***
— Так больше не может продолжаться, выметайся из моего дома! — рявкнул мужчина, указывая на дверь рукой, в которой находилась почти опустошённая бутылка. — Но… — попытался возразить светловолосый мальчуган, на что получил знатный удар по лицу. — Хватит скулить, щенок! Я сказал пошёл вон! — по-прежнему невнятно кричал отец. Наспех поднявшись на ноги и схватив первую попавшуюся под руки куртку, паренёк рванул к входной двери, через мгновение оказываясь на крыльце, где на него, пусть и не сразу, но устремился взор высокой женщины. — Наконец-то, — спокойным тоном начала она, попутно выпуская из лёгких сигаретный дым. — Меньше забот будет. И это говорит его родная мать. Нет, после таких слов мальчонка точно не готов признать эту даму своей матерью. Стараясь сдержать слёзы что есть мочи, не показывая при этом слабость, он резко разворачивается и сразу срывается на бег, лишь бы побыстрее удрать из этого чёртового дома, в котором ему не было покоя почти все двенадцать лет. «Какой же жалкий и беспомощный, какой трус, » — бранит себя паренёк, пока удаляется прочь в неизвестность. Глаза всё же непроизвольно застилает влага, и светловолосый, совершенно не смотря под ноги, спотыкается о крупный прут, тут же кубарем падая в неглубокий овраг.***
Кажется, начинает покрапывать небольшой дождь, об этом мальчику сообщает капля, внезапно упавшая прямо на кончик его носа. Однако он не спешит укрыться под ближайшим навесом, а лишь спокойно встает с просиженного места и медленно шагает в сторону своего нынешнего «дома». Естественно, домом это убогое место, каким-то чудесным образом, находившееся почти в центре города, назвать сложно, ведь, по сути, здание было заброшенным, а небольшие комнатушки, находящиеся внутри него, являлись своеобразными коммуналками для разного рода сброда (проще говоря — бомжей и пьяниц). Вход в это помещение просто-напросто прикрывался железной дверью, в то время как комнатки не запирались вовсе. Все «квартиранты» сей многоэтажки прекрасно знали друг друга в лицо (некоторых даже по имени), однако заговаривать между собой желания ни у кого не было. Также действовал и паренёк: стараясь как можно осторожнее открыть дверь, дабы сверху ни один из уже начавших своё разложение кирпичей не повредил голову, он уже без опаски заходит в привычную для него обстановку. Кстати, она почти ничем не отличается от той, что была при жизни с родителями. Всё тот же хлам и пустые бутылки валяются на каждом шагу, только теперь уже в удвоенном размере; всё та же плесень буквально въелась в стены; и отопление, которого не было с незапамятных времен. — Вот крысы… — цедит про себя светловолосый, заходя в свою ячейку и не обнаруживая недавно украденную с рынка буханку белого хлеба. Ну что уж тут… Значит, плохо прятал. Хотя куда уж тут: в комнате были всего-навсего два ящика да лежащий сверху старый, засаленный матрац. Дополнением ко всему этому была алюминиевая тарелка, целиком и полностью заплывшая воском от не так давно сгоревшей свечи. На такой довольно-таки печальной ноте да с пустым желудком паренёк решает лечь спать. А что? Всё равно делать больше нечего, а идти и разбираться с пропажей — себе дороже, потому данное решение было действительно разумным. В здании было весьма мрачновато, потому мгновенно заснуть не составляло труда, тем более этому также способствовала и тёплая температура летнего воздуха, который несмотря на пасмурную погоду прогревался до двадцати семи градусов по Цельсию. Преспокойно закрыв глаза да приготовившись окунуться в царство Морфея, парнишка задремал. На границе между сном и реальностью его удерживало лишь одно — очередной дебош, разразившийся между его «соседями», наверняка не поделившими опять-таки взявшуюся из ниоткуда банку спиртного. Но неожиданно все стихло. При том настолько внезапно, что это не расслабляло, а заставляло напрягаться всеми фибрами души и тела, будто вот-вот должно что-то произойти. Выстрел. «Что?» Мальчонка тут же открыл глаза, подскакивая со своего спального места настолько быстро, что виски сдавило ужасной болью, а перед глазами зарябило серыми точками, что обычно проявлялись на экране телевизора при его неисправности. До ушей доносились крики и топот, медленно подбиравшиеся к ячейке, в которой находился малец. «Надо бежать» — подсказывал инстинкт самосохранения после умозаключения шестого чувства о том, что ничего хорошего сейчас не произойдёт. Едва пошатнувшись на ровном месте, мальчишка осторожно выглянул из-за угла, тут же оторопев. Перед ним предстала жуткая для детских глаз картина: среди кучи мусора и побитого стекла на земле лежали как минимум два, ещё совсем тёплых, тела. И, судя по быстро разрастающимся кровавым пятнам в области груди и живота, вскоре эти люди должны были умереть. — Вон он! — крикнул кто-то из той небольшой группы новоприбывших и таких нежеланных гостей, что стояла неподалёку от места ужасного действа. В этот момент сердце паренька забилось с такой страшной силой, что он, сам того не ведая и не отдавая отчёт своим действиям, ринулся к ближайшему окну, мгновенно оказываясь среди густых зарослей высоких кустарников. — Чёрт… — процедил кто-то из мужчин, и это слово было единственным, что напоследок донеслось до слуха вновь убегающего прочь мальчишки. Опять неудача, опять он срывается на бег. Похоже, нигде ему не будет покоя. Но что же это были за люди? Большой удачей было скрыться от них, слава такому гормону, как адреналин, что начал очень вовремя выделяться в кровь. Чудесным образом убежав на достаточно большое расстояние, светловолосый обнаружил, что оказался в каком-то старом дворе жилого дома, но оценивать обстановку не было сил — главное, что здесь безопасно. Прислонившись затылком к влажной поверхности фасада, он сполз вниз по стене — прямо к земле, стараясь перевести дыхание, жадно хватая ртом воздух. «Стоп» — Паренька как током ударило. — «Да вы шутите?» Два голубых сапфира, устремленных прямо на него, были ему знакомы. Знакомы так же, как и остальные черты лица того мужчины, который среди всех остальных его товарищей обнаружил мальца первым. Как только мальчонка облюбовал богом забытую детскую площадку, то сразу приметил: за ним начали следить. Где-то поодаль, примерно в пятидесяти метрах, периодически возникала высокая фигура, стоявшая совершенно неподвижно на протяжении нескольких часов. Позже можно было рассмотреть, что же всё-таки представляет из себя этот человек, и если быть откровенными, то на самом-то деле этот некий мужчина являлся парнем, нездоровый вид которого и не спешил выдавать его возраст. Он никогда не подходил ближе, стараясь сохранить дистанцию и непримечательный вид, что ему, собственно, и удалось: паренёк, практически все время пребывая в прострации, почти не обращал внимание на эту, своего рода, сомнительную личность. Но, как верно подметил про себя малец, рассуждать на эту тему времени будет ещё предостаточно, сейчас куда важнее заняться поиском нового ночлега.***
К ночи всё стало намного хуже: начался ливень, вследствие чего во многих районах города отключили свет, потому передвигаться было особо сложно. Места, где можно было укрыться, переждав всю эту вакханалию до утра, не обнаружилось. Спасали лишь неширокие навесы уже давно закрытых магазинов, расположившихся вдоль главной улицы. Сидеть, ожидая чего-то, смысла нет, потому, поднявшись с каменных ступеней, мальчишка в очередной раз шагает в неизвестном направлении, намереваясь наконец-таки найти свое пристанище. Одежда уже давно промокла насквозь, наполовину порванные кроссовки неприятно хлюпали, периодически прилипая к стопе, а ослабшее тело готово было сдаться и упасть в ближайшей подворотне, отказываясь двигаться куда-то дальше. Вокруг ни души, да и даже если бы был кто поблизости, услышать его не представилось бы возможности: шум дождя перекрывал все остальные звуки, обыденные для ночного города. Однако, пройдя ещё пару метров, паренёк заметил не сразу открывшиеся глазу очертания приближающегося к нему человека. Из-за бурного водяного потока лицо незнакомца осталось нерассмотренным, зато можно было сразу сказать, что тот шёл без зонта, укутавшись в тёмный плащ, легкие полы которого раздувал периодически появлявшийся из ниоткуда ветер. И вновь с мальчиком заговорило щемящее его изнутри шестое чувство, которое подсказывало, что необходимо взять себя в руки. Именно поэтому, не дожидаясь сближения с этим человеком, он свернул в первый попавшийся переулок, который, на его удивление, тянулся очень далеко, а не прерывался тупиком из частных домов. Конечно же, через некоторое время малец обернулся, тут же увидев таинственного незнакомца, держащегося на приличном расстоянии, но неизменно следующего за ним; а выйдя с дороги узкой улочки, обнаружил, что человек продолжает свой ход попятам, теперь уже ускорив шаг. Теперь ситуация действительно приобретает настораживающий окрас в сочетании с диким волнением и непониманием происходящего. Вздохнув побольше воздуха, светловолосый рванул что есть мочи во вновь открывшийся его взору проулочек, краем глаза улавливая ещё одну фигуру. Действительно, он не прогадал с выбором действия: двое, не теряя ни секунды, перешли на бег, следуя за отчаянно пытавшимся спастись от пока непонятно чего пацаном. «Мелкий, а бегает живо» — наверняка, такие умозаключения делают преследователи, не успевая догонять активно петляющего мальчишку, что уже почти вывел их к набережной. И вот, водохранилище уже близко, а дальше некуда: набережная тянется слишком далеко, а сил, чтобы продолжать бег, у мальчонки не осталось. Как и реакции на то, что ещё один, появившийся будто из-под земли человек набросился на него, тут же роняя на землю, тем самым стёсывая кожу на детском личике. — Шустрый сукин сын, пришлось погоняться, — впопыхах констатируют двое мужчин, подбегая к наконец-таки схваченной жертве и своему товарищу, злобный ответ которого не заставил себя ждать: — Перехватывать не думали? Так бы и бежали за ним всю дорогу. На эту короткую фразу неизвестные сразу замолкли, видимо, стараясь лишний раз не перечить. — Неужели поймали? — послышался четвёртый голос новоприбывшего. — Ну-ка отпусти, я посмотрю на него. С брусчатки паренька подняли силой, пару раз встряхивая и усаживая на колени, но руки по-прежнему были зажаты в крепкой хватке, дабы тот не сбежал. Перед ним сразу открылся вид на странного человека, смотревшего с ухмылкой сверху вниз, будто свысока. Мужчина так же, как и окружавшие его молодые люди, был одет в плащ, однако в одной из его рук присутствовала деталь, не имевшая место быть у других, — зонт. Почему-то создавалось ощущение, будто этот неизвестный — главный. — Как тебя зовут? — спросил наконец некто, но ответа не последовало. Видимо, мальчишка решил, что лучше молчать. — Что ж, спрошу ещё раз — как… — Да какая вам разница?! — вспылил малец, тут же получая не совсем точный удар под дых от одного из подчинённых. — А он мне нравится… Всё-таки будешь за него ответственным, — выносит своё решение глава. — Имя потом узнаем. — Понял, — послышалось за спиной у светловолосого, тело которого уже начало обмякать совсем не в приятной неге. Кажется, мужчины говорили о чём-то ещё, но речи уже было не различить: сознание постепенно проваливалось в темноту.***
Голова и солнечное сплетение болели так, будто по ним били на протяжении нескольких часов без перерыва. До ушей доходили едва различимые голоса как минимум двух людей: «И что это?», «О, ещё один» — говорили они, но о чём именно, мальчишка понятия не имел, да и не хотел он этого знать. По крайней мере, на данный момент точно, ибо если ещё хоть одна извилина его мозга посмеет запустить мыслительный процесс, то черепная коробка точно взорвётся. — Здесь его брось, потом сам очухается, — подключился кто-то ещё, и только после этой фразы, паренёк наконец понял, что всё это время его тащили на плече. К большому удивлению, его мягко усадили на стул, как оказалось позже, по ощущениям, на достаточно жёсткий стул. Ну, как говорится — в каждой бочке мёда есть ложка дёгтя. Хотя в данном случае бочка была наполовину заполнена этим мерзопакостным веществом. Мальчика бы сейчас уложить, оставив в покое, а не пытаться устроить ему допрос, как только тот откроет глаза. — Эй, парень… — пытался достучаться до его сознания некто. — Ты как? Словно налитые свинцом, веки отказывались подниматься, сколько бы попыток не предпринимал их обладатель, потому на его лице периодически возникали гримасы недовольства с нынешнего положения. Но через пару минут, светлые ресницы мальчика всё же дрогнули, приподнимаясь вверх, являя окружающим зелёную радужку. — Я уж думал, ты так и будешь сидеть, — продолжал добрым тоном незнакомец. Из-за непривычки к яркому свету, что слишком резко забил в глаза, веки всё-таки пару раз сомкнулись, фокусируя своё внимание на человеке, что сидел прямо напротив. Перед ним находился полный мужчина, на вид лет пятидесяти, и хоть он ещё не был старцем, но голову покрывали лишь седые волосы, аккуратно зачёсанные назад. Одежды давали знать о его благосостоянии: чёрный костюм как нельзя кстати сочетался с красной рубашкой, надетой под низ не менее тёмного жилета, идущего в комплект с костюмом; а начищенные, наверняка кожаные туфли блестели в свете, как оказалось, не таких уж многочисленных ламп. И как на таком человеке с лишним весом сходились все эти ткани? — Где я? — наконец выдавил из себя мальчонка, на что получил многозначительный смешок. — Не уверен, что я именно тот, кто должен преподнести тебе эту информацию. Переместив свой взгляд на то, что было поблизости, малец понял, что находится в хорошо оборудованном, пригодном для жизни и при том просторном подпольном помещении, где всё так и кипело: неподалёку от того места, где он сидел, находился верстак, за которым двое что-то активно чинили; по правую руку стояла ещё парочка человек, преспокойно начищавшая свои пистолеты; другие же периодически то появлялись, то скрывались за аркой, ведущей в коридор налево. — Ну, пожалуйста, — страдальчески произнёс мальчишка, намереваясь выведать информацию о своём местонахождении. — Слыхал что-нибудь про ОПГ? — вопросил человек, сделав небольшую паузу. — Хотя куда уж там, конечно нет. Да и судя по тому, откуда ты… О таком тебе точно не рассказывали. — Так вы следили за мной?! — Нет, пацан, ты слегка ошибся. Я не связан с этой шайкой, я лишь поставляю товар, за что получаю хорошую прибыль. Поняв, что непроизвольный всплеск эмоций был и впрямь без причины, светловолосый чуть съёжился, ожидая ответную агрессию со стороны собеседника. Но ничего не произошло. Мужчина всем своим видом продолжал выражать добродушие, с состраданием исследуя худощавое, истощённое детское тело. — Как тебя звать-то? В глазах незнакомца почему-то не было заметно и капли какого-то лицемерия или злобы, а на лице выделялась лёгкая, располагающая к себе улыбка. Потому мальчик без тени сомнения, но лишь немного помедлив, представился: — Антон. Незнакомец тут же примолк, отводя взгляд в сторону, делая при этом весьма задумчивый вид, будто пытался что-то вспомнить. А через какое-то мгновение медленно поднялся со своего места, отходя чуть в сторону. — Антон… Противостоящий, значит*. Что ж, Антон, возможно, у тебя судьба такая — попасть сюда, но поживём — увидим, — предположил мужчина, уже разворачиваясь и собираясь уходить, но в последний момент всё же обернулся, подмигнув мальцу. — Удачи.