***
После этого случая благоразумие и осмотрительность Юнь Ланя слегка, но довольно быстро набирая обороты, покатились по наклонной. Теперь, когда профессор Шень узнавал его при встрече, Чжао в обязательном порядке отвешивал ему шутливые поклоны, салютовал неизменными чупа-чупсами и сверкал лисьей ухмылкой. Он видел, как от этих знаков внимания профессор сбивался с шага. Или не сбивался и даже сдержанно улыбался в ответ. И этого было, как гребаное Рождество. Но со временем и такой благосклонности оказалось ему мало. И тогда, не иначе как в бреду, Юнь Лань решился подкатить к Темной посланнице в «Городе Дракона». — Приветствую, — церемонно поклонился он вдогонку к сообщению в чате, хотя обычно игроки не разменивались на такие формальности. — Мое почтение, Царь Горы, — Темная посланница приняла его правила игры и тоже поклонилась. — Чем я могу помочь первому игроку на сервере? Чжао был искренне польщен. Но прежде, чем броситься отвечать, он заставил себя досчитать до десяти и хорошенько продышался. — Я бы хотел принять участие в турнире для пар, — напечатал он. — И ищу верную спутницу и надежного соратника. Не согласишься ли ты разделить со мной это испытание? На какое-то время в эфире повисло молчание. Однако персонаж Темной посланницы по-прежнему стоял на своем месте и время от время по законам игровой анимации помахивал возникающим из воздуха гуань дао. — Мне казалось, у тебя уже есть жена, Царь Горы, — наконец пришло в ответ. — Или согласно твоему титулу тебе позволено многоженство? Юнь Лань так и не разобрал, что скрывалось за этим вопросом — улыбка или упрек. — Некоторые девы не созданы для ратных дел, но исключительно для красоты. К тому же наш союз исчерпал себя какое-то время назад. К обоюдному согласию. — В таком случае почему ты не обратишься к кому-то из тех, с кем уже сражался? Незнакомый игрок — это всегда риск. Тем более в рамках соревнования. — В моей постоянной команде только Змея подколодная, но, боюсь, для такого турнира ее навыков недостаточно. Ты единственная воительница в топ-десять, и я, признаться, уже некоторое время наблюдал за тобой… Еще бы Юнь Лань не наблюдал. Да он ночевал в «Городе Дракона», если с Шень Вэем не удавалось пересечься в университете несколько дней. А потом, в перерывах между лекциями, засыпал на плече у Да Циня или Чжу Хон и не видел, как хмурится профессор, проходя мимо. — Тогда, наверное, ты заметил, что я не слишком частый гость в Городе, — написала Темная посланница. — Мне не хотелось бы подвести тебя. Но если ты считаешь, что в бою мы друг другу не помешаем, — неожиданно добавила она, — то я почту за честь выступить на твоей стороне. Если бы Чжао стоял, он бы сел. Но так как он уже сидел, то стащил с носа очки, тщательно протер глаза и только после этого снова посмотрел в окно чата. Ответ Темной посланницы все еще был там. — Значит ли это, что ты принимаешь предложение стать моей женой? — напечатал он негнущимися пальцами. Повторяя начало их беседы, Темная посланница поклонилась: — Сообщи мне время, когда нужно будет явиться в Храм. А сейчас мне пора идти, позволь откланяться. И, не дожидаясь ответа, пропала. Фактически это был не первый брак Темной посланницы в «Городе Дракона». Но первый с тех пор, как за персонажа начал играть Шень Вэй (предыдущий муж достался ему от Е Цзуня довеском). И не то чтобы Шень Вэй испытывал какое-то особое волнение на этот счет. Однако предложение от самого Царя Горы все же исподволь грело его одинокое профессорское сердце. Шень Вэй бы соврал, если сказал, что не наблюдал за легендарным игроком. Каким бы он тогда был стратегом, если бы не изучал тактики более сильных воинов? Положа руку на сердце, Царь Горы напоминал ему Юнь Ланя. Такой же деятельный и вместе с тем не терпящий суеты, он сражался стремительно и интуитивно, вперед остальной команды принимал на себя основной удар и был отчаянно легкомысленен в мелочах. Любитель устроить переполох на сервере, любимец игрового сообщества, открытый, остроумный и никогда жестокий. Его внимание было для Шень Вэя сублимацией чистой воды, и тот это понимал. В последние недели Юнь Лань упорно не шел у профессора из головы, постоянно напоминая о себе свежими сплетнями, блестящими от леденцов губами и яркими свитерами в толпе. И Шень Вэй грешным делом понадеялся, что предложение Царя Горы сможет, пусть ненадолго, отвлечь его и развлечь. Других-то вариантов не предвиделось. Разве что вовсе не выходить в университете из своего кабинета и в довесок обзавестись способом мгновенной телепортации в аудитории к студентам. — Торопитесь куда-то? Шень Вэй, собиравший портфель, вынырнул из своих мыслей и только сейчас обнаружил в дверях того, о ком думал. — Здравствуй, Чжао Юнь Лань. Да, у меня назначена встреча, а я задержался. Ты что-то хотел? Чжао из вежливости вытащил изо рта леденец и покрутил им в воздухе: — Ничего конкретного. Просто шел мимо, а у вас дверь открыта. Грех было не зайти и не поздороваться. Но я ни в коем случае вас не задерживаю. Зато могу проводить до выхода, — закончил он, видя, что Шень Вэй мучительно подбирает ответ. — В этом нет необходимости, — свой отказ профессор постарался смягчить улыбкой. — Я обещаю тебе, что не заблужусь. — Как скажете, — не стал настаивать Чжао. — Тогда удачной встречи. Еще увидимся. Он знал, куда (или вернее — к кому) торопится Шень Вэй. Потому что сам назначал ему время встречи в Храме «Города Драконов». И только по этой причине Чжао не грызла ревность. Хотя, если хорошенько подумать, то все же немного грызла. Ведь Шень Вэй не знал, что Чжао Юнь Лань и Царь Горы — это один и тот же человек. Значило ли это, что профессор мог быть увлечен кем-то еще, о ком Чжао не знал? Да и был ли он увлечен Царем Горы? Или, что было логичнее, воспринимал их союз обыкновенной частью игры? «Как и ты должен это воспринимать», — попенял себе Чжао. Но сердце, глупое, все равно неровно трепыхалось от мысли, что они с Шень Вэем теперь будут по-своему связаны. Пусть и законами ни к чему не обязывающего виртуального брака. В Храме, когда перед Темной посланницей всплыли окна передачи, от нее пришел вопрос: — Что это? Зачем? — Дары, — ответил Царь Горы. — Что мое — твоё… — Не нужно, — возразила Посланница и без долгих раздумий все отменила. — Это не только традиция, но и мое желание. Не отказывайся, прошу. Я хочу сделать тебе подарок. Посланница какое-то время молчала. — Ладно, — сказала она наконец, — тогда выбери что-то одно. Недорогое, но памятное. Этого будет достаточно. Тут уже призадумался Юнь Лань. Но выбирал он недолго. — Вот, — появилось от него новое окно с простым янтарным кулоном. — Мой первый трофей в игре. Я с самого начала носил его на удачу. Пусть он теперь хранит тебя. Стоило ему отправить это сообщение в чат, окно почти сразу исчезло, и простая подвеска, совершенно бесполезная для персонажей их уровня, тут же появилась в экипировке Темной посланницы. — Тогда у меня тоже есть кое-что для тебя, — сказала она. — Что? О, нет, — запротестовал было Юнь Лань, — в этом нет совершенно никакой неооо… Договорить он не сумел, потому что в окне перед ним вдруг возникла черная с серебром маска самой Посланницы, которая исчезла с ее лица. — Я хочу, чтобы ты принял ее, как знак моих чистых намерений и верности в бою. Пусть она займёт место кулона, который ты так щедро отдал. На удачу. Это равнозначный обмен. «Какой же ты старомодный дракон, А-Вэй», — с восторгом и необъяснимой грустью подумал Юнь Лань, а в чат написал: — Принимаю с гордостью и почтением. И после того, как красная нить сплела их руки символом брака, то не удержался и, чувствуя себе каким-то отчаянным мальчишкой, опустился перед Посланницей на одно колено: — Приветствую тебя, жена Царя Горы. Как ни странно, ответ пришёл ему без обычной заминки: — И я приветствую тебя, муж Темной посланницы Вэй-Вэй. Что ж, Царь Горы действительно смог отвлечь Шень Вэя. Играть с ним оказалось не просто комфортно, но и по-настоящему увлекательно. В какие-то моменты он, конечно, позволял себе ребячиться и всячески подбивал на то же Посланницу. Однако в любой ситуации оставался образцом исключительно хороших манер, великолепным стратегом и незаурядным собеседником. Его верная команда: Змея подколодная, Эйнштейн отдыхает и Кот задом наперед — также с радушием приняли в свои ряды нового игрока. Хотя теперь Царь Горы и Посланница чаще бегали только вдвоем. «Притереться перед турниром», — объяснял такое решение Царь Горы. И Шень Вэя это полностью устраивало. Когда они оставались наедине, их беседы утекали в совершенно разных неожиданных направлениях. Однажды Шень Вэй поймал себя на ощущении, будто знает Царя Горы всю свою жизнь. Или даже из прошлой жизни. Настолько его ответы и образ мыслей гармонично укладывался в мировоззрение самого Шень Вэя. Они не были идентичными, но текли спокойным параллельным потоком, уверенным и самобытным, без волн пустых споров и пены непонимания. А еще Царь Горы, то забываясь, то намеренно подначивая, с периодичностью сокращал имя Посланницы до ласкового А-Вэй или Вэй-Вэй. Другими словами у недолюбленного профессора Шеня просто не было шансов не проникнуться к этому наглецу самой искренней симпатией. А вот Чжао Юнь Ланя на второй неделе этой идиллии внезапно накрыло приступом меланхолии. Казалось бы, он получил желаемое — внимание профессора, но это желаемое жгло ему руки. Шень Вэй общался не с Чжао, а с Царем Горы, с ним он был прост и приветлив, с ним делился незначительными мелочами или пускался в долгие глубокие дискуссии. По факту это была ревность Чжао к самому себе, но она разъедала его вопреки всем доводам здравого смысла. В те моменты, когда Чжао не был с Посланницей в «Городе Дракона», его не оставляла мысль, что у Шень Вэя роман с другим человеком. Глупая и по-детски упрямая мысль, которая в конечном итоге довела его до бессонницы и лишила аппетита. И если бессонницу еще как-то удавалось нейтрализовать, в перерывах между занятиями досыпая на чьих-нибудь заботливых коленях, то голодовка все-таки вышла боком его больному желудку. Да так, что на финал турнира пар, к которому они с Посланницей шли все это время, он просто не явился — не смог, провалявшись почти сутки где-то между приступом гастрита и голодным обмороком. Не настолько было обидно проиграть турнир, насколько беспокоило само отсутствие Царя Горы в сети. В своем тягостном ожидании Шень Вэй ходил вокруг компьютера, пока не закружилась голова. Но Царь Горы так и не появился. На следующее утро Шень Вэй был мрачнее тучи. Он даже костюм машинально выбрал сизый, со стальным отблеском, как предгрозовые облака. — И кто это нашего дракончика обидел? — поинтересовался Чу Шу Чжи, встретившись с ним на лестничной площадке. Малыш Го за его плечом, ещё секунду назад улыбчиво кивавший на манер китайского болванчика, тревожно собрал брови домиком. — Господь — умом, — под нос себе буркнул Шень Вэй и уже громче добавил: — Нарцисс не цветёт, не видать мне счастья в новом году. Если бы Чу Шу Чжи не расслышал первую часть, то очень бы удивился второй. А так он лишь с любопытством прищурился и протянул: — Яяяяяясно. Профессор Шень, а могу я попросить тебя об услуге? — Конечно, — легко согласился Шень Вэй. — О какой? — Вот всегда ты так — на любую просьбу прежде соглашаешься, а только потом спрашиваешь суть. — Ну, не всегда, — Шень Вэй смутился. — И не со всеми. — Хорошо, если так, — произнес Шу Чжи со скептичным видом, а следом выудил из-за спины за рукав Го Чан Чена. — Подкинешь малыша Го до университета. Мне совсем в другую сторону, а я уже страшно опаздываю. Конечно, Шень Вэй не поверил ему ни на секунду, но за заботу был втайне благодарен. — Без проблем. Если бы он знал, что все так обернётся. К обеду университет облетела весть, что простачок Го Чан Чен с факультета психологии разъезжает на машине с профессором. И все это с фотографиями на главном университетском портале и соответствующей обличительной статьей. Шень Вэю даже не нужно было дочитывать до конца, чтобы понять, кто ее написал. Этот по-лисьему тонкий, колкий стиль и так мерещился ему в каждом втором эссе. А ведь он ни разу не преподавал у группы Юнь Ланя. Все же биоинженерия была довольно далека от журналистики. Справившись с первым замешательством, он для начала позвонил Чу Шу Чжи, чтобы предупредить о произошедшем, и связался через него с малышом Го. А пока ждал, когда у Чан Чена закончится пара, написал заявление об увольнении по собственному желанию. Он не думал, что до этого дойдёт, но предпочитал быть заранее готовым ко всему. За малыша Го грызла голодная совесть. Однако что делать и о чем говорить с Чжао Юнь Ланем Шень Вэй не знал тем более. То есть он понимал, что должен был ему сказать, а вот что — хотел — не был уверен. Распахивая дверь без стука, Юнь Лань заявился к нему сам. Какой-то бледный и взъерошенный, он совсем не походил на человека, который поймал за хвост сенсацию и теперь почивает на лаврах славы. Его нездоровый вид совершенно выбил Шень Вэя из колеи, но он смог быстро взять себя в руки. — Рад, что мне не нужно разыскивать тебя по университету, — кивнул он вместо приветствия. — Присядешь? — Я и стоя прекрасно слышу, — еще неожиданнее огрызнулся Юнь Лань и, швырнув сумку на диван, принялся мерить шагами кабинет. — Тебе придётся удалить статью. — Да? И почему же? — Потому что это неправда. — Что именно? — Юнь Лань вдруг очутился перед профессорским столом, упираясь в него руками и нависая сверху. От него веяло неестественным жаром, но Шень Вэй не позволил этой мысли отвлечь его. — Что конкретно на фото: малыш Го вылезает из машины профессора Шеня — не, как вы говорите, правда? — Основание, — повысил голос Шень Вэй и сам этого испугался. Так что мгновенно остыл и опустил глаза к пальцам, что аккуратно разглаживали край конверта с заявлением на увольнение. А, может, ну его? Давно ведь звали в исследовательскую работу… Юнь Лань расценил его вспышку и последовавшее за ней смятение как-то по-своему. А вдобавок вцепился глазами в тот же злополучный конверт. — Что это? — А ты как думаешь? — устало вздохнул Шень Вэй. — Не мог же ты не предполагать, чем все это может закончиться. Но Чжао, судя по всему, мог и не предполагал. Да что с ним не так? Кроме того, что он, кажется, стал ещё бледнее. Шень Вэю в мгновение сделалось стыдно. Это было так непохоже на него — прикрываться полуправдой из глупой, мелочной мести за собственную слабость. — Не бери в голову, — поспешил он исправить ситуацию. — Я полагаю, мы с опекуном малы… Го Чан Чена без труда уладим этот вопрос с ректором. Но на твоём месте я бы все равно извинился перед всеми. И главным образом — перед самим Го. Он ни в чем не виноват… Чжао Юнь Лань долго и пристально сверлил его взглядом, а в конечном итоге тяжело опустился в кресло у стола. — А кто виноват, профессор Шень? — спросил он, ведя ладонью по лицу. — Почему кто-то обязательно должен быть виноват? — спросил его Шень Вэй, уже предчувствуя приступ мучительной мигрени, которая сейчас только зарождалась в висках. — Кто-то обязательно должен… — отозвался Юнь Лань и решительно поднялся, отчего его заметно повело. Шен Вэй не успел опомниться, а уже в следующий момент стоял рядом с ним, придерживая за плечи. — Ты в порядке? — Я? Я… Я…– вволю назаикавшись, все ещё бледный Юнь Лань расплылся в подобии своей фирменной беззаботной ухмылочки, сейчас жалкой и вымученной. — Конечно, профессор. — У тебя жар, — констатировал Шень Вэй и без шансов совладать с собой провалился в блюдца его зрачков. Чжао Юнь Лань тоже замер, машинально облизывая сухие губы, а после медленно с трудом выдохнул и отцепил от себя его руки. — У меня дела, профессор Шень. Статья сама себя не удалит.***
— Ну, хочешь, я ему ноги переломаю? — с азартом предложил Чу Шу Чжи. Это случилось уже после того, как они побывали у ректора, но ещё до того, как закончились последние лекции Го Чан Чена, и они коротали час за неспешной беседой. Предложение Шу Чжи звучало довольно забавно, учитывая, что ещё час назад, он бы так и поступил, если бы Шень Вэй не перехватил его по дороге. А теперь вон сидит, в ожидании малыша Го шутки шутит. Не каждый день приличный профессор, алея, как его студенточки, признается ему в том, что за эти ноги сам кому угодно что-нибудь сломает. — А я-то думал, вы с Е Цзунем когда-нибудь нам инцест устроите… Ужас-то какой! — перебил Шу Чжи сам себя и, прикрыв ладонью рот, театрально вытаращил глаза на сталь во взгляде Шен Вэя. — И как я посмел?! А вообще, — без перехода переключился он на ехидный тон, — этот твой ревнивый шпион, я считаю, — отличная новость. Есть, оказывается, все-таки сердце у нашего дракона… — Чу Шу Чжи, — предостерег его Шень Вэй, и от того, как он это произнес, тянуло морозом, где-то в отдалении захрустел острый, как лезвие, лед. И Чу Шу Чжи сделал вид, что принял угрозу во внимание. Изобразил на губах молнию и для верности (или из вредности) добавил: — Молчу, молчу. Вечером Юнь Лань подкараулил Шень Вэя на парковке. Как можно было выглядеть ещё хуже, чем его лихорадочное состояние днём, оставалось загадкой. Но талантливый во все поля Чжао был бы не Чжао, если бы не справился. Шень Вэй изо всех сил сжал зубы и руки — в кулаки — в карманах плаща, чтобы не вцепиться в джинсовку на Юнь Ланевских узких плечах и не трясти этого оболтуса, пока не вытрясет из него всю дурь, или, что было бы куда практичнее, — из себя. — Зачем ты здесь? — спросил его Шень Вэй. — Пришёл принести вам свои искренние извинения. В его исполнении эта фраза прозвучала как-то странно, но Шень Вэй не смог уловить, что с ней не так. Зато когда Чжао склонился перед ним в поклоне, упала на асфальт его сумка, а сам он в очередной раз покачнулся, выдержка вежливого профессора не просто дала трещину, она просто самоуничтожилась к чертям собачьим, вырос на горизонте ядерный гриб. Шень Вэй без слов ухватил Чжао за шкирку, зацепил на ходу его сумку и закинул обоих на пассажирское сидение своей машины. — Что вы делаете, профессор? — растерянно промычал Юнь Лань, пока тот пристегивал его ремнём безопасности. — Обеспечиваю тебе репортаж с места событий, — прошипел Шень Вэй. — Не помню, чтобы я просил вас об этом. — Не просил. Но некоторые вещи я делаю не по чей-то просьбе или с разрешения, а просто потому что я так решил. — Звучит очень секс… Когда Чжао понял, что в бреду начал говорить это вслух, то закашлялся и прикрыл глаза, прячась от кромешной неловкости момента. — Поспи, — бесцветно согласился Шень Вэй, пока его сердце пыталось пробить грудную клетку насквозь. Уйти и оставить в темноте с монотонным писком простую кровать в районном госпитале Шень Вэй не посмел — не отпускало. И просидел так, в тягостном тревожном ожидании, до самого утра. Пока Юнь Лань, накачанный лекарствами, спал. Тот уже и из машины выбирался, беспомощно цепляясь за руку Шень Вэя. Как он вообще на ногах-то стоял после того, что сообщили о его состоянии врачи? Разве что только из чистого упрямства, с него бы сталось. К счастью, такая трепетная забота профессора о своем студенте не вызвала вопросов у больничного персонала. Все равно координат для связи с родственниками ни у них, ни у Шень Вэя не было. И последний, нарушив все выдуманные им же самим правила, остался. Сидел, смотрел, не отрываясь, на бледного до прозрачности Юнь Ланя. А если вдруг отводил взгляд, то чувствовал, как следом за этим сбивается с ритма собственное дыхание и стук сердца. Поэтому он всю ночь, до рези в глазах, гипнотизировал узкое запястье поверх больничного одеяла. И, даже зная наперед, что вокруг нет ни души, кто бы мог застукать его за этим противоправным действам, так ни разу к нему и не прикоснулся. А утром выглянуло солнце, и Чжао Юнь Лань открыл глаза. В мире Шень Вэя оба этих события случились примерно одновременно. — Профессор? — расслабленно улыбнулся Чжао, и смотрел на него долго и с нежностью. А потом заметил подозрительно стерильную обстановку, круги под глазами Шень Вэя и проснулся окончательно: — Что вы здесь делаете? — То есть тебя не удивляет — где? — вздохнул Шень Вэй. И Юнь Лань с досадой поморщился. — Да все со мной будет в порядке. Зря переживаете. Немного не доспал, забыл поесть. Студенческая жизнь, она такая, быстрая и порой сумбурная… Но почему вы здесь? — Я волновался, — честно признался профессор. — Мне очень жаль и приятно. Простите и спасибо. Шень Вэй покачал головой: — Ты удивительный, — произнес он. И только после того, как сказал, услышал, как это прозвучало. Повисло неловкое молчание. Но пока Шень Вэй в срочном порядке искал способ исправить свою оплошность, заговорил Чжао: — Вы можете мне честно ответить на один вопрос? Всего один, мне больше не надо. На лице Шень Вэя отразились сложный коктейль из колебаний, сомнений и сожаления, но, несмотря на вопросительную интонацию, Юнь Лань не дал ему сделать выбор: — Если бы я не был студентом, вы бы приняли мое приглашение на обед? Теперь в глазах Шень Вэя осталось только сожаление. И он явно хотел что-то ответить – солгать, сказать правду или извиниться — но останавливал себя. В этом, не сомневался Чжао, был весь Шень Вэй — долг и честь всегда шли у него впереди всего остального. Юнь Лань криво усмехнулся и прикрыл глаза. Больничные стены совершенно не настраивали на оптимистичный лад. А вдобавок, впервые с момента, как он бросил, страшно захотелось курить. — Забудьте, профессор. И простите за хлопоты. Я не хотел вас беспокоить. Пусть это было малодушно с его стороны, но милосердно к ним обоим. Где-то за границей видимости, Шень Вэй на своём жестком стуле тихо выдохнул. «Вот сейчас он скажет что-то до отвращения сдержанное и вежливое, поднимется и уйдёт, — подумал Юнь Лань. — И больше подойти к нему ты не посмеешь». С такой перспективой открывать глаза было страшно и незачем. Но Шень Вэй в один момент все переменил. — Ты говорил, что твоё обучение подходит к концу в этом году, — сказал он. И оттого, что Юнь Лань моментально распахнул глаза, впиваясь в него взглядом, ему пришлось продолжить. Хотя было заметно, что далось ему это нелегко: — Давай оставим твой вопрос до того момента. — Так, может, мне в таком случае просто куда-нибудь перевестись? — ляпнул Юнь Лань. Шень Вэй посмотрел на него слегка оторопело, но потом крошечная улыбка наконец-то осветила его лицо. Правда глаза он все равно опустил. — Не так уж и долго осталось. — Но намного дольше, чем хотелось бы. Профессор покусал губу и снова промолчал. А ещё он сосредоточенно мял пальцы, что было совсем на него не похоже, но так понятно. И Юнь Лань позволил себе еще одну авантюру — очередную в долгой веренице, которые привели его к настоящему моменту — он сдвинул руку с сероватого одеяла и осторожно накрыл ею сцепленные пальцы Шень Вэя. Тот вздрогнул всем телом, но не отстранился. — Я подожду, — негромко прибавил к этому Юнь Лань, — если вы пообещаете мне обед. Пальцы Шень Вэя едва заметно шевельнулись и остались на прежнем месте — под горячей ладонью Юнь Ланя. Шень Вэй какое-то время смотрел на них с нечитаемым выражением на лице и лишь спустя долгую паузу смог взглянуть Чжао в глаза. — И ты правда будешь ждать? — спросил он. И был так убийственно серьезен, что Чжао с замиранием сердца погладил большим пальцем тыльную сторону его ладони и хитро улыбнулся: — А вы, профессор? Прошла почти неделя, прежде чем они снова встретились в «Городе Дракона». Чжао страдал от домашнего заключения, которое назначили ему врачи, и невозможности лицезреть Шень Вэя лично. Тогда как Шень Вэй, очнувшись от своих нескончаемых мыслей о Юнь Лане, пришел в Город удостовериться, что с Царем Горы все в порядке. Они стояли на краю отвесного утеса, где часто случались их самые долгие разговоры. Снизу налетал легкий ветер, который раздувал одежду и нес с собой горсти розовых вишневых лепестков. Прежде мирная обстановка сейчас была наполнена неопределенностью и обоюдным чувством вины. — Я должен просить у тебя прощения, Посланница… — начал Царь Горы. Но та не дала ему продолжить: — Не должен. Отрадно видеть, что ты пребываешь в добром здравии. Да и не тебе на самом деле следует просить прощения, а мне. — Тебе? Не понимаю, о чем ты? — О том, что наш с тобой союз с самого начала был не так уж честен с моей стороны. А сам ты стал для меня заменой другому человеку в моей жизни. Которого я — теперь знаю точно — заменять не хочу. И благодарю тебя за то, что ты и твое общество помогли мне осознать это. И прошу твоего прощения за свое лицемерие. Когда до Чжао дошло, о ком идет речь, он несколько десятков секунд сидел, хватая ртом воздух. То есть ему сейчас не кажется, что Шень Вэй расстается с Царем Горы, чтобы быть с Юнь Ланем? Следом за этой мыслью пришла другая, от которой по спине потянуло неприятным холодком: как и когда рассказать Шень Вэю о том, что Чжао и есть Царь Горы? Да еще так, чтобы к черту все не испортить. — Какова бы ни была причина нашего союза, я наслаждался этим временем, — написал он. Вроде как, и от извинений тактично отмазался, и выиграл время на собственные раздумья. Вот только самоотверженная искренность Шень Вэя сводила на нет все его старания, потому что без пощады резала по-живому. — Ты слишком великодушен. — Да нет же! — и тут на волне крепнущей паники Юнь Ланя понесло: — Ты приписываешь мне собственную честность, но я тоже кое-что утаил от тебя. И теперь боюсь, что ты не примешь моих извинений. — И почему же я их не приму? Чжао писал ответ и стирал, снова писал, и снова результат выходил из рук вон плох, каким бы развернутым ни был. В конце концов Юнь Лань решил оставить лишь суть: — Потому что я обманул твое доверие. Хотя меньше всего на свете хотел этого. И не имел возможности поступить иначе. — Давай оставим долгие предисловия. Они лишь усугубляют тревогу. Это был тот переломный момент, когда правду уже требовалось рубить единым махом. Но Чжао все еще опасался, не рубит ли он сейчас в действительности собственную голову? И тут Посланница исчезла. Еще секунду спустя свет погас над головой у Юнь Ланя. Был то намек вселенной, а, может, обычное стечение обстоятельств, счастливое или нет, однако незаконченный разговор так и повис в воздухе. И почему-то Чжао мучало подозрение, что Шень Вэй не вернется в Город, чтобы его продолжить. Для профессора вопрос его собственной чести был решен. Их брак распадется сам собой, как только персонаж Темной посланницы будет удален его владельцем. И в таком случае расскажет ли Юнь Лань профессору правду о Царе Горы или нет оставалось исключительно на его, Юнь Ланя, совести. А совесть подсказывала, что рано или поздно, это непременно произойдет. Другое дело, что вживую это было еще страшнее, чем безликими буквами на экране. На следующий день Шень Вэй, не дождавшись у моря погоды, а у студенческой суматохи — новостей, вопреки собственным принципам нашел аудиторию, где должна была проходить лекция у группы Чжао. И, не найдя самого Чжао, поймал пробегающего мимо другого студента — Да Циня, кого часто видел в компании Юнь Ланя и у которого Юнь Лань с периодичностью дрых на тех самых гостеприимных коленках. — Прости за беспокойство, ты не подскажешь — а Чжао Юнь Лань уже в университете? — Здравствуйте, профессор, — Да Цинь с готовностью навострил уши и следом состроил расстроенную мордашку: — К сожалению, нет, Чжао еще под домашним арестом. Но мы всей общагой за ним присматриваем, даю вам слово. Чтобы он вовремя ел и не засиживался допоздна. — Да Цинь сделал паузу, а потом почему-то все же решил сдать друга. Может, думал, что заботливому профессору стоит это знать, и он при случае вправит упрямцу мозги: — Только вот этот засранец все равно не отлипает от своего компьютера. Даром, что не работает, а в игрушки играет. И так уже первый игрок на сервере. Решил что ли в настоящие цари заделаться… — Что, прости? — с каменеющим сердцем переспросил Шень Вэй, хотя кусочки пазла уже вставали в его голове на свои места, и спасительных пустых провалов среди них вдруг совсем не осталось. Да Цинь расценил его вопрос по-своему: — Ой, не забивайте голову, профессор, — замахал он рукой. — Мы с Энштейном… то есть Линь Цзинем обязательно что-нибудь придумаем. Например, он может поставить на компьютер Чжао родительский контроль, — Да Цинь аж глаза округлил, как ему понравилась эта идея. — Так и поступим! Говорю же, присмотрим мы за нашим Чжао, будьте спокойны. И он умчался в аудиторию, оставив Шень Вэя напряженно рассматривать пол под ногами. Чжао явился ближе к ночи. Просто позвонил в дверь и без приглашения протиснулся мимо Шень Вэя в квартиру. Сидя на диване и отрешенно наблюдая, как тот мечется по гостиной, Шень Вэй поймал себя на чувстве дежавю — они уже оказывались в подобной ситуации. Правда на этот раз Юнь Лань выглядел не в пример лучше, хотя и не менее взбудораженным. А вот сам Шень Вэй наоборот — был опустошен и дезориентирован. И от мельтешения перед носом его неумолимо подташнивало. — Бог мой, да остановись ты, — взмолился он и запустил пальцы под стекла очков, чтобы хоть немного придавить боль за глазами. На удивление, шаги мгновенно стихли. И Шень Вэй даже вздрогнул от неожиданности, когда шорох одежды раздался совсем рядом. А еще не удержал облегченного выдоха, когда прохладная ладонь зарылась в его волосы и, после того как с нажимом причесала по коже, потянула за пряди. — А-Вэй, посмотри на меня. Чжао опустился перед ним на корточки, и когда Шень Вэй открыл глаза, то наткнулся на его взгляд, полный искреннего сожаления. — Я собирался тебе сказать. Ты должен был узнать это от меня, а не так… — Юнь Лань с досадой поболтал рукой в воздухе, — как это случилось. Я бы обязательно рассказал тебе сам, верь мне. Потому что для меня это не было игрой. У меня и правда не было выбора — я просто не знал, как еще иначе могу быть с тобой. — Но я не относился к этому так… — откликнулся Шень Вэй. Вся его внутренняя сила и уверенность покинули его, оставив наедине с растерянностью, и в этом гулком одиночестве он чувствовал себя, как когда-то давным-давно, маленьким и слабым. — Я знаю, — согласился Чжао и, не удержался, погладил по щеке, не встречая сопротивления. — Все, что было в «Городе Дракона», там и останется. Возьми с собой только наши беседы. Они были от чистого сердца. Я никогда не врал тебе, даже будучи под маской своего персонажа. — Но ты студент, Чжао, я не могу… — Я тот, кого ты не хочешь заменять. Не ты ли это сказал? — с нажимом одернул его Юнь Лань. — И ты не можешь отказаться от своих слов. Это не в твоих правилах, за время нашего знакомства я прекрасно это уяснил. — Но как я могу… — Все дело здесь, — Юнь Лань коснулся указательным пальцем точки между бровями, где собирались все проблемы Шень Вэя в горестные складочки. — Мы взрослые люди, и мы можем все. — Я не уверен, — вздохнул Шень Вэй, сглатывая, и Чжао уже был готов снова взяться за аргументы, пока не услышал окончание фразы: — Я не уверен, что знаю, как это — когда можно все. Тогда он осторожно обхватил ладонями лицо Шень Вэя и притянул его лбом ко лбу. — Тогда моя очередь учить. Если ты позволишь мне, А-Вэй. Шень Вэй молчал, каждый вдох давался ему с трудом. — Просто позволь мне, — шепотом попросил Чжао. И Шень Вэй сдался ему.***
— Нет, нет, нет, никакой спешки, — сразу поймал его за руки Юнь Лань. — Хочу, чтобы все было идеально. Так и будет, — сказал он, замечая смущение Шень Вэя. — Начнем с простого — где тут у тебя спальня? У Шень Вэя аж дыхание перехватило от такой восхитительной прямолинейности. — Сейчас тебе не нужно ничего решать, доверься мне. Я веду, а ты следуешь за мной. Никаких сомнений и ответственности, только спокойствие и принятие. Попробуй, а думать будешь потом. Если захочешь, — с обещанием улыбнулся Юнь Лань и протянул руку: — Ты со мной? «С тобой», — честно хотел ответить ему Шень Вэй, но непривычные слова насмерть застряли где-то в горле. И он просто ухватился за изящную, но сильную ладонь, как за последний оплот своего расколотого мира. В спальне Чжао уложил Шень Вэя на кровать и, усевшись сверху, развел его руки в стороны. — Вот так и лежи, — окинул он взглядом открывшийся вид, — тебе очень идёт, — и смотрел еще, с голодом и удовлетворением, как краска заливает прежде бледные щеки Шень Вэя. Но когда склонился за первым поцелуем, то оставил его пониже челюсти, ровно на месте, где нервно стучал пульс. Повел линию ниже к накрахмаленному воротничку профессорской рубашки, да там и застрял. — Ты не представляешь, как долго я думал об этом, — пробормотал он оттуда. — Хотел знать, как ты пахнешь под своим дорогим парфюмом, увидеть на тебе отпечаток своих пальцев… Ты когда-нибудь думал обо мне так? — глянул он снизу вверх и хмыкнул: — По глазам вижу, что думал. Это ужасно льстит. И возбуждает. Хотя знаешь, меня в тебе вообще все возбуждает. Даже то, как ты хмуришься — вот как сейчас. Шень Вэй не выдержал и неожиданно даже для себя фыркнул: — Ты всегда так много говоришь? Чжао вскинул брови, а следом приподнялся сам: — Удивительно, что ты только сейчас это заметил. Ах да, кто-то бегал от меня несколько последних месяцев и не давал мне излить душу. Я так долго держал это в себе, что оно, кажется, забродило. — Что-то я не припомню за Царем Горы такой словоохотливости, — поддел его Шень Вэй, шутить было проще, чем воспринимать происходящее всерьез. Но Юнь Лань ответил серьезно: — Он не мог — ты бы догадался. Будем считать, он был лучшей версией меня. Но тебе, уж прости, она больше не грозит. — Не лучшей, — возразил ему Шень Вэй и все-таки потянулся, чтобы легко провести по скуле. — Для меня это был другой человек. Но он напоминал мне тебя. И о тебе. Чжао прикрыл глаза, впитывая кожей это хрупкое прикосновение. А потом перехватил его, прижимая пальцы к губам. — Что ж, чтобы ты знал: я собирался возмущаться, какого черта мы так долго ждали. А теперь думаю: оно того стоило. Но я бы все равно дождался, веришь? Вместо ответа, который никак не складывался во что-то членораздельное без стона, Шень Вэй высвободил ладонь, и она ужом скользнула Чжао на загривок, вцепляясь там до боли и все равно ни к чему не принуждая — ни склониться, ни оттолкнуть. Юнь Лань потерся щекой о подвернувшееся по такому случаю предплечье, вывернулся из-под тут же ослабевшей руки и возвратил ее на прежнее место на кровати. — Твоя нерешительность поражает. Ты был так решительно настроен против нашего общения… — наклонил он голову и, вроде, шутил, в уголках глаз собрались лукавые морщинки, а взгляд был внимательным. — И все еще не уверен, что это хорошая идея. — А вот я не уверен, что ты прав. Но спорить на эту тему мы сейчас не будем. «А что будем?» — спросил Шень Вэй. Не вслух, конечно же, про себя. Но судя по тому, как блеснули глаза Юнь Ланя, тот его услышал и решительно стащил с плеч джинсовку. За ней на пол полетел свитер, под которым обнаружилась старая, трогательно вытянутая по вороту футболка, домашняя на вид. Как если бы выбегая из общаги, Чжао просто накинул на то, в чем был, уличную одежду, не заботясь о том, как будет выглядеть со стороны. Это мысль поразила Шень Вэя и была для него дороже самых громких признаний. Потому что для него на самом деле не играло роли, во что Чжао одет. И даже каков он был раздетым. Шень Вэй был влюблен в саму суть этого удивительного человека, свободолюбивого, как ветер, текучего, как вода. Что ворвался в спартанские будни профессора ослепительным лучом и не позволил от себя отмахнуться. — Если я слишком много говорю, то ты слишком много думаешь, — проворчал Юнь Лань, принимаясь за пуговицы на рубашке Шень Вэя. — Я бы предпочел, чтобы ты чаще прислушивался к нему, — он распахнул края рубашки, и его рука легла напротив сердца. Приласкала там, задевая по-чувствительному, а потом на замену ей пришли губы. Шень Вэя прошибло током, и его ладонь опять волшебным образом очутилась на затылке Юнь Ланя. — Это похоже на рефлекс, А-Вэй, — улыбнулся тот, царапая зацелованный участок кожи своей щетиной, случайно или нарочно, черт его разберет. — Там и оставь, мне нравится. Если так проявляется твое нереализованное собственничество, я приветствую его с радостью. Главное — не вздумай меня останавливать, а то следов будет больше. Я, знаешь ли, тоже очень не люблю делиться… В этот момент Шень Вэй впервые подумал о том, как Юнь Лань воспринимал и переживал его дружбу с Царем Горы — или, точнее сказать, дружбу Шень Вэя с кем-то еще помимо Чжао — и ему резко сделалось дурно. Пальцы в волосах Чжао сами собой разжались и, будто в утешение, стали мягко вырисовывать там круги, перебирать пряди. Отчего Чжао блаженно замычал и ткнулся лбом ему в грудь. — А-Вэй, это невыносимо, — то ли поделился, то ли пожаловался он. — Любой твой знак внимания делает со мной страшные вещи. Боюсь даже представить, что будет, если… когда ты по собственной воле и в трезвом уме захочешь меня…кхм. Ну, ты понял. Возможно, у нас ничего не выйдет. Вернее закончится, даже не начавшись. — Ты поэтому не позволяешь мне проявлять инициативу? — улыбнулся над его головой невидимый Шень Вэй. Чжао тяжело вздохнул: — Скорее я рассчитывал, что в этом случае ты от меня не сбежишь. Но теперь вижу и в твоих словах долю правды. Однако это вовсе не значит, что я не хочу твоих прикосновений. Еще как хочу. Ох, боже, дай мне выдержки… С этими словами он встрепенулся и, будто в отместку за свое откровение, поставил очередную отметину Шень Вэю под ребрами. Тот что-то зашипел сквозь зубы, и Юнь Лань снова почувствовал жесткую хватку в волосах. О, ему определенно нравилось это сочетание кнута и пряника в исполнении вежливого профессора. В Шень Вэе оказалось поровну бесконечной нежности и такой же безграничной силы. И хотя ни первое, ни второе не было для Юнь Ланя удивительным, то, как они сейчас балансировали на грани, сосредоточенные вокруг Чжао и направленные исключительно на него одного, завораживало и приводило в восторг. Чжао то и дело сбивался с движения и мысли, терялся то под осторожной, то властной рукой, терся и метил белое совершенство кожи, как какой-нибудь ревнивый кот. А когда взаимное напряжение достигло точки, за которой уже причиняло не дразнящий дискомфорт, но вполне ощутимую боль, то подтянулся вверх, чтобы заглянуть Шень Вэю в лицо: — Хочешь кончить от одного поцелуя, А-Вэй? Шень Вэю казалось — он сможет и без. Если Чжао повторит это «А-Вэй» своим севшим голосом еще пару раз. Если продолжит так смотреть ему в глаза, не отрываясь. От одного его вида, растрепанного и лихорадочного. От одной лишь мысли, что все, о чем Шень Вэй говорил с Царем Горы, он на самом деле говорил с Чжао Юнь Ланем. Пытаясь справиться с оглушительной перегрузкой, которая одновременно давила на него и пыталась вывернуть наизнанку, Шень Вэй зажмурился. — Эй, — позвал его Юнь Лань. — А-Вэй, смотри на меня. — Он терпеливо дождался, пока тот разлепит влажные ресницы, и встретился с ним взглядом: — Больше никаких тайн, А-Вэй. Все, что мое — твоё…– и только после этого впервые склонился к губам. Как будто скреплял их первым поцелуем данную клятву. И Шень Вэй уже без колебаний встретил его на полпути. Утром он проснулся первым. По ощущениям было уже довольно поздно, и свет бил бы Шень Вэю в глаза, если бы он не нашел себя под рукой Чжао, в надежном укрытии за его плечом. Поначалу Шень Вэя прошиб ледяной пот и обжигающий стыд за произошедшее — содеянное и позволенное. Он даже начал судорожно соображать, как можно было бы все исправить: уволиться, извиниться, расстаться с Юнь Ланем… Однако на этом пункте все его существо вдруг резко разом выразило категоричный протест. Гораздо больший, чем предшествующие ему ужас и стыд. До Шень Вэя медленно, но емко дошло: как бы сейчас он ни винил себя за слабость и безнравственность, отказаться от Юнь Ланя он уже не сможет, теперь точно нет. Он готов был отдать дом, руку, честь или даже жизнь, если бы его попросили. А Юнь Ланя — нет. Чжао над его головой что-то тихо пробормотал во сне, причмокнул губами и крепче прижал Шень Вэя к себе. От этого нехитрого жеста у Шень Вэя, никогда никому не принадлежащего так покорно и безоговорочно, в благоговении зашевелились волосы на затылке. А потом стало одуряюще жарко от нашедшегося внутри острого вожделения вперемешку с чудовищной неловкостью. Шень Вэй запаниковал и едва не разбудил Чжао, рванувшись прочь. Юнь Лань заворочался, в полусне мазнул губами по лбу, пробормотал что-то вроде: — Еще пять минуточек, А-Вэй, — и снова затих. И только когда Шень Вэй заставил себя успокоиться и расслабился в обнимающих руках, его в тот же миг отпустили, а Чжао перевернулся на спину. Вместо того, чтобы воспользоваться этой свободой, Шень Вэй какое-то время полежал возле него, глубоко вдохнул и сам пододвинулся ближе — ближе к голому плечу Юнь Ланя, ближе к его смелому сердцу — чтобы рискнуть рассмотреть Чжао и воплощенное в нем желание Шень Вэя. Юнь Лань не показался ему во сне моложе, как это порой бывает. Напротив — его спокойное лицо, лишенное привычной подвижности, выглядело зрелым и в то же время каким-то просветленным. Шень Вэй не удержался — поцеловал украдкой его в уголок губ, сохранил в памяти, как Чжао морщит нос от щекотки, и уже с легким сердцем выбрался из кровати готовить завтрак. Юнь Лань пришел на запах кофе. В штанах, но без футболки, наскоро умытый и все равно толком не открывший глаза. — Доброе утро, А-Вэй, — промычал он, обнимая Шень Вэя со спины и укладывая подбородок ему на плечо. — Ты зачем так рано встал? — Я всегда так встаю, — смог ответить Шень Вэй, когда справился с первой паникой и очередной преградой в горле. — Тем более. Сегодня мог бы и со мной полежать. Шень Вэй хотел ответить ему чем-то логичным и разумным, но повернул голову и обо всем забыл, залюбовавшись на ресницы Чжао — тот бессовестно додремывал на его плече. Так что с губ слетело другое: — Я хотел приготовить тебе завтрак. Чжао, не открывая глаз, разулыбался и потерся своей улыбкой, куда подвернулось — от плеча по шее и щеке. — Надеюсь, это не твоя обычная профессорская забота… — А-Лань! — возмутился Шень Вэй. — А-Лань, — с удовольствием подтвердил Чжао. — И я клянусь, что буду ревновать тебя к каждому столбу, — ляпнул невпопад. Это было неожиданно и до смешного приятно. Но Шень Вэй все равно спросил: — Уверен, что в этом есть необходимость? Юнь Лань пожал плечами и приоткрыл один глаз, вид имея и без завтрака сытый и счастливый: — Уверен, что так оно и будет. Что бы ты там мне ни сказал. Но я постараюсь вести себя прилично. По крайней мере на людях. Шень Вэй отвел глаза. Впрочем, без толку — щеки все равно уже полыхали. — Прости, — тихо добавил Юнь Лань, целуя его за ухом, — я прямо чувствую, как меня несет, и не остановиться. Но мне тебя ужасно мало. И хочется постоянно говорить об этом. После короткой заминки Шень Вэй обернулся в его объятиях и посмотрел в глаза. — Ты удивительный, — сказал он, больше не ощущая неуместности этих слов. Все, что он хотел бы добавить и что теснилось в груди, еще не обрело в его сознании правильных слов, поэтому он просто потянулся поцеловать Чжао. И по тому, с каким энтузиазмом тот ответил ему, несмотря на расслабленный вид, было понятно, что Юнь Лань в очередной раз прекрасно его понял. Когда Шень Вэй ушел в душ, во входную дверь настойчиво постучали. Не то чтобы Чжао как-то намеренно стремился заявить свои права на профессора или считал себя вправе хозяйничать на чужой территории. Но дверь он открыл, как был — в одних штанах и с успешно обновленным бардаком на голове — пользуясь простым общажным правилом: стучат в дверь — открой, иначе можешь остаться без двери. — Здрасьте, приехали, — поперхнулся кофе Чу Шу Чжи и принялся отряхивать одежду, чтобы не осталось пятен. За его спиной щелкнула дверь, и в поле видимости шагнул Го Чан Чен с каким-то объемным свертком фольги. — Доброе утро, Чжао Юнь Лань, — бодро поздоровался он. — А мы профессору пирог принесли. — Чжао Юнь Лань, говоришь? — эхом переспросил Чу Шу Чжи. — А утро и вправду у кого-то доброе, как я посмотрю. Хотя если бы не профессор, — он доверительно наклонился к Чжао и закончил вполголоса: — я бы тебе руки поотрывал. А ноги… — Я, кстати, очень извиняюсь. Вопреки своему полуголому виду, Чжао со всей серьезностью склонил перед ними голову и хотел еще что-то сказать, но тут из душа появился Шень Вэй, пусть и босой, но уже запакованный в идеально отглаженные брюки и рубашку. Надо было видеть, сколько эмоций (недоумение, возмущение, собственничество и решительность) сменилось на его обычно непроницаемом лице, прежде чем он совсем не по-профессорски прошипел: — А-Лань! — и еще пуще смутился, поняв, что сам себя выдал. — Вот так А-Лань, — восхитился Чу Шу Чжи. С запозданием опомнился, что тот действительно стоит перед ними, мягко говоря, не при параде, вытащил сверток из рук Го Чан Чена и, впихнув его в руки Чжао, подтолкнул малыша Го в сторону лифтов. — Хорошего дня, соседи! Еще как-нибудь увидимся. Всенепременно. За ними не успели сомкнуться створки лифта, а Шень Вэй уже захлопнул перед носом Чжао дверь. — Прости, — тот виновато потер в затылке и глянул на Шень Вэя исподлобья: — Я не специально. Это очень страшно? И уже готовый читать ему нотацию Шень Вэй передумал. — Они никому не скажут. Но ты не можешь трезвонить о нас на каждом углу. Даже если тебе очень этого хочется, — перебил Шень Вэй, стоило Юнь Ланю открыть рот. — Будешь скрывать меня? — спросил тот, с деланным равнодушием ковыряя отогнутый краешек фольги. Шень Вэй несколько секунд смотрел на него в замешательстве, а потом забрал из рук злополучный сверток и, отложив куда-то в сторону, подошел вплотную, чтобы поднять его голову за подбородок. — Я бы очень этого хотел, — тщательно выговорил Шень Вэй и не позволил Чжао отвернуться. Чжао сжал губы и упрямо сверкнул глазами в ответ. — Спрятать ото всех, чтобы никто не имел возможности даже посмотреть на тебя, — продолжил тем временем Шень Вэй. — Не выпускать тебя из этой квартиры и своего поля зрения… — Я уж понадеялся, ты скажешь — и своей кровати, — ухмыльнулся, оттаивая, Юнь Лань. — Меня бы очень устроил такой расклад. — Будь снисходителен, я же уже не мальчик, — вздохнул Шень Вэй. Чжао было задохнулся от возмущения и желания оспорить эту чушь, но увидел, как Шень Вэй кусает дрожащие губы, и расхохотался. — А тебе стоит быть милосерднее: ты еще и шутить умеешь, меня к такому не готовили! Мое бедное сердце не выдержит! — запричитал он с театральным надрывом. — А ты точно факультетом не ошибся? — фыркнул Шень Вэй. Его руки уже вовсю гладили Чжао по лицу, пока Чжао мял в кулаках рубашку на его груди. — Я просто очень способный, А-Вэй, — бормотал он уже в перерывах между поцелуями. — Разносторонний, ты хотел сказать, — тянул его за собой Шень Вэй. — Еще какой! — округлил глаза Юнь Лань. — Требую немедленно это засвидетельствовать! — и сдавленно чертыхался — порядочный с виду профессор тоже умел кусаться.