Горечь безумной любви

— Б-Бакуго? — Тамаки впервые видит этого грубого блондина таким смущенным. Хотя, он и сам не лучше: стоит, красный как рак и не может ничего нормально сказать. Это первый раз, когда ему кто-то признаётся в чувствах. Особенно неожиданно это смотрелось на фоне того, как светловолосый недавно накричал на Амаджики из-за того, что тот победил его на общей тренировке. — К-Каааацуки, — Тамаки стонет, слегка выгибаясь и краснея. Это максимально неловко, но парню нравятся эти ощущения. Потому что он испытывает их каждый раз, когда Бакуго рядом. Это приятно. К этому привыкаешь. — Кацу…ки… — от одного вида такого жалкого напившегося в хлам парня тянет блевать. Голова начинает кружиться, и Амаджики отступает на шаг, закрывая рот рукой. Противоречие вскипает в нем бурлящей волной. Возмутиться или уйти? Все же он остаётся и ещё долго сидит с Бакуго, пока тому не станет лучше. — К-Кацуки! — Тамаки редко плачет, несмотря на свой характер. Тем не менее, когда Взрывокиллер сделал ему предложение, он разрыдался, как сентиментальная девчонка и ещё долго потом сидел в объятиях жениха, счастливо улыбаясь. — Ка~ацуки… — Тамаки валится набок, морщась и вскрикивая. Его глаза сейчас скользят по фигуре блондина, постепенно начинающей плыть. Он не хочет просто все забывать. Проваливаться в темноту. Не хочет умирать. Бакуго, будто в прострации, смотрит на него слегка отрешенно, будто бы даже холодно. Это режет больнее ножа, который уже пару минут как торчит из тела Амаджики. Его начинает бить легкая дрожь, глаза слезятся. Он не хочет отпускать. Кольцо на безымянном пальце горит огнём, одновременно делая больно и тут же заставляя боль исчезнуть. — К-Кацуки, — имя на языке оседает приятной сладостью, и брюнет кривит губы в слабой улыбке, взгляд его, потихоньку тускнеющий, все ещё преисполнен нежности. Бакуго словно не слышит. От этого больно, но давать волю чувствам не хочется. Хочется оставить внутри лишь это приятное ощущение, которое появляется в животе, когда он произносит имя взрывного. Хочется заполнить себя им, утонуть безвозвратно. — К-ка…цук-ки… — слабеющим голосом зовёт Тамаки, все же издавая тихий всхлип. От этого упоминаемый вздрагивает, слово очнувшись, смотрит на него в некоем неверии, жуть не до конца осознавая происходящее. Амаджики сплевывает кровь и улыбается в последний раз, еле как удерживая глаза открытыми. — Я л-люб…л-лю… т-те-ебя… Ка… К-К-Кацу… — улыбка медленно тает, оставаясь призрачным изгибом губ, грудь перестаёт вздыматься, а глаза застывают на лице блондина, все ещё излучая нежность и любовь. Бакуго стоит с полминуты, а затем падает на колени, качая головой и посмеиваясь. — Т-Ты выиграл, придурок, — он приподнимает руки в воздух, качая головой. — Я т-тебя понял… я слишком самоуверен и иногда забываюсь… п-понял… пойдём т-теперь уже д-домой… мы в-ведь… хотели заказать пиццу и посмотреть ф-фильм… Снова качнув головой, Кацуки отпрыгивает, словно при виде какого-то монстра. Не может быть. Да просто не может быть. Он ведь только пару минут назад шутливо говорил, что блондину надо бы быть осторожнее во время битв. Он ведь толк о минуту назад улыбался, звал его по имени… Звал… Потихоньку парень успокаивается, переставая трястись и трясти тело рядом. Постепенно перестают идти и слёзы. Он просто закрывает глаза и, прижав к себе уже остывшее тело, сидит, дожидаясь полицию и скорую.