Unspoken

Things get damaged Things get broken I thought we'd manage but words left unspoken Left us so brittle there was so little left to give Precious, Depeche Mode

Камеры щелкали, не переставая, казалось, целую вечность. От постоянных улыбок сводило скулы. В шуме голосов он не слышал ничего, кроме «чуть левее, еще кадр, встаньте поближе, отлично». Эти команды он исполнял почти автоматически, думая о том, что уже через полчаса он сможет тихо выскользнуть из здания с черного входа, сесть в такси и поехать в пустую квартиру, которую он снял неделю назад и покинет уже через несколько дней. Почему-то эта пресс-конференция его утомила больше, чем вся церемония вручения премии. Наверное, потому что это была уже седьмая встреча с прессой на этой неделе. А сегодня только четверг. В толпе наметилось какое-то движение. «Дауни младший, Дауни младший», — пробежало в среде журналистов и фотографов, и его, наконец, оставили в покое. «Хорошо, что всегда есть тот, кто популярнее тебя», — подумал он. — Здравствуй, Том, — он обернулся на знакомый голос, и дежурная улыбка спала с его лица. — Здравствуй, Кен. — Давно не виделись, — сказал тот и грустно посмотрел на бывшего протеже. — Да, верно, — тихо произнес Том и немного нервно огляделся. Он не хотел, чтобы кто-то из журналистов с камерами застал их врасплох. — Давай отойдем, а то Роберт обычно долго не церемонится с газетчиками, — с легкой улыбкой предложил Кен, словно прочитав его мысли. — Да, конечно. Они зашли в бар по вип-пропускам, здесь не было людей с фотоаппаратами. У стойки сидело несколько парней из дневных телесериалов, все они сделали стойку, когда увидели Кэна, но, заметив, что он пришел не один, вернулись к своим шумным разговорам. В дальнем углу пили коньяк две пожилые актрисы. Том знал, что у них обеих уже есть работа на следующий театральный сезон, а значит, они с Кеном могут спокойно поговорить. Или помолчать. — Ты совсем пропал, — с напускной строгостью сказал Кен, встряхивая лед в стакане с виски. К тому моменту они просидели молча несколько минут, прежде чем официант принес им напитки. — У тебя же есть мой телефон, — тихо возразил Том, внимательно рассматривая игру пузырьков в своем стакане газировки. — Но ты же знаешь, что я не люблю по нему разговаривать, — с грустной улыбкой произнес Кен и опустил ладонь совсем рядом от руки Тома. Тот слегка вздрогнул, поднял взгляд на бывшего учителя и коллегу, и только потом понял, что именно этой реакции от него ждали. От этой мысли он впервые с начала встречи улыбнулся. — Ты еще не разучился так улыбаться, — сказал Кен, внимательно глядя в голубые глаза Тома. Тот смутился и слегка покраснел. Повисла пауза, на протяжении которой признанный маэстро сцены с видимым удовлетворением разглядывал смену настроений на лице бывшего ученика. — На самом деле тебе не идет черный, — сказал Кен и махнул рукой, указывая на прическу Тома. Тот машинально провел рукой по волосами, а потом спрятал ее под стол. — Мой агент говорит, что в этом имидже я больше нравлюсь публике, — смущенно сказал он, потом взял себя в руки и уже уверенно добавил. — Людям нравится меня видеть в образе инфернального хлыща, тем более, что именно его я буду играть следующие пять лет. — Твой агент прав, Том, — согласился Кен. — С точки зрения ожиданий публики образ найден верно. Но я ужасно старомоден, и твоя естественная ангелоподобная внешность мне нравится больше. — Ты вгоняешь меня в краску, Кен, — Том нервно заерзал на стуле. — Хотя твоя метафора мне вполне понятна. Иногда я действительно себя чувствую падшим ангелом. — Это только начало, мой юный друг, до настоящего падения тебе еще очень далеко. — Намекаешь на пример Дауни младшего? — Говорю прямым текстом, — сказал Кен и сделал большой глоток из стакана с виски. — Сколько у тебя было в этом месяце пресс-конференций и вечеринок, обязательных к посещению? — Ты лучше спроси, сколько их будет в следующем, — парировал Том и взял в рот соломинку из стакана. — Разве не этого ты хотел? — жестко спросил Кен. — Я всего лишь хотел играть в кино. — Ты в нем играешь уже десять лет. Но тебе было мало, ты хотел успеха, массового успеха. Не отпирайся, этого хотят все актеры, и это нормальное желание, — Кен весь подался вперед и схватил Тома за руку. — И не пытайся сделать вид, что ты не хотел всей этой шумихи вокруг своего имени. — Я просто хотел получить заметную роль, — гнул свое Том и скинул руку Кена со своей. — И ты ее получил, — сказал тот. — И подписал контракт на пять экранизаций. И два фильма у тебя на пост-продакшене. И сколько сценариев на рассмотрении? — Три. — Негусто, — Кен откинулся на спинку стула и криво улыбнулся. — Советую завести интрижку с какой-нибудь стареющей дивой. Обычно на таких мальчиков просто сыпятся предложения сыграть в американских комедиях для семейного просмотра. — Кен, прошу, перестань! — Том судорожно вздохнул и стал нервно грызть ноготь на мизинце. — Я просто… Он замолчал и взмахнул рукой, чуть не сбив со стола свой стакан. — Ты просто получил, что хотел. А я со своей стороны сделал все, что было в моих силах для этого, — спокойно сказал Кэн. — Конечно, я бы хотел, чтобы ты по прежнему играл в театре и снимался со мной для ВВС, но… ты устал выступать в роли моего задника. — Звучит довольно двусмысленно. — Понимай в обоих смыслах, если хочешь, — Кен махнул рукой и горько усмехнулся. — Если бы не ты, я бы никогда не согласился экранизировать этот дурацкий комикс. Том удивленно поднял брови и вопросительно посмотрел на бывшего покровителя. — Я классический актер, Том. И ты, кстати, тоже. Я люблю ангелов больше, чем опереточных злодеев, а Шекспира больше, чем марвеловское фуфло в картинках. Если бы не это обстоятельство, я бы давно уже уехал в Голливуд насовсем и снимал бы по три фильма в год про приключения Супермэна и Зеленого Фонаря. Если бы ты остался в театре, уже лет через пять у тебя бы были главные роли. Не мне тебе объяснять, что «Отелло» — это не «Сумерки», там не прокатят крупные планы с открытым ртом и смазливыми парнями в мокрых майках. Ты просто тогда не дозрел до главных ролей, мой мальчик. А теперь тебе уже некогда работать на подмостках, у тебя бесконечные промо-туры и фотосессии. — Чего ты хочешь, Кен? — устало спросил Том. — Ничего, — ответил он и отставил от себя пустой стакан. — Я просто сокрушаюсь. Мне кажется, в моем возрасте это уже можно. Он печально улыбнулся и потрепал Тома по плечу. Тот улыбнулся в ответ. — А что слышно у тебя? Чем планируешь заняться? — бодро спросил он, чтобы сменить тему. — Ставлю «Короля Лира» в новом сезоне. — Здорово! А что насчет кино? Есть новости из Лос-Анджелеса? Кэн хмыкнул и бросил проницательный взгляд на бывшего ученика. — Ты прекрасно знаешь, что мне не дадут снимать сиквел, ведь по законам жанра он должен быть зрелищнее, чем первая часть. А за взрывами и получасовыми битвами в космосе — это не ко мне. Впрочем, я своей цели уже достиг — вывел тебя в большое кино. А все остальное… — Кен, я… — Ничего не говори, Том, не надо, — Кен снова положил ладонь на руку Тома, и на этот раз он не стал вырываться и ответил на рукопожатие. Повисла пауза, во время которой они оба смотрели в свои пустые стаканы из-под напитков. Официант не спешил их убирать, видимо, статус «VIP» бару был присвоен исключительно за отсутствие прессы. — А помнишь Швецию? — спросил наконец Том, и его красивое лицо озарилось приятными воспоминаниями. — Конечно, помню. Канун Иванова дня был… особенным. — Да, — сказал Том и не смог не отвести взгляда от проницательных глаз Кэна. — Но в Лос-Анджелесе что-то сломалось, — тихо произнес тот, и в этот момент у Тома зазвонил мобильный. — Прости, мне надо идти, — сказал Том, едва взглянув на номер абонента. — Да, конечно, — Кен спокойно кивнул. Том стремительно поднялся с места, и в эту секунду Кэн поймал его за рукав и слегка потянул на себя. — Тебе не обязательно чувствовать себя виноватым и бегать от меня, Том. Я знал, что так будет. Знал с самого начала. — И все-таки прости меня, Кен, — голос Тома сорвался, а навязчивый рингтон все набирал громкость. — Не за что извиняться. Приходи к нам в субботу, Линдси испечет пирог. — Прости, Кен, я улетаю в Париж в конце недели, — по лицу Тома было видно, что ему действительно жаль. — Ничего, тогда созвонимся как-нибудь потом. — Конечно! — До свидания, Том. — До свидания, Кен. Когда молодой и уже такой успешный актер покинул зал ресторана, заслуженный маэстро сцены заказал себе еще порцию виски со льдом и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.