Ценитель

Генерал Армитаж Хакс очень любил члены. Большие, длинные, необрезанные, твердые, как камень, члены. С крупной головкой и выступающими венами. Он впервые осознал это подростком. В общих душевых после тренировок в академии на Арканисе. Старшая группа молодых, полностью сформированных кадетов. Хакс заметил одного, с самым большим членом и крупными яйцами в обрамлении густых черных волос, и не смог перестать пялиться. Он захотел потрогать этот член, сжать, почувствовать тяжесть в ладони, когда он нальется кровью и затвердеет. А потом встать на колени, взять в рот и ощутить всю его мощь на языке. Хакс очень стыдился своих мыслей, но желание было сильнее. Каждый вечер перед сном он обхватывал свой тогда еще скромных размеров член ладонью, представлял тот огромный член, до предела наполняющий его рот, и кончал в сжатый кулак. Брендол Хакс презирал гомосексуалистов. «Хуесосы» — говорил он, с отвращением поджав губы: «Пидорасы, не мужчины, а мерзкие твари, которых нужно отдавать под трибунал, — цедил он сквозь зубы, едва заслышав о таких связях: Если бы мой сын оказался таким, я казнил бы его собственноручно». И Армитаж, разумеется, соглашался. Он не мог перечить отцу — у Брендола был дурной характер и тяжелая рука. И не мог осмелиться вступить с кем-то в гомосексуальную связь, опасаясь быть замеченным. Но перестать возбуждаться, завидев отражение даже собственного члена в зеркале, — тоже не мог. Он ненавидел Брендола и без зазрения совести приложил руку к его скоропостижной смерти. И в тридцать лет понял: теперь он может вдохнуть полной грудью. И наконец пососать чей-нибудь член. С тех пор членов в жизни генерала было достаточно. Его не интересовали отношения и никакие разновидности секса, кроме орального, он соглашался быть только принимающей стороной. Каждый раз, в особо тяжелый и нервный день, он отправлялся на технический уровень «Финализатора», в кормовую часть, в неприметный для большинства глаз туалет, который служил именно для таких случаев. Опускался перед дыркой в кабине на корточки и наслаждался очередным членом во рту, одновременно мастурбируя себе рукой. По средам его ждала встреча с любимым, самым большим черным членом. И сегодня, после очередной удовлетворительной фелляции, Хакс сидел на унитазе, закрывал ладонью дырку, второй рукой вытирал покрасневшие губы влажными салфетками, как вдруг за стеной заговорили: — Ты мне каждую среду сосешь. Не хочешь познакомиться? Хакс молча выкинул салфетки в урну. — Мне никто так никогда не сосал, — голос за стеной дрогнул. — Ты так стонешь, когда у тебя член во рту. Ну давай, не ломайся. Хакс скрестил на груди руки и повернулся к вырезу в стене спиной. Разочарованию его не было предела — снова одно и то же. Когда же он уберется? — Хочу тебя. Дай хоть прикоснуться. Покажи свой член. Глаза Хакса заинтересованно забегали по перегородке напротив — в ней недавно появилась огромная дырка с интригующей подписью: «Для Митаки». Хакс не знал, ходил ли когда-нибудь сюда лейтенант Митака, но не раз слышал насмешки офицеров над ним: «Митака — шланг», «Митака — большие яйца», «помоги Митаке лишиться девственности», и любимое — «когда в каюту входит Митака, сначала входит его член, а потом Митака». Хакс невольно улыбнулся, пытаясь представить этого монстра — он не раз украдкой улавливал очертания его внушительного члена сквозь брюки. — Ладно, как хочешь. Послышался звук отворяющейся двери. Хакс отсиделся в кабинке несколько минут, чтобы наверняка избавить себя от встречи с назойливым обладателем члена, затем выскользнул из туалета в едва освещенный длинный узкий коридор с затхлым запахом масла и пыли— внизу проходил отсек для утилизации отходов, а наслышанные об этом месте техники пренебрегали обслуживанием вентиляционной системы. Хакс быстрым шагом направился к главному коридору технического уровня с турболифтами, обдумывая, сколько времени потребуется на ремонт, если он отдаст распоряжение сегодня, но в нескольких шагах от бронедвери остановился, заметив очертания коренастой фигуры. Раздался треск, и яркий трепетный огонек, прорвавшийся через сумрак, осветил их лица. Хакс выругался сквозь зубы, нервно завертевшись на месте. Штурмовик, сверкнув округлившимися от страха глазами, потушил зажигалку и не посмел сказать ни слова. Кретин, нарушающий негласные правила этого места! — FN-2187, еще одна оплошность — и вас ждет трибунал. Свободны! — Простите, генерал, сэр, — прошептал штурмовик и поспешно удалился. Хакс проводил его взглядом, разрываясь от смешанных чувств, и до боли стиснул зубы. Придется снова воспользоваться перепрограммированием и искать замену. Уже в который раз.

***

Лейтенант Митака был славным малым. Лучший выпускник Академии стал лучшим и на «Финализаторе». Беспрекословно и точно выполнял все приказы и смотрел на генерала с восхищением. Хаксу нравилась его реакция. В глазах Митаки он был всем. И сейчас, находясь в поисках нового члена, Хакс намеревался воспользоваться его расположением. Ему впервые пришлось сделать интимное предложение лицом к лицу. Все прошло точно так, как Хакс предполагал. Услышав слово «фелляция», Митака побледнел и будто к полу прирос, застыл, как статуя. Хакс посмотрел на его дрожащие губы и продолжил: — Вам будет приятно, мне будет приятно. Никаких обязанностей и взаимного минета. Митака промолчал. Хакс доброжелательно похлопал его по плечу и посоветовал успокоиться. — Я бы с радостью выбрал вас, но сегодня утром магистр Рен попросил о встрече, — наконец ответил тот и опустил глаза. Снова этот выскочка! Любимец Верховного лидера и заноза в заднице. Хакс не мог не заметить, как отчаялся Митака при упоминании Рена. — Он вас принуждает? — спросил Хакс, надеясь услышать положительный ответ. — Нет. — То есть вы согласились добровольно? — Он сказал, что, если я откажу ему в свидании, он… разъебет все вокруг. — Так у вас свидание? У него чувства? — Я не знаю. — Если вы согласны на мое предложение, я поговорю с ним. Митака кивнул: — Согласен. — Но прежде я должен убедиться, стоит ли оно того. Стойте спокойно. Хакс неспешно снял перчатку, стараясь ничем не выдать своего нетерпения, и, затаив дыхание, приложил ладонь Митаке между ног. Тот смущенно раздвинул ноги шире. Хакс пощупал его крупные яйца и переместил пальцы на затвердевающий член. Слухи казались не преувеличенными. — Покажите его, — сказал он, надел перчатку и убрал руки за спину, наблюдая, как Митака дрожащими пальцами возится с ремнем, расстегивает ширинку и тянет брюки вниз. Хакс сделал шаг назад и вздернул брови, приятно удивленный увиденным. Несмотря на богатый опыт взаимодействия с разнообразными мужскими членами, он никогда прежде не встречал членов таких внушительных размеров. — Я поговорю с Реном. Одевайтесь. Хакс не был уверен, что сумеет договориться с ним, но ради такого члена был готов попробовать. Нет, даже не так. Хакс намеревался отвоевать этот член себе, даже если Рен придет в ярость.

***

— Нет, Митака — мой, — отрезал Рен и повернулся спиной, чтобы продолжить подтягивания в своем личном тренировочном зале. Хакс вздохнул, наблюдая за его рельефными мышцами, затем обошел турник и встал напротив. — Он не вещь, он не может быть вашим. Он должен сам выбирать, а вы не будете ему мешать. А так как я лучше и меня он любит больше, он пойдет ко мне. — Это мы еще посмотрим, — сквозь зубы прошипел Рен, продолжая подтягивания. Хакс рассмотрел поджимающиеся грудные мышцы, мокрые завитки черных волос в подмышках и остановил взгляд на лице. Рен опустил ноги на пол и, не убирая с перекладины рук, посмотрел на него в ответ. Тяжелое дыхание и поджимающиеся губы Хакс расценил как вызов и прищурился. Рен прищурился тоже. — Знаете, что я сейчас сделаю? — сказал Хакс, недовольный тем, что вдобавок ко всему еще и вынужден вдыхать запах его пота. — Пойду к нему, выдою досуха и ни на что не годного отправлю к вам на свидание. Так пойдет? Рен сжал челюсти. Хакс заметил, как напряглись его плечи и руки и в упор взглянул ему в глаза. — Вы этого не сделаете. — Почему вы так думаете? — Свидание решили мне испортить? — Митака сказал, что согласился только потому, что вы ему угрожали. — Неправда. — Правда. Он вас боится, и вы совсем ему не нравитесь. — А вы, значит, нравитесь? — Конечно. — Уверены? — Еще бы. — Сходим на свидание втроем и посмотрим, кого он выберет. — И где, простите, будет проходить свидание? — В моей каюте, в девять. Хакс вынужден был согласиться. От волнения затрепетало сердце. Он никогда не ходил на свидания и не был осведомлен о правилах этикета. И уже в каюте, перечитав пару пособий по теме и убедившись, что ничего нового для себя не открыл, вернул себе уверенное спокойствие. Что бы там ни было он справится с этим. Он всегда со всем справляется.

***

— У нас свидание втроем? — приободрился Митака, встретив Хакса в назначенное время возле каюты Рена. — Да, — ответил Хакс и напомнил: — Вы не обязаны делать то, чего вам не хочется. Запомните это и в случае чего обращайтесь. Митака кивнул. Бронедвери отъехали в стороны и впустили их в просторную каюту с приглушенным светом и пьянящим древесным запахом. Несмотря на возникшее волнение и легкую неуверенность, Хакс оказался приятно удивлен ощущением уюта — Рен не производил впечатления умеющего заботиться о комфорте партнера. Хакс прошел в центр каюты к низкому столику с выпивкой, сел в одно из кожаных черных кресел и выжидающе глянул на Рена. Тот налил в бокал виски и протянул ему. — Специально для тебя раздобыл, — сказал Рен. Хакс взял предложенный бокал и со знанием дела понюхал содержимое, затем с удовольствием пригубил. Митака стоял посреди каюты, не решаясь сесть. — Тебе налить? — спросил у него Рен. — Нет, — Хакс протестующе взмахнул ладонью, осушил бокал одним глотком и встал, снимая перчатки. — Он нужен мне трезвым. — Нужен для чего? — поинтересовался Рен и откупорил бутылку, чтобы вновь наполнить его бокал. Хакс подошел к Митаке вплотную, совершенно игнорируя его смятение, оттеснил к стене и, просунув под пояс его формы пальцы, опустился на колени. Рен пролил виски мимо бокала, не сразу сообразив, что происходит. И, как только Хакс добрался до ширинки, оказался рядом и изо всех сил вцепился в его плечо. — Что ты делаешь? — сердито спросил он. Хакс недоуменно посмотрел на его пальцы, до боли впившиеся через шинель в руку, затем перевел взгляд на его напряженное лицо. — А что не так? — ответил Хакс. — Мы так не договаривались. — Что ты предлагаешь делать? — Пообщаться для начала? — О своем лейтенанте я знаю все, что мне нужно. Какая может быть тема для общения? — Хотя бы спросить, хочет ли он? — Вчера спрашивал, он был не против. — Он должен был выбрать одного из нас, а ты к нему сразу в трусы полез! — А по каким еще критериям он должен сделать выбор? Рен, сбитый с толку, отпустил его плечо. Хакс нетерпеливо оттянул резинку Митакиных трусов, ожидая услышать хоть что-нибудь. Рен упрямо молчал. — Хочешь кое-что покажу? — наконец предложил Хакс сам. — Что необычного ты можешь мне показать? И Хакс стянул с Митаки топорщащиеся брюки, прихватив следом трусы. Начавший подниматься член дернулся, налился кровью и величавым изваянием остановился напротив губ Хакса. Рен неверяще молчал, прижимая к себе бутылку, затем приблизил к члену нос и легонько ткнул в бок пальцем, очарованный его тяжелым покачиванием из стороны в сторону. — Теперь ты понимаешь, почему глупо тратить время на разговоры? — прошептал Хакс. Рен озадаченно поджал губы, вызвав у Хакса искреннее недоумение: — Тебе не нравится? — Генерал Хакс, член, без сомнения, прелестен, но Митака мне тоже нравится. В отличие от тебя. Хакс потянул его за рукав, вынудив опуститься на колени рядом с собой. Рен нехотя поддался, не выпуская из рук бутылки. — Мы можем сделать это поочередно, а можем одновременно, — возбужденно заговорил Хакс и облизнул губы. — Ты можешь смотреть, пока я отсасываю, а потом я могу смотреть на тебя или оставить вас наедине. Как ты хочешь? Рен как завороженный наблюдал за его беспокойно бегающими в ожидании согласия глазами и нервно смачивающим пересохшие губы кончиком языка и чувствовал его неизъяснимое волнение сам, с каждой секундой поражаясь все больше. Хакс походил на одержимого. — У меня много работы, Рен, — поторопил Хакс. И Рен пошел на уступку, согласившись участвовать в процессе фелляции с ним на равных. Хакс согласно кивнул, но не сумел скрыть своего разочарования — он надеялся, что Рен предпочтет роль наблюдателя. К основанию члена они прикоснулись одновременно: Хакс со своей стороны, Рен со своей. — Я начну первым, — предупредил Хакс и потянулся губами к члену. Прижался к стволу у гладкой мошонки и скользнул к уздечке вверх, жадно вбирая запах. От пристального взгляда Рена щеки вспыхнули огнем. Сердце забилось с такой силой, что Хакс не смог дышать — он никогда не испытывал настолько сильного эмоционального возбуждения. Хакс отстранился, чтобы спокойно вздохнуть, и Рен, расценив это как приглашение продолжить, оттянул крайнюю плоть с влажной головки, смочил слюной губы и слизал выступившую каплю смазки первым, оставив Хакса с высунутым языком позади. В его глазах Рен увидел ненависть. Хакс задел его плечо своим, не сильно, но до отвращения досадно, и толкнул локтем его руку, чтобы скинуть с члена. Рен усмехнулся. — Успокойся, у нас на него равные права. Пока что. — Заткнись, — злобно буркнул Хакс и действительно попытался успокоиться. Мало того, что ему пришлось согласиться делиться с Реном членом, так еще и его слюни придется слизывать, о чем из-за суеты он совсем не подумал. Как и не подумал предупредить Митаку о самом главном: — От вас пахнет мылом, в следующий раз не мойтесь непосредственно перед встречей. От возмущения Рен подавился воздухом. — Не слушай его, я люблю запах мыла. — Ты ничего не смыслишь в членах, — со всей серьезностью заявил Хакс и, учтиво убрав его руку, сам обхватил член Митаки. Рен выхватил у Хакса член и пихнул его локтем в предплечье. — Я смыслю в мытых членах. А много немытых членов побывало у тебя во рту, генерал-эксперт? Хакс задумался. — Знаешь, никогда не считал, но не тебе судить о чистоте, от твоих рыцарей несет за версту, научи их гигиене. Рен почти не удивился. Уже не так сильно. — Ты сосал у моих рыцарей? Хакс закатил глаза, не поддаваясь на провокацию, — если бы в туалет действительно забрел один из них, пришлось бы в срочном порядке проводить дезинфекцию. А потом лечиться от инфекционных заболеваний: Кайло Рен и его шайка — единственные на «Финализаторе» — пренебрегали обязательной ежемесячной сдачей анализов. — Когда ты последний раз сдавал тесты на инфекции? Я хочу убедиться, что жидкости твоего организма не заразны, — сказал Хакс и с ужасом обнаружил, что Митакин член в руке совсем обмяк. На его немой вопрос Митака стушевался и с трудом внятно ответил: — Вы ругаетесь. — Ах, какие мы чувствительные, — сказал Хакс и с жадностью зажал в кулаке его головку, снова оттеснив Рена. — Вместе, — напомнил Рен, — и без ругани. Хакс поморщился, почувствовав на щеке его горячее дыхание, и неохотно уступил немного места. Рен оттянул с закрывшейся мягкой головки кожу, и Хакс обхватил ее ртом, коснувшись губами его пальцев. Даже в состоянии покоя член полностью заполнял горло. Когда он стал увеличиваться, Хакс освободил рот, чтобы вздохнуть. — Он огромный. Сколько он в длину и в обхвате? — Я не измерял, — промямлил Митака. И Хакс отправил Рена за лазерной линейкой. — Я добьюсь максимальной эрекции, а ты измеришь, — ответил Хакс на его возмущенный взгляд и, не сводя с него глаз, задвигал рукой на члене. Рен снова согласился. Порылся в ящиках стола, переворошил прикроватную тумбу и нашел линейку в шкафу на дне коробки с ржавым хламом. Митака терпел изо всех сил. Сначала не подавал виду, усердно сохраняя серьезное выражение лица, затем приложил ко рту ладони и зажмурился, чтобы не стонать. Он долго готовился перед встречей, читая соответствующую литературу, подрочил перед выходом, чтобы не выглядеть глупо и никого не расстраивать, но держать себя в руках на практике оказалось куда сложнее, чем в воображении. Митака запретил себе думать о руке генерала Хакса на своем члене. — О нет, нет, — Хакс пережал напрягшийся член у основания, не позволив Митаке достичь оргазма, и поторопил Рена. Член вновь опал. Митака жалобно всхлипнул, охваченный чувством вины за свою несдержанность, возникший страх разочаровать генерала подкосил ноги. Хакс вскинул на него глаза и одобрительно похлопал по бедру, затем вновь накрыл его член ртом. Хватило пары движений языком. — Ты владеешь какой-то тайной техникой минета, которое передается из поколения в поколение? — Рен, — сквозь зубы прорычал Хакс и благосклонно улыбнулся Митаке, помня о его излишней впечатлительности, — просто кое-кто совсем неопытный. Я бы сказал, вы оба. — Я опытный, — возразил Рен и приложил к члену Митаки линейку. — Если я все еще в состоянии подсчитать, сколько членов и сисек побывало в моей постели, это не значит, что я неопытный. — И сколько же? — Не твое дело. — Так и знал. — Что ты знал? — Ты неопытный. — Надо попрыгать на несчетном количестве членов, чтобы считаться опытным? — В каком смысле попрыгать? Ты практикуешь анальный секс? Рен промолчал, уловив нотки осуждения. — Серьезно? — подытожил Хакс. — Ты занимаешься анальным сексом? Ты принимающая сторона? — Хакс многозначительно вздернул брови. Рен убрал лазерную линейку со вновь опавшего члена и вопросительно взглянул на Митаку, тот лишь пожал плечами, печально опустив уголки искусанных губ. — Сосать нормально, а давать в жопу — нет? — завелся Рен. — Именно, — ответил Хакс и обхватил мягкую головку губами. Обвел ее языком и вобрал член полностью, пока не уткнулся в курчавый лобок носом. Когда Митака встрепенулся и закинул голову, Хакс отстранился, медленно выпуская изо рта полностью вставший член. — Охуеть, — Рен подхватил выскользнувшую из рук линейку. Таких умельцев он только в голопорно видел, а в постели оказывался с теми, кто с трудом принимал в себя его размер — начинал давиться и пускать из носа пузыри. Да и сам Рен не отличался особым талантом. Хакс вырвал из его рук линейку, активировал и приложил к члену Митаки сам. — О звезды, — восторженно простонал он и охватил лучом окружность. — Почти двадцать три на семнадцать. Хакс отбросил линейку и обхватил напряженный член обеими руками. До предела оттянул крайнюю плоть, вжав подушечки пальцев в упругую сетку вен, прижал член к животу и широко лизнул стекающую с головки прозрачную каплю. Рен указательным пальцем оборвал нить смазки, потянувшуюся за его языком. — Ты жадничаешь, — сказал он и опустился на колени рядом, продолжая неотрывно наблюдать за ним. — Хоть сосать научусь профессионально. Хакс спустился к выбритым яйцам, кончиком языка и губами приласкав каждое, поочередно втянул в рот и вылизал. Митака откинул голову, рассматривая потолок и всеми силами пытаясь представить что-то отвратительное. Хакс обвел языком каждую выступающую вену на его члене, поводил по нему лицом и с тихим стоном насадился ртом до основания. Митака же прикусил дрожащий кулак, хотел схватиться за его голову, но схватился за свою, чтобы не портить генералу прическу, а продержаться так и не смог — накрыл рот ладонью и кончил. Хакс невозмутимо проглотил все до последней капли, выдоив остатки себе в рот рукой, ненасытно обсосал, в довершение поцеловал спрятавшуюся под крайней плотью головку и под пристальным взглядом Рена уединился в освежителе. Рен неверяще тряхнул головой. Митака сполз по стене на пол и поджал ноги, не решаясь одеться. Они сидели, опершись о стену и слушая глухо доносившиеся звуки воды из освежителя, пока Рен не прервал напряженную тишину: — Он там дрочит. Митака съежился, не готовый поддержать разговор, — он не знал, о чем с Реном можно разговаривать. Рен сам придвинулся к нему, пригладил его взъерошенные волосы и, дав время прийти в себя, попросил раздеться. Митака неуверенно потянул молнию униформы. Рен убрал налипшие на его лоб растрепавшиеся пряди, помог расстегнуть рубашку и поцеловал в губы, обхватив за мягкий бок. Митака любил целоваться. Будучи довольно заинтересованным юным кадетом и желая как можно скорее получить свой первый сексуальный опыт, он часто вступал в отношения с девчонками со своего курса. Никто не соглашался на секс, но с одной у него регулярно случался петтинг, и если бы она не променяла его на новенькую курсантку с пышной грудью и ямочками на щеках, возможно, Митака познал бы радости проникновения. И если в академии подшучивания, касающиеся размеров его детородного органа, он списывал на незрелый возраст кадетов, то, начав нести службу на «Финализаторе» бок о бок с уважаемыми, высокопоставленными офицерами, он прошел ровно через то же самое, как только был замечен в общем освежителе. В ту ночь заинтересованный его размерами сосед по каюте ненавязчиво перелег к нему в кровать, раздел, с восхищением потрогал затвердевший член, неумело отсосал, постоянно задевая зубами, и безуспешно пытался пропихнуть его себе в задницу. Все кончилось взаимной мастурбацией, и это несколько раз повторялось позже, пока соседа не перевели на базу. Рен провел ладонью по внутренней стороне его голого бедра, второй обхватил затылок и шею и напористо проник языком в рот. — Какая мерзость, — отвлек их появившийся в каюте Хакс. — Я там не нашел корзину для белья, если что, не пользуйтесь тем белым полотенцем у зеркала. Рен заметил, каким расслабленно-довольным сделался генерал. — Зачем ты заперся в освежителе? — спросил он. Хакс проигнорировал вопрос. — Я оставлю вас наедине, а позже мы сможем продолжить. Согласны? Рен, недолго думая, согласился, Митака так и не посмел возразить, испуганно округлив глаза. Хакс заметил его беспокойство. — В чем дело, Митака, мне остаться? Митака замотал головой, как только ощутил на себе тяжелый взгляд Рена. — Все в порядке, генерал Хакс, сэр, как пожелаете. — Я же говорил, что ты его пугаешь! — гаркнул Хакс, достал из внутреннего кармана шинели датапад, прошел к креслу и сел, закинув ногу на ногу. — Я поработаю отсюда, а вы не обращайте на меня внимания. — Я тебя пугаю?! — мягко попытался Рен и до дрожи напугал Митаку. — Не дави на моего лейтенанта, — предупредил Хакс, нашел в кармане шинели зажигалку, засунул в рот сигарету и поднес к ней пламя. Возмущенный вид Рена навел на новый вопрос: — Здесь можно курить? — Нет! — Но мне срочно нужно покурить, — процедил он. Кончик застрявшей между губ сигареты запрыгал вверх-вниз. — Если снова хочешь засунуть себе что-то в рот — отсоси. Хакс снисходительно улыбнулся, вернул сигарету в портсигар и облизнул покрасневшие губы. — Ты от меня не избавишься, пока Митака здесь. — Так думаешь? — И сейчас твой черед сосать. — Посмотрим. Рен поднялся, снял сапоги, стянул дублет со штанами и, отбросив майку, совершенно голый развалился в кресле напротив. Хакс невольно скользнул взглядом между его раскинутых ног и сделал вид, что смотрит в датапад. Когда Митака загородил собой Рена, Хакс потянулся вбок. — Ты же в курсе, что он девственник, да? — спросил Хакс и улыбнулся от вида его вытянувшегося лица. — Он не умеет сосать. — Он научится. — Удачи тебе. — Ты смог бы научить его, учитель Хакс. — Кому нужно, пусть тот и учит. Рен озадаченно приложил ладонь к лицу Митаки, раздумывая, с чего начать. — Если не хочешь, можешь не делать этого, — наконец сказал он. — Для этого есть Хакс. Митака поцеловал внутреннюю сторону его ладони и медленно опустил лицо к члену. Кресло под Хаксом скрипнуло, заскрежетало ножками об пол и, едва не перевернувшись вместе с ним, с грохотом встало на место, приковав к себе все внимание. Хакс со всей серьезностью открыл входящий рапорт из инженерного отдела и устроился поудобнее, не обращая внимания на две пары глаз, сверлящих его взглядом. Вместо букв Хакс видел член Рена. Толстый, полувозбужденный, тяжело лежавший на крупных яйцах в обрамлении черных густых волос меж мясистых вздрагивающих ляжек. Хакс прикрыл веки и отложил датапад подальше: он не мог работать в таких условиях, а отсасывать Кайло Рену — заносчивому наглецу и безрассудному кретину, страдающему приступами неконтролируемого гнева, — не было даже в мыслях. Вслед за датападом полетели перчатки, шинель приземлилась на спинку кресла. Хакс опустил ладонь на плечо Митаки и отстранил его, освобождая себе место между ног Рена. От его запаха голова пошла кругом. Хакс еле сдержался, чтобы не упасть лицом в его пах и не раствориться в истинном блаженстве, но вместо этого долго разглядывал предоставленное, взявшись у основания двумя пальцами и поставив его, уже полностью эрегированного, параллельно животу. Хакс оттянул крайнюю плоть, чтобы внимательно рассмотреть крупную головку, и играючи размазал верхней губой смазку по розовой коже. — Он такой красивый. Сколько он? Двадцать? — Почти. — И толстый… даже сосать не хочется. — Что значит «не хочется»? После всех членов, побывавших у тебя во рту, сосать не хочется именно мой? Сколько дней надо не мыться, чтобы ты его захотел? — На него хочется любоваться. Анатомически правильный, почти идеально симметричный. Никогда не видел члена красивее. Тебе с ним очень повезло, чего не скажешь о лице. Рен поджал от злости губы. Хакс оценивающе склонил голову набок, нагнулся и провел кончиком носа от мошонки до головки, ненасытно втягивая запах. Митака пристроил голову на предплечье Рена, с любопытством наблюдая за ним. — Вы познакомились? — несдержанно спросил Рен. — Или так и будешь одаривать его томным взглядом и почитать, как реликвию? — В этом мы с тобой похожи, — Хакс вздернул уголки губ в ухмылке и так стрельнул взглядом, что Рен не смог на него разозлиться. Хакс осторожно положил ладони на его мягкие, почти безволосые бедра — опорой во время фелляции всегда служила перегородка в туалете, а чужого голого тела он касался впервые. В этом было что-то непривычное и настораживающее. Рен потянулся к его волосам, и Хакс отдернул голову. — Никогда, ни при каких обстоятельствах не трогай меня во время секса, — строго сказал он и растерялся, не понимая, сможет ли спокойно продолжить дальше. Если Рен не будет контролировать себя, вместо чувства умиротворения Хакс заработает головную боль или того хуже — нервное перенапряжение. — Как ты себе представляешь такой секс? — Либо ты соглашаешься на мои условия, либо я ухожу. В одном Хакс был уверен точно: он разорвет интимную связь с Реном сразу, как только почувствует давление. Рен кивнул, соглашаясь. Хакс придвинулся к нему ближе, почти касаясь предплечьями его колен, и решительно обхватил член губами. Это были самые продолжительные минуты наивысшего наслаждения в жизни Хакса. Рен мог долго не кончать. Хакс любил такие члены, после нервного тяжелого дня с ними можно было наиграться вдоволь, до боли в челюстях, онемения языка и полного расслабления. А искренние стоны и сдержанные выражения Хакс ценил превыше всего. В туалете с особо говорливыми иногда приходилось прекращать фелляцию, едва начав, но в основном за стеной завороженно слушали самого Хакса — как только член оказывался у него во рту, он готов был выть от наслаждения. Рен слушал его, впиваясь ногтями в обивку подлокотников, смотрел на подрагивающие рыжие ресницы и впалые щеки, к которым хотел прикоснуться пальцем, чтобы почувствовать движение члена внутри, и с трудом сдерживался. Никто никогда не запрещал ему прикасаться к себе! — Посмотри мне в глаза, — Рен хотел придать интонации мягкость, но вышло грубо и требовательно. Хакс замедлился, перестав сжимать на члене губы, уперся кончиком носа в жесткие волосы на лобке и вскинул глаза, укоризненно изогнув левую бровь. Рен дрогнул, крепче вцепившись в кресло, когда Хакс напряг пунцовые губы и, не сводя с него глаз, медленно выпустил изо рта член, скромно облизнулся и так же неторопливо насадился обратно. Его пронизывающие бесконечным холодом глаза искрились, бросая в жар, блеклая кожа пылала. Рену нравился изнеможенный Хакс с членом во рту. Хаксу нравился восхищенный им Рен. Зрительный контакт во время близости у него тоже был впервые. Митака потерся щекой о предплечье Рена, неуверенно положив руку на его грудь, и сжал сосок между пальцев. Рен коротко застонал, откинув голову, и Хакс, не раздумывая, схватил Митаку за вставший член и приказал сесть на колено Рена. Митака сел, скользнув по взмокшему бедру голой задницей, и прижался к нему спиной. Рен прихватил пятерней мягкую складку на его животе и продолжил смотреть на Хакса. Уже уставший, не в силах открыть глаза, Хакс языком ловил упругую струю. Рен держал трепещущую грудь Митаки, пока тот кончал, и, приподнявшись, нацелил свой член на заполненный спермой рот Хакса. Он никогда не видел, чтобы кто-то глотал с таким упоением, как это делал Хакс, одни его тихие вздохи будоражили кровь. Рен не заметил, как потянулся к его искрящимся огнем даже в приглушенном свете волосам. Митака вовремя перехватил его руку и прижал ее к своей груди. Рен со стоном запачкал Хаксу лицо, язык и воротник кителя, и с замиранием сердца проследил, как Хакс высасывает его без остатка.

***

Хакс заблокировал изнутри дверь освежителя, встал напротив зеркала и, смочив в умывальнике полотенце, тщательно стер с воротника липкие следы. Медленно стекающую под скулой каплю спермы он размазал по губам, завороженно рассматривая свое отражение. Семя у Рена было густым, белым и терпким, после такого во рту надолго оставалось приятное вязкое послевкусие. Хакс потрогал стянутые губы и отодвинул воротник, обнажая бледную шею — кожа полыхала яркими пятнами, Хакс всегда покрывался ими после контакта с чужой спермой. Пальцы по привычке расстегнули китель и рубашку, обнажив тощую грудь, живот, и потянулись к ширинке. От подсыхающей спермы лицо приятно жгло. Хакс облизнулся, до боли впиваясь зубами в собственные губы, обхватил член и, упершись одной рукой в зеркало, вспомнил о Рене, наполняющем его рот. Хакс запачкал зеркало, два полотенца и умывальник. До зубной щетки в стакане рядом с краном тоже долетело. Хакс согнулся, уронив голову на предплечье, отдышался и попытался навести чистоту, но, обессиленный, бросил эту затею, положившись на прибытие дроида-уборщика до того, как Рен заметит беспорядок. Хакс застонал, в последний раз прикоснувшись к своему отражению, и начал собираться: умылся, застегнул рубашку, одернул манжеты. Осмотрел китель на наличие пятен и натянул штаны. Обнаружив на полке рядом расческу, брезгливо вытащил из зубьев пучок длинных черных волос, выкинул в урну и причесался. Затем уперся бедром в умывальник, поджег сигарету и закурил, не в силах перестать разглядывать себя. Он обожал свое отражение. Лицо, полные губы, яркие волосы и длинную шею с едва выпирающим кадыком, свое худое тело, которое не решался никому показать. Хакс задрал голову, выпуская неровное облако дыма, а в мыслях вместо спокойствия и удовлетворения витало растущее беспокойство. Но Хакс хотел еще. В конце концов, он всегда сможет вернуться к общественному туалету, волноваться было не о чем. Хакс сделал последнюю затяжку, потушил сигарету в струе воды, выкинул окурок в урну и вышел из освежителя. Перед выходом из каюты тактично напомнил этим двоим, чтобы при втором свидании о нем не забыли. Они и не забыли: ни на втором, ни на следующих трех. Хакс даже научился делиться членом и больше не брезговал облизывать чужие слюни, хотя до сих пор очень эмоционально реагировал на прикосновения. Как-то раз они с Реном зажали между губ Митакин член и одновременно облизывали, пока случайно не соприкоснулись языками. Рен неудачно пошутил, что это равносильно поцелую, и Хакс, содрогаясь от отвращения, опустошил три стакана виски, прежде чем смог успокоиться и вновь продолжить. Рен не хотел давить, но и смотреть больше не желал, как после фелляции Хакс запирается в освежителе и мастурбирует. — Он нас использует, — как-то сказал он Митаке, оставшись с ним наедине. — А еще он болен. Свидания с Митакой тоже не получались. Хакс выжимал их обоих досуха, по несколько раз за встречу, не оставляя сил друг на друга, и сбегал. Единственное на что они были способны после — спать в обнимку. Перед шестой встречей Митака пришел к Рену в каюту и, еле сдерживая слезы, заявил, что Хакс никогда больше не придет. Рен расспросил его о подробностях. — Мы были одни в общем туалете, и я… пытался его поцеловать. Рен закатил глаза и поудобнее разлегся на кровати. — Продолжай. — Он влепил мне пощечину, сказал, что все это было ошибкой, послал и ушел. Митака сел у ног Рена и стряхнул скатившуюся по щеке слезу. — Он не сможет забыть твой член и вернется. Дай ему время. Митака кивнул. Вытер покрасневший нос ладонью и попытался взять себя в руки, но слезы сами полились по щекам. Рен притянул его к себе. — Ну что такое, вернется твой генерал, нашел из-за чего переживать. Митака лег на него, прижав голову к груди, и всхлипнул. Рен погладил его волосы. — Спокойно, — прошептал он, провел ладонью по пояснице и просунул пальцы под пояс его брюк. Митака вытер щеки о его майку и снова заплакал. Рен вернул руку на его голову. — В чем дело? Ты влюбился в него? В этого черствого ублюдка? Митака замолчал. Потерся носом между его грудей, судорожно вздохнул и крепко обнял, уткнувшись влажной щекой в скулу. — Я люблю вас обоих! Особенно вас, — уверенно прохрипел он ему на ухо. — Серьезно?.. Рен усмехнулся, едва сдержав рвущийся наружу хохот. Он соврал бы, если бы сказал, что услышанное не было приятным, хоть и был осведомлен об истинном отношении к нему Митаки. И остальных из своего окружения. Во всей галактике не нашлось бы существа, готового так откровенно ему льстить. Да Митака, оказывается, смельчак. Ради такого и добрым делом отплатить можно. — Я поговорю с ним, — сказал Рен, оделся и вышел из каюты. Спустя четверть часа появился — с бесчувственным Хаксом на плече. Бросил на кровать рядом с Митакой, сел в кресло напротив и расстегнул дублет. На лице Митаки застыл ужас. — Он сопротивлялся, — пояснил Рен, уже снимая сапоги. — Даже говорить отказался, поэтому я его вырубил. Теперь он в твоем распоряжении. Митака опасливо потряс генерала за плечо. — Можешь делать с ним все, что захочешь, — предупредил Рен и улыбнулся, когда в Митаке взыграло возмущение вперемешку со страхом. — Без увечий, конечно же. — Это нарушение устава… использование беспомощного состояния… Меня отправят под трибунал. Рен снял майку и в предвкушении развалился в кресле. — Раздень его. Это приказ. После нескольких секунд напряженного молчания Митака осмелился коснуться тыльной стороной ладони впалой щеки генерала. Его лицо, лишенное грозного выражения, светилось нежностью. — Живее. Митака отогнул воротник его кителя и неуверенно дотронулся до молочно-белой кожи под кадыком. — Магистр Рэн, сэр, Когда он очнется?.. — Когда ты захочешь. «Когда захочешь. Что захочешь». Митака обреченно улыбнулся, понимая, как обманчиво звучат эти слова. — Дофельд, не разочаруй меня. Митака распахнул генеральский китель и сосредоточенно расстегнул каждую пуговицу на черной рубашке, намереваясь сделать то, чего хотел Рен. Хакс заворочался, раскинув руки в стороны, повернул голову и, тяжело вздохнув, продолжил спать. Митака наклонился к нему, коснувшись его приоткрытых губ большим пальцем. Они были влажными и теплыми, с запахом кафа и сигарет. Он увереннее нажал на подбородок, лизнул между зубов, коснувшись языка, повел губами по гладко выбритым щекам, скуле и зарылся носом в волосы, ненасытно втягивая запах. Под правым глазом Хакса расцвело красное пятно. — Чувствительная кожа, — произнес Рен, — представь, что станет с его бледной задницей, когда ты ее отшлепаешь. У Митаки заколотилось сердце от услышанного. Отшлепать генерала. Это звучало так ужасно неправильно, что он не слушающимися пальцами расстегнул манжеты рубашки, освободил из рукавов его руки и снял майку через безвольно свесившуюся с края кровати голову. Он впервые увидел его раздетым. — Такой хрупкий, — прошептал Митака. — Это обманчивое впечатление, — ответил Рен, с интересном наблюдая за его пальцами, изучающими безволосую кожу на груди и животе Хакса. — Он как вурпак — милый на вид, но в случае опасности отгрызет голову. Митака осторожно взял узкую ладонь в свою, стянул перчатку и рассмотрел тонкие длинные пальцы. Погладил выпирающие косточки на запястье и белые волоски на худом предплечье, покрытом светло-рыжими пятнами. В скудную рыжую растительность под мышкой Митака зарылся носом. Рен махнул рукой и помог избавиться от генеральских сапог. Брюки полетели следом. — Поражаюсь твоей сдержанности, — сказал он. Митака с замиранием сердца стянул с Хакса черные трусы и восторженно закусил губу при виде коротко постриженных рыжих волос на лобке. Они оказались ярче, чем он думал. — Любишь рыжих? — поинтересовался Рен. — Только генерала, сэр. Рен рассмеялся. Беспомощный генерал Хакс и влюбленный лейтенант Митака, пользующийся его бесчувственным телом. А ведь на месте Хакса мог оказаться он. Митака с интересном помял расслабленную гладкую мошонку, перекатив в ладони яйца. Хакс снова заворочался, свел ноги, приоткрыл замутненные глаза и с тихим стоном вновь погрузился в сон. Его мягкий член полностью умещался поперек ладони. Митака сжал его, оттянул и оголил синюшную головку. — Такого же оттенка, как губы, — сказал он и крепко обхватил ее ртом, прижав языком снизу. Член во рту затвердел, увеличившись почти вдвое. Митака отстранился, с удивлением исследуя его пальцами. Он предполагал, что Хакс стыдился небольшого размера или других физических недостатков, из-за чего предпочитал скрываться от их глаз, но с членом все было в порядке. Более чем. Митака переместил пальцы на его гладкую промежность и коснулся тугого ануса. Затем нетерпеливо подхватил его под плечо и перевернул на живот, заботливо уложив щекой на постель и поправив растрепавшиеся волосы. — Ты посмотри на него, худой, а задница впечатляющая, — насмешливо заметил Рен, выдергивая его из раздумий. И Митака с размаху треснул сначала по одной, потом по второй ягодице. Очарованный их мягкостью и легким подрагиванием, ударил еще раз. Из приоткрывшегося рта Хакса донесся глухой стон. Возможно, в порыве чувств Митака не рассчитал силу. Он обхватил покрасневшие ягодицы ладонями, потряс, прижал друг к другу, а когда раздвинул, со свистом выдохнул сквозь зубы и поспешно достал из брюк член. Рен сцепил пальцы в замок и заинтересованно прищурился, подвинувшись вперед. Митака наплевал Хаксу между ягодиц и торопливо приставил к нему член. Головка непослушно соскользнула вниз. Затем вверх. Вбок и снова вниз. Куда угодно, только не туда, куда надо. После двух минут попыток Митака выругался себе под нос и, расстроенный, сел на колени. — Не влезает, — сказал он. — Не влезает, — согласился Рен. — Как сделать, чтобы влез? — Так и вижу тебя на трибунале, когда Хакс загремит в медотсек с порванной задницей. Митака опустил глаза, пытаясь подавить нарастающую раздражение. Да они оба над ним издеваются. — Давай проверим, влезет ли мой член в тебя? — сказал Рен и пересел к нему на кровать. Митака без раздумий согласился, хоть и понимал, что это был не вопрос, — ведь Рен изначально так и планировал? Митака сам поцеловал его в уголок губ, предполагая, что Рен ценит решительность. Рен ценил — на службе, в постели же презирал самоотверженных, готовых переступить через себя ради его расположения. Но трогательное признание в любви до сих пор согревало его сердце — никто никогда не говорил ему этих слов, кроме матери, когда он был ребенком. Рен избавил его от брюк, снял свои. Усадил на ягодицы Хакса и толкнул. Услышав сдавленный хрип, Митака начал сползать вниз от впившихся в спину острых лопаток Хакса, пока не уперся затылком в его шею. Рен подхватил его под коленом и навис сверху, прожигая недобрым взглядом. Митака невольно съежился. — Я мог бы трахнуть вас обоих, но, в отличие от тебя, не стану пользоваться бесчувственной задницей снизу. — Я исполнял ваш приказ, сэр. Рен рассмеялся. А ведь Хакс поверит Митаке на слово, если перед ними встанет этот вопрос. — Где в моем приказе ты услышал «убей Хакса своим членом»? Твои действия можно расценить как предательство и покушение на генерала Первого ордена, ты в курсе? Да расслабься ты, я шучу. Митака ненавидел его шутки. И не отличал их от угроз. Рен взмахом руки расслабил его напряженное тело. Легкая волна необъяснимой дрожи коснулась живота и странным чувством онемения скопилась в промежности, заставив Митаку настороженно сжать бедра. Рен успел просунуть между ними ладонь. — Подготавливаю тебя с помощью Силы, — пояснил Рен и протянул руку к скрытому в стене гардеробу. Из отъехавшей металлической двери в ладонь влетел тюбик смазки. Подготовка была длительной, проникновение медленным, но нестерпимая боль не отступала ни на секунду. Рен держал его за ногу и проталкивал в него член, пока Митака глотал слезы, со скрипом сжимал зубы и пялился в дверь освежителя — не вовремя возникшие позывы к дефекации путали ощущения. — Это нормально, ты привыкнешь — словно прочитав его мысли, заверил Рен и потрепал его по щеке. Митака судорожно втянул носом воздух, жалобно взвыл, схватил его за плечо и вынудил остановиться. Выступившая в уголке глаза слеза стекла в ухо. — В тебе только треть моего члена, — удивился Рен, — ты все еще цел только потому, что я очень осторожен. — Я благодарен вам за заботу, — простонал Митака, уловив в его голосе упрек. Возможно, ему стоило быть более терпеливым. Рен позволил ему перевести дыхание. Митака послушно разжал ладонь и в мучительном ожидании раздвинул ноги. Это были худшие минуты в его и так нелегкой жизни. Боль. Долбежка. Острые лопатки, боль. Урчащий живот, жжение, запах крови. Стон Рена. Митака пришел в себя, когда сжимал от бессилия в кулаках простыню и рычал в подушку, не способный перестать трястись. Ласковая ладонь Рена на спине и его попытки заботливо стереть с него свои следы только вывели из терпения. Митака взбрыкнул и настороженно поджал ягодицы, почувствовав давление на них. Рен отодвинул одну и сильнее вжал полотенце. От тошнотворного запаха крови, смешанной со спермой, к горлу подступил ком. — Немного не твой размер, — равнодушно произнес Рен. — Я полагал, ты окажешься податливее. Митака стиснул зубы, не желая слушать ничего этого, и не отреагировал, когда Рен предложил воспользоваться бактой из освежителя. Рен смазал его сам, а окровавленные пальцы вытер о то же грязное полотенце. Митака проследил взглядом за его отдаляющейся широкой спиной и сильной рукой, подобравшей с пола штаны, и с отвращением ощутил остывающую под бедрами и между ногами липкую кровь. Он перевел глаза на безучастное лицо генерала Хакса, вдыхая доносившийся из его безмолвно приоткрытого рта едкий табачный запах, и отрешенно соскреб ногтем засохшую на его впалой щеке кровь, не представляя, как она могла там оказаться. От его сверкнувших из под растрепавшихся волос глаз оборвалось сердце. Митака одернул руку, отпрянув назад, когда глаза вмиг округлились, а над ними тяжело и грозно нависли густые рыжие брови. В двух шагах застыл и Рен. Хакс сорвался с места, беспомощно озираясь вокруг себя, неверяще провел по груди и животу ладонями и натянул до глаз одеяло, дрожащим комком свернувшись на кровати. Услышав звук рвоты, Митака осторожно коснулся его плеча и через секунду, отброшенный пощечиной, уже летел в кровать лицом. Хакс брезгливо скинул на пол оказавшееся рядом окровавленное полотенце, отодвинулся от багровых пятен, въевшихся в постельное белье, согнулся пополам и тихо взвыл, упав лицом в колени. — Не смей трогать меня! — прорычал он, заметив приближающуюся фигуру Рена, и глубоко задышал широко открытым ртом. На колени потекла вязкая слюна. Рен успел дотронуться до его волос, прежде чем отхватил кулаком в живот, затем едва не осел от мощного хука в челюсть. Ответный удар заставил Хакса свалиться без чувств. Рен упал в кресло, вытирая потекшую по губам и груди кровь. Отряхнул пальцы и растерянно уставился на голую задницу Хакса, на глазах покрывшуюся яркими пятнами, похожими на раздражение. На правом бедре с разводами Митакиной крови к колену тонкой полоской тянулся белый шрам. Рен сердито сплюнул алую слюну на пол и облизал губы. — Нашелся недотрога, блядь, — сказал он и жестом приказал Митаке собираться. Митака испуганно собрал с пола свою одежду и стал одеваться, не решаясь укрыть голое тело Хакса. Рен сделал это сам, перед тем как Хакс зашевелился, поскуливая, схватился за челюсть и надолго пропал в освежителе, не сказав ни слова. Оставшись один, Рен принялся ждать его. Сначала терпеливо сидел в кресле, задумчиво подперев рукой подбородок и вслушиваясь в доносившийся несмолкаемый шум воды, потом беспокойно топтался у двери, с твердым намерением поговорить, и даже вежливо постучал, уверенный, что ему откроют. Возмущенный бездушием Хакса, Рен призвал из горы сваленной в кучу одежды световой меч, включил его и в несколько взмахов проделал в двери дыру. Горячим облаком выплыл из освежителя душистый пар, обдал лицо жаром, осев на коже мелкими каплями, и расступился, открыв взору закутанную в махровое полотенце фигуру Хакса. Он сидел на бортике ванны, лицом к настенному зеркалу, и сосредоточенно расчесывал мокрые волосы. — Там было не заперто, идиот, — голос сочился ядом. Рен прошел внутрь, перешагнув через попавшееся под ноги одеяло, положил на умывальник меч и усилил мощность вентиляции, удивляясь, что Хакс не сделал этого. Затем встал напротив его острых колен, загораживая собой зеркало, а глаза устремил к стыдливо выглядывающей из-под складки полотенца полоске внутренней поверхности бедра. Хакс прервал эту увлекательную экскурсию по своему телу громким стуком расчески о ванну. Только тогда Рен заметил багровеющий синяк размером с большой палец на его опухшей челюсти. — Я это исправлю, — сказал Рен и полез в шкафчик над умывальником. Холодный бакта-гель и непрошеные пальцы на измученном лице разозлили еще сильнее, но Хакс стоически выдержал, предоставив Рену возможность проявить сомнительную заботу. Он больше не мог позволить себе потерять контроль над ситуацией. — Скоро пройдет, — заверил Рен и с осторожной нежностью мазнул уголок его губ. — Строишь из себя недотрогу, будто не ты отполировал языком сотни хуев в туалете «Финализатора». Хакс смерил его окровавленное лицо тяжелым взглядом. Он просчитался — нужно было бить сильнее, чтобы избавить Рена от страстного желания проникать в чужие мысли. Рен приложил ладонь к его щеке и большим пальцем погладил под синюшным веком. — Давай займемся обычным сексом, хватит скромничать, — Рен нетерпеливо дернул за край полотенца и перехватил руку Хакса, как только тот попытался защититься, — не нужно меня отталкивать. — Убери свои поганые руки! — прорычал Хакс и, сумев вырваться, уперся ладонью ему в грудь. — Я не хочу заниматься с тобой сексом, прекрати. — Мне нужно умолять тебя? — Просто оставь меня в покое. — Тебе понравится. — Нет. — Я и так долго ждал. — Законченный эгоист. — Не начинай. — Подонок. Ты забыл кое-что. — Я ничего не забывал. — Спросить мое мнение. — Я знаю его. — Насильник. — А вот это обидно. — Мразь. — Я не насильник. — Отойди, — предупредил Хакс. Рен снова подошел слишком близко, снял с себя штаны и настойчиво вжался возбужденным членом в его плечо. Хакс отвернулся, презрительно скривившись. — О звезды, на нем кровь! — Всего капля. — Я не буду тебе отсасывать! — Не надо мне отсасывать, я сам тебе отсосу, сними эту хрень. Рен вновь потянул его за полотенце, Хакс толкнул его локтем в живот. — Нет. — Ты не имеешь представления, от чего отказываешься. — Мне плевать. — Сними, я уже видел тебя голым. — Ты не имел на это права! — От злости Хакс схватил Рена за запястье и вывернул его руку, но, получив взамен ласковое поглаживание, моментально отстранился. — Просто раздел. — Просто раздел?! — Накажешь меня за это? Сделай со мной все, что хочешь, я не против. — Ты отвратителен. — Я уверен, ты многих свел с ума этим ртом. А тебе кто-нибудь доставлял наслаждение? — Тебя это не касается. — Ты пробовал хоть раз? Хакс раздраженно вздохнул. Облизал пересохшие губы и посмотрел Рену в глаза. Тот снова потянулся к его полотенцу, но в последний момент передумал и опустил руку ему на плечо. Хакс пренебрежительно стряхнул ее. — Не пробовал. — Давай попробуешь. — Я не хочу. Ты не понимаешь? Хакс сильнее прижал к груди полотенце, с содроганием представляя, как окажется голым перед кем-то. Снова. И снова пройдет через те издевательства, через которые вынуждал его проходить Брендол. К стыду от случившейся истерики добавились навязчивые опасения. Хакс тряхнул головой, на этот раз не обращая внимания на упорно прижимающегося к нему Рена. Он не доверяет никому настолько, чтобы совать свой член кому-то в рот. Особенно Рену. — Красивые штуки у тебя здесь, — сказал Рен, ткнув в его плечо пальцем, и погладил. Хакс посмотрел на свое плечо. — Это пигментные пятна. — Это веснушки. — Это одно и то же. — Они у тебя и на спине. — Их там совсем мало. — Знаешь, — сказал Рен, просунув указательный палец под плотно прилегающее к его груди полотенце, — у тебя самый мерзкий характер, который мне доводилось встречать, но я все равно хочу тебя. — Это у меня мерзкий характер? Хакс поднялся на ноги, убирая от себя его назойливые руки. Рен поймал его за бока и притянул к себе, сделав неуклюжий круг на месте. — Если бы ты не был занозой в заднице, ты бы оказался в моей постели намного раньше. Хакс возмущенно уставился на его оказавшиеся в сантиметре губы. Теперь твердый член Рена упирался в лобок, а крепкая ладонь уверенно давила на поясницу, не позволяя отстраниться. Хакс невольно представил, как Рен водит по его телу членом, и понял, что возбуждается сам. — Откуда такая уверенность? — Ты бы не смог передо мной устоять. — Я еле сдерживаюсь, чтобы не ударить тебя по твоей самодовольной физиономии. — Членом? Я согласен. — Мне нужно время, чтобы обдумать твое предложение. — Я упрашиваю тебя дать мне в рот, ты издеваешься? Общение с тобой плохо на меня влияет. Рен потянулся за поцелуем, но Хакс сумел вырваться из его рук и остался стоять перед ним совершенно голый. Он замер, с огромным трудом пересилив желание прикрыться ладонью. От пожирающего взгляда Рена и его сильных рук, нетерпеливо сжимающих полотенце, нахлынуло пьянящее чувство самодовольства. Рен действительно восхищался им. — Говоришь, согласен на все. Не боишься? — спросил Хакс. Рен с готовностью отбросил полотенце. — Ты не сможешь сделать со мной ничего, что могло бы меня напугать. Хакс всегда поражался его безрассудной смелости. На этот раз он сам подошел к нему, положил на плечо руку и уверенно опустил вниз. Рен покорно упал перед ним на колени и, прикрыв глаза, исступленно потянулся к члену ртом. Хакс накрыл его лицо ладонью, остановив от себя в нескольких сантиметрах, осторожно зачесал упавшие на лоб длинные волосы, с интересом зажав между пальцев высунувшееся оттопыренное ухо, и потер большим пальцем покрасневшие губы. Рен приоткрыл их, позволив ему приподнять верхнюю, потрогать зубы и упершийся в них кончик языка. Хакс собрал его влажные от пота волосы в кулак и оттянул, заставив вздернуть голову. Его пытливые глаза, почти наивные, расширенные от ожидания, испуганно зажмурились от полетевшей в них струи. Хакс сильнее сжал руку в его волосах, не позволив увернуться, направил струю на разбитый нос, веки, лоб и волосы. Когда моча потекла по щекам, Хакс влез пальцами в его приоткрытый рот, оттянув щеку, направил струю на язык, пока не потекло через уголки губ, и с наслаждением надавил на подбородок снизу. Рен послушно проглотил все до последней капли, кривясь от терпкой горечи, надрывно вдохнул и попытался открыть глаза, вытирая ладонями веки. От сильного жжения выступили слезы. Хакс с трепетом мазнул по его подбородку и губам членом и, встретившись с хмурым взглядом исподлобья, отошел на шаг назад. Рен не сказал больше ни слова, и Хакс тоже молча отступил, напоследок приласкав его обоссанные волосы. У двери он все же обернулся. — Я зайду завтра к тебе, — сказал он и вышел в проделанную мечом дыру в двери.

***

— Вы не думали сообщить об этом? — Нет. — Вы должны это сделать. — И куда мне обратиться? — К высшему начальству. Митака горько улыбнулся. — Это плохая идея. — Вы регулярно подвергаетесь сексуальному насилию. — Я сам дал согласие. — Вы находились под давлением. — Я не могу. Мне никто не сможет помочь. — Вам обязательно помогут. Митака истерично засмеялся. — Они издеваются надо мной. — Они делают вам больно? — Один. — Что он делает? — Мне тяжело об этом говорить сейчас. Я чувствую себя раздавленным. И униженным. — Вы можете обратиться за помощью в любой момент. Митака кивнул. — Как относится к вам второй? — Он пытается быть заботливым. — Расскажите о ваших ощущениях. —Мне плохо. Я не хочу ничего этого. Я хочу служить, как раньше, встречаться с девушками, а не срать после секса кровью… — Митака глубоко вдохнул. — Когда-то он был примером для подражания. — Он вышестоящий офицер? — Я не могу этого сказать. — А как насчет второго? — Это я тоже не могу сказать. — Мы можем обратиться к генералу Хаксу. — Я… подумаю над этим. Митака забрал с пуфа фуражку и нехотя поднялся с мягкой кушетки. Он долго смотрел себе под ноги, неуверенно топчась на месте, пока не решился пройти к выходу. — Спасибо за сеанс, доктор Уэйд Уилсон. — До встречи, лейтенант Митака, берегите себя. Рецепт с психолептиками будет отправлен вам через пару минут.