***
Юна облокотилась о стену и скатилась вниз, наплевав на то, что платье слегка задралось, но в больнице не было никого, кроме суетящихся врачей и родителей, поэтому она могла себе позволить. Девушка потёрла свои глаза, стараясь не заснуть, и посмотрела на телефон. Два часа ночи. Чёрт возьми. Сердце бешено стучало из-за неизвестности. Воздуха, кажется, становилось меньше, потому что ей тяжело дышать. Тяжело осознавать, что её дядя сейчас лежал на операционном столе. — У вас какие-то проблемы на работе? — осевшим голосом спросила розововолосая у отца и горько усмехнулась. Тот лишь устало вздохнул и потёр свои виски, а потом подошёл к дочери и сел рядом с ней, аккуратно зарываясь пальцами в волосы. На глазах у дочки всё ещё слёзы. — Вроде нет, лично у меня в компании никаких проблем, — устало ответил мужчина, а потом слегка погладил её по голове. — Может, даже и не в Джина целились, — задумчиво проговорил глава семейства Ким, аккуратно стёр дорожку слёз своей дочки и поцеловал её в волосы. Юна успокоилась, пусть и не сразу. Слёзы давно закончились, а она лишь пустым взглядом смотрела на закрытую дверь, где сейчас лежал с пулей в плече её любимый мужчина. Страшно. Если с ним что-то случится, то она не переживёт. Мир потеряет прежние краски. Уж лучше ей и дальше страдать от этой любви, чем потерять её навсегда. Она отогнала плохие мысли, а потом встала на ноги и подошла к автомату с кофе, чтобы немного прийти в себя. Девушка бледная, как полотно. Губы сухие, безжизненные. Волосы непонятно во что превратились, а голубое платье в некоторых местах окрасилось в алый цвет. Видок был ужасный. Розововолосая взяла стаканчик и села на стул, отпивая чуть-чуть, а потом устало закрыла глаза и начала ровно дышать, хотя в голове до сих пор крутились ужасные моменты. Дверь открылась и оттуда вышел мужчина, поправляя свои очки и записывая что-то на листке. Юна подскочила сразу же, как только увидела его, а потом обеспокоенно встала рядом. — С ним всё хорошо? — хрипло спросила розововолосая, но не получила ответа, потому что врач был сосредоточен на этих никчёмных бумажках, которые никому, чёрт возьми, не нужны. Он наконец-то закончил и поднял взгляд на девушку, которая всё ещё дрожала, как осиновый лист. Нервничала. В голове были мысли о том, что Джин пострадал из-за кого-то другого, да и главный вопросы: кто? Зачем? В кого целились? Может, даже в самого Джина, но сейчас узнать это невозможно, потому что мужчина, наверное, спал. Он пережил пулю в плечо. Говорят, что это самое безопасное место, но всё далеко не так, потому что там тоже находятся множество сосудов, уж Юна знает. Любила анатомию в школе. Именно поэтому нервничала. — С ним всё хорошо, — спокойно произнёс врач, и розововолосая выдохнула, а потом постаралась сдержать слёзы счастья. — Но ему бы некоторое время полежать в больнице, чтобы мы могли помочь ему двигать рукой, иначе останется в таком состоянии, — и папа, стоящий рядом со своей дочкой, понимающе кивнул. — Поехали домой.***
Юна ни жива, ни мертва. Глаза слипались, из рук всё падало, на лице ни грамма макияжа; она бледная, как полотно. Волосы собраны в небрежный хвост. Тэхён внимательно смотрел на свою лучшую подругу и качал головой, не понимая, почему она так нервничала, потому что, судя по всему, всё обошлось. Её дядя жив и здоров. Просто полежит некоторое время в больнице. Чонгук хмурился, замечая, что Юна сегодня не в настроении. На ней чёрные джинсы, чёрная футболка и чёрные ботасы. Она с ним не заигрывала, не кокетничала и не прикасалась. Лишь отвечала на вопросы друзей и снова окуналась с головой в мысли, не замечая ничего вокруг, и это тревожило обоих парней. Чонгук прекрасно знал причину, но так же, как и Тэхён, не понимал, почему она так себя изводила, потому что всё обошлось, мужчина даже проснулся с утра и шутил с её папой, а она продолжала нервничать и думать. Наверное, потому что ей в голову пришло осознание того, что жизнь слишком коротка, что может случиться что-то невозвратное. Ты не успеешь сделать то, что хотел, всё закончится слишком быстро. Стоит только дунуть, и всё, прощай, мир. И от этого немного страшно, что ли. Да. Потому что она чуть не потеряла дорого человека. Она даже думать не могла, что было бы, если бы пуля попала в другое место. От одной мысли ноги подкашивались и хотелось забиться в уголок и плакать. — Йа! Ким Юна, а ну-ка улыбнулась, — Чонгук аккуратно взял её за лицо и сощурил глаза, смотря на девушку, а потом пальцами растянул её губы в улыбку и получил от розововолосой по рукам, после чего она засмеялась. — Так определённо лучше, — тепло сказал парень, и она опять не смогла сдержать улыбки. Чонгук достал какую-то коробку, а потом протянул её девушке, которая сначала не поняла, что это, но потом поблагодарила друга и спрятала подарок. Чонгук, на самом деле, пусть тот ещё и засранец, но с теми, кого любил, он действительно тёплый и мягкий. К нему хотелось прильнуть и никогда не отпускать. А ещё он очень внимательный. До ужаса. Всегда сдерживал обещания и поднимал настроение. Если бы не Джин, Юна без раздумий выбрала бы Чонгука, хоть он и бабник, но она уверена, если полюбит — навсегда. Если Чонгук уверен, что ему комфортно с Юной, то та убеждена, что парень ещё не нашёл ту самую единственную, а она просто хорошенькая, вот и всё. И больше, чем друзья из них точно не выйдет. Не в этой жизни. Не сейчас, когда сердце её всецело принадлежит другому. Когда об одном упоминании об этом человеке в животе завязывался тугой узел, а сердцу хотелось петь. — Почему ты так нервничаешь? Тэхён обеспокоен поведением своей подруги, потому что она чересчур задумчивая. У неё бывали такие моменты часто, но обычно длились не так долго, а тут… Она в своих мыслях, никому не говорила, что не беспокоило. — Понимаешь, — Юна коротко вздохнула и натянула улыбку на лицо, — я поняла, что жизнь быстротечна, — розововолосая поправила свою выбившуюся прядь. — Я чуть не потеряла дорого мне человека буквально за доли секунды, — она горько усмехнулась, и Тэхён аккуратно приобнял её за плечи. — Самое главное, что с ним всё хорошо, ведь так? — ободряюще спросил Гук и получил кивок от своей подруги, а потом заключил её в объятия, погладил по волосам и прошептал успокаивающие слова. — Так, — согласилась девушка, смотря в тетрадь, куда не успела, вернее, не захотела ничего записываться, а потом вздохнула и откинулась на стуле, задумчиво глядя в потолок. — Кстати, как там твоя Мисс Недоступность? — улыбнулась розововолосая, хитрым взглядом пройдясь по лицу друга. — Как всегда, — ответил парень, а потом нахмурил брови. — Она меня послала уже в третий раз, — возмущённо проговорил Тэхён и, услышав смешок Чонгука, зарядил ему ручкой по лбу. — Смерти хочешь? — попытался грозно произнести Чон, но вызвал лишь всеобщий смех. — Дебилы, — пробурчала Юна.***
Девушка аккуратно приоткрыла дверь в палату и зашла внутрь совсем тихонько, чтобы не разбудить дядю, который, кажется, крепко спал. Она придвинула стул, что стоял у небольшого столика, а потом уселась на него и взяла за руку мужчину, слабо улыбнувшись. — Вечно я не вовремя, — розововолосая аккуратно провела рукой по его щеке и поджала губы. Бледный, в больничной одежде. Волосы его растрёпаны, что совершенно несвойственно мужчине. Губы его сухие, а плечо перевязано белой повязкой. Почему она чувствовала его боль? Юна с удовольствием бы приняла весь удар на себя, лишь бы он не мучился. — Вовремя ты, — послышался хриплый голос Джина, который вызвал у неё яркую улыбку. — Я так за тебя испугалась, — призналась она. Испугалась — это ещё мягко сказано. — Я видел, — с улыбкой ответил мужчина, а потом взял её за руку и погладил слегка, вызывая по коже табун мурашек. — Видишь, всё со мной хорошо, так что можешь не переживать, — с теплотой сказал Сокджин. Он всегда считал её маленькой девочкой, за которой нужен глаз да глаз, а сейчас она сидела перед ним такая взрослая, разумная, умеющая отвечать за свои поступки, до одури красивая и милая. — Перестану переживать, когда тебя выпишут, — не врала. Она перестанет волноваться тогда, когда дядю выпишут и скажут, что с ним уже всё в полном порядке. — Хорошо. — У тебя какие-то проблемы на работе? — резко спросила Юна, поднимая свои глаза и сталкиваясь с его. Он нахмурился, а потом покачал головой и громко вздохнул. Лезет не в свои дела. — Мне кажется, тебя это не касается, — серьёзно сказал Ким, пристальным взглядом смотря на племянницу, но та лишь поджала губы и виновато кивнула. Но она так быстро не сдастся. Запреты её не остановят. Она узнает всё, что захочет, а ещё отомстит тому, кто заставил пережить её девять кругов ада. — Ладно, — спокойно сдалась она, а потом встала со стула, поправила медицинский халат и поклонилась дяде. — До завтра, — она холодно махнула рукой и вышла из палаты своего дяди.***
Юна поднесла бокал с вином ко рту и немного пригубила, смотря в окно, которое она так сильно любила. Нервы расшатаны, поэтому единственный выход — это алкоголь, а вино поможет ей слегка успокоиться. Джин её взбесил. Она бы взорвалась и высказала бы ему всё, что думала, но ему и так досталось, поэтому она просто промолчала. Бесит. Она переживала за него, она была рядом с ним, когда ему плохо, но ему так трудно рассказать ей, что за проблемы на работе. Юна смогла бы помочь. Без проблем. В крайнем случае, попросила бы помочь папу, но её дядя, впрочем, как и она сама, упрямый как осёл. Она, чёрт возьми, не нуждалась в защите, потому что за себя постоять прекрасно могла. И в опеке тоже не нуждалась. Почему Юну это не касалось, если она — часть семьи? Глупо. Если он хотел так обезопасить розововолосую, то легче будет ей всё рассказать, чтобы она успокоилась, но сейчас Ким точно узнает, что и как. Потому что она хотела помочь. Хотела доказать, что она — не маленькая девочка, от которой надо всё скрывать. Что она не глупая. Бесит. Он улетел на два года. Два года. Он изредка писал, а ещё реже — звонил. И это так резало сердце девушки, что она готова была его вырвать, лишь бы не чувствовать эту боль. А сейчас он прилетел. И снова всё внимание Юны на нём, хотя розововолосая понимала, что надо бы избавиться от этих чувств. Но, вопреки ожиданиям, образ Джина и его имя уже были вырезаны на её костях. Если попытаться стереть эту метку, она будет только глубже и глубже врезаться в её плоть. И так невыносимо больно, а боль похуже равносильна смерти. Юна горько усмехнулась и отложила бокал, после чего встала и решила пойти в комнату. Учёбу никто не отменял. Она прошла мимо кабинета отца, а потом остановилась и прислушалась. — Вы что-то нашли? — отец говорил как можно тише, чтобы никто не услышал этот разговор. — Совершенно ничего? — господин Ким разочарованно вздохнул и, поблагодарив кого-то, отключился. Так не должно быть. Почему все беды преследовали её по пятам? Она закрыла дверь в комнату и, достав с тумбочки коробку, открыла её, а потом взяла в руки фотографии, рассматривая их внимательно. На всех фотографиях он. Юна всегда любила фотографировать, особенно дорогих ей людей, поэтому фотографий Джина больше всего. И все они сделаны втихаря. Она медленно провела пальцами по любимым чертам лица и улыбнулась. Любила. Любила до одури. Любила так сильно, что готова отдать свою жизнь за него. Ким Сокджин — запретный плод, который так и хотелось вкусить. Она ведь смеялась над девочками в школе, которые говорили, что влюблены, и описывали это состояние. Не верила в любовь. Пока сама не попала в этот капкан, из которого, увы, уже не выбраться. Он окутал её сознание. Она думала только о нём. Каждый раз вспоминала его глаза, улыбку, привычки. Юна выучила его с головы до пяток. И ей нравилось в нём абсолютно всё: как он поправлял свои волосы, когда чёлка лезла в глаза, как он прикладывал палец к виску, когда думал, как он улыбался. Девушка положила все фотографии обратно, а потом положила коробку на место и легла в постель, задумчиво глядя в потолок. Всё наладится. Всё будет хорошо. Нужно лишь подождать.