«Спокойно… он ничего тебе не сделает», — думала девушка, не отводя взгляда от таинственного юноши в гуще деревьев. Его заинтересованный, любопытный взор не отрывался от её напуганных глаз.
«Да что же это со мной?.. Я не должен её пугать». Мысли в его голове метались с сумасшедшей скоростью, и он сделал ещё шаг вперёд. Девушка вдруг резко подскочила и схватила корзинку, неотрывно следя за своим наблюдателем. Тот сразу же закивал головой, привлекая её внимание. Молодой человек медленно поднял руки, показывая, что не хочет причинять ей вреда. Она дрожала, весь её вид говорил о том, что девушка его боится, и это заставляло юношу лихорадочно размышлять, как бы не спугнуть её.
От неясного волнения в груди всё тело покрывалось мурашками и сердце заходилось в бешеном ритме. Незнакомец выглядел мирно-величественно, а лик его был так светел и чист, что девушка невольно зарделась.
Юноша медленно обогнул ствол дуба и, как бы говоря, что ничего плохого не помышляет, уселся к его корням, опираясь локтём о колено подогнутой ноги и устремляя взволнованный, но уверенный взгляд пронзительных голубых глаз на девушку.
Та задохнулась от возмущения. Какая наглость: вот так без слов нарушать её спокойствие, усаживаться и просто наблюдать! Растерянно хлопая глазами, она так и замерла с корзинкой в похолодевших руках. Уйти или остаться? Не навлекать на себя новые приключения…
Незнакомец, откинув голову к коре древа, из-под век наблюдал за ней. Ловя девичий взгляд, юноша растянул губы в доброй усмешке. Наконец, лишись всякого недоверия и сомнений, она, окончательно покраснев, стушевалась и вновь присела на мягкий ковёр из опавших листьев.
Он думал, что сон становится всё реальнее и невероятнее. Можно ли было помыслить когда-нибудь о том, что судьба заставит его выйти из тени? Мог ли представлять их встречу и выражение взгляда девушки в этот момент? Вопреки всякому здравому смыслу — мог. Он часто размышлял над тем, что же будет, если когда-нибудь они встретятся, что он ей скажет, признается ли о своей роли в её судьбе. Сейчас же в голове было совершенно пусто: не осталось ни планов, ни отрепетированных складных речей. Сознание отключилось, и остались только чувства, которыми он ловил каждое её движение и каждый вздох, прикосновения к волосам и мягким травам, и такие редкие, но попадающие в самое сердце, взгляды.
Минуты тянулись за часами, а девушка всё не могла расслабиться и позабыть о чужом присутствии. Всё внутри неё горело и переворачивалось от того, что даже в воздухе повисла напряжённая атмосфера. Напряжённая для неё. Незнакомец, казалось, чувствует себя вполне комфортно: не стесняется и не краснеет так глупо, как она. Да и в общем ведёт себя, словно уже много раз такое делал.
Судорожный вздох сорвался с уст девушки, и собранные плоды орешника полетели мимо корзинки, рассыпаясь по густой прослойке трав. Зацепившись за эту неосознанную мысль, она довела её до конца, стараясь совладать с бешеным сердцебиением.
Словно уже много раз так делал — наблюдал.
Вопреки стеснению, девушка резко обернулась к юноше, что завидев её нахмуренные брови и полный неверия взгляд, тут же напрягся, не понимая, отчего произошла такая перемена. Захотелось тут же подойти к ней, посадить перед собой, держа за руки, и серьёзно спросить, о чём она подумала, что у неё в голове, и какие догадки её посетили.
Мысль была дикой и глупой, ведь она совершенно не знает юношу, так внезапно ворвавшегося в её личное пространство, и, разумеется, пускаться в рассказ он не станет.
Когда первый шок от предположения прошёл, девушка невидящим взором уставилась на корзинку, что уже была переполнена, и стала с сомнением припоминать то, что говорил Скаргрим о тех, кто оказал ей помощь. «Ты сразу же поймёшь, что перед тобой эльф, поверь мне», «Эй, красавица, а что это у тебя за дела с лихолесскими остроухими?» — словно наяву зазвучали слова друга. Чёткое зрение не может подвести: высокая, стройная фигура, бесшумная поступь и чужеземное одеяние, аккуратные снежные локоны в косах, подхваченных серебряной тесьмой.
И глаза.
С тоской в сердце девушка поняла, что не раз их видела. Столько раз среди оглушающей тишины хижины она просыпалась в поту и вспоминала этот ледяной взгляд глаз ей неведомых, но таких знакомых. Душевные струны натягивались и едва не рвались от непонимания, страха и странной сосущей тоски в моменты, когда посторонний взор чувствовался повсюду.
Незнакомец же, не скрывая лёгкой улыбки, вспоминал её чистый и тихий голос. Он представлял себе его именно таким: невинным и спокойным, словно тихое колыхание волн в предрассветном мареве. Интересно, как давно она вновь его обрела? Смогла бы ответить ему, спроси он её о чём-то? Прислонившись к дереву, юноша думал о том, что её появление сыграло с ним очень странную шутку: он бы никогда не подумал, что в его лета можно так слепо потерять голову. Вспомнить хотя бы то, как он в густой поросли деревьев следил за её домом, встречая и провожая его редких гостей. А осознание того, что он ещё и Эллота в это втянул, было уж совсем на него не похоже. Целитель не отказывал себе в едких комментариях и насмешках над всей ситуацией, но юноша всё равно был ему безмерно благодарен. Глубоко внутри. Ибо озвученные слова не смогли бы выразить всего. Да и он знал, что друг его всё понимает, а за надменностью скрывает истинное беспокойство.
Даже более дружбы девушки с гномом Синих гор юношу удивляло то, что Руан практически жил у неё. Вожак Королевской Псарни никогда не подпускал близко к себе кого-либо, кроме Короля и Главного Псаря. В редкие моменты он позволял им благодарно похлопать себя по холке, когда охота была весьма удачной. Руан не признавал никакого авторитета среди эльфийского окружения и едва ли отозвался бы на чей-либо зов, поэтому то, как мирно и складно уживались простая человеческая дева и потомок величайшего из псов, оставалось для юноши загадкой. Наблюдать за их жизнью было отрадно. Девушка словно уже не могла себе представить существование без своего лохматого друга. Когда пёс находился снаружи, та постоянно выглядывала из-за открытой входной двери, окидывая взором окрестности так, чтобы Руан не заметил её беспокойства, и, когда обнаруживала его, к примеру, на поляне, легко улыбалась и вновь скрывалась в доме.
Смотря на то, каким островком безмятежности она сделала кусочек леса, юноша диву давался. Этот уголок у реки стал словно надёжным куполом безопасности, колыбелью радости и спокойствия, вопреки всему, что происходило за его пределами. Из ночи в ночь отогнанные паучьи отродья возвращались вновь, увивая и так умирающий лес своими белёсыми сетями, высасывающими соки из его деревьев. А здесь было спокойно.
Льдистые глаза смотрели на девушку, что куталась в шаль, содрогаясь от восточного ветра.
Спокойно было с ней. Просто сидеть рядом и наблюдать за чем-то таким далёким от его обычной жизни. Юноша также задавался вопросом, почему она не убежала. Почему, смертельно испугавшись, всё же осталась? Было это обычным любопытством или?..
Нет, она решительно не могла вспомнить о его помощи в день, когда на неё напал Глаулун. Догадаться было бы невозможно, ведь среди людей бытовало мнение о том, какие эльфы холодные и бесчувственные. Особенно его народ, скрытый за непроглядными чащами, которых люди боялись даже больше самой смерти. Рассказы о том, что может поджидать в Лихолесье, уже много веков вселяли в людей страх. Порождения Тьмы и Ужаса пожирали и тело, и фэа, если в их капкан попадались случайные путники. Сами лихолесцы дрожали при одном упоминании о безымянных тенях, что бродят среди исполинов-деревьев под покровом ночи, так что уж говорить о людях.
Она отличалась от тех людей, что он знал. Долгие недели созерцания её простой жизни позволили юноше понять, что девушка любила этот лес. Какие бы страхи он ей ни внушал, как бы ни раскрывал свои потаённые области, полонящиеся существами, превосходящими древностью даже Мудрейших, — ничто не заставило её сбежать. В солнечные и дождливые дни, когда бушевали ураганы или звонко пели птицы об утренней росе, — любовь её переполняла. Это было видно по глазам — счастливым и грустным. По нежным прикосновениям к каждой травинке, цветку, широкому стволу древа. Юноше даже казалось, что она знала — лес не всегда был таким. И его ещё можно спасти.
Единственное, что не укладывалось в голове, это то, почему Руан сегодня вернулся в псарни побитым и израненным. Несгибаемая воля помогла ему добраться до эдаиринов*, где его увидел Главный Псарь и тут же доложил о состоянии пса юноше. Как только тот узнал об этом, то не раздумывая отправился в лес, оставив Руана на попечение лекарей. Мысли вихрем неслись в поисках ответов. На её дом напали? И из-за этого пёс ввязался в драку, защищая девушку? Такого никогда раньше не было: чувствуя, что за ним судьба всего его рода, Руан всегда был осторожен и не лез на рожон. Малые стычки с другими псами никогда не доходили до получения таких страшных ран, к которым на взгляд всё же была приложена заботливая рука. Какого же было его удивление, когда он увидел всю семью девушки в сборе, занятую хозяйственными делами.
За те недели, что юноша наблюдал за ней, он уже успел забыть, что её есть кому защищать и оберегать. Что его участие в её истории должно скоро окончиться, ведь она не одна в этом мире. У него есть собственная жизнь, в которой юноша зачастую чувствовал себя монолитной скалой, что держит на своих плечах целый небосвод — необъятный и неимоверно тяжёлый. Разведки, охота на орков, охрана границ и неусыпное бдение, ожидание незримого удара в каждую секунду, вперемешку с тревогой о будущем. В его жизни не было и одной свободной минуты покоя, как он полагал. И только в редкие часы передышки подле её дома он мог свободно вдохнуть, насколько то было возможным в этой чаще.
Он, не скрывая восхищения, оглядел её фигурку с ног до головы. Кто же она на самом деле? Действительно ли там, где она живёт, даже воздух вокруг чище, Тьма расступается, а лес словно снова пробуждается, или это всё лишь наваждение, выражение желаемого в самых смелых мечтах? И отчего же он так отчаянно не хочет, чтобы этот сон кончался?
Словно ведомый магнитом, юноша медленно поднялся. Девушка была поглощена собственными мыслями и не заметила осторожного приближения незнакомца. Ноги его едва касались пожухлой пёстрой листвы, а внутри всё содрогалось. Только бы она позволила оказаться чуть ближе, проверить, не обманываются ли его чувства, ощутить эту светлую энергию, подобную свежему морскому ветру, которую он чувствовал в часы её беспамятства у ложа!
Девушка тряхнула головой, и лёгкий порыв ветра подхватил её запах, донося до юноши. Она обернулась и, завидев его, крепко сжала уголок шерстяной накидки. Волнение и страх промелькнули в светлых глазах, но она не шелохнулась. Лишь напряжённо глядела на то, как юноша в паре шагов от неё присел на колени, чтобы быть на уровне её глаз. Плотный зелёный камзол и кожаная перевязь, опоясывающая грудь крестом, серебряные ножны за поясом и большой лук за спиной, а за светловолосой макушкой выглядывают из колчана алые оперения стрел. Юноша клял себя за любопытство, за то, что своим поведением давно бы испугал до чёртиков любого незнакомца, но её непоколебимое спокойствие и сила духа лишь укрепляли его уверенность.
Незнакомка не могла оторвать взгляда от его глаз. Они казались такими знакомыми и в то же время далёкими, которых невозможно коснуться, словно они принадлежали другому миру, неведомому для неё. Нежность и доброта, каких она никогда не видела в чьём-либо взгляде, пьянили и заставляли забыть обо всём: об осторожности, опасностях вокруг; они словно просили довериться. Что-то незримое звенело в воздухе вокруг, и вся ситуация со стороны, наверное, выглядела до невозможности странно: два незнакомых, случайно повстречавшихся существа глядели друг на друга, и ни один не решался что-либо сказать. Но казалось, что слова и не были нужны. Изучать друг друга было до дрожи интересно, и девушка окинула юношу взором, останавливая взгляд на ушах.
Глаза её расширились, и она тут же закусила изнутри губу, мысленно давая себе пощёчину. С самого появления юноши на поляне, она почувствовала что-то, чего никогда не знала. Странную силу, возвышенность, спокойную мудрость в нём. Заострённые концы ушей говорили красноречивее всего прочего: перед ней был эльф.
Столько дней она провела за чтением и мечтами о встрече с этим народом, и вот — один из них прямо перед ней. Он был не таким, какими девушка их себе представляла. Никакая фантазия не могла сравниться с этим кристальным блеском и мудростью взора. Так близко к нему она чувствовала себя совсем маленькой и незаметной, в сравнении с этим сильным воином. Внимание и любопытство, источаемые им, мутили рассудок и заставляли щёки предательски пылать. Что такого он ищет в её взоре? И почему бы просто не убежать отсюда туда, где безопасно? Почему она остаётся? Ведь не этому учил её опыт, не это твердили Эледвиг и Миривен, скрепя сердце оставляя её здесь одну.
Но ей было не впервой сталкиваться с чем-то неизвестным и не бежать от этого в страхе. Встречи с духами леса показали ей другую сторону её бытия, в которой не было ужасов и опасностей смерти. Не всё, с чем она сталкивалась, оборачивалось трагедией. Так, может быть, и вправду стоило довериться?
Несмелая улыбка коснулась её губ, и девушка уже хотела было вымолвить слова приветствия, как вдруг издалека донёсся какой-то шум. Эльф, на лице которого сначала появилось удивление, в мгновение помрачнел. Юноша беспокойно огляделся. Светлые брови сошлись к переносице, а девушка кляла провидение за то, что спокойствие нарушилось в такой важный момент. Не зная, куда себя деть, она заметалась из стороны в сторону, пытаясь понять характер странных звуков. Лязг мечей, топот десятков ног глухо отдавался в землю; крики и гам, прерывистый бой барабанов наперебой визгам. Это что-то приближалось.
Юноша лихорадочно соображал. До её дома около полулиги через глухой лес — полчаса быстрого бега, какой возможен через заросли и кусты. Он решительно повернулся к девушке и с нажимом произнёс:
— Беги, быстрее! Они тебя не найдут, я обещаю. — Завидя полный страха взгляд напротив, он, чуть смягчившись, вымученно улыбнулся. — Мы ещё встретимся. А теперь беги, беги и не оглядывайся! Закройся в доме!
Постепенно она отдалилась. Последний взгляд его коснулся девушки, и, резким движением вытащив заплечные мечи, юноша крадучись двинулся к дубу, быстро вскарабкавшись вверх.
«Оставить его здесь одного? Какая трусиха!», — мучилась девушка, всё же понимая, что ничем помочь не сможет. А после юркнула в густые заросли, смахивая непрошенные слёзы.
Необъяснимое чувство удушающего страха и неправильности происходящего преследовали её на всём лихорадочно быстром пути к дому. В порядке ли Астальд, смог ли он миновать лес без происшествий, что это за странные существа, и что они делали в лесу, а главное — всё ли будет в порядке с тайным незнакомцем, что так манил её?
Закрываясь на щеколду в доме, она думала лишь о двух вещах: о том, как болезненно сжимается сердце, и как она хочет, чтобы эльф вернулся на ту поляну живым и невредимым.
***
Холодный пот катился вдоль разгорячённой спины. Метания из стороны в сторону говорили о том, что что-то не так в этом сне.
Туманная поляна была скована утренним холодом. Тонкие травы, одетые в иней, не двигались.
Девушка видела перед собой полоску леса, за которой начиналась непроглядная мгла. Туманы, чёрные, как копоть, скрывали от её взгляда существ, которыми полнился лес.
Вдруг из него вышли двое. Высокие и статные незнакомцы шли прямо на неё, разгоняя шагами темноту. Звенящие колокольчики и ирисы бились друг о друга, стряхивая ледяные оковы.
Он шёл к ней, и всё же смотрел сквозь. Напряжённые голубые глаза беспокойно оглядывали что-то за спиной. Его темноволосый спутник выглядел словно оторванным от всего. Очертания его вдруг прояснились, и девушка увидела высокого юношу, что величественно нёс в руках плетёную корзинку, накрытую белоснежным полотном. Золотое платье до колен подчёркивало широкие плечи и статичную напряжённость всей его фигуры. Вдруг его рука остановила светловолосого.
— Что мы делаем, meldir?
— То, что следует делать, — послышался глухой ответ, и движение путников продолжилось.
Когда до девушки оставалась пара их шагов, всё вокруг вдруг стало осыпаться, словно по частям. Облака заполонили небо и ветер, сокрушительно унося деревья, травы и животных, оглушительно взревел.
Она судорожно прикрыла руками уши и готова была закричать от боли, но в мгновение всё прекратилось и наступила тишина.
Открыв глаза, она поняла, что находится в доме, и печь давно остыла. Руана не было, и дом словно опустел. Вновь волнами накатили мысли о произошедшем днём. Легче не стало.
Судорожные движения рук, пролившийся на стол чай и потухшие угли в камине.
Что мог означать этот сон? Девушка была уверена, что того темноволосого мужчину она никогда в жизни не видела. А потом пришло озарение.
Словно сложившийся пазл, картинка собралась воедино. Острые кончики ушей спутника, корзинка трав в его руках и отличающийся наряд. Могло ли быть так, что именно они помогли ей тогда, когда смерть была ближе, чем когда-либо?
Неужели своей жизнью она была обязана именно этому незнакомцу?
Эти голубые глаза… Такие чистые и яркие, словно хрусталь: холодные, далёкие, но такие участливые. Девушка вдруг отчётливо вспомнила этот взгляд на празднике Осеннего Солнцестояния. За пляшущими бликами огней костров, в бешеном ритме танца, он следил за ней, и, быть может, уже тогда оберегал…
Оставить его сейчас наедине с этой напастью — какой поступок может быть более бесчувственным и неблагодарным по отношению к эльфу?
Кусая губы, девушка мерила комнаты своего дома нервными шагами. Могла ли она подвести этого эльфа своим упрямством? Нет. Слишком многим она была ему обязана и не имела права попусту рисковать своей жизнью. Да и что она может сделать? Девушка невесело усмехнулась. Она не умела сражаться и никого не могла позвать на помощь.
Оставалось лишь ждать.
***
Клинок рассекает воздух, стремительно вонзаясь в гнилую плоть. Мерзкий визг едва не заставляет его заострённые уши свернуться.
Юноша стирает вонючую слизь с белоснежной щеки и морщится. Орки никогда не изменяют своим желаниям. Очередная жажда плоти и бесовского бесчинства привели их гораздо ближе к поселению людей на севере, чем прежде.
— Следующее мгновение нашего промедления может стать для этих людей роковым.
Светловолосый поднимает взгляд на приблизившегося командира стражи.
— Знаю. — Глубокая морщинка залегла меж его бровей, не видная в обычное время. — Ты это видишь так же ясно, как и я. Мы не можем оставить их беззащитными.
— Но Ваш отец красноречиво высказал свою позицию на последнем худдаэре*. Дела людей нас не касаются, — темноволосый командир многозначительно поднял брови.
— Это совершенно недопустимо. Всё, что касается этой Пущи, — касается и нас. Мы — её часть, её детища, как и те люди, ведь они так же, как и мы, пользуются её дарами. В сущности, — шёпотом добавил юноша, — они ничем не отличаются от нас. Кроме одного…
— Они беззащитны. И не знают, что их ждёт, — закончил за него командир.
— Дагру*, — обратился светловолосый к командиру, — я должен попросить тебя о том, чего сам не имею прав совершать. Приказ моего отца это полное безумие. Если в этой чаще осталась хоть тень от светлого лика Эру, мы должны за неё побороться.
Глаза военачальника наполнились смирением, и он кивнул.
— Я отправлю гонца к поселению. Мы их предупредим.
— И не забудь заслать в эти места отряд на патруль, — добавил юноша.
Темноволосый эльф кивнул и откланялся, направившись исполнять поручение.
Мысли юноши невольно вновь вернулись к той, что давно волновала его сердце. Резко выдохнув, он провёл рукой по волосам. Как мог он возжелать от судьбы столь многого? Нужно было радоваться тому, что просто можно быть рядом: не задавая и не выслушивая вопросов, без пустых разговоров. Но разве это возможно?
Юноша чувствовал, что теперь его желание видеть таинственную незнакомку лишь усилилось. Оставалась надежда, что когда она всё же увидит его, то испугается, убежит или скажет больше никогда её не преследовать, и тогда ему пришлось бы навсегда забыть о ней. Но этого не произошло.
Отряд охотников уже собирался в обратную дорогу, а голубоглазый эльф, несмотря на всю грязь и вонь от орков вокруг, едва сдерживал улыбку.
Перед его мысленным взором стояла их следующая встреча.
