***
Джек кашлял кровью и, казалось, стал еще белее чем был. Он не мог уйти так просто. Это какая-то злая шутка судьбы, пожалуйста, скажите ему кто-нибудь, что это просто шутка. Глаза начали слипаться, его клонило в сон, голоса на фоне слышатся, будто он находится под водой. Он видит лицо Питча и из последних сил дотягивается ладонью до щеки возлюбленного. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, прошу, не оставляй меня, только не ты, — тихо шептал Кромешник, прижимая духа к себе. Кожа и впрямь стала белой настолько, что, кажется, начала светиться. Сердце пропустило удар, и прекрасные голубые глаза Джека потеряли свой блеск. Его тело рассыпалось на тысячу мелких частиц, что улетали в небо, а некоторые падали на землю. Хранители с замиранием сердца смотрели на увядание Джека. Туоф, приложив ладони к лицу, хотела было ринуться к другу, но Банни, остановив ее, помотал головой. — Боже, нет, нет, — Питч, не веря своим глазам, царапал землю, собирая в ладони сверкающие частицы. С его подбородка, срываясь, падали на землю крупные черные капли, похожие на слёзы. Хранители, стоя рядом, опустили головы вниз. Фея, захлебываясь слезами, крепко вцепилась в мягкую шерстку Банни. Изнемогая от жажды утешения, она крепко зажмурила глаза. Хранитель надежды бережно прижал к себе девушку и в попытках успокоить гладил аккуратную спину. Погода, словно понимая ситуацию, резко переменилась. На небосводе стали сгущаться тучи, и пошел мелкий, моросящий дождь. Кромешник, кажется, выпал из реальности. Он сидел на коленях и всматривался в глубину серых туч, плывущих над ним. По шее стекали чёрные струйки, что перемешивались с дождем, а испачканные в земле и крови руки, не двигаясь, свисали, касаясь земли. Этот день он будет проклинать до скончания веков. С трудом поднявшись, Кромешник повернулся в сторону мертвого недруга. Его лицо не выражало никаких эмоций, однако внутри он рвал и метал. Сердце бешено заходилось, грозя вот-вот сломать грудную клетку. Ему хотелось еще раз десять убить этого ублюдка, воскресить и снова убить. Но он, подойдя, лишь вытащил черную косу, что пронзила его сердце, и испарился, оставив Хранителей с трупом их некого «бога».***
Вернувшись в свои владения, Кромешник, шаркая ногами по бетонному полу, направлялся в главный зал. Его переполняли эмоции, хотелось крушить все вокруг. Сил сдерживать себя больше не было, да и, в принципе, не за чем. Первым пострадал журнальный столик, что стоял в зале возле стеллажа с книгами. Отлетев в соседнюю стену, он щепками рухнул на пол. Следом полетел и сам стеллаж, проскрипев, словно говоря: «спасибо, что не сломал». В порыве гнева и отчаяния Кромешник разнес почти весь чертог, — хорошо, что там не так много мебели. Все кошмары, сбиваясь в кучу, спрятались в самой дальней части, не желая попасть под горячую руку разгневанного хозяина. Когда передвигаться из комнаты в комнату порядком достало, дух просто начал бить первую попавшуюся стену, разбивая руки в кровь. Физическая боль помогала отвлечься, но вечность делать это вряд ли получится. Отвлекаясь от своего весьма занятного дела, он огляделся. Здесь стало неприлично холодно. Кажется, с появлением Джека в темный и холодный мир Короля кошмаров пришло и тепло. Его жизнь безмятежного, всеми ненавистного духа обрела смысл. Полностью развернувшись от пострадавшей стены, он направился в обратную сторону. Пройдя главный зал, он завернул в небольшую комнату справа. Эта часть дома не пострадала, так как Кромешник разносил все вокруг в противоположной стороне. В этой комнате спали духи. В конце помещения зажегся камин и осветил небольшую часть комнаты. Кромешник присел на край их общей кровати и рукой провел по мягкому черному пледу, сотканному из тьмы, который так полюбился Джеку. На нем еще остался его запах. Мужчина, снимая обувь, забрался под теплое покрывало и зарылся в него носом. Вздох — легкие наполнились знакомым ароматом. По сердцу больно резанула жестокая реальность, сбитые окровавленные руки сжали мягкую тьму, а по телу стадом побежали мурашки, однако от них совсем не приятно. Он проклинает все сущее. Да, он совершил в прошлом много ошибок, пусть не по своей воле, однако он соучастник, а значит и на нём есть ответственность. Неужели он не заслуживает счастья? Почему жизнь так жестока с ним? «Надо постараться поспать» — подумал дух и, свернувшись на большой кровати, попытался заснуть. Снаружи бушевал ветер, беспардонно теребя кроны деревьев. Он сносил дряхлые крыши в деревнях, кружил листву, собираясь в маленький смерч, что быстро распадался, залетал в чертог и проносился по нему со свистом. Дождь так и крапал, несмело переходя в ливень. Темный дух упал в беспокойные объятия морфея, крутя головой, хватаясь пальцами за плед, тяжело дыша и морща лоб. Наверняка ему снится не очень хороший сон. Оно и понятно, ведь от случившегося и дня не прошло, какие тут радужные сны. По комнате разнесся отчаянный крик и эхом пролетел по дому, еще больше пугая прячущиеся кошмары. Кромешник подскочил и, взявшись за голову, глухо простонал. — Лучше уж совсем не спать, — пробубнил дух и обреченно рухнул на скомканную постель. Потушив камин, он остался в полной темноте. Кромешник ни о чем не думал, да и думать не хотел, однако мысли вставали одна за другою, мелькали отрывки, без начала и конца и без связи. Вечно стоящие колом волосы распрямились, беспорядочно упали на подушку. Джеку нравились его распущенные волосы, то как они в хаотичном порядке свисали на лицо и на ощупь были невероятно мягкими, нежели в «стоячем» состоянии. Его улыбающийся образ возникал перед ним снова и снова, постепенно сменяясь на жестокую картинку, отпечатанную, как выжженное клеймо в памяти. Он и правда мёртв. — Черт! И почему я не сгинул вместе с ним! — голос снова эхом пронесся по чертогу. Провалявшись так почти сутки, он совсем не вставал, просто лежал и всматривался в непроглядную тьму, даже не шевелился. Массивная грудь тяжело вздымалась, показывая глубокое дыхание, кончики пальцев немного подрагивали, то ли от напряжения, то ли от того, что давно не двигались. Ему было тяжело, — невероятно тяжело. Сердце заполнила щемящая тоска, и он нервно засмеялся. «Нужно остудить голову.» Конечности невероятно затекли, отчего по всему телу ощущалось неприятное покалывание, а мышцы ныли, жалуясь хозяину. Разминая руками плечи и поворачивая голову туда-сюда, мужчина вяло натянул обувь и направился к выходу. Дух остановился, не понимая зачем делает столько лишних телодвижений, и в миг переместился на северную гору. Все-таки Джек на него знатно повлиял, заставляя Бугимена часами гулять с ним без всяких перемещений. Не то чтобы ему это не нравилось, просто хотелось как можно больше времени провести с любимым кошмаром. Да и Кромешника все устраивало. На снежной вершине было до одури холодно. Бушевала вьюга, пробираясь морозными пальцами под мантию Короля кошмаров, желая заморозить незваного гостя, но он даже не поежился, всматриваясь в даль. За это время, что он провел с морозным духом, ему очень полюбилась такая погода, может из-за Джека, а может он просто помог ему увидеть в этом не просто снег и ужасный холод, а нечто большее. — Раньше эта часть жизни, если моё существование можно так назвать, проходила в стороне от меня. Точнее будет сказать, я понимал: что в образе духа, что в те времена, когда я и сам был человеком, — у людей происходило горе, — говорил дух, сложив руки за спину. — Я выражал сочувствие, но не знал о том, насколько непереносима эта боль. Кромешнику казалось, что это происходит не с ним. Он так хотел, чтобы все это оказалось просто страшным сном. Но наступил момент, когда до него дошло значение слова «навсегда». Он ощутил на себе всю жестокость этого слова. Чувства, обрушиваясь лавиной, сметают все на своем пути: образ жизни, планы и надежды. Все вокруг перевернулось с ног на голову, и он остался в одиночестве, на руинах своей прошлой жизни.