихий, еле сдерживаемый ранее, добрый смешок. Блондина словно ледяной водой окатило - он молниеносно обернулся к человеку, так нагло, прервавшему его развлечение, и ставшему виновником испуга. Даже несмотря на а тот факт, что Осаму изо всех сил искренне пытался сдержаться, у него не вышло, а, с другой стороны, кто бы вообще смог выстоять в гордом молчании, увидев перепуганного, до невозможного забавного, Ацуши в тот момент? Спустя минуту, проведённую в состоянии шока от вторжения Дазая на его же кухню, Накаджима всё же пришёл в себя и тепло улыбнулся брюнету, который в свою очередь решил удивить, ни в чём неповинного Ацуши, ещё сильнее, поцелуем в щёку и сногсшибательной улыбкой, окончательно вводя в смущение. Скорее всего, люди ещё даже не успели придумать название настолько яркому красному цвету, присущему в тот момент щекам и ушам Накаджимы. Довольно-таки странно, что Ацуши начал смущаться после того, что вытворял вчера, подумал про себя Осаму, ухмыльнувшись своим мыслям. Сегодня его ждёт не менее насыщенный день. Поездка в школу оказалась очень веселой, поднимающей настроение, которое итак было на высоте после чудесного завтрака, проведённого вместе. Уже припарковав машину за зданием школы, подальше от особо любопытных глаз, Дазай открыл дверь Накаджиме, вновь заставляя того начать свою тираду о том, чтобы брюнет прекратил так делать, которую Осаму всё также пропускал мимо ушей. - " Что ж, ты ведь не забыл, что всё ещё являешься моим рабом, Ацу-чан? ~" - буквально пропел довольный Осаму, вводя Накаджиму в короткий ступор, но не согласиться с его словами блондин имел права, поэтому лишь кивнул в ответ. - " Итак, внимательно слушай мой третий приказ, Ацуши-кун." - с прищуром и недоброй ухмылкой произнёс Осаму, сильнее насторожив Накаджиму своим поведением и, видимо, не зря. - " Ты ведь знаешь про то, что у меня проблемы с математикой? Впрочем, как и по другим предметам, но не суть важно. Так вот, я хожу на дополнительные занятия после основных уроков и там так скучно. Поэтому, не мог бы ты немного развлечь меня, А-чан? Я хочу, чтобы ты делал мне минет в то время, как учитель и ещё пара учеников будут находиться в классе. Только тебе придётся быть тихим, чтобы нас не спалили. Справишься, Ацуши-кун? ~" То напряжение, которое охватывало Накаджиму минуту назад, нельзя было назвать и одной десятой долей того шока, что он испытывал сейчас. Хоть блондин уже знал то, какие извращённые мысли могут посещать голову Осаму, но подобного он не ждал даже от него, но, к сожалению для Накаджимы, его мнение сейчас не учитывалось. - " Ну, раз уж ты меня понял, то вот, держи небольшой подарочек от меня, Ацу-чан ~ ." - с этими словами Дазай начал рыться в своей школьной сумке, выуживая из неё тонкую чёрную тканевую полоску с таким же замочком в виде сердечка, что и вчера, но уже меньше и находился он на задней части изделия. Осаму аккуратно надел чокер на тонкую шею Ацуши, ожидая его реакции, незамедлительно последовавшей после этого. Накаджима хотел было начать возмущаться на действия Дазая, но задумался, как и вчера, размышляя над собственным положением в данной ситуации, и что-то вновь подсказывало ему, что лучший выход из неё - не сопротивляться желаниям брюнета, так было выгодно им обоим, если вспомнить то, как Накаджима стонал под взглядом Осаму прошлой ночью. Ацуши становилось не по себе, когда он ловил себя на мысли, что сам не против подобного расклада событий. Несмотря на ту ложную самоуверенность, приобретённую Ацуши в конце разговора с "хозяином", он жутко волновался на протяжении первых трёх уроков, не говоря уже о перерыве на обед, когда Дазай исчез не пойми куда. Или Ацуши просто сам не смог его найти из-за волнения? Впрочем, ему было тогда не до Осаму. Во время последнего урока все его мысли занимала жаркая сцена того, что ему ещё предстоит сделать. Накаджима всеми правдами и неправдами старался выбросить это из головы хотя бы на пару минут, но, как говориться, хуй там плавал. Неприятные и неожиданные события происходят в самый неподходящий для этого момент - закон подлости. Ацуши чувствовал, как в низу живота приятно тянуло, что в узких брюках ему уже давно стало тесно и вставший член начинал болеть, пускай и не сильно, но вполне ощутимо. Настоящим счастьем в этот момент являлось для Ацуши то, что он сидит на самой задней парте и можно легко и быстро свалить из класса, пока никто не заметил ничего необычного, а вот главным страхом Накаджимы являлся Дазай, сидящий в метре от него. Меньше всего блондину хотелось, чтобы его стояк заметил он, даже не учитель, а именно Осаму. Но, попытка - не пытка, следуя этой мысли, Ацуши решился-таки покинуть злосчастное помещение, сперва отпросившись у преподавателя. И так, первая часть гениального плана Ацуши была выполнена, класс остался позади, осталось только втихаря подрочить в туалете и проблема будет устранена. Ну хоть сейчас удача не повернулась пятой точкой к блондину, давая возможность хотя бы избавиться от напряжения в паху без свидетелей. Уже на полпути к классу тишину пустынного коридора пронзил звонок, заставивший Накаджиму подпрыгнуть на месте и тихо начать крыть хуями всё, на чём свет стоит. Но ещё хуже дела стали обстоять, когда до Ацуши дошло наконец-то, что последний урок завершён - час от часу не легче. Направляясь к классной комнате, в которой бедного блондина уже поджидал Осаму, Ацуши просто старался ни о чём не думать, пытаясь таким образом успокоить сердце, скорость ритма которого уже зашла за все возможные и невозможные рамки. Накаджима встал, как вкопанный, около двери в попытках обдумывать то, что сейчас скажет Дазаю, но для него подобные действия сейчас были роскошью, учитывая те смущение и волнение, окутывающие блондина. Тягостные думы его были резко прерваны запоздалым учеником, видимо, последним уходящим с основных занятий. Естественно, всё было бы куда проще, если б в классе не находилось около пяти-семи учащихся, также, как и Дазай, остающихся на дополнительные. По всей видимости, на то, чтобы додумать у Ацуши не оставалось времени и, пересиливая себя, он перешагнул линию, означающую точку невозврата. Зайдя в класс, Ацуши бросил свой взгляд на парту, стоящую рядом с его собственной. Увы, но это не фильм, а реальность, поэтому за партой всё так же просиживал штаны Дазай. Вдруг голова брюнета резко приподнялась со светлой поверхности стола, поворачиваясь в сторону блондина. Стойкость Накаджимы куда-то спешно испарилась, при взгляде в тёмные глаза Осаму, хитро смотрящие на него. Окончательно добивала Ацуши пошлая ухмылка брюнета, от которой он уже готов был кончить. Вздохнув, белокурый юноша подошёл к Дазаю, довольную улыбку которого можно было бы смело сравнить с чеширским котом. От волнения Накаджима на секунду забыл, как дышать, куда уж ему заметить, что в классе никого не наблюдалось, кроме них двоих, поэтому Осаму оповестил об этом Ацуши, сразу же отметив, что это ненадолго, буквально через пару минут сюда подтянуться ученики, которые разбрелись по школе, ожидая начала занятия. Накаджима, ещё раз обречённо вздохнув и решив уже поставить крест на своём непорочном имени, вновь окончательно отбросил чувство собственного достоинства, которое обязано было сейчас сжигать изнутри, его место теперь занимало желание доставить удовольствие "хозяину". Чувство "неправильности" всего происходящего только сильнее разжигало похоть, таящуюся внутри блондина, желающую сейчас же вырваться наружу. Но сильнее всего Ацуши хотелось, чтобы его самую извращённую и постыдную версию лицезрел Осаму, заставляя краснеть за своё непристойное поведение. Именно перед Дазаем хотелось быть таким "неправильным", только ему хотелось открыть свою тёмную сторону и показать главный скелет в шкафу Накаджимы. Опустившись на колени и забравшись под парту, Ацуши положил ладонь на уже заметный бугорок в штанах Осаму, начиная медленно и мягко массировать его. Дазай, немного отодвинувшись на стуле, чтобы обеспечить себе более детальный обзор на происходящее под столом, пристально наблюдал за каждым действием блондина, который, хоть и получал свой первый опыт, искренне старался угодить ему во всём. Лицо Накаджимы менялось на глазах у Осаму, бывшее не столь давно смущённым до чёртиков и совершенно невинным, оно постепенно становилось похотливым, если не сказать "блядским": глаза помутнели от дикого желания, дыхание участилось, а температура тела начинала подниматься. Единственное, что в тот момент отличало его от течной сучки, так это слюна, пока ещё не свисающая с подбородка, но это, естественно, ненадолго. Накаджима, хоть и раскрепостился до максимума, всё ещё несколько смущённо приблизил своё лицо к члену Дазая, медленно высовывая длинный язык, дразнящие лизнул мягкую головку, заставляя вырваться наружу первый рваный стон у Осаму. Ацуши, раз уж выпала такая редкая возможность, набрался смелости, что у него ещё осталась, и решил продолжить играться с самыми чувствительными точками, дразня Дазая. Но Дазай, видимо, тоже решив присоединиться к незамысловатой игре, резким движением руки, положенной на затылок блондина, насадил его голову на член так, что тот входил практически на всю длину. В уголках недоумевающих глаз появились первые капельки слёз, когда Ацуши, быстро отстранившись, начал кашлять, вбирая ртом воздух. Несмотря на болезненные ощущения в глотке, Накаджиме до безумия нравилась грубость Осаму, его до дикой боли в паху заводил надменный взгляд тёмных карих глаз, в которых прослеживалась похоть и желание выебать его. Ацуши, догадываясь, что, действуя подобным способом, он сильнее возбудит Дазая, начал быстрые, насколько он мог себе позволить, движения головой, самостоятельно насаживаясь на член и вырывая из уст Осаму тихие, практически не слышимые стоны, которые придавали уверенности в своих действиях и немало льстили Накаджиме. Резкий испуг настиг их одновременно - раздался звонок, оповещающий о начале занятия, о котором они уже совершенно забыли и вспоминать не собирались. В коридоре послышались быстрые шаги учеников, спешащих в класс. Как же всё-таки хорошо, что Дазай изначально всё продумал. Они с Ацуши находились в таком положении, что находящегося под партой видно не было, а значит, главное сейчас - это проворачивать свой хитроумный план максимально тихо. Сложнее всего в данной ситуации даже не Накаджиме, а бедному Дазаю, который уже был возбуждён до предела, так что теперь Ацуши вновь будет отыгрываться на нём, держа на грани. Хоть Ацуши и понимал, что дома ему явно мало не покажется за подобные выходки, но наблюдать за измученным и покрасневшим Осаму, старающимся сдерживать стоны на протяжении целого часа, это, поверьте на слово, дорогого стоит, особенно для блондина. Всё складывалось, как нельзя лучше...для Накаджимы, конечно же, но никак не для Дазая, который уже готов был кончить. Осознание того, что до конца ещё целых пятьдесят минут, приносило Осаму толику отчаяния, но воображение, вырисовывающее реалистичные кадры того, как он будет наказывать Ацуши дома, немало удовлетворяли брюнета и вызывали улыбку, вызванную теми же действиями Накаджимы, за которые он и получит. Больше всего Осаму нравилось то, что Ацуши знал, что будет наказан и от этого старается дразнить всё сильнее, тем самым делая своё положение ещё более незавидным. Хотя, незавидным оно не являлось ни для Дазая, ни для Ацуши, который только и делал, что ждал того момента, когда Осаму сорвёт с него форму и возьмёт, а где он это сделает - дело десятое, сейчас Накаджима согласен даже на то, чтобы его отымели раком на глазах у всех, главное - чтобы это был Осаму, ему в тот момент было совершено плевать на то, что подумают про него остальные. Весь авторитет, накопленный за годы непрерывного труда будет разрушен, если кто-нибудь узнает об их отношениях с Дазаем..."Ну и пусть" - пронеслось в голове Ацуши, заставляя его счастливо улыбнуться. Главное - Дазай сейчас рядом, остальное - уже мелочи, абсолютно его не волнующие. Такими темпами прошло уже около получаса, Дазай, хоть и буквально светился от радости в предвкушении бессонной ночи, изнывал от желания кончить, но Ацуши не позволял - как только приближался долгожданный оргазм, Ацуши сжимал пальцами основание члена, не давая возможности эякулировать, продолжая мучить медленными ласками, постепенно доводящими до безумия. По истечении 50 минут Осаму был уже окончательно измотан: голова была опущена на парту, чтобы остальные не видели жалкое выражение его лица, а нижнюю губу приходилось до крови закусывать, чтобы сдержать, так и рвущиеся наружу, стоны. В душе Ацуши пробуждался внутренний садист, который указывал блондину на наиболее чувствительные места Осаму. С другой же стороны - делал он это не столь из садистских проявлений, сколько из-за мазохизма, недавно обнаруженного у него. Желание жёсткого наказания было куда сильнее, чем влияние внутреннего любителя пыток. Теория о мазохизме Накаджимы подтверждалась тем, что он, несмотря на дикую боль в области паха, так и не притронулся к себе, предвкушал, как это сделает "хозяин". Вот он - долгожданный спасительный звонок, предназначенный в тот момент лишь измученному Дазаю. Как и ожидалось, остальные ученики скоренько свалили из классной комнаты, а учителя Осаму, собрав в одну кучу все оставшиеся силы, вновь глупо улыбнувшись, спровадил, сказав, что ему ещё нужно кое-что сделать, а кабинет он сам закроет. Недоверие в глазах преподавателя улетучилось также быстро, как и появилось. Всё же это был конец очередного трудного рабочего дня и желание уже наконец-то съебать из этого ада обратно к себе домой было значительно сильнее, чем какое-то там недоверие к главарю банды распиздяев этой злосчастной школы. Как только дверь класса захлопнулась и послышались, быстро удаляющиеся в сторону лестницы, шаги, Дазай облегчённо рвано выдохнул. Ацуши не успел ещё опомниться, как его вновь схватили за волосы и грубо толкнулись в глотку, но первый раз был цветочками по сравнению с последним толчком, доводящий Осаму до долгожданной разрядки. Тишину классной комнаты пронзил громкий стон, с которым Дазай обильно кончил в рот блондина. Накаджима, сам того от себя не ожидая, проглотил белую жидкость. В тот момент ему это уже не казалось чем-то противным, абсолютно наоборот, он начинал наслаждаться этим, совершенно не контролируя себя, а свои желания уж тем более. До дома любовники добрались так быстро, насколько это позволяла максимальная допустимая скорость в черте города, которую они оба успели возненавидеть за столь краткий срок. Даже несмотря на то, что до квартиры оставалось лишь подняться на лифте, Осаму жадно и страстно впился в губы Накаджимы, сминая их. Брюнет лизнул нижнюю губу Ацуши, уже через секунду языки сплетались в жарком танце, а их хозяева постепенно теряли рассудок, отдаваясь друг другу. Когда они достигли злосчастной двери, их дыхание сбилось, как будто те пробежали многокилометровый кросс. Глаза были затуманены пеленой похоти и страсти, жаждущими вырваться сию же секунду. Дазай склонился к бледной тонкой шее, оставляя на ней яркие багровые засосы и укусы, на месте которых начинали проступать алые капли, которые Осаму слизывал языком. Долго ждать не могли ни брюнет, ни блондин, поэтому Осаму, ущипнул Накаджиму за чувствительные соски, несильно выкручивая их, и осуществил недавнюю мечту Ацуши - грубо сорвал верх формы, жадно осматривая хрупкое девственно чистое тело с бледной кожей. Из уст Ацуши вырвался короткий громкий стон, когда Дазай сжал в руке его напряжённый член, проводя большим пальцем по, сочащейся смазкой, головке. Стоны участились, стали громче и развратнее, нежели вчера. Накаджима таял от каждого, даже мимолётного, прикосновения Осаму, подставляясь под ласки и давая своё согласие на любые действия Дазая. Брюнет расцеловывал всё тело Ацуши, заставляя того терять возможность здраво мыслить. Как бы это ни было странно, терпение Накаджимы оказалось менее стойким, чем у Осаму. Блондин, уже совершенно не соображая, умолял выебать его, тёрся задом о пах Дазая и развратно стонал, смотря в глаза Осаму таким блядским взглядом, который был присущ только, возбужденному до предела, Ацуши. Внутренний мир Осаму перевернулся с ног на голову от осознания того, что, бывший для него буквально пару дней назад самым невинным существом на всей планете, Ацуши теперь жаждет, чтобы он его жёстко оттрахал, как ему вздумается. Внутри что-то взрывается, а крышу сносит окончательно. Дазай резким движением разворачивает Накаджиму к себе спиной, шлёпая по мягким упругим ягодицам рукой. "Какой же ты плохой мальчик, Ацуши-кун" - этой фразы было уже достаточно для того, чтобы Накаджима кончил, но Осаму ему не позволит - это же, как никак, наказание. Резким толчком внутри Ацуши, Дазай вырвал очередной громкий распутный стон, который, несмотря на прекрасную шумоизоляцию, сто процентов услышали соседи. Вот и хорошо, пусть знают и завидуют, что у Осаму сегодня будет такая охуительная ночь, которую они ни в жизнь не смогут себе позволить. Грубые быстрые толчки, пошлые хлюпающие звуки, сладкие развратные стоны и всхлипы, многочисленные оргазмы и безграничное, сводящее с ума, наслаждение, захлестнувшее их обоих. Так продолжалось до самого рассвета, а вернее, до будильника, который прозвенел, когда, совершенно обессилевшие, но такие счастливые парни лежали в обнимку на широкой просторной кровати, вместе созерцая прекрасный вид на мегаполис в ярких утренних лучах солнца, заливающих весь город. Отмазку от, уже порядком надоевших всем, учителей они придумают позже. Сейчас не до этого... Это было самое счастливое утро в их жизни, но они даже не подозревают, что подобных рассветов после бурной ночи, проведённых наедине, у них будет ещё очень-очень много.