King For A Day

Сегодня молодой английский король Ричард радостно улыбнулся, едва открыл глаза. Улыбка Ричарда Второго была совершенно мальчишеской, светлой, озорной. Не столько из-за того, что сегодня был день его рождения, о чем он подумал во вторую очередь, сколько из-за вдруг вспомнившегося ему вчера ночью, первым пришедшим на ум утром, Колодца Желаний. К которому он перестал радостно бегать по таким дням, наперегонки с весенним сладостно-свежим ветром, став юношей, учившимся степенно и важно ходить, как подобает королю. Отчего нет, почему бы, действительно, а не во внезапно вернувшемся детском воспоминании, не заглянуть в ту отдаленную, с каждым годом все более глухую часть его прекрасного, ухоженного и лелеемого мастерами своего дела сада? Однажды юный король отдал распоряжение оставить там все расти благодаря одной природе, не вмешиваясь в ее творение сколь угодно искусными руками. Стало быть, там все дико заросло настолько, раз он не отдавал другого приказа, что к древнему, помнящему еще захватчиков-римлян, колодцу, вероятней всего вообще не проберешься. Что захотелось сделать в одиночестве, никого не посылая вперед себя, чтобы расчистили путь. Возможно, и самого колодца уж больше нет, осыпался, ушел под землю, пересох до последней капли… Именно он, Ричард, прозвал его Колодцем Желаний, благодаря несколько дней до того услышанной сказке. Потому особо не удивлялся и почти не расстраивался, когда не одно из им загаданных пожеланий не сбывалось. Однако все равно ждал, предвкушал, какое-то время, с замиранием духа и сердца. Пока не подрос настолько, что перестал верить сказкам о несбыточном и невозможном. Из всех подарков, которые вскоре преподнесут, Ричард мог сказать заранее, что самый лучший ему достался прямо с утра, пока роса не высохла и не испарилась, бриллиантовой искрой посверкивая в первых ласковых, точно любящее прикосновение, лучах поднимающегося вверх солнца. Жив оказался его колодец, сколь ни забавно то звучит по отношению к неодушевленному предмету. Здесь, рядом с ним, казалось, что рассвет до сих пор не наступил, так густо заросли ветвистые деревья и кустарники, всего чуть и сравнявшиеся бы с теми ростом. В начале поисков, ему даже стало немного страшно, что он провалится в свой якобы волшебный колодец, вовремя не заметив среди высокой, закрывающей видимость травы. Ричард ступал осторожно, и совершенно напрасно – то, что он искал, оказалось приметным издалека. Благодаря каменному возвышению, на котором стоял древний колодец и знакомыми, не забывшимися с минувшими годами очертаниями. Радостно трепыхнулось птицей сердце, захотелось запеть, рассмеяться свободно, во все горло. Захотелось побежать со всех ног, как когда он был ребенком и казалось, что летишь еле-еле не касаясь земли, еще совсем немного и в самом деле взовьешься в напоенный ароматами цветения воздух. Старый колодец захотелось обнять, как самого близкого друга. Что Ричарду помешал сделать пахнувший на него, стоило подойти вплотную, ледяной холод, отдававший трупным смрадом, заставивший счастливую испуганно погаснуть, а его самого отшатнуться. В первый миг. На следующий Ричард Плантагенет от души рассмеялся, хоть и нервно немного, чего это ему вдруг примерещилось. Обычный запах стоялой воды, как в пруду с тиной. Тем ни менее теперь ему захотелось поскорее вернуться обратно, к живым людям, к свету настающего дня. Разжав кулак, где он всю дорогу крепко сжимал загодя припасенную монетку, Ричард выпустил из ладони свой дар, неизвестно кому, но никто из представителей духовенства такого бы не одобрил, и только после этого вспомнил, что желания он не загадал. Словно стремясь успеть все переиграть, повернуть вспять само время, предотвратить падение, молодой король перегнулся через край, вглядываясь в колодезную черноту. Тут и раздался не то тихий, что шорох того, кто крадется, не то наоборот оглушительно гулкий всплеск, подобный возвещающему о напасти набату. Орлом ли или решкой, но монетка канула на дно. Стало ужасно грустно, а еще больше страшно, намного страшней, чем только что, еще меньше понять отчего. Навалившаяся камнем печаль припечатала к месту, на котором он стоял, не давая двигаться вопреки охватившей Ричарда все возрастающей тревоге. Тут это и случилось, то, чего английский король так и не смог впоследствии объяснить. Он будто смотрел в зеркало. Смотря в отраженье воды, которой ему вовсе не могло быть видно! Он увидел себя. А кого, интересно, другого он мог увидеть? Но был это не он! Это был он и никто другой. Ничем на себя не похожий. Другой он. Но как он может быть кем-то другим?! Точнее, чем-то все-таки похож… Всем! - Кто ты? – спросил Ричард Второй и ответило ему одно лишь эхо. Или… это одновременно с ним заговорил… он сам, тот, другой он? – Я – Ричард. И снова не разберешь эхо ли это или ответ. Он протянул руку, медленно, не желая спугнуть видение или что это было – в точности так же поступил незнакомец. Которого он знал, как самого себя! Их пальцы соприкоснулись, Ричард мог в том поклясться всеми святыми! Как бы то ни было невероятно. И тут же он почувствовал… Любовь. Такой силы, что сравнить ее было не с чем, так, чтобы прозвучало то не богохульно. Всевышний там, с другой стороны колодца-зеркала, быть не мог, но то не был и Дьявол. Там был такой же человек, как он сам. Там был просто-напросто он, какой есть… Ричард улыбнулся и его зеркальный двойник вернул ему сторицей исполненную лучистого тепла улыбку. Сердце вновь сжалось, закружилась колесом голова. Перед глазами померкло, прояснились как никогда в жизни мысли, о том, чего никому знать не дано. В глазах прояснилось и следом угас свет тайного знания. Потрясенно сморгнув, король Англии не увидел вокруг ничего, что не видел до ускользнувшего, поражающего воображение мгновенья, от которого его запоздало затрясло. Но холод ушел от вернувшегося на сердце тепла, какое чувствуешь разве когда влюблен и полностью счастлив. Сколько не силься, словами человеческой речи тех чувств души передать не сможет никто. Ричард так и не загадал своего желания. Тем ни менее оно сбылось. В то же миг. Впервые в жизни. Недолго ломая голову над этим противоречием, последним в веренице закруживших хороводом у его Колодца Желаний, Ричард Второй зачем-то помахал кому-то, кого не было видно, как и его собственного отражения, где-то там, на невидимом отсюда дне. У него был сегодня день рождения. Он – король! Нечего удивляться тому, что с ним, самим божьим помазанником, произошло нечто невероятное настолько, что и об этом впору сложить новую волшебную сказку. Что бы это все не было – то была Любовь. Это был самый прекрасный в его жизни праздник.