Destiny

      18 августа 2016 года       Прошло ещё два года. Два года, что тянулись неимоверно долго. По крайней мере, такую оценку времени дал Антон. С того самого дня, как Арсений вспылил, прижав парнишку к стенке, и заставил наконец того мыслить здраво, светловолосый взялся за голову, став трудиться и учиться ещё усерднее. И он в какой-то степени даже благодарен за то, что ни одной живой душе подполья не было интересно, почему мальчик вдруг нагрузил себя таким объёмом работы. Никто не встревал в это дело, мол, «Ты перетруждаешь себя», нет. Всем было абсолютно плевать. Почти всем…       — Ну же, Эд! Вставай! — кричал Руслан, наблюдая за спаррингом своего подопечного со стороны, — Ну-ну! — не прекращал тот, обходя октагон* по периметру, словно дикий зверь, который стережёт свою добычу.       Но как бы Белый ни старался привести Эдурада в чувства при помощи выкриков и подбадривающих возгласов, тот по-прежнему лежал в одном из углов ринга, почти не двигаясь. Его мутило, голова шла кругом. На этот раз Антон не рассчитал силы, вломив другу отменный хук, попав в височную область.       — Выграновский, твою мать!       — Оставь его, — вдруг подал голос Попов, сидевший в дальней части комнаты, куда почти не поступал свет (ему так было куда комфортнее, нежели находиться на виду). — Ему надо научиться проигрывать.       — Заткнись, Арс! — огрызнулся Руслан, не собираясь терять надежду на то, что его единственный и неповторимый ученик все ещё сможет встать, дав отпор.       Тем временем у тёмноволосого перед глазами всё плыло, он был уверен: «Подняться не удастся…». Не первое, конечно, в жизни поражение, но всё же данное явление достаточно редкое.       Антон неимоверно горд собой: он наконец-то смог. Смог противостоять другу, выйдя из этой игры победителем. Он стал сильным. Но добродушие в характере парнишки занимало не малое, а даже преобладающее место, потому гордыня никоим образом не смогла застлать его взор. Он протянул руку помощи.       — Чёрт тебя подери, Эд… Ну неужели нельзя было продержаться до конца? — по большей части себе, чем окружающим, задал вопрос Белый на этот раз тоном, полным отчаяния.       — Спасибо… — едва различимо, одними губами прошептал Выграновский, медленно и незряче хватаясь за худощавую руку. Но у Антона острый слух, ему хватило данного тона, дабы услышать сказанное другом.       — Ты отлично поработал, — подбадривал мальца светловолосый, закидывая руку товарища к себе на плечо и направляясь к выходу из клетки.       — Сукин сын, — как можно тише процедил сквозь зубы Руслан, тотчас разворачиваясь и направляясь к выходу из помещения, не собираясь даже оказывать хоть какую-то помощь своему подопечному.       Пускай состояние светловолосого было куда лучше, чем у проигравшего Эда, однако его также немного вело и подташнивало. Особенно отчётливо это стало чувствоваться сразу после того, как Антон усадил друга на ближайший стул и позволил своему телу наконец-то расслабиться.       — Молодец, — с лёгкой, даже едва заметной улыбкой выпалил Арсений, тут же набрасывая на плечи своего ученика небольшое полотенце.       — Благодарю, — таким же непонятно от чего мягким тоном отозвался Антон, принявшись вытирать стекавшие по всему лицу капли пота. Хотя, чего утаивать, он был мокрым с головы до пят, особенно влажными были волосы, будто юноша недавно побывал в ванной, ну или в душе, — а почему… — малец не знал как, подступиться, поинтересоваться про старшего товарища. А его частые взгляды в сторону Выграновского говорили о том, что он боится задеть его своим вопросом. Благо, хоть Попов смог сообразить, о чём намереваются его спросить, потому преждевременно перебил парнишку, попадая в точку:       — Почему Руслан такой злой? Я не знаю… Он был таким с детства. На всех агрился и кидался, будто боялся к себе подпустить кого-то, боялся, что люди залезут к нему в душу и узнают, какой он на самом деле.       — А какой он на самом деле? — внимательно внимая сказанное, решил уточнить Антон, на что получил многозначительное молчание, а уж затем и ответ:       — Даже мне не удалось до конца его понять. Он просто-напросто цепной пёс: в его глазах можно заметить нескрываемую агрессию и жажду чего-то ужасного. Мало кто попадает в его круг общения, потому тебе не стоит забивать голову тем, почему тот постоянно на тебя злится и не воспринимает всерьёз.       Но мальчишка всё-таки призадумался. Задумался над тем, что же такого произошло в жизни Белого, раз он почти на всех — кроме главы группировки — смотрел зверем. Кстати, Арсения тоже с лёгкостью можно отнести к числу тех, к кому Руслан относился вполне себе добродушно (но откровенно говоря — нейтрально), лишь изредка выбрасывая колкие шуточки в адрес старшего товарища. Между ними дружба? Антон этого не замечал…       — Ладно, я пойду, — откашлялся Выграновский, неспеша приподнимаясь со своего места, тем самым заставив парнишку выйти из раздумий.       — Ты в норме? — тут же поинтересовался светловолосый, позволив себе добавить в хорошо отработанный с годами холодный тон нотки волнения.       — Завтра экзамен. Надо бы отдохнуть.       Эдуард на речи церемониться не стал, лишь сразу после сказанного медленно зашагал в сторону выхода. Да даже дураку понятно, что пацану хреново. Потому Антон, не став лишний раз тревожить и без того уставшего друга, просто-напросто проводил того взглядом.       — Ты думаешь, я не заметил? — ни с того ни с сего задал неоднозначный вопрос мужчина, с наигранным интересом прокручивая на безымянном пальце кольцо-печатку, — За эти два года ты нехило себя загрузил, — а сразу после сказанного переметнул свой взгляд пронзительно-холодных голубых глаз на юношу. Тот совсем немного, но заметно оторопел.       — Арс, чёрт тебя подери, — дослушав фразу, с нескрываемым облегчением выдохнул малец. — Я уж было подумал, будто я незаметно для самого себя успел что-то натворить.       — Нет, — усмехнулся Попов. — Если бы ты что-то натворил, я бы не пребывал в таком приподнятом настроении…       Что? И когда это Антон умудрился не заметить таких резких перемен в своём наставнике? Каким образом угрюмый, не желавший ни с кем вести диалог Арсений вдруг изменился, и при том в лучшую сторону? В какой момент стальной тон стал мягче? Нет, конечно же, командир по-прежнему строго и чётко отдавал приказы своим подчинённым, но он стал общительнее. Пускай ненамного, но всё же.       — Я… — не зная, как подступиться, начал было мальчишка, но в конечном счёте решил утаить истинную причину «самоистязания». — Просто хотел как можно лучше подготовиться к экзамену. В конце-концов, я же не знаю, что меня ждёт. Кстати, завтра уже решающий день. Может, уже расскажешь, в чём соль?       — Звиняй, Тох, но нет у меня полномочий рассказывать вам — соплякам —, в чём кроется суть экзамена.       — Пф, пошёл ты, — тепло усмехнулся паренёк, наконец отбрасывая влажное насквозь полотенце в сторону. Он тут же направился к выходу, понимая, что от Попова никакой информации более не услышит, и он готов поклясться, что краем глаза уловил такую же, не менее тёплую ухмылку в свой адрес.       — Антон, — всё же окликнули его у самой двери. — Я в тебя верю. Не подведи завтра.

***

      Тяжёлая, привычно скрипучая железная дверь как всегда поддалась с трудом. На пороге стоял высокий зеленоглазый мальчуган, волосы которого были взъерошены до неузнаваемости, а на лице покоилась эмоция пассивной агрессии.       — Ты шо недовольный такой? — в своеобразной украинской манере поинтересовался Эдуард, откладывая книгу в сторону.       — Да ебала я в рот эти душевые! Жалко, хуя нет! — донеслось из глубины коридора, а после показался и сам источник звука: неимоверно обозлённая Кузнецова стремительно шагала в сторону своей комнаты, держа в руках не такое уже и махровое, ничем не примечательное серое полотенце.       Затем последовал громкий хлопок двери, да настолько сильный, что какая-то небольшая часть уже и без того облезлой штукатурки на стенах коридора осыпалась вниз.       В это же время Антон старался сохранить невозмутимое выражение лица, без конца пялясь в какую-то невидимую точку перед собой, а уж после хлопка перевёл отнюдь не добрый взгляд в сторону друга, аля: «Ну что? Понял наконец?».       — Ясно. Опять холодная вода, — констатировал теперь уже очевидное Эд, возвращаясь к своему любимому занятию — чтению.       — Эй, тебе всё равно?       — Конечно, ведь я-то раньше принял душ, и там была горячая, — теперь уже не сдерживая улыбки, полной злорадства, отозвался темноволосый.       — Говнюк, — не сдержался товарищ, кидая в друга полотенце, попутно закрывая за собой дверь.       — За что? Не от меня же зависит. Да и вообще, вы с Иркой единственные, кто вечно недоволен этой ситуацией с душевыми. Неженки… Тем более сейчас лето, ты по идее должен быть рад прохладе.       — Да понял я, Эд, завали уже. Хватит бухтеть, как бабка.       На такое замечание возникать лишний раз Выграновский не стал. Мысленно обругал друга — только и всего. Отдавать предпочтение книге, полностью погружаясь в написанное, тот не стал: по Антону было видно, что тот явно хочет о чём-то поговорить. Посему паренёк лишь делал вид, будто заворожён очередным детективом, без конца водя взглядом по одним и тем же строчкам.       — Эд, — наконец подал голос юноша, устало распластавшись на своей — соседней — кровати. — Тебе Руслан не рассказывал о том, что нас ждёт завтра?       — Нет. Меня это не колышет. Тебя вроде тоже не должно волновать. Ты же боец: ты должен быть готов к любым ситуациям.       — Знаю, но… Ты разве ни разу не задумывался над этим?       — Было пару раз. И что-то мне подсказывает, что письменными заданиями мы не обойдёмся. Будет что-то масштабнее.       Повисло молчание. На слуху было лишь размеренное тиканье небольших часов, что преспокойно стояли на тумбе у одного из мальчишек. Хотя отбой и был в районе десяти часов, но каждый имел право продолжать бодрствовать столько, сколько тому это было необходимо. Главное — не покидать своей комнаты. На данный момент на циферблате маленькая стрелка давно перевалила за отметку одиннадцати.       — Ладно, давай спать, — вдруг подорвался темноволосый, откладывая книжку в сторону. — Нам предстоит ранний подъём.       — Ага… — только и смог выдавить из себя Антон, медленно накидывая на себя подобие лёгкого одеяла, что до сего момента лежало в самом углу кровати.       Убедившись, что друг готов отойти ко сну, Выграновский погасил свет (выключатель находился с его стороны), поспешив выразить пожелания на грядущий сон:       — Доброй ночи.       «Доброй ночи» — одни из тех редких тёплых слов, что можно услышать в подполье. Абсолютно каждый взрослый не имел желания выражать свои чувства именно в таком ключе. Для них привычнее всего было отвесить какую-нибудь шуточку, похлопать товарища по плечу в знак поддержки и понимания, отдать свой моральный долг при выполнении задания или поручения, но никак не словесно. Для вояк и представителей преступной группировки это было непосильной задачей — выразить свои чувства словами. Потому Антона неимоверно радовало то, что они — подрастающее поколение — ещё не настолько зачерствели, не настолько истратили почти забытую детскую наивность. Паренёк знал, что эта в какой-то степени беззаботность рано или поздно закончится, потому старался отпечатать в памяти как можно больше подобных моментов, дабы позже вспоминать их с улыбкой на лице.       — Спокойной ночи, — отозвался светловолосый, почти мгновенно засыпая от накопившейся усталости.

***

      Что вы чувствуете, когда просыпаетесь? Что видите и слышите? Да, зачастую перед пробуждением перед глазами предстаёт уже не такая чёткая и красочная картина сна, а позже нить воображения и вовсе обрывается. В одних случаях фантазии нашего мозга обрываются на самом интересном, а в других делают логическое завершение, ставя точку в сновидении. Но бывает и такое, что видение оказывается весьма странным и непонятным, а порой и пугающим.       «Подъём!» — донеслось из коридора, отражаясь гулким эхом от каменных стен и умудряясь разлетаться громким приказом по комнатам.       Антон в одночасье распахнул глаза. Перед ним, как обычно, была серая непримечательная стена. Взору даже удалось уловить привычные частички пыли, витавшие в воздухе. Как известно, окна в комнате отсутствовали; источником света служила одинокая лампа, висевшая под потолком. Значит, Выграновский давно проснулся.       — Выспался? — усмехнулся Эд, глядя на заспанного товарища, аккуратно перевернувшегося на другой бок.       — Не особо, — промямлил светловолосый, пытаясь вспомнить причину своего плохого самочувствия. Ах, да, ему снился кошмар. Однако его содержания он не запомнил. Будто бы перед пробуждением кто-то старательно работал ластиком, стирая не то историю, не то дурные воспоминания, оставляя после себя лишь белый лист, — а ты? — только ради приличия поинтересовался Антон, наконец принимая сидячее положение. Конечно же, по лопнутым капиллярам внутри одного из глаз Выграновского можно было догадаться о том, что ночь была не из лучших.       — Сойдёт, — не теряя улыбки, но сохраняя грустный взгляд, отозвался темноволосый. Его явно что-то тревожило. Хотя не будем ходить вокруг да около: его состояние было вызвано предстоящим экзаменом, от которого большая часть подростков уже мечтала избавиться. Если школьники в «судный» день сдачи основного государственного экзамена осознавали, куда они шли, и действовали согласно «сценарию», к которому их готовили учителя, то эти ученики не знали ничего, а от взрослых они получали лишь слабую поддержку. Будет ли что-то, выходящее за рамки разумного? Ждёт ли их то, к чему они не будут готовы? Исключать подобные варианты нельзя.       «Не бреши», — только лишь в мыслях по-доброму сам себе отозвался Антон, хотя мог бы с лёгкостью выдать подобное другу. Но он прекрасно понимал, что лишние разговоры в данный момент были ни к чему.       На удивление было весьма тихо. Настолько тихо, что звенело в ушах. Кажется, мальчишки были не единственными, кого волновало предстоящее испытание: подавляющее большинство подростков, словно перепуганные крысы, не спешили выходить из своих комнат, с ужасом ожидая своей участи.       — Подъём! — теперь уже более чётко крикнула женщина, тарабаня кулаком по одной из железных дверей.       Парни переглянулись, их не очень-то и жизнерадостные взгляды говорили о том, что те никоим образом не желают оказаться снаружи — внутри дальнейшего действа. Но нужно было идти, пока комендант не удостоила и их своим визитом.

***

      — Как думаешь, эти сопляки готовы? — с совершенно открытой насмешкой в голосе вопросил один из мужчин.       — Не уверен. Я вообще сомневаюсь в том, что кто-то останется: в этом потоке попались довольно хилые ребята.       — Да, но довольно изворотливые и смекалистые, — не теряя оптимизма, отвечал товарищ. — Не просто же так они выжили? Не просто же так их подобрал…       — Заткнулись оба, — с рыком отрезал неожиданно вошедший в помещение Арсений, тем самым перебивая подчинённого.       Возразить кто-либо не смел: кишка тонка, тем более вслед за важной фигурой проследовал не менее важный высокий мужчина. Его тёмные не шибко длинные волосы как всегда были зачёсаны назад и аккуратно уложены гелем; жёлтые, буквально янтарные глаза поблёскивали в свете многочисленных ламп; а чёрный костюм как нельзя кстати подчёркивал бледность его кожи. В одной из рук мужчины можно было заметить почти дотлевшую сигарету, которую впоследствии тот затушил о близлежащую пепельницу, предварительно сделав одну затяжку.       — Ну что? — голосом, полным хрипотцы, начал Серафим, попутно выдыхая дым. — Все готовы?       Взгляд главы был устремлён прямо вниз — к собравшимся в довольно просторном помещении подросткам. Но обращался он отнюдь не к тем, ведь мужчины были отгорожены от малолеток толстым стеклом, да и площадка, на которой находились старшие, была расположена высоко. Однако вопрос целиком и полностью касался подопечных.       — Определённо, — тут же отозвался Попов.       — Тринадцать… Чёртова дюжина, — с налётом лёгкой усмешки проговорил Серафим, наклоняя голову чуть вбок. Столько же наставников сейчас стояло позади, переживая не меньше растерянных ребят. — Что ж, тогда начнём.       Сразу же после этих слов Арсений двинулся по направлению к лестнице, дабы спуститься в экзаменационный зал. Ступени были преодолены быстро, а потому буквально через минуту мужчине открылся вид на неимоверно большое помещение с высокими потолками. Оно было достаточно простым: белые, даже ближе к серому, стены, потолок и такого же цвета пол, словно ты оказался в какой-то коробке. По всему периметру были расставлены высокие деревянные ящики и всякого рода ограждения в виде бочек и шифера.       — Все в сборе? — чисто ради формальности поинтересовался командующий, подходя к толпе, на что почти все разом кивнули, — Значит так, сразу же после того, как я разъясню суть, вы обязаны приступить к выполнению задания немедленно. Уяснили? — повторные кивки, сопровождаемые громким и чётким «да».       Все затаили дыхание. Абсолютно каждый знал, что Попов ненавидит распинаться по мелочам, потому задание будет оглашено в ближайшие пару секунд, а после мужчина наверняка покинет помещение.       — Кто-то из вас готовился год, кто-то два и больше. Все зависит от того, в какой момент и в каком возрасте вы сюда попали. Главное для допуска к экзамену — достижение шестнадцатилетнего возраста. Хочу донести до вас одну простую вещь: не важно, какой у вас опыт, главное — выжить.       Подростки переглянулись. Самый — как это показалось Арсению — смелый решил тут же, пускай и робко, но поинтересоваться в подтверждение, а может, и в опровержение своих закравшихся мыслей:       — Что? То есть как это «мы должны выжить»?       — То и значит, — не теряя холода в голосе и нейтрального выражения лица, продолжил мужчина. — Экзамен будет продолжаться до тех пор, пока не останется кто-то один. Во времени вы не ограничены. Желаю удачи.       В завершение постепенно удаляющиеся шаги, а на лицах ребят — совершенно непонятное: недопонимание вперемешку со страхом, который можно разглядеть лишь в глазах. Их готовили к этому — к сокрытию своих истинных эмоций, однако на данный момент подобное контролировать было сложно.       — Ну, вы слышали, что нам сказали? — вдруг подал голос кто-то из толпы, на что его тут же решил пресечь товарищ:       — Ты что, убьёшь своего друга? — в ответ тишина.       Находящийся в полном замешательстве Антон всё же мыслил здраво и прекрасно осознавал происходящее, за что бесконечно — на сколько это возможно в данной ситуации — благодарил неизвестные высшие силы. В один момент его взгляд переметнулся к парню, стоящему неподалёку, и, он готов поклясться, это было весьма и весьма правильное действие, ибо в следующую секунду мальчонка схватил пистолет, лежащий на одном из ящиков, снял тот с предохранителя, отвёл затвор назад, а сразу после направил ствол на неопределённое пространство между Эдуардом и Антоном.       Именно за время таких пускай не шибко медленных махинаций светловолосый, совершенно ничего не говоря, схватил Выграновского за ворот футболки и что есть мочи резко дёрнул того вслед за собой — к одной из бочек.       Прогремел выстрел. Игра началась.