На охоте наш папочка.
Он заячью шкурку принесёт
И нашу детку обернёт.
Незамысловатая детская колыбельная зазвучала из уст ребенка, Леви тогда опешил, посмотрев на Ханджи, кажется первый раз, с широко открытыми глазами. Она сама была в огромном шоке. Женщина еще плотнее прижалась к стене, вслушиваясь. Колыбельная продолжалась и звучала жутко в такой обстановке. Еле слышные фразы, такие неразборчивые, становились то тише, то громче, иногда ребенок старался вытянуть высокие ноты и песня превращалась в подобие комариного писка. Леви прошел дальше, пробираясь к двери. Он аккуратно приоткрыл ее, стараясь не производить шум и проник в дом. Только две комнаты. В первой стоял умывальничек, маленький, как раз для чада. Рядом висело расписное полотенце, напротив была та самая печь. Она разрисована какими-то каракулями. Палки и кружки складывались в общую картину, если приглядеться. Много изображений женщин покрывало кирпичи, они были нарисованы более старательно, нежели мужские и животные силуэты. Пол деревянный, покрытый домашней пылью. Явно пытаются убраться. Но похоже, этот ребенок тут один. Аккерман прошел дальше. Перед ним была перекрытая дверь. Ханджи Зое кинулась к ней и посмотрела в щель, дернув Леви за край зеленого плаща. Тот тоже наклонился, взглянув. В измятом, высветившем голубом платье на кровати сидела девочка. Она была босой и худой, пусть и не выглядела, как сильно голодающий ребенок. Держа в руках куклу в пестром платье, она ее неумело качала, что-то приговаривая. Спутанные девчачьи волосы были неряшливо подвязаны красной лентой. Девочка, шмыгая носом, поправляла прядки, упавшие на ее загорелое лицо. Но потом она притихла и медленно подняла взор на дверь… Разведчикам открылись ее приятные, светлые изумрудные глаза. Девчушка распахнула длинные ресницы и бросилась в сторону, сначала забыв свою куклу, а потом потянула и ее за фарфоровую руку. Леви распахнул дверь неожиданно для Ханджи, и та упала на пол. Мужчина благополучно ее перешагнул, оглядев комнату ребенка. Девочка, тяжело дыша, спряталась за сундуком. — Ты кто? — спросил он, одаривая девочку фирменным холодным взором. Ответа не было. Тогда Ханджи, потерев ушибленный локоть, подошла ближе к ребенку. Она протянула руку и улыбнулась. — Говорить можешь? Я Ханджи, а ты? Как здесь оказалась? Ее ласковая улыбка выманила девочку. Та немного привстала из-за сундука, оперевшись о него ладонями. Она поджала свои губки, удивленно рассматривая незнакомцев. — Самое смешное имя, которое я слышала, — наконец раздался ее голос. Девочка улыбнусь, не уходя от сундука. — Назовись, — строго произнес Аккерман. — Бе-е-е, — протянула девочка, и засмеявшись, села за сундук вновь, выглядывая из-под него на мужчину. — Она издевается, — сказала Зое, тяжело вздохнув. — Ты тут одна? — У меня есть друзья, — отозвалась девочка. — Лиса и Орех. Аккерман изогнул бровь в непонимании. — И где они? — продолжила Ханджи. Девочка пожала плечами. — Я зову их, когда хочу играть. Но последнее время они перестали приходить, — она села на сундук, наклонив голову в сторону. Так ей явно было интересней смотреть. — Что же, а как ты тут появилась? — сдерживая грубый тон, спросила Ханджи. — Живу тут с рождения, — девочка кивнула. — А родители где? — внес свою лепту Леви, одновременно рассматривая комнату. Ребенок его уже не привлекал. — Прошлым летом они сказали мне спуститься в подвал и не выходить. Мне было очень страшно… Я слышала крики и: «На помощь!», — но не вышла. От скуки я стала играть на флейте, и тогда и пришли Лиса и Орех. — Как они выглядят? — продолжала вытаскивать информацию по крупинкам Зое. — «Прошлым летом было падение стены Мария. Я отказываюсь верить, что эта малявка сидит здесь целый год. Даже если титаны не заметили ее тогда, почему она не сдохла просто от голода? И что это за друзья? Воображаемые? Странная эта девочка, а ее существование еще более», — Аккерман прошел в сторону, смотря на ребенка недоверчиво. Она действительно может быть опасной, ибо на стороне титанов людей нет и не будет, покуда все гиганты не вымрут. А умирать они не собираются, им не нужен сон и еда, они — просто монстры, жаждущие человеческой плоти. — Хм, — она с грохотом спрыгнула с сундука, и докоснувшись пола, подпрыгнула вверх, вытянув руку к потолку. — Во-о-от такие большие! — С меня ростом? Леви то у нас не вышел, — тихо прибавила она, рассмеявшись в рукав. — Нет, намного больше, — девочка качнула головой. Ее ломкие волосы с легкостью опустились ей на грудь. — Чуть меньше дома. — Ты дружишь с титанами? — воскликнула Ханджи, кажется, подпрыгнув на месте. — Нет! Титаны плохие, а они — хорошие! — девочка надула щеки, неловко скрестив руки на груди. Тогда Леви не выдержал и подойдя к ребенку, грубо схватил ее за плечо. Из уст девочки вырвался вскрик. Ей было больно, но больше страшно. По ее щекам тут же скатилась пара слезинок, лицо покраснело, как солнце на закате, а через несколько секунд раздался сильный вопль. Слезы потекли ручьями, она начала вырываться, размазывая по маленькому личику слезы, что-то неразборчиво крича. В итоге Аккерман отпустил ее, и девочка, не удержавшись, впечаталась в стену и еще больше заревела, не сдерживая эмоций. — Леви! Она же еще малышка! — охнула Ханджи, отчитывая Леви, но к чаду не подошла. — Надо ее выслушать, а не бить! Мужчина промолчал. Он отвечал в своей голове или не делал этого вовсе. — Нам нужно скорее возвращаться, — Ханджи поправила свои очки и присела около девочки. Та приостановила истерику, замерев на месте. — Этот злой дядька тебя не обидит. Иди к тете Ханджи, давай, — она протянула ей руки, улыбнувшись. Девочка еще раз смахнула слезы с красных щек и подошла к ней, обхватив шею, а потом вновь заплакала. — Ну, ничего, ничего, — женщина погладила ее по голове. — Возьмешь с собой? — спросил Аккерман, когда они уже выходили из дома. — Это просто ребенок, мы выясним, как она тут оказалась до того, как титаны, — фразу решила не заканчивать, дабы девчонка еще больше не напугалась. — Флейта, — чадо указало в сторону музыкального инструмента. — Что? — В-возьми, — жадно глотая воздух, продолжила маленькая. Леви быстро схватил инструмент, и все также быстро вышли обратно в лес. Как оказалось, девочку зовут Пенелопа. Она так и не слезла с рук Зое, намертво вцепившись ей в русые волосы. Так что обе лошади вел Аккерман, уже придумывая отчет для Эрвина Смита. Вновь шишки начали хрустеть под ногами. Неравномерно, ведь сначала наступаешь на зеленый мох, затем шуршишь жухлой травой, а только потом появляются эти самые шишки. Почему то мужчина старался их обходить и ругался про себя, наступая на них. Уж очень был неприятен ему звук. Похож на ломающиеся кости. Как только их тени заметили товарищи, по строю пронесся облегченный выдох. Вот только когда на руках у Ханджи была замечена Пенелопа, все вновь затаили дыхание. Девочка к ним лицо не повернула, все еще всхлипывая и теребя хвост четырехглазой. — Ребенок?! — раздался голос в конце строя. — Откуда? — начали повторяться голоса везде. — Тихо, — скомандовал Смит. Он, прямо с лошади, обратился к этим двоим одним лишь взглядом. — Там действительно топили печь. Эта девочка — Пенелопа, по ее рассказам: «Живет там с рождения», — Леви отпустил вожжи коня и залез на свою лошадь. — Откуда ребенок в Марии? — все еще гордый, с прямой спиной, произнес Смит. Он был встревожен, а его голубые глаза горели интересом. — Мы не знаем, — призналась Зое, посадив ребенка на руках удобнее. — Решили сначала прийти сюда. — Больше никого не было? — Нет, — равнодушно ответил Леви, кинув флейту в руки Ханджи. Она ловко ее поймала и передала девочке. Эрвин потянул вожжи на себя, конь резко встал на дыбы и поехал в центр. Смит крикнул: «Едем обратно!» Под неравномерный стук копыт девочка была посажена в повозку, рядом с припасами. Она уместилась у закрытого ящика на одеялах. Долго ехала, крепко сжимая флейту в руках и подтянув ноги к груди. Просторы, которые ей открылись, были иными, нежели те, где жила она раньше. Это были поля между городом и лесом, на них росли остатки пшеницы и осока, деревья стали редки. Она смотрела на это с широко распахнутыми глазами, мало моргая и часто вертя головой по сторонам. Везде были незнакомые для нее люди, к тому же в одинаковой одежде. Их плащи развевались от большой скорости, казалось, они могут улететь на крыльях, изображенных на нем. А странные железные штуки на их поясе, УПМ, сильно гремели, чем привлекали внимание ребенка, вызывая неимоверную радость и интерес. Когда же девочка пообвыкла, и заскучала, прислонила к губам флейту. Раздалась красивая, ровная мелодия. Разведчики, что ехали рядом, сразу оглянулись на нее, но ребенок с флейтой, пусть и редкость, но уж точно не диковина. Так что они сосредоточились на миссии. Пока разведка потерь не несла. Настоящее чудо. Титанов не было. Не было, пока девочка не начала играть. На юге показался след черного дымового сигнала. Он был грозовой тучей среди такого светлого неба. Строй резко начал перестраиваться, прежде чем «молния» ударила бы в него. Сигналы поступали все ближе к повозке, того титана все никак не могли убить. Бойцы пролетали в миллиметре от его шеи, пока сам Аккерман не решил им заняться. Странно, что гигант совершенно не был нацелен на убийство. Он бежал за повозкой ребенка. Пенелопа уже встала на ноги, и балансируя, продолжала играть. Титан наконец остановился и упал лицом в землю, чем сильно повеселил ребенка. Она захлопала в ладоши. Леви, окинув ее лишь одним взглядом, перерезал шею тому огромному аномальному титану. Его взгляд явно выражал: «Что делает эта чертовка? Какого хуя так веселиться при виде этих тварей?»