8:46 по местному времени

- Его увлечение музыкой ни к чему хорошему не приведет! Это было понятно с самого начала! - Ты сама разрешила купить ему гитару! - отец выглядел то ли разочарованным, то ли рассерженным; его глаза смотрели только на маму, старательно избегая моего взгляда. Мы сидели на кухне, обедая вкуснейшими спагетти с острой пастой и фрикадельками. Минут двадцать назад позвонила моя классная руководительница, и вот сейчас родители решили серьезно разобраться в причине ухудшения моих оценок. Возможно, у меня действительно есть дела поважнее учебы, но они вряд ли могут это понять, так что я даже не старался объясниться, из-за чего они списали все на музыку. На мое единственное спасение от всего этого дерьма в мире. Конечно, не считая Джерарда. Он всегда был исключением. - Ты не был против! Я говорила, что добром это не кончится, но нет, это же «безобидное хобби, которое уж точно никак не скажется на его успеваемости»! - моя мама всегда была очень эмоциональной женщиной, и мы с отцом привыкли к звонкости ее голоса и постоянным разговорам на повышенных тонах. - Надо было бросать все это еще тогда, когда Фрэнк завалил первые два экзамена в музыкальной школе, - она бросала гневные взгляды то на меня, то на отца, будто не зная, кто из нас виноват больше. Мне оставалось лишь печально теребить вилкой последнюю фрикадельку в своей тарелке, стараясь оставаться спокойным и не реагировать резко на все слова родителей относительно музыки. Относительно моей музыки, которая словно свет в конце туннеля проблем и вечной тревожности. - Так не может продолжаться, Фрэнк, - я не заметил, как отец стал обращаться ко мне, при этом все еще не удостаивая меня своим взглядом даже на пару секунд. - Пап, прости, я исправлю оценки, - хотелось бы самому поверить в эти слова. - Ох, нет, милый. Давно пора было взяться за тебя, так и до отчисления недалеко, - меня невероятно бесила мамина привычка перебивать кого угодно в самых разных обстоятельствах. Неужели так сложно выслушать точку зрения другого человека? - Никаких репетиций, после уроков сразу идешь домой и под моим контролем делаешь все уроки, - я резко поднял на нее глаза. Она действительно собирается контролировать мою учебу? Она действительно собирается забрать у меня музыку? Она действительно собирается забрать у меня все, что я имею? - Что? - мой голос прозвучал громче и растерянней, чем я ожидал. Я не должен показывать им свою панику, свое накатывающееся отчаяние. Я не должен показывать им свои чувства, ведь они не смогут их понять и принять. Они могут лишь использовать их как рычаг давления и сделать мне еще больнее. - Это лишь мимолетное увлечение, хобби. Найди более нужное и полезное занятие, чем трата времени в музыкалке, куда тебя взяли только с третьего раза, - в тоне матери отчетливо слышались неприязнь и желание поскорее закончить разговор. Перед глазами все начало расплываться, время будто замедлилось. Я беззвучно положил вилку около тарелки, осторожно встал из-за стола. - Спасибо за обед, мам, я подумаю над вашими словами, - стараясь не поднимать глаза на родителей, я тихими равномерными шагами дошел до своей комнаты. Вдох. Выдох. Бросив взгляд на свой стол, я достал из верхнего ящика кошелек и сунул его в карман. Вдох. Выдох. Я в порядке. Подхожу к кровати и осторожно беру свою гитару. Мне сложно сосредоточить взгляд на чем-то одном, сдерживать эмоции становится все сложнее. Нервно перебирав струны, я посмотрел в сторону. Через пару секунд гитара оказалась в темном чехле; я застегнул молнию и накинул ремень от чехла на плечо, располагая гитару за собой. Вдох. Выдох. Я в порядке. Выходя из комнаты, я нашел в себе силы остановиться на пороге и окинуть взглядом помещение. Возможно, стоит здесь прибраться вечером. Не помню, когда я делал это в последний раз - думаю, месяца три назад, если не больше. Я не ощущаю это место своим домом. Скрип двери - и вот в мои легкие попадает мягкий майский воздух, наполняя их прохладным ароматом полевых цветов и влажных молодых листьев. Автомобилей на дороге почти нет, как и людей; на высоких полуголых деревьях качаются изумрудные листки, между которыми летают крошечные птички, никогда не замолкающие ни на секунду и постоянно о чем-то щебечущие. Я побрел в сторону парка, где часто гуляю в моменты грусти и бессмысленной печали, потому что людей здесь бывает очень мало и можно спокойно полюбоваться высокими деревьями, выпить свой любимый латте в ларьке у входа в сквер, покормить уток, живущих на берегу озера в середине парка. Возможно, мне не стоит врать самому себе, но это уже вошло в привычку. Я в порядке.

***

Взяв горячий стаканчик из рук продавщицы и расплатившись за кофе, я подошел к скамейке и расположился на ней, положив гитару рядом с собой и отпивая латте. Вдох. Выдох. Кофейный напиток с каждым глотком пускал все больше тепла по моему телу, заставляя чувствовать себя еще способным на ощущения. Я окинул безразличным взглядом окрестности и понял, что здесь чувствую себя в полной безопасности - ни один прохожий не знает даже моего имени, не то что моих забот, мечт и разочарований. Они все знают лишь цвет моих растрепанных волос и оттенок кожи, что не дает обо мне абсолютно никакой информации, видна лишь оболочка. Они не могут причинить мне боль, как и я им. Все эти торопящиеся люди не могут изменить ни меня, ни я их - я не значу для них более случайного парня с гитарой в парке, а они для меня - не более многочисленной мошкары летним прохладным вечером. Мой взгляд остановился на стоящем у озера парня в потрепанной джинсовке, которую я узнаю из тысячи. Перед Джерардом находился старый мольберт. Он расслабленно, но быстро водил кистью по холсту, пытаясь запечатлеть момент, мгновение, которое никогда больше не повторится. Допив кофе и кинув стаканчик точно в мусорный бак, я медленно направился к Уэю, будто боясь спугнуть его. Я правда не хотел бы его отвлекать от написания работы, но мне нужна его компания. Хотя бы понимание, что он рядом. Я уверен, что он поймет. Он всегда понимает. - Фрэнки занят? - пролепетал детский голосок Джерарда где-то в коридоре, скорее всего сам мальчик стоял на пороге входной двери перед моей матерью. - Нет, конечно нет, сейчас позову его. Фрэнк! К тебе гость, выходи! - женский крик в сторону моей двери заставил меня быстро вытереть горящую от недавнего удара и мокрую от слез щеку, идя к деревянной двери. Осторожно выйдя в широкий коридор, я подошел к воодушевленному Уэю и наигранно доброжелательной миссис Айеро. - До вечера! - гневно бросил я ей вслед, беря за руку своего друга и таща его в сторону нашей любимой лавки с леденцами. - Ты в порядке? - Да, но... Родители меня не понимают, понимаешь? - Или ты не понимаешь их? - Джерард так просто произнес эти слова, будто это было что-то очень очевидное, на что я резко остановился, смотря в одну точку и задумавшись. - Нет, ты... Хотя... Я не знаю почему, но они считают, что я не способен играть на музыкальных инструментах. Это же неправда! - возможно, мои слова звучали чересчур эмоционально, но я просто запутался. - Разве один провал что-то значит? У тебя же будут еще попытки поступить на музыкальное отделение, не беспокойся. Тебе в виде приведения или пчелки? - мы подошли к прилавку, рассматривая разнообразные леденцы. - Приведение конечно! - сладость на палочке решала если не все проблемы, то половину уж точно. Легкий ветерок путал его черные волосы; Джерард попытался поправить их, чтобы не мешали продолжать работу, но пряди все равно лезли в глаза. Услышав чьи-то приближающиеся шаги, Уэй обернулся ко мне. На его лице тут же расцвела улыбка. Наши взгляды встретились - глаза Джерарда казались уставшими, но в них все еще был огонек. Этот огонек всегда там есть. Я так люблю смотреть на его горящие надеждой глаза, когда Джерард с интересом что-то рассказывает, бегая глазами по всем предметам вокруг, или же отрывается от любимого занятия и смотрит на меня, как на произведение искусства. И я уж точно не влюблен в него. Мне нельзя в него влюбляться - он слишком прекрасный, слишком недосягаемый, слишком Джерард. - Привет, Фрэнки. Что успело произойти за эти три часа? Еще в школе ты выглядел менее разочарованно. - Джи, эм... На самом деле ничего серьезного, я... Мне просто нужна передышка, - его картина такая живая и свежая, я начинаю забывать слова; водная гладь на холсте кажется неровным подражанием небу с темно-зеленой тиной. - Понимаю, - Уэй сделал еще несколько мазков, дорабатывая крону деревьев. - Если хочешь, можешь поиграть на гитаре для меня. Я люблю слушать музыку, а у тебя неплохо получаются переборы, - проговорил Джерард с все той же теплой улыбкой, не отрываясь от картины. Вынув гитару из чехла, я погрузился в незамысловатую мелодию собственного сочинения, рассматривая рисующего Уэя. Мне нужно заканчивать романтизировать все подряд, но останавливаться слишком поздно.