Игра продолжается. После ада.

Считанные дни прошли после того вечера, подобного аду, неожиданно объявшего своим пламенем мирный город, и каждый миг его все еще стоял перед глазами, как отрава, от которой нет никакого противоядия, возвращаясь новыми кошмарами в недолгих тревожных снах. Бремя вины за всех кто погиб в тот день, так и не успев покинуть злополучный Глэйдс, несмотря на предупреждение, давило особенно тем, что среди них был и Томми. То, что он не успел прийти туда раньше и не сумел помочь лучшему другу, было словно знаком свыше, вновь подтверждающим то, что рядом с ним все погибают либо страдают. Поэтому и видеть никого не хотелось. Лорел и сестре он даже и не позвонил ни разу с того дня, а Диггла и Фелисити отправил по домам, чтобы не пытались успокаивать и что-то доказывать ему, оправдывая эту беспомощность. Просто прятался от всех. Но заевшая, как заноза, в сознании мысль так же не оставляла его. И, собравшись с духом, Оливер все же решился… Разузнать, где находился сейчас разоблаченный во всех темных делах глава крупной корпорации, было сложно, но не бывает ничего невероятного для того, кто действительно хочет найти. Хотя проверить пару-тройку возможных адресов, оказавшихся обманкой для отвода глаз, все же пришлось. И вот, наконец, удача повернулась лицом, а не тем, чем привыкла красоваться перед ним в последнее время. Минуя слабо освещенные лестницу и коридор, убирая с пути мешавшихся охранников, Оливер бесшумно появился в полуподвальном помещении, где и нашел самого Малкольма. Выхватив стрелу с небольшим взрывчатым элементом (и зачем он только пришел сюда именно в костюме Мстителя?), прицелился и через секунду уже отпустил туго натянутую тетиву. --- - Глэйдс… Ты забрал у меня все… - слова, глухо отразились от обшарпанных стен, словно повисая в воздухе томительным бесконечным еле уловимым эхом. Устало прикрыв глаза, он коснулся пальцами рамки старого семейного фото, стоявшего на углу стола теперь не в главном офисе, а здесь, хотя смотреть на него уже совершенно не хотелось. Жена мертва давно, а единственный сын погиб считанные дни назад вместе с честным именем и престижем, на которые он, Малкольм Мерлин, работал долгие годы. И всему виной проклятый Глэйдс! Этот ненавистный город! Все здесь пропитано ядом, который медленно отравляет всех и все вокруг, безжалостно вырывая, словно перышки из крыльев ангела, каждую даже самую малую надежду, частичку света и тепла в душе. Превозмогая боль в плече, плеснуть в широкий стакан еще немного виски и, сделав несколько жадных глотков, постараться ни о чем не думать – вот и весь нехитрый план на этот вечер. И даже не потому, что нужно переждать всю эту шумиху, которую так бездумно подняла эта истеричка Мойра, поплатившаяся за свою убогую доброту свободой, а просто впервые совершенно не хочется больше никуда спешить и что-то делать. Единственное на что хватило сил – принять душ, побриться и переодеться. Механически, просто по привычке, а не от того, что это действительно имело смысл. И вот рука потянулась к подозрительно быстро опустевшей уже на добрую половину бутылке. Неожиданный звон разбитого стекла и на столешнице осколки вперемешку с расплескавшимся алкоголем. Удивление заставило моментально прийти в себя, вырываясь из беспощадных лап сонливой апатии, но, когда перед резко распахнувшимися глазами оказалась стрела с зеленой опушкой, вновь сковало все движения. «Пришел? Но зачем на этот раз и как узнал куда? Хотя… Какая разница?! Главное, что рядом», - мысли, закружившиеся было растревоженной стаей птиц, успокоились на осознании простого факта, что ему уже совершенно не важно, что именно, жизнь или смерть, принес с собой его самый долгожданный гость на этот раз. - Малкольм Мерлин, ты подвел этот город, - и вновь эта совершенно глупая фраза с претензией на какую-то нелепую браваду прозвучала из-за спины. – И я тоже… - уже тише и мягче, касаясь сильной и заметно огрубевшей за последние годы ладонью плеча. «Боже! Неужели ты все же есть и не отвернулся от меня?!» - единственная еще хоть немного здравая мысль, а после – лишь ощущение рукопожатия, дарящего понимание и поддержку. - Я не знаю даже как просить прощения за то, что произошло, хоть и виноваты мы оба. Томми… Я не должен был допустить подобного, и очень сожалею, что не смог ничего сделать, - всего лишь общие вежливые фразы, произнесенные виноватым тоном, которые принято называть соболезнованиями, но совершенно ненужные сейчас. От них становилось только хуже, вновь возвращалась та щемящая тоска, которая, едва он появился, казалось, начала медленно и нехотя отступать, оставляя хоть немного места для иных чувств. - Заткнись! – раздраженно прошипел мужчина в ответ и, вскочив на ноги и со всей силы, развернувшись, ударил Оливера кулаком по лицу. – Лучше помолчи… Я, как и ты, заплатил достаточно высокую цену за этот вечер, чтобы тратить его на нелепую болтовню, - касаясь пальцами вновь начавшей кровить губы и скул, невозможно было уже злиться ни на что. Вдох и выдох в унисон, даже сердца, казалось, стали биться в одном ритме, когда встретились не только люди, но и взгляды, что были красноречивее любых слов. - Сейчас или никогда… - шепот (или лишь мысли?), два одновременных полушага навстречу, чтобы сблизиться до предела, даже через одежду ощущая приятное соприкосновение чуть подрагивающих тел, и… --- - Какого черта ты пришел сюда?! Я же просил оставить меня в покое! – сонно, но от того не менее зло, огрызнулся Оливер, когда вместо упоительного касания губ почувствовал, что его усердно трясут за плечо, вырывая из мира грез, казавшихся необычайно реалистичными. Недовольно морщась, он с трудом оторвался от столешницы, послужившей ему подушкой, и, потирая ладонями лицо, откинулся на спинку кресла. - Я зашел только проверить как ты тут, - ровно отозвался Диггл, скрестив руки на груди. – И, как вижу, вовремя. Ты как-то странно себя вел во сне, что-то бормотал. Опять кошмары мучают? Поведя затекшими плечами, Куин так и застыл в растерянности от этих слов. Сколько именно тут находился его напарник, явно было лучше не уточнять, так как приятными открытиями тут явно и не пахло. Да и вообще весь этот сон больше смахивал на бред. Он уже сам себе поражался - как подобное вообще могло взбрести ему в голову?! - Да лучше кошмары, чем совсем не спать, как все эти дни, - ворчливо высказался Оливер, сбавляя все же обороты эмоций, вновь скрываясь под маской непроницаемой серьезности и сосредоточенности. Если уж чего он невольно и сболтнул лишнего, то не стоит всем знать о том, как его зацепил этот сон. - В общем, со мной все в порядке, можешь идти домой. И я… тоже сейчас пойду… куда-нибудь… -фраза прозвучала уж очень неуверенно, а более простого варианта придать ей больше решительности и значимости, чем поспешно вскочить с места и, прихватив куртку, направиться к выходу, не нашлось. На улице было темно и сыро от проливного дождя, который не прекращался уже третьи сутки, словно сама природа оплакивала произошедший ужас, являвшийся делом рук человеческих. Прижавшись спиной к кирпичной стене старого здания, Оливер закрыл глаза и задумался о том, куда теперь ему идти, не обращая внимания на стекающие по лицу крупные холодные капли.