My secret friend I`ll take you to the river My secret friend We can swim forever
Сон беспокоен. Отражение в зеркале немного смазанное, нервное, а тьма за спиной — бездонная. Немного виден силуэт кровати, края бархатной красной накидки, что немного сползла вниз, и вокруг ничего более, будто Стив запомнил только эти детали. Он взглянул на себя — всё то же лицо, те же серьёзные глаза, которые сосредоточили в себе бескрайний водоворот мыслей и понимания всего происходящего, тяжести существования, навалившихся грузом на его плечи. Медленно он коснулся золотых пуговиц на посеревшем мундире, сейчас тяжёлой бронёй надетой на нём, и довольно нервно расстегнул кнопки на воротнике, открывая шею. Он хотел дышать, а одежда душила его. Да, именно — всегда была неудобной, но идеальной для того, чтобы… Чтобы что? Он подошёл к нему со спины, останавливаясь в шаге от мужчины. Стив видел отражение в зеркале и с лёгким обожанием рассматривал черты лица, в которых было нечто магическое, притягательное, даже отдаленно не напоминающее его самого, какой бы сильной не была схожесть. Слов не требовалось. Херобрин лёгким грациозным движением провел кончиками пальцев по плечам, поднёс их к его шее, — лишь немного, аккуратно, не до конца, — но так, что Стив ощутил морозный холодок, от которого внутри что-то сильно сжалось. Лицо Херобрина не выражало почти никаких эмоций, кроме приятного удовлетворения. Он выполнил свою цель. Стив не двигался, принимал всё, как нечто естественное, хотя где-то внутри и возникло сомнение в уместности. Херобрин молчал, а Стив не ощущал реального присутствия рядом: он не чувствовал демонической энергии; Демон не был реальным, а являлся лишь выдумкой полуночного бреда. И тому была самая настоящая причина, и Стив понимал ее: он мог сколько угодно отрицать, но где-то на уровне души он скучал по присутствию Херобрина рядом с ним. Правда, пока не мог понять, почему. — Ты знаешь, что вместе мы сильнее, — он наклонился немного ближе, голос нежным бархатом расплывался по комнате. — Ты и я. Его рука скользнула увереннее по чужой шее; теперь он коснулся её полностью холодной ладонью — по пальцам струилась лёгкая чёрная дымка. По телу Стива пробежали мурашки, он сжал свои руки в кулаки, будто сдерживая порывы отстраниться. Херобрин всё ещё шёл по тонкому льду — оторвал взгляд от созерцания чужого лица в мыльном отражении зеркала, перевёл его на чужой профиль, рассматривая каждое дрожание губ, взмах ресниц. Уверенным, властным движением, — сильно, страстно, будто он искренне желал этого, — Херобрин прижал чужое тело к своей груди. Что ты творишь? С губ мужчины сорвался удивленный вздох, с упоением пойманный Демоном. — Снова с моим лицом! — бросил Стив, сразу же затемно напрягаясь — он почувствовал искру в своей груди, опасно встрепенувшуюся в эти мгновения. Мгновения, когда расстояние между их лицами растаяло до опасных пары дюймов. — Ты же знаешь, что… — Когда-нибудь тебе будет меня не хватать? — перевел тему Херобрин, и его дыхание обожгло бледноватую кожу щеки. Стив сразу же опустил напряжённый взгляд вниз, но сопротивляться почему-то не стал. Положил руку на чужое запястье, скрытое чёрной тканью. — Я приду на твой зов, даже если буду лежать без чувств на раскаленной добела земле… — он горько усмехнулся, чуть прикрывая глаза. Мужчина стоял рядом так, будто был ему безмерно близок. Стив хмурился, с сомнением рассматривая черноту пола под ногами — он не запомнил, какого цвета тот был. Вдруг его взгляд метнулся в сторону Демона, опасно загорелся, и он вновь взглянул в безумную белизну бесконечности миров. Порой… она его пугала. Пугали и искры, постоянно сияющие внутри — это было сомнение, страх и… Те самые чувства, которые были им причиной. Они существовали ещё тогда. Его лицо так близко, так рядом, что можно уловить искрящийся ток тепла с поверхности его кожи; и становится так стыдно и неловко от это близости, что рука, лежащая на запястье Демона, пугливо сжимается. — Хватит издеваться надо мной, — грозно. Хватка на шее стала слабее. — О чем ты думаешь, когда от твоего мира скоро ничего не останется? — мгновение, и Стив не заметил, как оказался грубо прижат к прежнему зеркалу — морозный холод пробежался по затылку, по рукам. Чувство тепла со спины исчезло. На секунду стало страшно, но Стив уверенно расправил плечи, вспоминая, что перед Демоном нельзя быть слабым. Глаза Херобрина яростно засияли, отливая лунной неизвестностью и властью. Стив всегда чувствовал от мужчины власть — такую бескрайнюю, полную, безнаказанную, будто ему можно всё и ещё больше; он уничтожит столько людей, выпьет столько крови, сколько понадобится для восстановления энергии. Он был таким и будет. Будет сражаться за своё измерение, пока на его месте не останется пепелище. — Никогда… Никогда не поднимай эту тему при мне, — сдержанно начал он, заглядывая в чужие глаза. Внутри Стива вспышками загоралось нечто опасное. — Я знаю, что происходит. И я делаю всё, что в моих силах, и не сойти мне с ума, пока эта страшная война не закончится, а Дракон не падёт, — он устало закрыл глаза, будто на секунду прячась в своей внутренней тьме, где царило вечное спокойствие, где он был полностью защищён, как рядом со Стивом. Через несколько секунд он снова взглянул на своего собеседника. — Ты должен обещать, что поможешь мне. Темноту комнаты вдруг озарил свет. Слишком грубо он прорезал хрупкую паутину реальности: краски выцветали, становились слабыми и блёклыми, теряли насыщенность. Пропадал и образ Херобрина, что постепенно растворялся в лучах зари.***
Стиву почти всегда снился Ад: его лавовые водопады, впадающие в смертоносные реки, кровавые деревья со спутанными шипастыми лианами, ядовитыми вьюнами, горячими камнями, местами покрытыми магмой. Он видел незеритовую крепость, окутанную мраком и загадочными лабиринтами внутри; видел песок душ, в котором тонут белые кости умерших существ. Но пейзажи перед его глазами не всегда несли за собой первобытный ужас смерти, показывающей дорогу перед его кончиной. Вовсе нет. Иногда во сне, не подчиненном предрассудками разума, он встречал другие эмоции, которые можно уловить только на грани сна и бодрствования. Раньше он никак не мог расшифровать их, но сейчас… — Веришь в перерождение? — спросил Алан, когда они уже выходили из чащи леса, и с упоением Стив наконец увидел бескрайние равнины, покрытые чередой подсолнухов, а главное — само солнце. — Маги точно верят. У них все построено на чём-то недоступном для обычных людей и их понимания, — хмыкнул разбойник, поправляя сумку на плече. — У крестьян мир вьётся вокруг веры и легенд. Смог спастись ночью — и отлично, молись о том, что попадешь в Далёкие земли, а не провалишься в адскую бездну… — Далёкие земли? Я не так много слышал о них, — ответил ему Стив, подразумевая, что хочет узнать больше. У них в деревне о смерти вовсе не говорили, словно на эту тему накладывалось вето, как и на обсуждение монстров и колдовства. Словом, всего, что пугало доверчивых людей. — Серьезно? В книге жизни они описываются, как много переплетённых между собой пластов земли, восходящих до самых небес. Они чем-то напоминают муравьиные ходы. Далёкие земли начинаются там, где заканчивается наша земля… — Алан пожал плечами, задумчиво рассматривая голубое небо, покрытое стаями облаков. Он любил говорить на такие загадочные темы, пока недоступные ему; на темы, не имеющие точного ответа. — Туда нельзя попасть просто так: приплыть, прибежать, прилететь… Но, поговаривают, что если дойти до края земли, ровно двенадцать миллионов шагов, то можно впереди, среди застывших облаков, увидеть прибежище умерших людей. Там идет чёрный дождь из земли, а во тьме прячутся души, боящиеся света… — Чистилище, но не Ад? — Ну да, — хмыкнул Алан, сильнее кутаясь в свою кожаную куртку, спасающую от порывов ветра. — Все боятся Ада. — Ад не страшен, — холодно заключил мужчина, — страшна реальность. Люди надеются познать блаженство после смерти, — на ходу он поправил непослушные волосы, — и не хотят искать его тут, в этом моменте. — Тебе блаженно выйти из леса? — усмехнулся парень, игриво глядя на своего знакомого. Поразительно, как тот притягивал к себе своей загадочностью и немногословностью. — Или взглянуть на овечек? Смотри, сколько их там! Разбойник указал на небольшое стадо пасущихся на лугу овец — их мягкая кудрявая шерсть немного подсвечивалась на жёлтом солнце, они напоминали пушистые облака, слишком низко проплывающие на небе. Этот момент и правда казался Стиву весьма потрясающим, свободным, но не настолько, чтобы успокоиться до конца: он знал, что скоро оставит парня одного, потому что вовсе не хотелось тянуть его за собой. Это лишняя ответственность, уязвимость перед монстрами и собственной совестью, которая точно не скажет ему «спасибо», если тот пожертвует чужой жизнью. — А я ведь видел тебя не в первый раз, — неожиданно произнес Алан, на ходу срывая молодой подсолнух — его стебель легко поддался, качнулся в тонких руках. На вопросительный взгляд мужчины парень сразу же продолжил: — Мы с мародёрами возвращались с рейда, когда я снова отстал от них и подошёл к пещере. А там ты… Я подумал, что ты того… — он сделал паузу, —…помер. У тебя был страшный отпечаток ладони на шее. Отпечаток на шее. Стива словно ударило током: перед глазами мелькнули кадры из сна, такие странные и тревожные одновременно. Мужчина нахмурился, опуская взгляд в землю и поджимая губы, будто сожалея о том, что случилось между ними, хотя контролировать сон он никак не мог. Он это придумал или вспомнил? Сейчас Стив сомневался — поднялось солнце и посеяло сомнение. Если сложить вместе все, произошедшее за последнее время, можно даже подумать, что мужчина не безумец и его причастие к иному миру — правда. Тогда все становится еще страшнее. С другой стороны, это значит, что деревенских жителей порубил не совсем он. А это немного радует. Силуэт куба на ладони немного зудит — Стив незаметно царапает его ногтями и прячет руку в кармане брюк. Неизвестность белого куба пугает и одновременно с тем дарует уверенность во вселенской игре. — Чуднó, — усмехнулся Стив, — я понятия не имею, кто это был. В любом случае, Алан, спасибо, что не обокрал меня, — мужчина поспешил скрыть чувства за маской ухмылки, поднимая на собеседника глаза. Алан стушевался, как-то нервно пожал плечами и ответил: — Нечего меня благодарить! Я бы не стал тебя обкрадывать, так благородные разбойники не поступают! — А ты благородный? — Очень благородный! — широко улыбаясь, ответил парень.***
К ночи на горизонте, будто мираж, возник образ деревни, утопленной в белом тумане. Стив почувствовал лёгкое отчаяние от этого вида — он вызывал противоречивые эмоции, ведь это поселение было заброшено и лишь частично напоминало его родные места. Проломаны крыши, покрытые густыми нитями огромных пауков; выбиты двери, от прежних огородов не осталось ни следа. Подумать только — когда-то здесь кипела жизнь, рождались и умирали жители, горели факела и спали люди в скошенных домиках, наклонившихся до самой земли. Лианы оплетали частично сгнившие стены, на почти стёртых дорогах лежали замшелые булыжники. Внутри поселения ощущался запах сырости, чувствовалось опустошение. — Вот мы и нашли место, где можно переночевать, — тихо произнес разбойник, проходя по широкой улице. Он боялся нарушить тишину, ведь мог оказаться услышанным одним из мертвых жителей этого неприятного местечка, — осталось отыскать хотя бы один дом, где осталась цела дверь… — А ты уверен, что такое возможно? — усмехнулся Стив. Он был достаточно спокоен, но рука будто сама потянулась к рукояти холодного оружия, чуть сияющего зачарованием в этой глухой тьме. — Если хотя бы одна дверь была цела, то вряд ли деревня оказалась бы… Местом обитания мертвецов. Это суждение было достаточно справедливым, чтобы Алан спокойно кивнул. Он оглядывался и прислушивался, стараясь найти потенциальную опасность, но окружение будто было погружено в глубокий сон, в кошмар. Атмосфера места — кладбищенская, пустая и тяжёлая. И в этой напряженной тишине вдруг начало разноситься тихое рычание. Стоны, которые могут звучать лишь после смерти. Они точно не одни здесь, мертвецы все-таки есть, пусть и не в каждом доме. Но что же их держит внутри, когда солнце уже село почти до конца? Пожалуй, лишь последние слабые красные лучи, медленно скользящие по сломанным крышам и нитям паутины. Разбойник чувствовал, как сильно стучит его сердце от подступающего почти животного страха за свою жизнь: дома в конце улицы выстраивались полумесяцем, между ними было совсем небольшое расстояние, и зайти туда — равно загнать себя в ловушку, где либо ты убьешь, либо убьют тебя. Но они со Стивом молча шли, пока тонкие ленты бордового света окончательно пропадали за чёрным силуэтом далеких гор. Алан крепко сжимал зубы, взял в руки свой увесистый арбалет, не раз спасавший его во время сражений, но никогда — таких. — Готов драться? — напряженно выдохнул Алан. — Вообще-то нет. Буквально каждой клеточкой своего тела Стив ощущал окружение — нечто тёмное, неприятное и холодное было вокруг, и казалось, что рычание должно усиливаться — но снова, снова, чёрт возьми, эта гнетущая тишина! Она раздражала куда сильнее привычных звуков монстров, что раздавались каждую ночь под его окном, а сейчас распространялась тишь как в поле перед бурей. Но чутьё не обмануть. Они синхронно обернулись. Все уцелевшие двери резко захлопнулись. Сзади не было ни одного мертвеца. … Холод, и Стив теряет дар речи: в густом белом тумане, будто тысячи рядов могил, он видит множество белых людей. Он видит их испуганные и перекошенные злобой лица, видит обездвиженные руки, видит ненависть, что теряется в полностью черных глазах. Они стоят между домами, — мужчина внимательно оглядывается, — стоят ровно напротив него на замшелой стёртой дороге, стоят на крышах и ступенях, будто не настоящие. И смотрят, смотрят ровно на странников, что забрели сюда в самое плохое время — ночью. Но кошмар начался, когда среди душ Стив увидел тех, кого убил своими руками, чья кровь навсегда окрасила его ладони: это безрукий священник; пьяница Аполь, решивший устроить инквизиторское сожжение ведьмы; это его мать, прижимающая к себе порванный платок. Среди душ умерших людей много тех, кто когда-то населял его деревню, но есть и незнакомцы, возможно, когда-то жившие здесь…Это кошмар, что растворится в первых лучах солнца.
Стив чувствует страх. Он присматривается к призракам прожитых лет, людей, что когда-то были друзьями, и ощущает, как страх сжигает его изнутри: царапает ребра, горло, словно кошка с острыми когтями. Дрожь проходит по рукам, и ему требуется несколько долгих мгновений, чтобы заставить себя двинуться и медленно вытащить белый меч. Алан неподвижно стоит с широко распахнутыми глазами. Взгляд Стива бегает от одного человека к другому, пока медленно не останавливается на том, кто стоит в самом центре длинной широкой улицы: тот самый силуэт в белой мантии с чёрным, как уголь, лицом. У него яркие гранатовые глаза, сияющие, как жгучие огни редстоуна, полные энергии, готовые запитать огромный механизм. У него темные сильные руки, сжимающие длинную острую косу с мутным лезвием, узкое вытянутое лицо, высокий рост и… От него исходит запах смерти, хочется резко метнуться назад и исчезнуть, спрятаться — он пугает и словно зовёт за собой, на Далекие земли, к чёрным дождям и голым скалам, к тому, что не имеет конца. Как лунный свет мерцает его секира, медленно наклоняется голова, покрытая грубой тканью белого капюшона. Рывок. Дух Далеких земель уже ближе. Он умело телепортируется раз за разом, будто Странник края — у него тонкие цепкие пальцы, а так же сила, спрятанная в ярости взгляда. Стив будто теряет способность дышать, а перед глазами каждое мгновение является мутная пелена. Шаг, шаг, ещё один и ещё — с каждым дюймом внутри возникает все больший и больший животный страх, и вот черный Дух уже здесь, уверенно и медленно заносит над головой острое лезвие косы, — Энтити, его зовут Энтити, — буйным воспоминанием в голове Стива возникает его имя, и вот вокруг уже пропадает всё, что было до этого — в темноте пропадают дома, дороги, исчезает образ замершего Алана, и Стив с диким взглядом считает мгновения до своей смерти. Неизвестная сила запрещает ему любое движение, сопротивление, и все это так напоминает, так похоже на… «Ты нужен мне именно сейчас!», — он срывается с его губ, теряется во тьме. — «Именно сейчас!» Ты делаешь меня сильнее. Стив верит. Он чувствует, как внутри все пробирает от сводящего с ума выброса адреналина, как зрачки резко сужаются, а руки, сжимающие рукоять меча, обхватывают чужие — невидимые, но сильные и до безумия ледяные. Внутри будто закипает кровь, нет, лава — горячая и заставляющая проснуться. Глаза застилает белая мгла, он теряет себя, не воспринимает свои действия, а доверяется тому, кто ведет — мужчина срывается с места, отражая удар. Резко, беспощадно, со всей силой и ненавистью — снова погружается в бездну. Это проклятие или дар? Энтити пропадает и появляется, снова занося секиру — Стив, не ведая своей силы, отражает каждый удар, затем нападает. Его тело — пламя, упирающееся языками в небо, ловко выполняет смертоносные движения; блок, выпад, блок. Звон металла по металлу. Его ведёт собственное тело и руки Херобрина, держащие меч вместе с ним. Сила приумножается десятикратно. И пока ведется бой с призрачным соперником, блеклые души растворяются в воздухе, будто их никогда и не было. Мы едины.***
Когда пропал Энтити, Стив уже не помнил. Он пришел в себя слишком плавно, когда уже начинало светать, а от тумана не осталось и следа — улицы выглядели безобидными, сливались с окружающей природой. Он прижимался спиной к стене одного из домов, прикрывая глаза рукой, стараясь сконцентрироваться на своём состоянии — голова немного кружилась, болела, а все тело пронизывала странная усталость, что проносилась тяжестью внутри. Стив осторожно открывал глаза, оглядываясь по сторонам — был лёгкий страх снова оказаться в моменте полной уязвимости, среди своего самого жуткого кошмара. Взгляд наткнулся на отражение в треснувшем грязном стекле напротив. Стив стоял, не шевелясь, чтобы вдруг его видение, или что же это было, не исчезло: стоя ровно так же напротив, на него смотрел Демон, так насмешливо-ярко, своими белыми бездонными глазами, что внутри все переворачивалось от волнения… Он снова здесь. «Скучал? Мне нужно было услышать это, Стив. Такова первая часть договора — твое собственное принятие.» Вновь мужчина ощущал каждое его слово на особом внутреннем интуитивном уровне, пока чужие губы шевелились от произношения. Стив отстранился от стены и сделал несколько лёгких шагов ближе к мутному отражению в окне, а Херобрин, выждав пару мгновений, начал приближаться в ответ. Кажется, мужчина хотел именно этого? Чтобы окончательно поверить, как бы тяжело это ни было, в свою исключительность — Демон хаоса, князь Ада, здесь и перед ним. В реальности, а не во сне. Осталось решить только то, что именно ему нужно. «Между нами расстояние. Нужно устранить его. Ты уже начал вспоминать, Стив?» Херобрин поднял свою руку — на его ладони был виден такой же куб, какой был и у Стива, только буква внутри отличалась. Он поднял и свою кисть, соприкасаясь с чужой через холодное стекло — рука словно сама потянулась, не повинуясь желанию тела. Стекло ледяное, жгучее. А чужое касание — обжигающее, энергия ощущается огромной волной, она накрывает с головой… «По глазам вижу, что да! Удивление такое же, как когда я примерил твой образ.» Чужие тёмные брови нахмурились, и Херобрин взглянул на мужчину с явной агрессией и недовольством. «В любом случае, поговорим потом. А пока ищи портал, Стив. Ищи. Чертов. Адский. Портал. Мне тяжело держаться за грань!» Секунда. Стекло под чужой ладонью грубо треснуло, лопнуло, разлетаясь на мелкие кусочки вокруг — мужчина едва смог резко отвернуться, закрывая руками лицо. В существовании Херобрина не было больше сомнений.