я буду в мыслях, рядом и вновь. я не ищу повод, просто живу там, где воздух пахнет только тобой. rozhden — рядом и вновь
5
Даже открытые настежь окна не спасают от удушливой духоты. Лето в столице выдалось небывало жарким. Радует, что хоть дома не надо сидеть, как в прошлом году с этим тупым карантином. Я откровенно завидую довольному Шеминову, который со всем своим семейством благополучно укатил на Мальдивы. Ему, конечно, тоже там жарко. Но ведь рядом океан, и пальмы, и белоснежные пески. Сидит, наверное, в своём бунгало и ржёт надо мной: «Шастун — лох, будет вести эфир в душной студии, ха-ха-ха. А у меня тут сочок из кокосика». Зараза он, короче, а не директор программной службы «Европы Плюс». Я скалюсь зубастой акуле из Икеи и, сбросив её с дивана одним точным ударом наотмашь, плетусь в душ. Почти аккуратно плетусь, не считая того, что по привычке врезаюсь в дверной косяк. — Лять! — с чувством шиплю я и тут же прикусываю язык, услышав, как за стеной начинает ворочаться Ира. Опять будет материть меня за то, что матерюсь и за то, что разбудил так рано. — Прости! — Иди в жопу, Шастун! — раздаётся из спальни тихое ворчание девушки. Когда я заканчиваю с водными процедурами, Кузнецова уже вовсю нарезает овощи для её фирменного омлета. Нет, всё-таки жить с ней — моё лучшее решение в жизни. Определённо. — Опять с мебелью воевал? — вместо приветствия говорит она, не отрываясь от своего занятия. — Это был косяк, и он сам на меня напал, клянусь. Ира тихонько посмеивается и качает головой. Ставлю сотку, что она сейчас мысленно обзывает меня тупицей. Я иду заваривать кофе. Всё по стандарту: ей латте с одной ложкой сахара, мне капучино без. Купить кофе-машину, кстати, второе моё лучшее решение. Хотя к нему меня подтолкнула Ирка. Сказала, что мы оба умрём без кофе. А готовить его нормально не умеем оба, так что вот он, чудо-аппарат, делающий нашу жизнь каждый день чуточку более сносной. — Меня опять вчера в трансляции про нас спрашивали, — бросает она через плечо, когда я иду к барной стойке с двумя готовыми кружками горячей арабики. — Да? И чё сказала? Кузнецова устанавливает время на таймере духовки и присоединяется ко мне. — Как обычно, — отвечает она и делает большой глоток латте, блаженно прикрывая глаза. — М-м, никогда не надоест. — Что? — смеюсь я. — Называть нас «друзьями с секретной отсрочкой»? — Дурак. Мы смеёмся. — Слушай, а Крис ничё там не заревнует? — спохватываюсь я через какое-то время. Ира отрицательно мотает головой и ставит кружку на стол. — Она ж смотрела эфир. Да и Крис знает про наш договор. — Оу. Ну значит, у вас полное доверие? Кузнецова смотрит на меня нечитаемым взглядом. Где-то на подсознательном уровне осознаю, что ненароком задел больную тему прошлого. — А зачем тогда вообще отношения? Я согласно киваю и утыкаюсь в телефон, чтобы скрыть неловкость. Обычная лента в инсте, оповещения о сообщениях, новые подписчики на канале «Шастун». Ничего интересного. А, нет: @sergeymatvienko1 сделал новую публикацию. Что они там опять учудили? Открываю видео и прибавляю звук. Бирюзовые волны любовно вылизывают залитый солнцем берег. В кадре появляется бегущий по мокрому песку Воля в одних бермудах, всё такой же тощий, но загорелый. Пытается сексуально махать чёлкой, как в каком-нибудь фильме про спасателей, но запутывается в своих ногах и эпично падает. — А-ха-ха-ха, — взрывается хохотом за кадром Матвиенко. — Пи*данулся, придурок! Я же говорил! Воля старательно изображает морскую звезду и тянет худую руку в сторону «оператора». — Любовь моя, спаси меня скорее! Серёжа смеётся, но тут же подрывается с места. Камера трясется, демонстрируя несколько секунд босые ноги Матвиенко, и затем изображение пропадает. Я улыбаюсь во весь рот, прокручивая видео несколько раз, и понимаю, как сильно соскучился по ним на самом деле. Счастливые, блин, аж завидно! Закрываю все вкладки и блокирую телефон, но что-то внутри щёлкает и заставляет заново зажечь экран. Дата. Вот где кроется главный подвох. На всякий случай захожу в календарь, чтобы удостовериться окончательно. Ну точно! Седьмое июля. Седьмая годовщина, чёрт побери. Класс. — Ир. — М-м? — мычит девушка, доставая готовый омлет из духовки. — Я напьюсь сегодня. Она замирает с противнем в руках и разворачивается, вопросительно уставившись на меня. — Семь лет сегодня, как… ну ты понимаешь. — О-о-о. Ирка понимающе кивает и принимается раскладывать завтрак по тарелкам. — С тобой выпить? — Не, не надо. В бар схожу. — Ладно, с ужином заморачиваться не буду тогда. Остаток завтрака проходит в молчании. Готов поспорить, что думаем мы об одном и том же. Тот год нам обоим дался очень тяжело. Если бы не Ира, я вообще не знаю, что делал бы. Это страшнее, чем самые жестокие пытки, хуже, чем сгореть заживо. Я не думал, что меня может так вставить от кого-то. Всю жизнь насмехался над глупыми мелодрамами и идиотскими книжками о всепоглощающей любви. А теперь и сам не прочь написать одну такую об Арсении, о его чарующих голубых глазах, и о том, как больно в них смотреть, потому что они ослепляют так же, как полуденное солнце. Я никогда прежде не бился в истерике. Даже когда уходил кто-то из близких, был удивительно спокойным. Но Попов взорвал мой мир, перевернул всё с ног на голову, так что океан боли, которой конца и края не видно, — это с некоторых пор привычная среда для меня. Стёртые в порошок нервы и вечно искусанные в кровь губы — это то, что подарила мне хвалёная любовь. Почти год прошёл с нашей последней встречи, а легче не стало ни на йоту. Такое чувство, будто время остановилось после фразы «Если бы мы встретились раньше». Остановилось навсегда. Я не чувствую себя живым, делаю всё на автомате, умудряюсь учиться даже нормально. Но всё какое-то пустое, картонное. Единственным отвлечением в череде однообразных, пропитанных страданием буднях служит драма Ирки с её шизантуой Дианой. Даже имя этой девицы бесит меня неимоверно. Радует одно: моего ума хватило, чтобы отрубить любую связь с ним. После совершённой ошибки, я, наконец, прислушался к словам Матвиенко и позволил Арсению свалить в закат. Поменял номер, удалил старую страницу. Словом, очистился. Хотя годовщину нашего знакомства пропустить всё же не смог, бурно отметил её ударной дозой вискаря. Накрыло от того, что пришёл на практику на воронежский филиал радио «Европа Плюс» по совету Стаса Шеминова, с которым Попов познакомил меня на форуме в Москве. Как я понял, они вместе учились в Воронеже на журфаке. Три года назад Шеминов перевёлся из филиала в головной офис в качестве продюсера утреннего шоу.***
— Стас, моя личная рекомендация по поводу этого молодого человека. Очень талантливый. Я смутился под оценивающим взглядом нового знакомого. — Ну раз личная рекомендация Арсения Попова, — улыбнулся он и протянул мне руку для рукопожатия. — Антон, — представился я. — Ребят, вы пока поболтайте, а я отлучусь ненадолго. Попов несильно сжал моё плечо и исчез в толпе. — Ну что, Антон, чему посвятишь свою журналистскую жизнь? Я пожал плечами, честно не зная, что ответить. — Мне музыка очень нравится. Я бы попробовал на радио ди-джеем поработать. Или с юмором жизнь связать, например. — Значит, людям радость дарить хочешь? — усмехнулся продюсер. — Типа того. — Ну иди к нам на практику, посмотрим, что из тебя получится. И подумав, добавил. — Арс обычно не промахивается. Невероятное чутьё на таланты. Я нахмурился. — В каком смысле? Стас хитро улыбнулся, будто понял, что ступил на неведомую территорию моих иррациональных страхов. Точнее, одного страха: не быть единственным. — Мне он сказал, что быть журналистом — не моё, а вот руководить процессом — очень даже. И вот посмотри, спустя несколько лет его пророчество сбылось. Хотя свой талант он почему-то похерил, конечно. — Что ты имеешь в виду? Шеминов на минуту задумался, видимо, прикидывая, можно ли мне говорить что-либо. — Он ведь в Питер мечтал уехать, на сценариста выучиться. Это надо было видеть, какие он постановки для студклуба делал. Мы две студвесны подряд выиграли, когда он к нам перевёлся на третьем курсе. До сих пор понять не могу, чего его так в Каменке зацепило. Нет, Воля, конечно, редактор что надо. Они, можно сказать, вместе начинали переворот там. У них районку лучшей в России каждый год признают. Но, блин, для их мозгов — это болото. У Попова менталитет звезды, ему не просто писать надо, но и самому по сцене скакать. А его заклинило на этой пластинке заезженной «стабильность — это очень важно, мне так комфортнее». Только не фига это не ему так комфортнее, а… — О чём болтаете? Я вздрогнул от неожиданности и повернулся к Арсению. Его глаза сегодня буквально излучали свет, и после слов Стаса мне отчетливо стало видно — Арсу без труда мог бы покориться целый мир. «Что же его так держит в крохотном болоте?» — мысленно недоумевал я. Сейчас, конечно, ответ на этот вопрос известен: жена и ребёнок. Тихая стабильная жизнь. Круто, наверное. Отгулял своё и осел. Молодец, что ещё сказать.***
После нескольких мучительных суток, проведённых в холодной квартире с распахнутыми настежь окнами, я выбираюсь в бар с Кузнецовой. По одному её внешнему виду сразу понимаю: что-то не так. Ира на вопросы не отвечает. Сразу же проходит к барной стойке, заказывает кружку пива и выпивает его залпом, игнорируя мой обеспокоенный взгляд. — Она опять удрала к нему, Антон, — говорит девушка, вытирая губы рукавом худи. — Твою ж… Примерно через час мы в состоянии унылого подпития выходим на свежий воздух. Долго плутаем по ночным пустынным улицам, пока Кузнецова не сворачивает в один из грязных домов с тянувшимися неровной вереницей гаражами. На крыше одного из них мы уютно устраиваемся, свесив ноги над оврагом, всё ещё покрытом застывшей коркой снега. Я достаю сигареты и машинально протягиваю пачку ей, потому что по её выражению лица понимаю: без них не обойтись. — Я ухожу от неё, — твёрдо говорит девушка, выдыхая сизый дым, и тут же делает новую затяжку. — Ты не сможешь. Вспомни, как часто ты пыталась… — Нет, Тош. Я ухожу, — упрямо повторяет Кузнецова и поднимает на меня полный решимости взгляд. — Я сделаю это сегодня, и ты мне поможешь в этом. С минуту я молча изучаю взглядом кирпичную стену напротив, после чего шумно вздыхаю и разворачиваюсь к ней. — Ладно, хорошо, какие причины закончить с ней встречаться? — Их миллион, Антон! Ира со злостью бросает окурок в темноту оврага и ложится на спину. Я пристраиваюсь рядом, устремив взгляд в иссиня-чёрную бездну с вкраплениями редких звёзд. — Она рушит мою жизнь, — выдыхает Ира полушепотом. Это чистая правда. Достаточно насмотрелся на то, как она медленно погибает, растворяясь в ядовитых чувствах к своей подруге, от которых врачи ещё не придумали лекарства. Я бы рад помочь, всё отдал бы за возможность увидеть её по-настоящему счастливой. Но беда в том, что прекрасно понимаю одну вещь: нас обоих по закону подлости могут спасти те, кто нас топит. — А причины, чтобы встречаться с ней? — спустя какое-то время спрашиваю я, вновь щелкая зажигалкой. Ира молчит, несмотря на то, что ответ уже давно сформулирован в её голове — по глазам всё прочесть можно. — Я люблю её, — отвечает девушка, сдаваясь. — Ты любишь её, — повторяю эхом. Она поворачивает ко мне измученное лицо с застывшими дорожками слёз. — И ты его тоже любишь. — Да, — признаюсь честно, не пытаясь бежать от мучительной правды. — Мы должны научиться жить без них, Антон. Горькая усмешка слетает с моих губ. — Ир, это утопия. — Нет, Тош, не утопия. Она вдруг вскакивает на ноги и начинает лихорадочно наворачиваться круги на месте. Я с трудом подавляю желание набрать номер психбольницы. — Придумала! — вдруг верещит она, спугнув с проводов стайку задемавших птиц. — У нас же были пары по психологии. Помнишь? — Ну, — отвечаю заторможенно, не вполне понимая, к чему она клонит. — Так надо это использовать! Решено. Мы пройдем через все стадии принятия, отведем на каждую по неделе. О, и будем вместе вести дневник. Сегодня же создам в Гугле документ. Ха, «Дневник страданий». Мысленно улыбаюсь, возвратившись из глубин памяти обратно в душную комнату. Ира что-то увлеченно печатает на телефоне, через каждые несколько секунд отвечая на прилетающие сообщения. Её лицо буквально светится от счастья. Эта штука и правда сработала. У Ирки, правда, получилось гораздо лучше, чем у меня. Она-то годовщины не отмечает. Смогла избавиться от всех призраков прошлого, устроилась на телевидение работать сразу после окончания вуза. Бросила это дело, когда удачно вклинилась в волну блогерства и быстро раскрутилась с фэшн-каналом. Потом на дизайнера выучилась и выпустила свою линию одежды. Сейчас книгу пишет. С Кристиной вот встречаться начала. Мне, конечно, тоже грех жаловаться. Я ещё на четвёртом курсе стал ди-джеем на «Европе» в Воронеже. А когда Стаса назначили директором программной службы, он переманил меня в Москву. Ирка к тому времени тоже раскрутилась, так мы и махнули вдвоём в столицу. Новая работа подарила мне ещё одного замечательного человека — Оксанку Фролову, мою соведущую по музыкальному шоу. Полтора года назад мы с Шеминовым и Окс замутили проект на ю-тубе. Я подтянул своих старых друзей из Воронежа, и в итоге получилось невероятно популярное шоу «Контакты». Всё, в общем-то, наладилось. Я даже стал общаться с Матвиенко довольно близко. От него узнал, что Позов три года назад переехал в Воронеж с Катей, устроился работать в «Комсомолку». Идея предложить ему поучаствовать в одном из проектов, которые мы запустили параллельно с «Контактами», пришла как-то сама собой. Он согласился. Его заметил Руслан Белый, который, оказывается, помнил его со времён студенчества. В итоге Димон теперь звездит в «Stand Up». Живёт в соседнем районе. В отпуск вместе ездили зимой. В семейство Позовых вообще трудно не влюбиться. Дочура у них прикольная, скоро в школу пойдёт. А совсем недавно Димка во второй раз папой стал — сын родился. За Сёрёгу с Пашей счастлив больше всех. Когда Матвиенко сказал, что Воля предложил ему переехать в Штаты, я был настроен крайне скептически. Мне Иркиной истории хватило, да и своей собственной, впрочем. Но когда через год они реально перебрались в Америку и узаконили отношения, у меня даже появилась слабая надежда на то, что однажды и мой паззл станет полным. Что последняя и самая важная деталь заполнит навсегда образовавшуюся пустоту. Но годы идут, и ничего не меняется. «Вот-вот, при видимом росте, ты на деле всё так же топчешься там же, где был семь лет назад», — гнусавит уязвленное самолюбие. Шло бы ты лесом. Я поднимаюсь из-за стола, оставив недоеденный омлет, и несусь в комнату за ноутом. — Тош, всё в порядке? — взволнованно кричит Ира. — Дневник решил перечитать, — отвечаю я, возвратившись на кухню с лэптопом в руках, и направляюсь к диванчику. Кузнецова провожает меня подозрительным взглядом, но ничего не говорит. Знает, что это мой стандартный ритуал Дня страдашек. Просто обычно перечитываю его вечером в компании алкоголя, но сегодня сантименты начали давить с самого утра, и я давно выучил правило: сопротивляться им — себе дороже.Дневник страданий
Введение. В психологии существует 6 стадий принятия ситуации: 1 — Шок. 2 — Отрицание. 3 — Гнев. 4 — Торг. 5 — Депрессия. 6 — Принятие. Первую и вторую стадии проходить нам не имеет смысла, т.к. это уже давно пережитый этап, поэтому приступим прямо здесь и прямо сейчас кСтадии «Гнев» (12.04. — 19.04.)
День первый
Ира. 16:03 Что ж. Очень хочется купить ружье и прострелить ей обе ноги, а потом заставить ползти три круга по стадиону. Ведь именно так я себя чувствовала в тот момент, когда она свалила без объяснений первый раз. Но вместо этого я пойду вымещать злость на швабре, ведь я хорошая девочка. Пока что. Ну и ружья нет. Шаст.16:16 Прямо в эту минуту играет песня на фоне «Я так любил тебя, но я ща пьяный, и мне все равно». Интересно? Пока нет, оставим её до «лучших» времен. А за окном идет стеной снег. ХЛОПЬЯМИ, МАТЬ ЕГО! А на дворе 11 апреля. Что я имею к этому моменту? А имею я огромную недосказанность и кучу эмоций, не дающих мне вести ежедневную нормальную пацанскую жизнь! Я очень надеюсь, что наступит тот момент, когда лишь посмотрев на этого персонажа, я взглядом скажу все, что о нем думаю! Где-то у мамы валяется дома скальпель. Может, раздобыть его адрес, приехать и оставить послание на его машине? Или в подъезде, чтобы все знали, с кем живут люди? Или еще лучше на входной двери, чтобы он как следует перебздел? Ира. 16:23 Выместить злость на швабру не удалось. В процессе вспомнила, что кто-то из преподов однажды назвал Шаста «красивой шваброй». Посмеялась. Расстроилась, что Шаста под боком нет. Не покурить с ним, ни поржать. Сильно разозлилась, вспомнив, из-за кого не уехала вместе с ним и остальными одногруппниками в Питер на журналистский сабантуй. Захотелось переломить швабру (не в обиду Антону) пополам. Вовремя вспомнила, что лишних денег на новую швабру нет. Поэтому мысленно переломила череп этой твари. Села у окна с бумажной папиросой, которую скрутил мне Шаст, чтобы я бросила курить. Типа «курю». Смотрю на соседского пса, привязанного к заборчику. Подумала, что мы с Тошей, как Рекс, привязаны к громадной груде старого железа. Шаст. 17:05 Пока ел пельмешки в придорожной кафешке, смотрел на то, как работает подъемный кран. Вспомнил интервью с крановщиком, которое писал… этот. Чуть не подавился пельмешкой. Благо, ел со сметанкой, поэтому пролетела она, как по маслу. После сразу же захотелось своей вилкой вонзиться не в следующую пельмешку, а кому-нибудь в глотку. Потом вспомнил, что это уголовно наказуемое деяние. Передумал. Да и аппетит уже пропал. Мысли об этом человеке не несут ничего хорошего в мою жизнь. Наверное, он сам там ест пельмени, потому что от него ушла эта тёлка. Вывод: во всем виноваты пельмешки, они, кстати, не очень вкусные были. Ира. 17:37. Сижу, ржу над историей Шаста про пельмешки, слушаю депрессивную песню по четвёртому кругу уже. Попыталась полчаса назад сесть за стих. Написала ровно одну строчку. Потом опять накрыло. Хочется то ли пить, то ли блудить, то ли съесть лежащий на столе пончик. В голове всплыли всякие счастливые флешбеки. Захотелось ударить себя. Вспомнила, что себя нельзя. Захотелось ударить её. В задницу. Не писательское настроение, а орательское сейчас. Иду звонить Тоше. Надеюсь, у него ловит связь. Шаст. 20:02 Mood: Выпить вина и лечь спать. Жаль, денег нет. Да и в дороге его шишь купишь. Надеюсь, на закрытии форума нальют. Ира. 20:22 Ходила в душ. Стояла 5 минут на балконе и смотрела на дождь. Вернулась в комнату. Сижу, пью земляничный сочок. Жизнь налаживается. 20:23 А нет. Показалось. Шаст. 20:33 С легким паром! Не хворай, а побольше злости и гнева на предстоящую неделю! ГоспАди, пережить бы все это! Скоро подъезжаем.День второй
Ира. 8:30 Бесит, что стадия гнева у меня больше похожа на стадию депрессии. С утра по привычке полезла в телефон. Нашла 100500 сообщений от 'не тех'. Нужного не нашла. Разозлилась, что вообще ищу. Захотелось прямо сейчас в пижаме и тапках пройти до её дома, разбить окно кирпичом с запиской «Гори в аду». Ибо нефиг. Пы.Сы. Снег пришёл в Воронеж. Шаст. 12:20 Прочитав то, что пишет Ира, вспомнил, что снился тот, чье имя нельзя произносить (к сожалению, это далеко не Волан-де-Морт). Не запомнил сюжет. Зато запомнил отчётливо огромную злость и боль одновременно, которые остались после пробуждения. И я согласен с Ирой в том, что третья стадия больше похоже на пятую. Ощущение, будто я специально пытаюсь достать эти чувства злости, гнева и ненависти, которых во мне вообще нет, потому что там осталась только боль. И я не знаю, стоит ли доставать это все наружу, может, в этом и есть какой-то смысл, потому что тогда там точно ничего не останется. Абсолютно. Даже тогда, когда этот человек, возможно, вновь появится в моей жизни. Ира. 21:49 Это был тяжелый день. Просто тяжелый день. Но я обещаю себе, что, начиная с завтра, с каждым днем будет легче. Шаст. 23:05 Ир, все будет хорошо. Я тебе это гарантирую. После ночи всегда наступает рассвет.День третий
Ира. 02:15 Десять минут назад закончила писать письмо. От руки. Невероятно личное, с легким налетом боли, но с явным привкусом прощания. Хотела злиться в нем, но не смогла. Словом, осталась собой. Чувствую полнейшее опустошение и… лёгкость. И хоть через несколько часов я проснусь с опухшим от слез лицом, зато ложусь спать с легким сердцем, потому что знаю: утром открою глаза другим человеком. Свободным. Первый раз за много месяцев я жду пробуждения с нетерпением. Потому что это новое начало. Да, Тош. Да, ты прав. За ночью всегда следует рассвет. Сегодня небо прояснилось. Осталось дождаться первых лучей солнца. Мы их увидим. И очень скоро. Аминь.День четвертый (или пятый?)
Ира. 23:16 Настрочила два доклада. Горжусь со всей силы собой. Но когда увидела случайно в рекомендованных её аватарку, где они счастливо сосутся, в очередной раз бомбануло! Шаст. 0:08 Я, конечно, понимаю, что это уже пятый день, но пока я не лег спать, четвёртый день не подошел к концу. Хочу сказать следующее: вчера я не отписывался, т.к. мой день был абсолютно рабочим, НО он скрасился взаимной симпатией (громко, конечно, сказано, но я не могу иначе, по факту это же так) одной очень милой журналистки с питерского канала, поэтому во мне вчера не было ни капельки злости, гнева и раздражения. И я этому несказанно рад! Что касается дня сегодняшнего, то он прошел быстро и непринужденно. В один момент вновь появилось чувство, которого я так боюсь, и с каждым ощущением оно становится все острее, меня это пугает. За Ирку обидно уже не раз, не два и не три. Таких ушлепских людей надо просто гнать в шею и в загривок. И после всего этого хочу только одного, чтобы мы были счастливы, потому что мы этого достойны, как никто другой. P.S. Хочу, кстати, отметить, что перестал сильно злиться. Видимо, выплеснул в первые дни все по-максимуму, и стало легче. Я рад. Пусть и остальные чувства к этому персонажу сойдут на нет за апрель. Верим и работаем.День (однако) пятый
Ира. 7:43 Ржу над тем, что пропустила четвертый день и не заметила. Наверное, это хороший показатель. На секунду сегодня подумала, что рановато вернулась в соцсети. Потом чихнула, и всё прошло. Очень надеюсь и верю, что с каждым днём будет легче. Шаст. 11:42 Моя хорошая Ирсэн, день все-таки у нас пятый, я просто делал запись уже в 00:08, а это 15 апреля, поэтому ты ничего не пропустила, ахах. Что хочу сказать? Проснулся с утра, включил интернет, посыпались тонны сообщений о том, что мы учимся с 13:00. А я ещё от дороги не отошёл. Ну звездосина. Ира.18:02 Сделала фруктовый салатик на полдник. Слопала. Пританцовываю под Лазарева. «СЕМЬ ЦИФР И ЗВОНОК, СЕМЬ ЦИФР И ГУДООК… КАК МНЕ НАЙТИ ЛЮБОВЬ ТВОЮЮЮЮЮЮ» Да короче. Всё как-то подозрительно хорошо в плане чуек. В остальном скажу, когда появятся новости о бабулиной операции.День шестой
Шаст. 01:33 Только что пересмотрел мультик «Похождения императора». Дико проорался, посмеялся до слез, ну и поплакать успел (Пачу было очень жаль в некоторых местах, простите, я слишком сентиментален). В общем, чудесное завершение дня. Куско — отдельная любовь.День (вроде бы) седьмой
Ира.23:57 Вышла ночью в поле с конеееем… Шучу. Пришла домой со смены. Решила написать в дневник, а то совсем обленилась. Итак. С каждым днем мне действительно становится легче. Вчера не пошла гулять с нашей общей знакомой. Ибо зачем мне эти все флешбеки? Я ещё не до конца реабилитировалась. В итоге она написала мне портянку, о том, как у неё все паршиво. Я в ответ настрочила поэму о том, как у меня всё зашибись. И даже не соврала. Надеюсь, что она обязательно передаст, что Ира очень счастлива. Что у нее все наладилось. И что все двери в прошлое закрыты наглухо. Довольна собой просто невероятно.+100500 к моему самомнению. -200000 к её. Ну надеюсь, что так. В общем, поняла, что и правда не хочу возвращать ничего. Аривидерчи. Бамболейло. Дасвидули. Пы.Сы. Интересно, Шаст, в курсе, что нас все считают парой?День восьмой. Крайний в этой стадии.
Шаст. 17:46 Немного с опозданием, но пишу. Наверное, необходимо все восстановить и в памяти, и на бумаге. Пока меня не было здесь (сколько? Два дня? Или три?), в общем-то особо в жизни сильно ничего не поменялось. Ах, да. День рождения Софи, где по какому-то идиотскому замыслу Вселенной, который я пока не в силах разгадать, была девочка из Каменки. Было очень паршиво. Но я понял одну важную вещь: я не хочу в это все возвращаться. Мы решили, что опустим четвёртую стадию в нашем эксперименте, так как торговаться по этому поводу я не хочу, ни с кем, ни за что, ни при каких обстоятельствах. Мне с этого нечего взять. Пусть лучше торгуется он за свое лучшее будущее, которого у него не будет, потому что в его жизни нет меня. Вот так. Точка. Вывод: Я думаю, что все, что мы здесь делаем, это полезная штука, она помогает работать над собой, над своими мыслями. И по итогу к этому человеку у меня нет ни капли злости, ненависти, я не желаю ему чего-то плохого в жизни, я просто хочу справедливого урока для всех, не только для меня. Спасибо за эту неделю, а точнее восемь дней. Осталось совсем немного.5 стадия — Депрессия (20.04. — 26.04.)
День девятый. Начало конца
Шаст. Вне времени. Наступил мой День рождения. Светлый праздник, ахах. Поздравил Серёжа (сам виноват, не стоило ему звонить тогда). Потом Поз. Потом Паша. Стало больно. Жду, надеюсь и верю, что когда-нибудь это закончится, и меня перестанет это волновать. У меня все. Я устал на это реагировать. Просто уже нет никаких сил.День десятый
Шаст 23:59 Хотел переключить свое внимание на другого человека. Честно хотел, но не вышло. Думаю, ещё слишком рано. А вообще наступит ли стадия, когда будет «не рано»? Честно? Я не уверен. Потому что даже когда я хочу отвлечься, занять свои мысли другими людьми, меня Вселенная пинает под зад, дает обухом по голове и возвращает обратно в то дерьмо, из которого я уже почти год хочу выбраться! Мне все еще тяжело на сердце и на душе. Иногда мне кажется, что у него тоже тяжелые времена, что он сожалеет, вспоминает, и… А иногда кажется, что ему, в общем-то, плевать, что со мной и как я там, у него ж другая жизнь, и в ней мне давно нет места. Может, вообще никогда не было.***
Что ж, в этот раз я сдался чересчур рано. Читать это дальше просто бессмысленно. Вообще всё бессмысленно. Потому что прошедшие семь лет ничего не меняют: мне до сих пор не плевать. Наверное, это какая-то особенная степень мазохизма, но глупо отрицать очевидное: мне всё ещё важен его пульс. Важно знать, всё ли с ним в порядке. Это не так уж сложно, вообще-то. Попов теперь личность небезызвестная. Четыре года после нашего расставания я не знал о нём ничего. А потом он разом появился везде. Сценарист двух успешных сериалов и полнометражки, в которой сам сыграл одну из главных ролей (если верить газетам, исключительно после долгих уговоров продюсеров). Сама скромность! Пару лет назад попробовал себя в постановке спектакля и тоже сорвал небывалый успех. Их театр приезжал с гастролями в Воронеж. Даже родители ходили смотреть, ха. К счастью, мы в этот момент с Ирой гуляли по пражским улочкам. А вот личная жизнь его покрыта мраком. Одни пишут, что он счастлив в браке, другие — что разведён, третьи — что вовсе никогда не был женат. Я узнал от Матвиенко лишь то, что у них с Леной родилась дочь, и они действительно расписались. Вскоре после того, как девочке исполнился год, Арс неожиданно уволился и исчез. Вместе с женой и ребёнком, по всей видимости. Как позже выяснилось, переехал в Питер. Всё-таки осуществил мечту. Этих знаний хватило для того, чтобы убедить себя: та короткая жизнь на двоих осталась в прошлом. По крайней мере, для него. Промариновавшись полтора часа в пробках, я, наконец, добираюсь до офиса и сразу же иду в туалет, чтобы умыться холодной водой. Оксанка тоже в скверном расположении духа — сказала, что записала пять голосовых Стасу, чтобы жизнь мёдом не казалась. Что-то мне подсказывает, что Шеминову плевать. Наверняка, нежится там в гамаке под пальмами с томиком Чехова. Но, когда начинается эфир, всё напряжение и недовольство сходит на нет. Вот почему я так ценю эту работу. Радио — отдельная Вселенная вообще. Особенно весело, когда приходят звёздные гости. Сегодня на очереди Серёжа Лазарев, которого я искренне успел полюбить за отменное чувство юмора и отсутствие налёта «звёздности». Интервью с ним пролетает, как по маслу, после чего он исполняет несколько песен, в том числе прошлогодний хит «Я не боюсь». Мы с Оксаной пускаемся в пляс под неё, рассмешив и самого Серёгу, и всю студию. — Шастун, ты лучший! — выкрикивает в конце одна из фанаток, присутствующих на записи. — А знаешь, кто ещё лучше? — подыгрываю я. — Конечно же, я-я-я-а-а-а-а! — тянет фальцетом Лазарев, и студия взрывается диким хохотом. — По-моему, это самый крутой эфир за всю историю радио! — говорит Оксана, когда мы уходим на музыкальную паузу. — Однозначно. И это ещё «Признавашки» не начались. Эта рубрика — наше общее, горячо любимое детище. «Музыкальные признавашки» пришлись по душе радиослушателям сразу, даже потребности в том, чтобы специально записывать фейковые звонки в студию не было необходимости. Во-первых, это прекрасная возможность анонимно признаться в чувствах, завуалировав это так, чтобы понял тот человек, к которому и обращено послание. Во-вторых, это правда весело. Помню, в прошлом году во время карантина мы просто потонули в звонках. Все буквально посходили с ума, признаваясь в любви накануне «грядущего апокалипсиса». Одну пару мы вовсе пригласили на эфир в честь Дня влюблённых, потому что они четыре месяца общались друг с другом через заказ песен. Дело в том, что парень позвонил нам и попросил поставить «Мою любовь» Барских со словами: «Это для моей половинки. Я задолбался быть один, найдись уже». Одна девчонка откликнулась песней Земфиры «Искала». И пошло-поехало. А потом выяснилось, что они живут в соседних подъездах. Невероятно романтичная ерунда. Я растекался умиляющейся лужицей, глядя на них, и втайне надеялся однажды снова почувствовать этих проклятых бабочек. — Добрый вечер всем радиослушателям! С вами вновь Антон Шастун… — И Оксана Фролова! — Что ж, мы начинаем мою самую любимую рубрику «Музыкальные признавашки». — Ребята, завтра в России — День семьи, любви, и верности! Когда если не сейчас? — Звоните нам в студию, признавайтесь в любви через песни, ведь это невероятно романтично! — Полностью поддерживаю Оксану! Кстати, а ты бы какую песню для меня заказала? — Хм-м, — тянет девушка. — «Как Челентано» Артура Пирожкова, наверное, потому что всё ещё помню тот корпоратив. Я смеюсь и мысленно навешиваю на Оксанку корону, потому что рейтинги после этой фразы стопроцентно взлетят до небес. — А я прямо сейчас поставлю для тебя «Неземную» Макса Барских, пока все наши слушатели набираются смелости. Эфир действительно пролетает на одном дыхании. Звонки влетают в студию, как из пулемётной очереди, наши шутки-минутки заходят на ура. Стас будет гордиться. Я бросаю взгляд на табло, на котором высвечивается время, оставшееся до конца рабочего дня. Всего семь минут, и можно с чистой совестью рулить домой, ставить машину и катить в бар заливать свою семилетнюю боль дорогим алкоголем. Мысль об этом моментально выключает возникший в душе яркий свет, но профессионализм не пропьёшь, и я с энтузиазмом кричу, насмешив половину студии: «Е-е-есть, е-е-есть сигнал! Хьюстон, вы нас слышите?». — Да, у нас есть последний дозвонившийся, — подхватывает Оксана. — Мы рады вас приветствовать, кто бы вы ни были. — Добрый вечер, — раздаётся глубокий мужской голос, который кажется мне смутно знакомым. — Здравствуйте! Откуда вы? — Из сказочной страны, — отвечает полурифмой незнакомец. Оксанка заливается хохотом, но быстро берёт себя в руки и спрашивает: «Хорошо, а как хочет представиться сегодня житель сказочной страны?». — Сэр Идиот. — Самокритично, — отшучиваюсь я. — Зато честно. — Кому будет адресована ваша признавашка? — Одному удивительному человеку, для которого подошла бы песня про зелёные глаза, но это было бы слишком банально. Потому что ни одна из них не способна описать их красоту. Моё сердце по необъяснимой причине пропускает удар. — Кроме того, я этого человека очень сильно обидел много лет назад, и с тех пор не было ни одного дня, чтобы я не пожалел об этом. Так что это могла бы быть песня о раскаянии. Но нет. Ещё одно совпадение. Невозможно. Оксана смотрит на меня в поисках поддержки, но у меня самого, похоже, наступил ступор. — Ого, да вы философ, — всё-таки отзывается Фролова. Я показываю два пальца вверх, потому что не могу произнести и слова. — Нет, — возражает мужчина. — Я идиот. Оксана наигранно смеётся. Дурной признак. Ещё немного, и она этого чудилу задушит на расстоянии. — Хорошо. Так какую песню вы всё же выбрали для этого человека, который, по все видимости, вам очень дорог? — «Chasing Cars», потом что именно её я напевал, лёжа на плече у этого человека, когда понял, что полюбил его раз и навсегда. Фролова умиленно вздыхает и прощает человеку на том конце провода все раздражающие странности. Ох, женщины. — Божечки, ей сказочно повезло! — пищит она в полнейшем восторге. — Уверена, Сэр Идиот, прощение не заставит себя долго ждать. Счастья вам! Сказочно — это точно. Только вот не ей, а ему. То есть мне. Может, я сплю? Или брежу? Да нет, вроде бы не сплю. Но ведь не могу я так ошибиться. Этот голос… В наушниках включается знакомая песня, и меня клинит окончательно. Неужели это правда происходит? Неужели это был он? Ну точно же он. Арсений. «Полюбил его раз и навсегда». Чёрт возьми, почему так душно в студии? Кондиционер сломался опять, что ли? — Антон, ты в порядке? Оксана щёлкает перед моим лицом пальцами. Я заторможено киваю. — Зачем он позвонил? Фролова хмурится и смотрит на меня, как на умственно отсталого. — Чего? — Зачем. Он. Позвонил, — сквозь зубы повторяю я, чувствуя, как внутри всё закипает от злости. Опять явился из ниоткуда со своими высокопарными словами и лживыми чувствами. Ублюдок больной. Скучно стало, что ли? Сюжет для очередного фильма хочет откатать на мне?! Ненавижу. Кулак сам по себе ударяется о столешницу. Оксана в ужасе подпрыгивает. — Так, ты вообще не в себе, по-моему, — она подлетает ко мне и пару раз ударяет по щекам. — Соберись! Нам ещё эфир заканчивать! Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Этого хватает только на то, чтобы благополучно завершить эфир. Но, как только звучит долгожданный сигнал, пулей вылетаю из студии, на ходу набирая Иру, потому что мне нужен сейчас кто-то вменяемый. Тот, кто вернёт уплывшие мозги на место. Но трубка так и остаётся в моей руке, потому что, выйдя на улицу, я натыкаюсь на того, кого меньше всего ожидал там увидеть. Арсений собственной персоной стоит, опираясь на мою машину. Как будто бы вообще не изменился. Но при детальном рассмотрении становится заметно: прошедшие семь лет дают о себе знать. Щетину отрастил. И похудел как-то уж слишком. Увидев меня, мужчина решительно шагает навстречу. На красивом лице — смесь самых разных эмоций. У меня перехватывает дыхание. — Прости меня, — сдавленно шепчет он, и я впервые за столько лет вновь вижу его мокрые от слез глаза вблизи. Меня прошибает током. Судорожно начинаю хватать ртом воздух, чтобы не сойти с ума на месте. Я так хочу на него злиться, орать, возможно, даже ударить за всю причинённую мне боль, но не могу. Потому что до меня, наконец, доходит: он не был счастлив все эти годы тоже. Все несчастливые бессонные ночи явственно читаются по его синякам под глазами. Несколько новых морщинок и худоба — результат напряженной работы, в которой он старался спрятаться от горя. Я знаю это, потому что сам обзавёлся «сувенирами» от нашего расставания в виде шрамов на костяшках и тремора рук после невроза. — Простить? Вот так просто? — голос насквозь пропитан обидой. Арс съёживается под моим колючим взглядом. «Не глупи, придурок, ты жить без него не можешь», — отзывается моё подсознание почему-то голосом Ирины. Только спустя неопределенное количество секунд осознаю, что это не мой внутренний глас, а сама Кузнецова. Из телефонной трубки. Я невольно улыбаюсь, поднося мобильник к уху. — Думаешь, простить? Губы Арса непроизвольно дёргаются, чувствуя, что лёд тронулся. Он улыбается, с надеждой глядя на меня. Ответ я, конечно, и так знаю. Ира называет меня «тупицей» и сбрасывает вызов. Заглядываю в любимые глаза и делаю первый, нерешительный шаг навстречу. Он сгребает меня в охапку, и мы стоим так несколько минут, просто наслаждаясь долгожданной близостью друг друга. — И каждый из вас то умница, то дурак, но, если вас двое, то всякая карта в масть, а значит, не грех пропасть.* Проникновенный шёпот сводит с ума. Я едва сдерживаюсь, чтобы не поцеловать его посреди парковки. Теперь понимаю, почему его так обожают визжащие толпы поклонниц. Природное обаяние в сочетании с отменным вкусом. Но стихи-то на ухо, надеюсь, он читает только мне. Арс чуть отстраняется, но не выпускает меня из объятий и внимательно смотрит в глаза. — Антон, я хочу пропасть с тобой. С самого начала хотел. Но мне казалось, что ты будешь счастливее без меня. Тем более Лена и беременность… Неприятный холодок пробегает по спине при упоминании его жены. Видимо Попов улавливает сразу моё напряжение и отрицательно качает головой. — Мы развелись, когда Лизе исполнилось три годика. Лена не была беременна, когда сказала мне об этом. Она испугалась, что я уйду от неё, когда появился ты, потому что знала про мою связь с преподавателем в студенческие годы. Видела, как я к тебе привязался почти сразу. Поэтому соврала сначала. А потом на самом деле забеременела, когда я переспал с ней, налакавшись коньяка с Серёжей после твоего отъезда. Я только через два года после её рождения узнал правду, когда карточку случайно посмотрел. Взял отпуск, уехал к родителям в Омск на две недели, а, вернувшись, написал заявление и свалил в Питер. Думал, Лизу себе забрать после развода, но закрутилась вся эта кутерьма с кино, и мы договорились с Леной, что Лиза останется с ней, но она не будет препятствовать моему общению с дочерью. Я квартиру им купил в том же районе, чтобы чаще видеться. Обязательно познакомлю вас с этой козявкой маленькой. Уверен, она тебя полюбит… Та нежность, с которой Арс говорит о дочери, делает его невероятно прекрасным. Я не могу сдержать глупой улыбки, глядя на его счастливое лицо. Но нужно оставлять связь с реальностью. Прошлые ошибки меня этому научили. Нужно задавать все вопросы на берегу. Без глупой беготни от правды. — Так значит… — Да, Шаст, — опережая мой вопрос, выпаливает Попов. — Я действительно этого хочу. Чтобы всё было по-настоящему. Чтобы рядом и навсегда уже. Всем своим существом я кричу «Да», однако есть ряд противных «но». И на сей раз с моей стороны. — Но, Арс, у меня вся жизнь в Москве… Он улыбается и кивает в сторону припаркованного в паре метров серебристого авто. — Как удачно, что я захватил с собой все вещи. Ну всё. Безоговорочная капитуляция. Я не удерживаюсь и, притянув его за ворот рубашки, собственнически целую. За спиной раздаётся громкий хлопок тяжелой двери и следующее за ним смущённое ойканье Фроловой. Попадос. Но тот невероятный озорной блеск, который появляется в глазах Арса, когда я отстраняюсь, этого определённо стоил. Всё это того стоило.