Сердце гуляющего ветра или Придуманная смерть

      Лес пряно пах осенью. От прелых листьев исходил запах сырой земли, отдающий ветрами, которые становились всё холоднее. Сюэ Ян сидел под деревом, прислонившись спиной к стволу, и оттягивал момент возвращения домой. Оставаясь в этом уединённом месте, вдали от навязчиво прорастающего в его душе незнакомого тепла, он пытался найти себя, собрать крупицы своей злости и ненависти, разбудить поднимавшееся в нём прежде так часто желание искупать мир, или хотя бы небольшую его частичку, в крови. Ему казалось, что он безнадёжно теряет себя, что от него не остаётся ничего, что сама его суть растворяется в охватывавшей его ленивой неге давно ставшего уютным похоронного дома. Ковёр из листьев был мягким, и тёмный заклинатель поймал себя на ощущении, что наслаждается этой мягкостью, этим тленом, текущим в него ароматами умирания.       Силуэт в светлых одеждах появился как будто из ниоткуда, и раздумья о растворявшейся личности перестали иметь значение. Сюэ Ян окинул взглядом высокую, как будто устремлённую ввысь фигуру Сяо Синчэня, скользнул взглядом по извивам узора снежинок на ножнах его меча, остановился на мгновение, высматривая призвук улыбки на плотно сомкнутых губах. Рассыпался по листьям тихой радостью, когда заклинатель сделал несколько уверенных, мягких шагов в его сторону. Сяо Синчэнь опустился на корточки возле него, коснулся рукой плеча.       — Мне кажется, собирается дождь, — произнёс Сяо Синчэнь, и голос его зазвенел звонкой струной, музыкально переливаясь отзвуками не успевших ещё пролиться капель.— Воздух очень сырой.       Сюэ Ян улыбнулся:       — И ты нашёл меня, потому что беспокоился, что я промокну? Или тебе так не хотелось готовить ужин одному?       — Мне показалось, что ты прячешься от меня, — ответил Сяо Синчэнь. — Я хотел узнать, что не так.       — С чего бы мне прятаться? — беззаботно спросил Сюэ Ян. — Просто лес сегодня красивый.       Уголки губ Сяо Синчэня дрогнули, и улыбка наконец расцвела, освещая его лицо.       — Я попросил А-Цин присмотреть за супом, пока я прогуляюсь, — сказал заклинатель. — Пойдём домой? Я покажу, как пройти большую часть пути среди деревьев, чтобы ты мог ещё ими полюбоваться.       Сяо Синчэнь встал, и Сюэ Ян поднялся вслед за ним. По пути он смотрел, как лучи клонящегося к закату солнца окрашивают разноцветную листву, делая её ещё более яркой, и в самом деле находил, что это красиво.       После ужина, когда тёмный заклинатель и девочка-подросток, обитавшие с ним под одной крышей, уснули, Сяо Синчэнь вышел из дома прямо в объятия прохладной осенней ночи. Отдалившись на некоторое расстояние от дома, он встал на меч и полетел над лесом, старательно запоминая прикосновения ветра и сохраняя в памяти направление своего движения, чтобы не сбиться с курса. Когда течения энергий подсказали ему, что он уже почти на месте, Сяо Синчэнь спустился вниз и осторожно ступил на землю. Навстречу ему из сгрудившихся тёмных деревьев вышла девушка, пахнущая молодостью, тимьяном и сладким молоком. Она взяла заклинателя за руку и осторожно повела его к небольшому домику, незаметно примостившемуся в зарослях. Дверь беззвучно отворилась, на мгновение выпустив из нутра уединённого убежища струйку тепла, а затем закрылась за заклинателем и его спутницей, прилипнув к стене, будто её никогда не было. Внутри пахло перцем и пеплом. Сяо Синчэнь прошёл через небольшую прихожую, склонился у арки прохода, ведущего в жилые помещения, привычно, как будто бывал здесь уже не раз, снова выпрямился, оказываясь в просторной комнате, в которой горел, щёлкая сухим раскалывающимся деревом, очаг. Встретившая заклинателя девочка исчезла из комнаты, по-прежнему ничего не говоря. Сяо Синчэнь сел у очага, давая ему касаться теплом кожи.       — Осталось не так много времени, — зазвучал глубокий грудной голос собеседницы, сидевшей справа у окна. — Ты присоединишься ко мне?       Сяо Синчэнь опустил голову, губы его сжались в тонкую ленту. Он раздумывал над ответом, слушая треск поленьев в очаге и представляя разлетавшиеся в его чреве искры.       — Ты пойдёшь разрывать его небо, когда зацветёт весна? — спросил он.       — Да, — сказала заклинательница тихо, почти шёпотом.       — Тогда я успею закончить здесь.       — Рада слышать. Твоя игра затянулась.       Сяо Синчэнь обернулся к ней и улыбнулся светлой и доброй улыбкой.       — Они такие наивные и трогательные. Я запомню их и сохраню в своём сердце. Собеседница поднялась и подошла ближе. Деревянный пол музыкально отразил ритм её шагов. Она склонилась к Сяо Синчэню, касаясь его руки.       — Пойдём, — пригласила она.       Они взялись за руки, и магия заструилась вокруг них, переплетаясь. Засветились талисманы и рисунки на стенах. Дымкой, затуманивавшей сознание, бросился в ноздри сладковатый пряный запах благовоний. Невидимые нити окутали комнату, затрепетали, вытягиваясь, соединяя плотной сетью косых линий каждую частичку пространства.       Вместо высокого потолка натопленной комнаты разверзлось звёздное небо, бесконечно чёрное, испещрённое мерцающими бесчисленными холодными голубыми звёздами. Пол растёкся дышащими волнами предштормового моря, заставлявшего балансировать в его пенных колебаниях. Резкие порывы ветра принялись пронизывать насквозь, развевая полы одежд, стараясь разорвать крепко сжатые ладони, бессильно злясь, что не выходит это сделать. Бескрайность тёмного небосвода приближалась с каждым подъёмом волны, пока не потерялась целиком возможность дышать, пока не кончился мир и не началась холодная пустота космоса, и они не смогли подниматься выше, потому что верха и низа больше не было. И их самих тоже не стало, они обратились спиралями червоточин, искажавшими пространство, прорезавшими время. Голова кружилась от избытка ощущений и пьянящего действия сгоравших в курильнице трав, от беспрестанного верчения разноцветных изгибов.       Когда всё закончилось, Сяо Синчэнь несколько мгновений привыкал к тому, что яркие краски мира вновь погасли, успокаивая дыхание глубокими вдохами. Заклинательница в тёмно-синем шёлке вернулась за свой столик у окна, давая ему время успокоиться.       — Сегодня у тебя всё получилось просто идеально, — произнесла она. — Ни одной незначительной детали, позволяющей распознать реальность.       — Благодарю за похвалу, — мягко ответил Сяо Синчэнь, непринуждённо кланяясь ей.       Юная ученица прекрасной Чжоутуань снова появилась в комнате, принялась деловито и спокойно собирать использованные талисманы.       Когда Сяо Синчэнь вернулся в спящий похоронный дом, на лице его не оставалось ни следа эмоционального подъёма, которым наполнило его путешествие среди звёзд. Он поправил одеяло А-Цин, оставил привычные конфеты девочке и юноше, спящему, раскинувшись на постели, и сам лёг спать, чтобы смотреть сны о прошлом, ещё не пронизанном нескончаемой темнотой.       Когда Сяо Синчэнь ещё жил на заповедной горе бессмертных, его дни были долгими и наполненными заботами. Размеренная жизнь общины подразумевала, что каждый из тех, кто живёт здесь, станет выполнять часть работы по поддержанию удобства. Сяо Синчэнь в свободное от тренировок тела и духа время занимался выращиванием лекарственных трав, присматривал за малышнёй, порой готовил еду. Больше всего ему нравилось бродить по лесу в поисках интересных растений, которые могли бы прижиться и принести пользу. Во время одной из таких неспешных прогулок он ощутил присутствие неподалёку и поспешил навстречу кому-то из собратьев. К его большому удивлению, к нему подошла сама саньжэнь Баошань. Длинные распущенные волосы струились по плечам заклинательницы, спускаясь до самого пола.       — Синчэнь, — произнесла она, нахмурив брови, глядя, как её юный талантливый ученик почтительно согнулся в поклоне, — я хочу поговорить с тобой.       — Всегда рад внять мудрым советам учителя, — проговорил юноша.       — Скоро твой путь уведёт тебя отсюда и ты покинешь нас, — не ходя вокруг да около сказала Баошань.       Сяо Синчэнь не стал сыпать жаркими возражениями. Ощущение, тянущее его прочь, крепло в нём с каждым днём. Чёрные глаза учителя смотрели жёстко, без тепла и снисхождения.       — Ты заберёшь с собой один артефакт, — продолжила заклинательница.       В руках её засветилась прозрачная сфера, наполненная золотистым сиянием.       — Это — сердце гуляющего ветра. Собирай в него эмоции тех, кто повстречается на твоём пути. Корми его радостью, весельем, болью, завистью, — всем, что увидишь там, в мире. Когда мы снова встретимся, я покажу тебе кое-что.       Сяо Синчэнь снова поклонился:       — Как скажете, учитель.       Дымкой растворилась саньжэнь Баошань среди лесных теней, оставляя ученика наедине с его мыслями и его травами.       Путешествуя по миру, выходя на ночную охоту, защищая невинных и наказывая виновных, Сяо Синчэнь всегда держал сердце гуляющего ветра при себе, позволяя ему впитывать столько эмоций, сколько оно могло воспринять. Иногда заклинателю казалось, что после того, как артефакт поглощает слишком много острых и ярких ощущений, улыбки тех, кто вокруг, становятся чуть бледнее. Но он не стал сосредотачиваться на этих мыслях. Сфера не могла забрать слишком много, и воздействие её было незаметно. Когда он убивал тварей, отгоняя их от испуганных путников, на которых те напали, сфера становилась теплее от страха людей, но, когда он выходил на ночную охоту без свидетелей, она оставалась холодной и мёртвой. Видимо, сердце ветра не желало прикасаться к тому, что испытывают твари, а может быть, у них и вовсе не было эмоций, которые оно могло бы уловить.       Помогая небольшому заклинательскому ордену справиться с одержимыми обезьянами, которые озлобились, наглотавшись тёмной энергии в горных пещерах, населённых памятью о смерти, Сяо Синчэнь неожиданно почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, обращаясь зыбким песком. Он крепче сжал рукоять Шуанхуа, оторвался от переставшей быть надёжной опорой земли и бросился в очередную стремительную атаку на хищно скалящихся приматов. Он задействовал талисман, очищающий сознание, и струящиеся пески истаяли дымкой разрушенной иллюзии. Когда последняя обезьяна упала к его ногам с перерезанным горлом, заклинатель медленно обернулся, устремляя взор к переплетению ветвей у края поляны, на которой происходило сражение. В ответ на его прямой уверенный взгляд из тени высоких кустарников выступила женщина в синих одеждах. Сяо Синчэнь склонился в поклоне, и она церемонно сложила руки, кланяясь в ответ. Красота её выверенных, мягких, перетекающих движений не заставила его растеряться ни на мгновение, как и застигшая его во время боя созданная ею иллюзия. Заклинатель терпеливо ждал, когда старшая заговорит с ним. Сфера у него за пазухой слегка потеплела.       — Сяо Синчэнь, — произнесла Чжоутуань. — Почему ты до сих пор сражаешься один и некому прикрыть твою спину?       — Мои спутники ведут свою битву чуть ниже по склону, — ответил заклинатель.       Чжоутуань улыбнулась.       — Ты ведь никому не открываешь своё сердце? — поинтересовалась она.       Сяо Синчэнь посмотрел на неё непонимающе.       — Я сделаю тебе подарок, — сказала Чжоутуань.       Заклинатель почувствовал, как тугие нити магии оплетают его, проникая вглубь его разума. Он вежливо поблагодарил женщину, не спрашивая о том, что сотворило её вмешательство в его сознание.       Он знал Чжоутуань давно. Немногие заклинатели посещали заповедную гору его учителя, и ещё реже кто-то из них занимался с учениками самой саньжэнь Баошань, однако величественная женщина в синих одеждах была частым гостем, и её техники создания искусных иллюзий, которыми она охотно делилась, были частью общего обучения, которое проходили рано или поздно все члены их замкнутого сообщества, проявлявшие к ним интерес. Сяо Синчэню повезло, что Чжоутуань гостила на их горе несколько месяцев как раз вскоре после того, как он сформировал своё золотое ядро и прошёл обряд посвящения. Он учился магии иллюзий вместе со значительно более старшими товарищами и во многом был успешнее их, чем вызывал немалую благосклонность заклинательницы, являвшейся давней подругой учителя. Ещё больше её подкупало то, что юноша не выказывал гордости и принимал её похвалу сдержанно и достойно, ничуть не уменьшая стараний в постижении искусства затмения разума. Они не встречались уже несколько лет, и Сяо Синчэнь чувствовал себя странно, прикоснувшись неожиданно к ауре той, кто был частью жизни, которую он оставил за спиной.       Вскоре после той охоты в жизнь Сяо Синчэня вошёл Сун Лань. Дополнил картину мира, как будто был в ней всегда. Слышал и понимал слишком много, так много, что иногда становилось страшно. Заклинатель чувствовал, что помимо своей воли подпускает его слишком близко, но не мог противиться желанию разделить свой путь с надёжным товарищем, который умеет так слышать.       Расследование загадочного убийства жены богатого городского жителя, не пренебрегавшего тем, чтобы следить за новостями заклинательского мира, и потому с большой радостью обратившегося к Сяо Синчэню, слава которого, как человека, не отказывающего никому в помощи, долетела и до его краёв, привело заклинателей на берега бескрайнего озера, покрытого зарослями лотосов. Они сели в лодку и, следуя за течением энергий, подсказывающим, куда направляться, поплыли к небольшому островку, спрятавшемуся среди заболоченного зелёного ковра листьев. На этом островке, где зыбкие участки перемежались с небольшими промежутками твёрдой поверхности, они встретились с болотными тварями, немедленно напавшими на них. Мечи обнажились, забирая жизни гибких крылатых змей.       — Похоже, ими кто-то управляет, — предположил Сун Лань, поражая очередную цель. Сяо Синчэнь кивнул, расправляясь со своими противниками, и заклинатели начали продвигаться в направлении, где, по всей вероятности, скрывался тот, кто руководил монстрами.       Земля внезапно ушла из-под ног, и там, где только что можно было твёрдо стоять на почти сухом участке почвы, разверзлась засасывающая трясина, утягивающая вниз. Сяо Синчэнь протянул Сун Ланю руку, пытаясь удержать друга от того, чтобы его поглотила мутная илистая жижа. Резкий толчок заставил заклинателя и самого потерять равновесие, и мгновением позже взбаламученная зелёная взвесь сомкнулась над обоими, утаскивая всё глубже. Рука Сун Ланя, которую Сяо Синчэнь по-прежнему крепко сжимал, обмякла, когда последние пузырьки воздуха покинули его лёгкие. Остававшийся в сознании заклинатель выпустил вспышку духовной силы, пытаясь использовать её, чтобы вытолкнуть их на поверхность. Этого рывка не хватило — чуть продвинувшись вверх, они снова начали погружаться на дно. Сяо Синчэнь, прикоснувшись к притухнувшей ауре Сун Ланя, чтобы набросить на него лёгкое поддерживающее заклятье, выпустил Шуанхуа, давая мечу команду держаться рядом, достал несколько амулетов и переплёл их магической сетью, создавая вокруг себя пузырь, наполненный воздухом. Он вдохнул, наполняя начинавшие уже болеть лёгкие кислородом, а затем потянулся за пределы пузыря, выпуская лучи собственной духовной силы в разных направлениях. Ниточки вплелись в ауру остававшихся на поверхности болотных тварей, до которых им удалось добраться, а затем натянулись, используя энергию крылатых змей как опору, чтобы дать заклинателю вырваться из пучины. С яростным всплеском выпустив две промокшие фигуры, коварная вода отхлынула, недовольно успокаиваясь и снова застывая в неподвижности. Сяо Синчэнь невозмутимо уничтожил тварей, которых использовал, чтобы выбраться, а затем занялся другом. Когда вода покинула лёгкие Сун Ланя, позволяя сделать вдох, и Сяо Синчэнь убедился, что жизнь друга вне опасности, сознание заклинателя в чёрных одеждах снова помутилось, и он погрузился в сон.       Рядом с напряжённо замершим Сяо Синчэнем, выплетавшим узоры новых заклятий, материализовалась тёмная фигура без лица.       — Отпусти, — попросил дух, возмущённо дёргая за сковавшую его нить.       Сяо Синчэнь посмотрел на него прямо и твёрдо.       — Принеси мне управляющий жезл, — сказал он.       Очертания духа недовольно вздрогнули, но ослушаться он не смог. Полученный артефакт скрылся в рукаве заклинателя.       Когда Сун Лань пришёл в себя, его соратник сражался с демоном, родившимся из духа утопленника, нашедшего смерть в водах болота стараниями недавно убитой женщины, желавшей избавиться от надоевшего любовника и скрыть их связь от мужа. Стряхнув с себя оцепенение неестественного сна, он поспешил прийти другу на выручку, и вместе они уничтожили тёмную сущность, не успевшую ещё обрести большой силы.       — Спасибо, что вытащил, — сказал Сун Лань, когда они уже были вне опасности.       Сяо Синчэнь слегка склонил голову и мягко улыбнулся, принимая его благодарность. Когда его глаза встретились со взглядом друга, он почувствовал, что тот хочет спросить о чём-то ещё. Заклинатель коснулся руки Цзычэня, подбадривая его.       — Почему ты не доверяешь мне? — задал свой вопрос Сун Лань.       — Никому прежде я не доверял больше, — твёрдо и искренне ответил Сяо Синчэнь.       — Я на твоей стороне, — сказал Сун Лань, и в его глазах горячо вспыхнула так недавно родившаяся и так прочно захватившая его преданность. — Тебе не нужно прятаться от меня, Синчэнь, что бы ни происходило.       Сяо Синчэнь опустил глаза. Так маняще было разделить свой путь с другом, не опасаясь ничего. Сфера гуляющего ветра на мгновение обожгла, поглощая его собственные эмоции.       Чжоутуань снова нашла его, когда Сяо Синчэнь сидел за столиком в небольшой деревенской таверне, отдыхая после долгого путешествия.       — Тебе понравился мой подарок? — спросила она, присаживаясь рядом и приковывая к себе восхищённые взгляды завсегдатаев заведения.       Сяо Синчэнь склонил голову, уставившись в тарелку с овощами. С момента их последней встречи он неоднократно прислушивался к себе, стремясь понять, что изменилось в его сознании, после того как заклинательница прикоснулась к нему, вплетая золотистую ниточку заклятья. Он не был уверен, что ему удалось это понять. Чжоутуань ослепительно улыбалась, похоже, довольная своей удавшейся шуткой. Сяо Синчэнь поднял голову и посмотрел на неё, прямотой взгляда заставляя её улыбку стать менее яркой.       — Я не смог разобраться в структуре заклинания, — признался он.       — Может быть, в таком случае нам с тобой стоит продолжить наши занятия? — неожиданно предложила Чжоутуань.       Волна её силы накрыла Сяо Синчэня, меняя очертания зала таверны, переписывая царившие в ней звуки и запахи. Не сопротивляясь, заклинатель погрузился в иллюзию, дыша ароматом весеннего дождя среди настойчивых и мерных звуков капели. Исчезли крестьяне, торговцы и путники, наполнявшие помещение, исчезли стены, оставляя Чжоутуань в кокетливом зелёном с золотом костюме и Сяо Синчэня в беседке, островком парящей среди тающего снега и обнажённых деревьев, с ветвей которых срывались беспардонно громкие капли, ударявшиеся о хрупкий наст и оставлявшие в нём круглые ямки.       — Тебе нравится ранняя весна? — спросила заклинательница.       Сяо Синчэнь посмотрел на расстилавшееся над крышей небо, любуясь его светлой густой синевой, потом перевёл взгляд на свою собеседницу и с улыбкой кивнул ей. Он присмотрелся к нитям заклинания, захватившего его, осторожно сдвинул один из элементов его рисунка, добавляя пару своих штрихов. Крыша беседки растаяла, растворилась, и освещённое пронзительным солнцем небо как будто двинулось прямо навстречу, заполняя собой всё вокруг. Чжоутуань одобряюще похлопала его по руке, а затем выпустила из плена иллюзии. Сяо Синчэнь моргнул, привыкая к мягкому полумраку таверны после ослепительной весенней яркости.       — Я буду благодарен, если мастер Чжоутуань будет давать мне уроки, — сказал он, склоняя голову.       Она всегда находила его сама, и он привыкал чувствовать её присутствие, когда она появлялась рядом. Его странствия продолжались, и он приходил на помощь тем, кто в ней нуждался, путешествуя по миру плечом к плечу с другом, который с каждым днём становился для него всё более важным. Но время от времени, когда его охота подходила к концу, он замечал, что наступила пора новой встречи и нового занятия. И он шёл туда, куда Чжоутуань звала его, чтобы переплетать свои иллюзии с тонкими узорами её заклинаний. Сяо Синчэнь и Сун Лань пытались отыскать причину, которая заставляла раз за разом вымирать жителей деревни, подвергающейся атаке ходячих мертвецов. Открытым оставался вопрос, почему крестьяне настойчиво продолжали селиться в этой местности, несмотря на то, какие неблагоприятные слухи о ней ходили, но заклинатели были слишком вежливыми, чтобы спрашивать об этом. В конце концов, разгул нечисти, происходящий с периодичностью раз в несколько лет, был сам по себе достаточно загадочным явлением, чтобы попытаться с этим разобраться. Бродячие заклинатели приближались к месту, где, по их предварительным вычислениям, крылась разгадка, когда перед ними возник энергетический барьер, незаметный взгляду обывателя, не обладающего достаточным уровнем духовных сил. Изучив его, Сун Лань показал своему спутнику технику, позволяющую беспрепятственно проникнуть через этот ограждающий щит. Оказавшись внутри защитного периметра, заклинатели почувствовали, как усилилось ощущение токов тёмной энергии вокруг.       — Похоже, барьер защищал не столько от посторонних глаз, сколько от этого разгула тьмы, удерживая её внутри, — поделился своим предположением Сун Цзычэнь.       Сяо Синчэнь кивнул. Волны тёмной энергии стелились по земле, делая мрачным и неуютным всё вокруг. Прислушавшись к её течению, заклинатели двинулись в том направлении, где она сосредотачивалась. Но виновник феномена предусмотрительно напал прежде, чем они добрались до его логова. Точнее, на заклинателей набросились его приспешники, пара довольно ловких лютых мертвецов, сопровождаемых не столь искусной нежитью.       Сун Лань быстро выставил ряд талисманов и поднял барьер, мешающий тварям подобраться слишком близко, Сяо Синчэнь отбросил приближавшихся монстров рассыпанной по широкой дуге выпущенной из кончика меча духовной силой. Заклинатели встали спина к спине, встречая прорывающихся через барьер противников слаженными и решительными ударами. Вскоре все ходячие мертвецы были поражены, и перед ними остались только две гибкие бледные женщины, похоже, бывшие когда-то красавицами, но растерявшие былую прелесть после смерти. Их искажённые неловкой мимикой мертвецов, демонстрирующие предельную злобу лица уже никак нельзя было назвать привлекательными. Мёртвые нападали яростно и ловко, но всё же не могли тягаться по силе с заклинателями, поэтому были повержены прежде, чем смогли нанести большие повреждения, чем несколько синяков и кровоподтёков.       Последователь тёмного пути, поселившийся в окрестностях, был весьма не рад, что его тёмные эксперименты нарушили какие-то бродячие заклинатели, которых занесло в такое захолустье. Но сдаваться он совершенно не собирался. Пока он демонстрировал свои весьма неплохие навыки сражения на мечах, ему на выручку подоспели новые ходячие мертвецы, бросившиеся на Сяо Синчэня и Сун Ланя сзади. Теперь им приходилось отбиваться от поднятых трупов, отражать проклятья и пытаться достать некроманта и не дать ему сбежать одновременно.       Перевес был не на стороне заклинателей. Сяо Синчэнь оглянулся на Сун Ланя, а затем вытащил два талисмана и направил их к некроманту, заставляя коснуться его висков. Последователь тёмного пути выгнулся, хватаясь за голову, а затем упал на колени. Управляющие нити, которые привязывали к нему его подопечных, натянулись, выгнулись, а затем ослабли. Сяо Синчэнь, по-прежнему держа некроманта под властью заклятия, бросился разбираться с почти не оказывающими сопротивления мертвецами. Поражённо наблюдавший за тем, как корчится от боли и ужаса тёмный заклинатель, Сун Лань замешкался, прежде чем присоединиться к своему соратнику и помочь ему.       Некромант катался по земле, крича пронзительней, чем его мертвецы, и в его глазах читался такой нечеловеческий страх, будто он видел, как гибнет и рвётся на части самое дорогое и важное для него.       Закончив с мёртвыми, Сяо Синчэнь подошёл к нему и без колебаний, чистым и уверенным ударом отрубил ему голову, после чего невозмутимо и аккуратно занялся складыванием костра для сжигания тел. Помогая ему укладывать дрова и хворост, непривычно молчаливый и хмурый Сун Лань спросил:       — Что это была за магия? Было похоже на проклятье одержимости, но я не почувствовал в твоём заклинании тёмной энергии.       — Магия иллюзий, — объяснил Сяо Синчэнь, размеренно продолжая свою работу. — Я дал ему осознать свои страхи. Помоги мне перетащить трупы.       — Не знал, что ты разбираешься в ментальных заклятиях, — сказал Сун Лань, когда все тела были аккуратно сложены и искорка духовной силы заставила костёр заняться тихим пламенем.       Заклинатели присели возле костра, начинавшего издавать резкий запах палёного мяса.       — Наш противник тоже об этом не подозревал, — пожал плечами Сяо Синчэнь.       — Это то, что ты хотел скрыть от меня там, во время охоты на болоте? — спросил Сун Лань после нескольких мгновений молчания. — Почему?       Сяо Синчэнь внимательно посмотрел другу в глаза.       — Потому что я не хотел, чтобы, когда ты смотришь на меня, в твоём взгляде читался неприязненный страх, который я вижу сейчас.       Сердце гуляющего ветра шевельнулась возле груди, принимая в себя высказанную боль заклинателя.       Сун Лань протянул руку, робко касаясь пальцев Сяо Синчэня. Тот не отстранился и не подался навстречу, но взгляд его потеплел.       — С угрозой в этих краях покончено, — сказал он неуверенно. — Думаю, у нас не было шансов разобраться с ним иначе.       Сяо Синчэнь вздохнул. Он не жалел о том, что открылся слишком сильно, но его надежда на понимание таяла с каждым падающим словом, полным оправдания, а значит, ищущим путей избежать осуждения.       — Я понял, в чём заключался подарок, — сказал Сяо Синчэнь Чжоутуань, когда их пути в очередной раз пересеклись и она пригласила его позаниматься развитием его навыков плетения иллюзий. — Ты разбудила моё сердце. Мне не понравилось.       — Жаль, — ответила заклинательница, раскладывая на столе талисманы, на которых им предстояло рисовать символы. — Я надеялась, что хорошо получится.       Вплотную подобравшаяся зима обдувала холодными ветрами всё с большей яростью, и выходить из дома хотелось всё реже и реже. Сюэ Ян, раздумывая о том, как скоротать время, всё чаще принимался за готовку, ожидая, когда Сяо Синчэнь вернётся с очередной неинтересной ночной охоты, на которую ему совершенно не хотелось идти его сопровождать. Подставляться всем ветрам, чтобы усмирить какого-нибудь одержимого быка, отказывающегося смирно сидеть в загоне, — удовольствие сомнительное, даже если его скрасит возможность наблюдать за тем, как ловки и складны движения даоцзана, набрасывающего изгоняющую сеть на взбесившееся животное, и как легко течёт магия сквозь его пальцы.       Дверь скрипнула недовольно, впустив порыв неприятно промозглого ветра, и раздались шаги, слишком торопливые и неровные для Сяо Синчэня. Сюэ Ян помешал суп, разочарованно выдыхая. А-Цин вошла в комнату, стуча тростью, привлечённая ароматами готовящейся еды.       — Даоцзан? — спросила она неуверенно.       — Ага, конечно, — недовольно ответил Сюэ Ян. — Он до сих пор не вернулся из деревни.       — Ну да, если бы это он готовил, пахло бы гораздо вкуснее, — ответила девчонка.       — Ну и не ешь, если не нравится, — пробурчал Сюэ Ян, засыпая какой-то острой травы в своё варево.       А-Цин, возмущённо ударяя об пол своей палкой, поспешила прочь. Сюэ Ян подумал в очередной раз, что ему давно пора покинуть похоронный дом, даже если не хватит фантазии придумать изощрённую месть или воли покончить с этой невсамделишней семьёй, просто перерезав им глотки во сне, и принялся было обдумывать эту мысль, когда только что захлопнувшаяся дверь открылась снова, впуская голоса. Жизнерадостный голос слепышки звучал совсем не так сварливо, как только что на кухне. Можно было подумать, что она тоже меняет его тембр, чтобы оставаться неузнанной. Глубокие мелодичные ноты голоса Синчэня изредка вклинивались в её восторженную болтовню. Заклинатель приблизился почти неслышно и, как будто почувствовав, что Сюэ Ян смотрит на него, светло улыбнулся. Тепло потекло по венам некроманта, согретого улыбкой куда больше, чем жаром очага.       — Спасибо, что позаботился о нашем ужине, пока я отсутствовал, — сказал Сяо Синчэнь. — Я накрою на стол.       Выверенными шагами он направился к полке с посудой и принялся расставлять миски на столе. Сюэ Ян смотрел, как длинные пальцы даоцзана терпеливо раскладывают ложки, и забывал о том, что нужно снять с огня котелок с начинавшим брызгами вырываться прямо в пламя очага супом. Когда он наконец поставил дымящуюся кастрюлю на стол и открыл крышку, Сюэ Ян хотел было отойти от стола, чтобы положить тряпку, которой придерживал горячую посудину, но Сяо Синчэнь поймал его за руку. К счастью, правую, но Сюэ Ян инстинктивно вырвался прежде, чем задумался об этом. На обращённом к нему лице слепого заклинателя проступила лёгкая грусть. Сюэ Ян неловко протянул руку и сам коснулся пальцев даоцзана. В его ладонь легла крошечная конфета, завёрнутая в бумагу.       — Крестьяне, которым я помог сегодня, угостили меня сладким, — сказал он едва слышно. — Но конфета только одна.       Стук посоха А-Цин приблизился, и Сяо Синчэнь поспешно отвёл руку, принимаясь разливать суп, распространявший по комнате острый пряный запах, по мискам.       Сюэ Ян опустил конфету в карман и хотел злорадно улыбнуться, глядя на слепышку, которой лишней конфеты не досталось, но не заметил, какой мечтательно-счастливой вышла его улыбка. Когда они сидели за ужином и ели сваренный суп под комментарии А-Цин о том, что он мог бы быть не таким острым и вообще недосолен, он продолжал улыбаться, полностью забыв о том, чтобы размышлять об уходе.       Убирая посуду, Сяо Синчэнь улыбался, думая о том, сколько тепла излучала аура некроманта, когда тот доверчиво касался его пальцев. Его ниточка, которую он вживил в сердце встреченного несколько лет назад юноши, попала в благодатную почву.       — Ты пришёл позже, чем я ожидала, — сказала Чжоутуань, встречая Сяо Синчэня, пришедшего на встречу с ней после суда над Сюэ Яном на совете кланов.       — К сожалению, казнь преступника не одобрили единогласно, — сказал заклинатель, чинно усаживаясь на циновку возле очага в роскошной комнате, где поселилась Чжоутуань, остановившись в Ланьлине.       — А ты в самом деле хочешь, чтобы его казнили? — заинтересованно спросила заклинательница. — Это ведь тот самый мальчик, на котором ты попробовал заклинание, которому я тебя научила?       Сяо Синчэнь кивнул. Когда он впервые встретил Сюэ Яна, тот чем-то неуловимо приковал к себе внимание, заставив его рассмеяться тому, как тот ловко жонглирует словами, переворачивая ситуацию, в которой на нём лежала вина, в свою пользу. Почувствовав интерес, он наложил на него заклинание ментальной магии, которое недавно изучил во время занятий с Чжоутуань. Оно было во многом сходно с тем, которым заклинательница окутала самого Сяо Синчэня во время их первой встречи после его ухода с заповедной горы. Но если она сделала его сердце более чувствительным к восприятию способных зародиться чувств, подтолкнув его тем самым к тому, чтобы связать себя узами дружбы с тем, к кому он будет иметь склонность, то это заклинание таким же образом открывало чувства и помыслы того, на кого его накладывали, навстречу наложившему. Сяо Синчэнь связал себя с наглым юношей из Ланьлин Цзинь едва заметными узами, которые могли дать ростки, если они будут вступать во взаимодействие, обостряя расположение, неприязнь, легко впуская в сердце, накаляя страсти. И ненависть, которую он видел на лице Сюэ Яна, отзывалась в нём, питая сферу, в которой жил беспечный ветер.       — Я уже получил от него немало, — задумчиво отозвался Сяо Синчэнь. — Но возможно, это ещё не конец.       Среди обезображенных, лишённых языков, а зачастую и других частей тела, послушников храма Байсюэ, жив был лишь один. Сяо Синчэнь холодным взглядом смотрел на следы кровавой, беспощадной бойни, отыскивая находящегося на грани смерти друга, в теле которого едва теплилась жизнь, среди искорёженных и разорванных трупов. Когда он подошёл к Сун Ланю, выражение его глаз смягчилось. Он опустился на колени перед другом, наполняя его тело своей духовной силой, подлечивая раны и выправляя течение его энергии.       — Синчэнь, — прошептал тот, приходя в себя и сжимая его руку.       — Это я, — ответил заклинатель, стараясь умерить боль в выжженных ядом глазницах Сун Ланя. — Я рядом, Цзычэнь.       — Синчэнь, — произнёс тот чуть громче.       — Молчи, — сказал Сяо Синчэнь, прикладывая палец к губам заклинателя. — Не трать сил на слова. Я позабочусь о тебе, Цзычэнь.       Сун Лань с усилием покачал головой, отстраняясь.       — Синчэнь! — сказал он снова, почти переходя на крик. — Ты чудовище! Оставь меня умирать, не надо этой фальшивой жалости!       — Друг мой, — мягко сказал ему Сяо Синчэнь. — В тебе говорит твоя боль. Я понимаю, как тебе сейчас плохо и страшно, и какой удар тебе пришлось пережить. Я не стану лгать тебе, что раны от потери близких заживут, но позволь мне помочь тебе справиться с ранами твоего тела.       Сун Лань собрался с силами и вырвался из рук Сяо Синчэня.       — Синчэнь, посмотри вокруг! — закричал он. — Ты же можешь видеть!       Голос раненого сорвался, наполненный горечью. Но, не давая себе передохнуть, он снова начал свои речи:       — Это твоих рук дело! Это ты убил их всех, Синчэнь! Зачем тебе понадобилось злить беспринципного безумца, находящегося к тому же под опекой сильного клана! Зачем ты разжёг в нём чувство мести? Это твоя вина, Синчэнь!       Глазницы Сун Ланя кровоточили, из раны на животе, которую Сяо Синчэнь едва успел обработать, тоже потекла кровь. Заклинатель закашлялся и выплюнул кровавый сгусток. Сяо Синчэнь по совету друга окинул взглядом побоище, потом снова перевёл взгляд на Сун Ланя.       — Цзычэнь, — произнёс он тихо и растерянно. — Пожалуйста, позволь мне помочь.       — Лучше умереть здесь, с теми, с кем я рос и учился, чем принимать твою помощь! — сказал Сун Лань и выплюнул ещё один сгусток крови. — Нам не стоит встречаться больше никогда!       Губы Сяо Синчэня дрогнули. Покорная его воле магия потекла в тело Сун Ланя, сковывая его движения, опутывая дымкой беспамятства.       — Синчэнь...— прошептал Сун Лань голосом, наполненным ненавистью, проваливаясь в забытье.       — Цзычэнь, — эхом ответил заклинатель, неслышимый больше своим другом. — Спасибо, что разделил со мной часть моего пути.       С величайшей осторожностью подняв тело отрёкшегося от него друга, Сяо Синчэнь покинул территорию храма. Подошёл день, когда он вернёт саньжэнь Баошань сердце гуляющего ветра, такое обжигающе горячее сейчас от ненависти Сун Ланя и его собственной боли. Несмотря на то, что недоверие давно плескалось в глазах Сун Ланя, перемежаясь с теплом дружеской привязанности с призвуком восхищённой нежности, Сяо Синчэнь ощущал горечь предательства и окончательно разбившихся надежд.       Сяо Синчэнь поднимался на гору медленно, отягчённый ношей, которую нёс бережно, стараясь избежать ещё больших повреждений израненного тела друга. Он понимал, что учитель не станет встречать его с распростёртыми объятиями. В его воспоминаниях были живы истории о том, что ждало тех, кто нарушал запреты, и среди них встречались куда более достойные и способные заклинатели, чем такой, пусть талантливый, но весьма неопытный юноша, как он. Большинство случаев наказаний, которым подвергала учеников саньжэнь Баошань, относились к далёкому прошлому, потому что среди учеников редко находились те, кто был недостаточно почтителен, чтобы и в помыслах не иметь повести себя так, чтобы заслужить порицание. Но однажды, когда Синчэнь был ещё ребёнком и не сформировал золотое ядро, ему случилось стать невольным свидетелем того, как учитель осудила одного из старших учеников. Он не знал, в чём заключалась вина той целительницы, что подверглась наказанию, но после разговора с учителем девушка ушла прочь с лицом бледнее, чем у восставшего мертвеца. Когда она вернулась два дня спустя, на месте её правой руки красовался обрубок, отсечённый чуть выше локтя. Встретившись с ученицей взглядом, саньжэнь Баошань кивнула удовлетворённо и позволила провинившейся вернуться в общину и продолжить жить и работать, словно ничего не произошло. Никто не задавал вопросов ни учителю, ни ученице.       На границе защитного периметра, охраняющего гору бессмертной от непрошеных гостей, перед Сяо Синчэнем возник Жань Хаолунь, привратник.       — Те, кто покинул заповедную гору, не возвращаются, — сказал он.       Сяо Синчэнь склонил голову.       — Попроси учителя позволить мне обратиться к ней, прошу, — произнёс он тихо.       Заклинатель смерил взглядом раненого Сун Ланя, безвольно повисшего на Сяо Синчэне, коротко кивнул и направился прочь, чтобы вскоре вернуться и проводить Сяо Синчэня к саньжэнь Баошань. Когда бессмертная осмотрела раны заклинателя, расправила ток энергии его тела и живительно коснулась своей духовной силой самых сильных повреждений, она оставила раненого заботам учеников и поманила Сяо Синчэня побеседовать с ней наедине.       — Его раны будут заживать долго, — сказала она.       — Благодарю за помощь, учитель, — сказал Сяо Синчэнь, склоняясь в глубоком поклоне.       Саньжэнь Баошань махнула рукой:       — Ты знал, что я тебе не откажу.       — И это ничуть не умаляет моей признательности, — поднял глаза Синчэнь.       Бессмертная промолчала, задумавшись о чём-то.       — Ты был неосмотрителен, — наконец сказала она.       — Я готов принять любое наказание, — снова поклонился Сяо Синчэнь.       — Это подождёт, — сказала саньжэнь Баошань безразлично и холодно. — Скажи мне, ты по-прежнему доволен своим решением отправиться в мир?       Сяо Синчэнь достал из-за пазухи сферу и протянул её учителю.       — Я думаю, я ещё не усвоил урок, который Вы хотели мне преподать.       Баошань взяла артефакт, осмотрела его придирчиво, прислушиваясь к звучанию собранных эмоций, потом снова перевела взгляд на Синчэня.       — Это не ответ на мой вопрос, — констатировала она.       — Я не испытываю сожалений о том, что ушёл, — признался юноша.       Бессмертная покачала головой.       — Пойдём, — сказала она. — Я покажу тебе, чем наполнен этот мир, который так тебя манит.       Сяо Синчэнь последовал за учителем, углубляясь в лесистые заросли на склоне заповедной горы, приноравливаясь к её быстрому решительному шагу и удивляясь, как много тайных тропинок оставались скрытыми от его внимания прежде. Лёгкое покалывание предупредило его о том, что он пересёк барьер и оказался в запретной зоне. Такие места, в которые доступ для большинства учеников был закрыт, встречались тут и там на горе саньжэнь Баошань. Ограничивающие их барьеры можно было легко пересечь, но если кому-то из заклинателей случалось без умысла, заплутав или углубившись в прогулку по незнакомым местам, прикоснуться к едва заметному предупреждающему щиту, следовало повернуть обратно. Насколько было известно Сяо Синчэню, никто из его собратьев по учению не преступал этого запрета. Проследовав ещё некоторое время по извилистой лесной дорожке, бессмертная и сопровождавший её ученик вышли к ущелью, в которое с шумом срывались струи водопада. Саньжэнь Баошань призвала свой меч и встала на него, воспарив над бурными водами, и Сяо Синчэнь последовал её примеру. Они спустились туда, где струи, бурля, касались водной глади, рассыпая тучи серебристых брызг. Бессмертная достала два талисмана, помещая их на скалу, каменной стеной ограждавшую ущелье. Её духовная сила коснулась их, и узор зеленоватой печати поплыл по колышащейся воде. Из воды высунулась длинная голова рептилии и посмотрела на заклинателей мудрым внимательным взглядом.       Саньжэнь Баошань выпустила из рук сердце гуляющего ветра, и оно замерло над головой дракона, испуская тихое золотистое сияние. Сяо Синчэнь смутно почувствовал, что его учитель обращается к хранителю горных вод, но его умений не хватало, чтобы разобрать, о чём они говорят. Сфера засветилась ярче, и из неё ударило два потока света. Один из них, красный, как облака в горящих лучах заката, бил мощным потоком, второй, бело-голубой, как туманная дымка над прозрачной водой, пронизанной солнцем, тёк едва заметной струйкой.       — Присмотрись! — крикнула бессмертная ученику. — Что ты видишь?       Водяной дракон широко раскрыл пасть, обнажая острые клыки, ловя и поглощая оба потока разом. В красном сиянии он выпивал негативные эмоции, собранные сферой, — страх, ненависть, злобу, зависть, грубую недоброжелательность, разгорающееся стремление к жестокости. Вместе с голубоватым лучом текли в его нутро желание помочь, благодарность, сочувствие, преданность и тёплая симпатия. Бледная струйка иссякла, а поток красного сияния всё изливался и изливался из сферы, поя хранителя своим насыщенным светом. Когда дракон поглотил всё, что успел собрать Сяо Синчэнь за время своего путешествия, он, обменявшись несколькими искрами энергии с бессмертной, скрылся в неспокойных водах. Заклинатели взмыли ввысь и вернулись на скалу, куда привела их прежде лесная тропинка.       Отгородив их от рёва сверзающегося потока воды барьером, поглощающим шум, саньжэнь Баошань спросила:       — Ты хорошо рассмотрел, что ты принёс хранителю из внешнего мира?       Сяо Синчэнь поклонился:       — Да, учитель. В людях гораздо больше злобы и агрессии, чем искреннего сопереживания или любви. Благодарю за этот урок.       — Что ещё ты смог увидеть?       — Водяной дракон с большим удовольствием пил алую ярость, чем светлые добрые чувства. Ему пришёлся по вкусу принесённый урожай.       — Верно, — согласилась саньжэнь Баошань. — Что ты об этом думаешь?       Сяо Синчэнь помолчал немного, а потом ответил:       — Хранитель помогает защитить мир в пределах заповедной горы. И забирает то смятение, что рождается в душах тех, кто живёт здесь. Но ему нужно куда больше, чем могут дать заклинатели, мирно ступающие по пути самосовершенствования. Поэтому необходимо приносить плату болью. Чтобы поддерживать баланс.       — Ты молодец, Синчэнь, — похвалила его саньжэнь Баошань. — За всё нужно платить. Ты спрашивал о своём наказании. Мне не нужно наказывать тебя, потому что ты достаточно казнишь себя сам. За открытое чужаку сердце, за неосторожные и опасные игры, за принесённую тому, кого ценил, боль. Ты накормишь дракона.       Сяо Синчэнь поклонился, принимая кару. Ему предстояло подарить водному хранителю свою боль, а затем вернуться в мир, чтобы найти возможность собрать для него настолько сильные и яркие эмоции, чтобы защитник заповедной горы остался доволен угощением, как никогда.       Нити духовной силы потекли по телу, выгибаясь причудливо, вытягиваясь, остро и осторожно готовясь разрушать изнутри. Сяо Синчэнь сосредоточился до предела, не позволяя себе испытать страха или покориться предчувствию предстоящей боли. Нервы надрывно закричали, пронзая болью такой неистовой, какой не чувствовал он ни в одной схватке, ни от каких ранений. Боль наполнила голову, распространяясь будто бы по всему телу, замутняя сознание, вынуждая выпустить тонкое плетение заклинания. Сяо Синчэнь не поддался ей, отгораживая своё сознание от происходящего, стараясь отстраниться, принимая роль стороннего наблюдателя. Он приложил последнее усилие, и мир погас для его навсегда, лишаясь красок и линий. Он почувствовал, как влажные и тёплые яблоки глаз касаются его ладони и протянул руку туда, где стояла бессмертная, равнодушно наблюдая за его муками. Сердце гуляющего ветра, парящее перед ней, горячо и жадно пило боль заклинателя. Бессмертная коснулась его пальцев, принимая добровольную жертву покаяния, после чего Сяо Синчэнь позволил боли затопить его и, не сдерживаясь больше, рухнул на пол, теряя сознание. Саньжэнь Баошань сделала знак одному из стоявших рядом целителей, и тот проворно направился к Сяо Синчэню и набросил на него поддерживающее заклинание, чтобы спокойно заняться его ранами. Сама же бессмертная направилась к Сун Ланю, по-прежнему пребывающему в тяжёлом и гулком навеянном сне. Золотистым сиянием распустилась её магия, и осторожно опустились в пустые выжженные глазницы глаза Сяо Синчэня. Духовная сила проникла внутрь черепа, сращивая нервы, заставляя тело принять непрошенный дар, соединяя ткани, пуская кровоток в не успевшие остыть инородные органы, чтобы омыть их тёплым потоком свежей крови, принимая и присваивая. Когда Сяо Синчэнь пришёл в себя, пронзительная боль отступила, оставив после себя ноющее жжение, которое сохранится на многие месяцы. Непроглядная тьма без проблеска света простиралась повсюду, ещё не наполненная звуками и запахами, недоступными для восприятия зрячего. Заклинатель коснулся своего лица, нащупал повязку, наложенную поверх впитывающих сочащуюся кровь бинтов, приподнялся на ложе, пытаясь понять, где он находится и есть ли кто-то рядом. Раскрыв сознание и выпустив духовную силу растечься по комнате, он нащупал ауру присматривавшего за ним целителя и тихо окликнул его.       — Всё прошло хорошо? — спросил он.       — Да, — ответил старший ученик. — Учитель говорит, что твой друг сможет видеть. Знаешь, мне бы, пожалуй, не хватило духу так поступить. Наверное, он бесконечно дорог тебе.       Сяо Синчэнь горько улыбнулся и склонил голову, соглашаясь. То, что он принимал наказание, назначенное учителем, а не совершал акт безвозмездного альтруизма, останется между ним и саньжэнь Баошань.       На этот раз, когда заклинатель покидал гору, опираясь на посох, непривычно, наощупь, чутко прислушиваясь к чувству направления, он понимал, что в самом деле уходит навсегда. Сердце гуляющего ветра грело его грудь выпиваемым сожалением.       Учиться познавать мир заново было трудно. Рвущее ощущение беспомощности постоянно пыталось прорваться наружу, заставив кровоточить пустые глазницы, а черты исказиться в гримасе отчаяния. День за днём Сяо Синчэнь учился принимать своё увечье, учился смирению, которое, как ему прежде казалось, он так хорошо познал и усвоил, впитав до самой глубины души. Он учился слышать, учился прикасаться пальцами, учился улавливать ауры тех, с кем встречался, неустанно тренировался, прислушиваясь к тому, как звучат взмахи меча, по-прежнему легко и послушно ложащегося в руку. Прошло немало дней прежде, чем он впервые решился обнажить Шуанхуа для настоящей битвы. Впрочем, когда, испуская вокруг себя увядающий запах разложения, излучающие потоки тёмной энергии ходячие мертвецы бросились на него в надежде расправиться с жертвой и дать волю своей посмертной ярости, у него не было выбора, кроме как вступить с ними в схватку. Шуанхуа вёл его, оживая в руках, давая почувствовать себя живым. Он отсёк голову одного из трупов, но это не остановило назойливого покойника, и Сяо Синчэнь пронзил его сердце, вкладывая в удар достаточно духовной силы, чтобы упокоить жаждущего крови мертвеца. Меч сверкнул, выскакивая из тела, чтобы тут же встретить второго противника, нападающего сзади. Разобраться с тем, чтобы сжечь трупы, оказалось даже сложнее, чем расправиться с неповоротливыми мертвецами. Но, как ни странно, эта первая схватка помогла Сяо Синчэню вернуть веру в себя настолько, насколько это было возможно в текущих обстоятельствах. Когда он удалялся от места схватки, шаг его, впервые с тех пор, как он спустился с горы своего учителя, был твёрдым.       Когда на пыльной дороге Сяо Синчэнь почувствовал запах крови, приносимый едва заметным веянием ветерка, он первым делом прислушался к тому, как звучит аура раненого, чьё бессознательное тело он обнаружил в зарослях. Энергия человека была слаба из-за полученных повреждений, но всё же он уловил нечто знакомое в её структуре. Лишь когда юноша пришёл в сознание, Сяо Синчэнь почувствовал, как дёрнулась нить, которую он когда-то вживил в душу беспринципного и жестокого юноши. Заклинатель мягко улыбнулся, ещё не зная, что принесёт ему неожиданная находка, и никак не подал виду, что узнал спасённого.       Сяо Синчэнь прислушивался к Сюэ Яну, пытаясь понять его замысел, знакомясь с ним и наблюдая, как чутко всю жизнь лишённый ласки и внимания бродяжка робко откликается на его мягкую заботу и как струящаяся по ниточке заклятья ненависть слабеет, подточенная благодарностью и теплом, и постепенно в сознании заклинателя рождался план, обраставший всё большим количеством интересных подробностей.       Первая ночная охота, на которую Сюэ Ян напросился сопровождать его, отчасти прояснила для Сяо Синчэня замыслы самого некроманта. Искажённые ауры живых, подвергшихся каким-то не до конца понятным манипуляциям, относящимся, скорее всего, к тёмному пути, были почти неотличимы от излучения ходячих мертвецов. Сяо Синчэню нужно было быстро придумать, как обеспечить себе отсрочку и поразмыслить о том, как разобраться в ситуации. Его ментальная магия, несмотря на то, что он возобновил регулярные встречи с Чжоутуань, была ещё недостаточно сильна для уверенности в успехе попытки подчинить такое большое количество людей сразу или погрузить их в массовую иллюзию, поэтому он сосредоточился на том, чтобы воздействовать на Сюэ Яна, осторожно касаясь его сознания. Тёмный заклинатель поддался воздействию легко, позволил проникнуть в свой разум, не почувствовав вмешательства. Сяо Синчэнь потянул за ниточки заклятья, обращая время вспять, заставляя некроманта поверить, что их путь ещё не привёл их к заражённой деревне. Стараясь отвечать на реплики спутника, Сяо Синчэнь поддерживал власть заклятья, одновременно напряжённо обдумывая план действий. Он прислушивался к ощущениям ауры поражённых проклятьем некроманта людей, выбирая способ разобраться с ситуацией меньшей кровью, и от того, что он сочетал множество разных способов применения духовной силы для определения степени безнадёжности заражения несчастных крестьян, его подчиняющая сеть начинала слабеть, вызывая в затуманенном разуме Сюэ Яна смутное беспокойство. Почувствовав, что ему может не хватить концентрации для предстоящей драки, Сяо Синчэнь распутал нити заклятия, отпуская некроманта и оставляя лишь тоненькую ниточку связи, чтобы войти в контакт с большей лёгкостью и быстротой, когда придёт время заставить последователя тёмного пути видеть иную реальность. Ментальная магия снова пришла к нему на помощь. Он мог коснуться мышления живых, но в разуме мертвецов не было внятных мыслей, и таким образом Сяо Синчэнь мог отличать тех, кто ещё сохранял ясность сознания, и тех, кому было уже не помочь. Ощутив приближение излучающей тёмную энергию человеческой фигуры, заклинатель осторожно коснулся крестьянина духовной силой, а затем, не колеблясь, пронзил мечом его сердце. Сюэ Ян за его спиной полыхнул жестокой радостью. Выбрав следующую жертву среди испытавших необратимое воздействие прикосновения тьмы, Сяо Синчэнь позволил Шуанхуа сверкнуть быстрой серебристой вспышкой, избавляя от мук ещё одного страдальца. Прочие крестьяне, находившиеся поблизости, ещё сохраняли рассудок, и заклинатель подпитал духовной силой ментальную нить, касавшуюся разума Сюэ Яна, посылая в его сознание иллюзии о том, что тому так хотелось видеть. Крестьяне, трясущиеся в ужасе и пытающиеся молить о пощаде слепого заклинателя, чей меч разил без промаха, почувствовали накатившее на них волной желание скрыться и бросились наутёк. Неожиданно, прислушиваясь к искрам сознания окружающих его людей, Сяо Синчэнь остановился, поражённый. Неподалёку, скрытая тенями, тихая и незаметная, пряталась А-Цин. Ещё одна неощутимая нить духовной силы вырвалась ей навстречу. Девочка во все глаза смотрела на происходящее, следя из засады за их бесславным сражением. Сяо Синчэнь попробовал усилить воздействие на неё, совмещая картины того, что видела она, с подсказанными подчинённым сознанием Сюэ Яна образами, и чуть было не пропустил ринувшегося к нему откуда-то спятившего крестьянина. Шуанхуа быстрым движением вошёл в грудь живого мертвеца, обрывая его тягостное существование. Больная крестьянка с криком выбежала навстречу, привлечённая глухим предсмертным стоном. Власть иллюзии над Сюэ Яном ослабла, и он напрягся, сжимая в руке нож, готовый вонзить его в приближавшуюся женщину. Сяо Синчэнь сделал глубокий вдох, оценивая перспективы. Шуанхуа, ведомый зовом тёмной энергии, настиг надрывно кричащую женщину. Нить духовной силы, предназначенная, чтобы подчинить А-Цин, выпустила свои щупальца из её мозга. Сяо Синчэнь отбросил сомнения, приходя к выводу, что ему нужно больше практиковаться в ментальной магии, если он не хочет впредь в самом деле идти на поводу у наслаждавшегося своей изощрённой жестокостью некроманта. Шуанхуа пустился в смертельный танец, поражая без разбору тех, кто мог выжить, и тех, чьи жизни было уже не спасти.       — Прошу, научите меня читать замыслы как можно точнее, — попросил Сяо Синчэнь, когда пришло время новой встречи с Чжоутуань.       — Именно замыслы? — в голосе заклинательницы звучали нотки удивления. — Моя специализация — это иллюзии, ты же знаешь. Не чтение мыслей.       Сяо Синчэнь покачал головой. Он уже не раз пробовал практиковаться в том, чтобы проникать в чужое сознание, но прикосновение его духовной силы позволяло считать только общий эмоциональный настрой, возможно, намерения, иногда ощутить яркие образы, представляемые окружающими. Разобраться в планах и понять, что собирается делать тот, в чей разум он проникал, у него не получалось.       — Такого способа нет? — спросил он с почти угасшей надеждой.       — Мне он не известен, — ответила Чжоутуань.       Сяо Синчэнь задумался. Ему понадобилось время, чтобы отыскать способ снизить ущерб от жестоких развлечений Сюэ Яна, невольным соучастником которых он становился, но в конце концов он справился с этой задачей. По ниточкам эмоций, по восприятию образов, видимых чужими глазами, по призвукам чужого страха и боли он пробирался в планы некроманта, отпаивал противоядием отравленных трупным ядом крестьян, наслаивал иллюзии друг на друга, тренируя свои возможности ментальных заклятий, сводя жертвы к минимуму и поя предсмертным волнением тех, кого спасти не удавалось, сердце гуляющего ветра.       — Твои успехи впечатляют, — удивлялась Чжоутуань. — Похоже, тебе идёт на пользу эта мирная жизнь в уединении и твоё совершенствование тела и духа выходит на новую ступень.       Сяо Синчэнь склонялся в благодарном поклоне, и губы его расходились в чуть заметной улыбке с призвуком горечи.       Ветер ранней весны приносил всё больше свежести, пах надеждой, влажной землёй, высыхающей на солнце. А-Цин проводила всё больше времени, играя где-то вне дома, греясь на просыпающемся солнышке, пропадая целыми днями в потихоньку пробуждающейся весне. Сюэ Яна тоже тянуло наружу, прочь из затхлого скрипучего похоронного дома, куда-то, где можно дышать полной грудью, и Сяо Синчэнь охотно присоединялся к нему в долгих прогулках. Когда заклинатель шагал рядом, тёплым искрящимся смехом встречая ехидные замечания Сюэ Яна о том, что он видел, на душе некроманта было так легко и свободно, что все мысли и планы становились совсем мелкими и незначительными.       — Несколько дней назад мне встретились молодые побеги борца, которые ещё не успели вырасти достаточно, чтобы их собирать, — сказал Сяо Синчэнь, когда они вошли в лес, казавшийся очень прозрачным и свежим. — Было бы здорово их найти, я думаю, они уже подросли достаточно.       — Он ядовитый, кажется, — бросил Сюэ Ян. — Хочешь приготовить немного яда?       Сяо Синчэнь рассмеялся.       — У него множество лекарственных свойств. Из невызревших клубней, собранных весной, я готовлю успокоительный отвар. Помогает от плохих снов и утишает боль от ран.       — Тебе часто снятся кошмары? — спросил Сюэ Ян.       Губы Сяо Синчэня сжались в узкую линию.       — Случается, — ответил он после недолгого молчания. И добавил мягко: — У всех есть своя пережитая боль.       Сюэ Ян, неожиданно для себя, ощутил где-то в глубине души зашевелившиеся ниточки сочувствия и возмущённо заставил их замереть, не позволяя выбраться из тех самому ему неведомых областей его сердца, где они зародились. Ту боль, о которой говорит Синчэнь, он наверняка заслужил. В груди остался щемящий призвук.       — Значит, ты тоже не из тех, кто отпускает прошлое? — спросил Сюэ Ян, и развязно-хриплые ноты его голоса рассыпались по молодой траве, проглядывающей сквозь остатки прошлогодней листвы.       — Я помню и принимаю, — серьёзно ответил Сяо Синчэнь. — То, что было — важно, потому что учит нас и делает теми, кто мы есть. Позволяет идти дальше и не делать прошлых ошибок.       Заклинатель остановился и принюхался, а затем решительно свернул с едва заметной тропки, по которой шёл, в заросли. На краю открывавшейся за стеной деревьев и переплетающихся ветвей кустарников поляны ярким пятном свежей травы красовались светло-зелёные побеги с фигурными разлапистыми листьями. Сяо Синчэнь опустился на колени, провёл пальцами по растению, затем достал нож и принялся аккуратно выкапывать один из стеблей. Сюэ Ян наблюдал за его неторопливыми ловкими движениями, никак не выказывая желания помочь. Он думал о том, что прошлое всегда служило ему опорой в определении целей на будущее, а затем отгонял эти мысли, потому что тихое дыхание весны вызывало такую приятную и спокойную рассеянность, что никаких планов строить не хотелось. И хотелось только дышать этим пронизанным солнечным светом воздухом, и смотреть, какими слепяще белоснежными в его лучах становятся одежды даоцзана, и ощущать, как молодо пахнет лес.       Сюэ Ян уселся на землю, и Сяо Синчэнь, сложив собранные травы в корзину, неожиданно сел рядом, почти касаясь.       — А знаешь, ты прав, — вдруг задумчиво произнёс Сюэ Ян. — Иногда нужно просто пойти дальше. Даже если не знаешь точно, куда.       Сяо Синчэнь улыбнулся и тяжёлым теплом положил руку на плечо некроманта.       — Или остаться там, где чувствуешь, что следует быть, — ответил он.       И Сюэ Ян окончательно потерял себя в будоражаще свежих запахах рождающихся трав и ощущении пальцев на своём плече, как будто отыскал то, к чему так давно стремился и не мог найти. Потерял без сожалений и осознаний, легко и сладко.       Облака принесли с востока запоздалые тёплые дожди, а потом солнце невозмутимо высушило их слёзы. Сяо Синчэнь медлил с осуществлением своего замысла, как будто не решаясь выбрать подходящий момент. Он чувствовал, как сфера становится теплее, когда натягивается ниточка между ним и Сюэ Яном, и горько улыбался, ощущая, как его собственные эмоции согревают её, откликаясь на привязанность юноши.       Он прибирал дом, используя момент одиночества и привычной механической работы, не требующей участия разума, чтобы потренироваться в развитии своих навыков ментальной магии. Нити духовной силы заклинателя тянулись наружу, отыскивая в пространстве тёплые ауры, окружавшие растения их небольшого огорода, скрывавшихся в нём мелких зверушек и редких прохожих, попадающих в зону охвата его силы. Возвращающаяся А-Цин ощущалась чем-то взволнованной и озадаченной и, похоже, была не одна. Прикоснувшись к её спутнику, Сяо Синчэнь замер, не в силах сдержать зарождающуюся в кончиках пальцев дрожь. Притворявшуюся слепой девочку сопровождал Сун Лань.       Сердце ветра у груди кольнуло острым жаром. Сделав глубокий вдох, Сяо Синчэнь продолжил мести пол, стараясь благодаря размеренному и привычному ритму движений успокоить заметавшиеся в груди противоречивые эмоции. Нити, которые тянулись из его сознания наружу, погасли. Лёгкие, почти летящие шаги Сюэ Яна, выдававшие его хорошее настроение, ворвались в комнату вместе с порывом тёплого свежего ветерка, принёсшего с собой запах земли, подсыхающей после дождя.       — Даоцзан, эти упражнения с метлой — твой новый способ тренировки духа и тела? — спросил юноша, и Сяо Синчэнь с облегчением рассмеялся, выпуская в переливах смеха сковавшее его нервное напряжение.       Когда юноша ушёл, беззаботно размахивая корзиной, Сяо Синчэнь сосредоточился и наконец окончательно отогнал прочь обжигающие его душевные терзания. Сун Лань подтолкнул его к тому, чтобы приступить в конце концов к осуществлению его плана. Но он намеревался продолжить следовать последнему высказанному ему в лицо желанию друга не встречаться больше никогда.       Предаваясь медитации и подготавливая талисманы, артефакты и линии сетей заклятий для активации, Сяо Синчэнь обретал шаг за шагом внутреннюю отрешённость и сосредоточенность. Когда Шуанхуа стал настойчиво звать его, почти справляясь самостоятельно выбраться из ножен, заклинатель методично завершил один из этапов своих приготовлений, а затем последовал за зовом меча, прислушиваясь внимательно к тому, что тот хотел ему сказать. За то время, что Сяо Синчэнь и Сун Лань путешествовали вместе, Шуанхуа и Фусюэ нашли общий язык ничуть не в меньшей мере, чем их владельцы. Почувствовав, что друг покинул ножны, чтобы начать сражение, Шуанхуа желал прийти на помощь и настойчиво звал за собой. Сяо Синчэнь шёл туда, куда указывал меч, и тяжесть принятого решения давила на него своей неотвратимостью.       Жуткий отчаянный вопль разорвал, рассыпал привычные звуки солнечного весеннего дня. Порыв чужой боли метнулся к Сяо Синчэню, заставляя его внутренне содрогнуться. Почти помимо его воли метнулись вперёд к источнику этой боли щупальца его ментального заклятия, прикасаясь, утешая, проникая внутрь ауры друга, которого не видел столько лет. Смутные мысли и ощущения соприкоснулись, проникли в соединившиеся сознания. Сун Лань умирал. И причиной тому не был яд, порцию которого он вдохнул, отвлечённый меткими и злыми словами Сюэ Яна. На ночной охоте его настигло проклятье цзянши, много лет накапливавшего в себе духовную силу и поглощавшего энергию живых, а потому обретшего исключительную мощь. Мертвец, обладавший сознанием, был весьма недоволен тем, что бродячий заклинатель потревожил его покой, поэтому обрёк его на неотвратимую и весьма мучительную смерть от наложенного им заклинания. Сун Лань пытался найти способ избавиться от проклятья, но к тому моменту, как он пришёл в город И, было уже слишком поздно, и разрушения, прораставшие в его душе, были неисцелимы. Он искал Сяо Синчэня, чтобы попрощаться. Сердце даоцзана болезненно сжалось, переживания настойчиво пытались прорваться сквозь с таким трудом обретённое спокойствие. Он попробовал открыться другу, выдавая своё присутствие в его разуме, но его оттолкнула возмущённая волна ярости и ненависти, поднимавшаяся в груди Сун Цзычэня. Сяо Синчэнь узнавал эту ярость, он достаточно купался в её волнах в их последнюю встречу, чтобы запомнить навсегда. Отгораживаясь от порывов, настойчиво жаждущих наполнить его душу, Сяо Синчэнь направил Шуанхуа точно в цель, и меч пронзил грудь Сун Ланя, обрывая его жизнь и избавляя от боли и мучительного умирания, в котором он потерял бы себя прежде, чем его дыхание остановилось бы. Преодолевая бледность, залившую его щёки, сдерживая удары непослушного сердца, Сяо Синчэнь начал разговор с Сюэ Яном, довольным, что тот так вовремя подоспел ему на выручку. Иногда прощание — слишком большая роскошь. Сердце гуляющего ветра разогрелось, напитанное предсмертной болью.       Сяо Синчэнь был слишком потрясён происходящим, чтобы заметить прятавшуюся А-Цин, ставшую свидетелем развернувшейся сцены, поэтому, когда девушка заговорила с ним о Сюэ Яне, он удивился так сильно, что ему не пришлось притворяться поражённым. Он не стал гадать, в самом ли деле Сюэ Ян прикончил какую-то заклинательницу на глазах прикидывающейся слепой девушки, но с каждым её словом в нём крепла уверенность в том, что она видела драку некроманта с Сун Ланем. Сяо Синчэнь осторожно коснулся сознания А-Цин, проверяя, насколько сложно ему будет навязать ей образы, которые ему нужно, чтобы она увидела, а затем, поразмыслив ещё раз о её привычке подсматривать и оказываться не там, где нужно, отметил её разум магической печатью, чтоб обострить собственное восприятие её присутствия. Всю ночь, пользуясь тем, что остальные обитатели похоронного дома, каждый обременённый собственными проблемами, не обращали на него особенного внимания, Сяо Синчэнь продолжал приготовления к тому, чтобы расправиться с Сюэ Яном. Теперь он чувствовал себя усталым, разыгрывая перед А-Цин сцену невероятного потрясения. Его вымотали противоречивые столкновения чувства вины и чувства долга. Смерть Сун Ланя от его руки ощущалась непоправимой ошибкой, тяжёлым грузом ложащейся на его сердце. Но отчего-то предстоящее превращение Сюэ Яна в пищу для хранителя кололо ещё болезненнее. Сяо Синчэнь вспоминал нотки радости в голосе юноши за их последним совместным ужином и ощущение торжества, которое он уловил от него, когда они вернулись домой после разрывающего несостоявшегося прощания с другом, и ему становилось горько. Несколько часов понадобилось Сяо Синчэню, чтобы, погрузившись в медитацию, справиться с обуревавшими его эмоциями и обрести достаточную сосредоточенность для плетения весьма непростых заклятий, необходимых, чтобы осуществить его замысел. И всё же, когда А-Цин рассказывала о том, как опасен Сюэ Ян и как нужно поскорее скрыться, он почувствовал, как снова подступают душевные терзания, уже немало измучившие его. Он сделал над собой усилие, чтобы оставаться хладнокровным, и кровь засочилась из его пустых глазниц. Когда девочка принялась рыдать, умоляя не покидать её, Сяо Синчэнь не чувствовал больше ничего.       Шуанхуа вошёл в живот вернувшегося с рынка с покупками некроманта легко и точно — так, чтобы ослабить его, но не повредить жизненно важных органов. Голос Сяо Синчэня, когда он обратился к Сюэ Яну, звучал отстранённо. Запах крови, сочащейся из раны, медленно наполнял комнату. Внутри сознания раздался тревожный звоночек: как и следовало ожидать, А-Цин вернулась, чтобы удовлетворить своё любопытство и узнать, чем всё закончится. Лёгкая нотка раздражения по отношению к девушке тихонько звякнула в восприятии Сяо Синчэня, но погасла, не успев толком зазвучать. Ленты ментальной магии осторожно скользнули внутрь Сюэ Яна и А-Цин, и неуловимые чары начали оплетать их. Сяо Синчэнь с деланной медлительностью вытащил меч из живота Сюэ Яна, заставляя остро пахнущую кровь хлёстко выплеснуться на пол. Сюэ Ян начал говорить, и было странно слышать его голос, в котором улавливалось что-то от знакомых интонаций товарища, под одним кровом с которым они провели несколько спокойных и счастливых лет, в то же время слыша, как издевательски проступают в его речи беспощадные тона жестокого и надменного юноши, привыкшего к вседозволенности, с которым Сяо Синчэнь встречался ранее и которого имел все основания ненавидеть. В его освобождённом от всех переживаний сознании не было ни ненависти, ни привязанности.       Сюэ Ян полыхал эмоциями. Желание быть услышанным и понятым, отчаяние от того, что он не верил, что это возможно, боль трескающегося и разрушающегося мира прирученного некроманта хлестали через край, и сфера за пазухой Сяо Синчэня становилась горячей, как только что вытащенный из камина уголёк. Но этого было мало. Готовясь выпить тёмного заклинателя до дна, Сяо Синчэнь ощущал, как кровь отливает от его лица, как зыбко смешивается металлический запах крови с ароматом страха, исходящим от спрятавшейся девчонки. Сяо Синчэнь ударил своего собеседниками словами, осторожно прислушиваясь к тому, как связывающая их нить отреагирует на его попытку уязвить, оттолкнуть, сделать больно. Он зачерпнул горсть эмоций из раскалившегося артефакта, выбросив их навстречу Сюэ Яну в решительной имитации собственного отчаянья. Он бросился на некроманта, рассчитывая нанести ещё одну не слишком опасную рану, целясь на этот раз в плечо. Некромант лучился тьмой, проступившей в его ауре особенно сильно из-за испытываемой им боли непонимания. Звонкий вскрик Фусюэ остановил руку Сяо Синчэня, заставляя его отступить на шаг. Он попробовал коснуться сознания Сун Ланя, не веря своим чувствам, но вязкая тёмная энергия оттолкнула его, отгораживая от лютого мертвеца, созданного усилиями Сюэ Яна.       — Цзычэнь, — произнёс он растерянно, не готовый к тому, что друг, которого он хотел избавить от страданий, продолжит своё существование в виде поднятого трупа.       Сюэ Ян смеялся. Он смеялся так нервно и отчаянно, что Сяо Синчэню почти стало его жаль. Раскалённая сфера с заключённым в ней ветром оставляла ожоги на коже, вплетая в запахи комнаты лёгкий оттенок обожжённой плоти. Заклинатель активировал заготовленные заранее сети ментальной магии, затмевая разумы А-Цин и Сюэ Яна, ещё раз попробовал пробиться сквозь тьму, наполнявшую Сун Ланя, сокрушённо покачал головой, понимая, что не в силах это сделать. Ударил мертвеца вспышкой духовной силы и бросил запечатывающий амулет, чтобы не позволить ему очнуться и стать свидетелем того, что произойдёт.       Сюэ Ян и А-Цин этого уже не видели. Перед их глазами Шуанхуа, послушный воле своего хозяина, идеально ровным надрезом серебристого мороза полоснул по горлу Сяо Синчэня, рождая в юноше и девочке волну липкого, вязкого ужаса неотвратимости. Сердце гуляющего ветра затрепетало, как будто лучась удовольствием.       Окутывая некроманта прочными сетями иллюзии, Сяо Синчэнь наблюдал, как бережно Сюэ Ян прикасается к его несуществующему трупу, как надежда скорой встречи оживляет его лихорадочно блестящий взгляд, удивлялся трогательной заботе, с которой тёмный заклинатель занимался приготовлением ужина и уборкой, которой всегда старался избежать.       Час за часом Сяо Синчэнь подпитывал своё заклинание, оставаясь невидимым для своих бывших домочадцев, но сохранять концентрацию становилось всё сложнее. Когда пришло время показать Сюэ Яну, почему ему не удастся осуществить задуманное, Сяо Синчэнь филигранно вырисовал навязываемый некроманту миф о душе, расщеплённой на несоединяемые осколки.       Расшатанное сильными эмоциями сознание Сюэ Яна искажалось всё больше и больше под влиянием затопляющей его иллюзии. Когда он решил убраться прочь из дома, Сяо Синчэнь последовал за ним. Ощутив, как натягивается управляющая нить, вплетённая в душу А-Цин, он отпустил девушку и вздохнул с облегчением.       Сяо Синчэнь оставался возле Сюэ Яна до тех пор, пока юношу не сморил тревожный сон, наполненный мрачными картинами и смутными полузнакомыми эмоциями неистовой силы. Затем он ослабил сети своего затмевающего сознание заклятия, осторожно расположил в комнате талисманы, выплетая сеть, которая сможет поддерживать иллюзию и без его личного присутствия, и спрятал под заблаговременно примеченной доской пола магический камень, в котором была аккумулирована духовная сила, призванная питать заклятье. Укладывая доску на место, Сяо Синчэнь наткнулся пальцами на ломтик одного из яблок, нарезанных Сюэ Яном к их совместному ужину, которому было не суждено состояться. Осторожно отряхнув его, заклинатель положил кусочек фрукта в рот и сжал его зубами, давая кисло-сладкому соку растечься по языку.       — Спасибо, — тихо прошептал он Сюэ Яну, который его не слышал.       Оставляя юношу во власти разрушающей его разум иллюзии, Сяо Синчэнь покинул похоронный дом.       В последующие дни Сяо Синчэнь позаботился о том, чтобы снять печати с Сун Ланя, которого Сюэ Ян мог неожиданно хватиться, а также принёс в похоронный дом труп недавно погибшего крестьянина, накинув на него иллюзию своей внешности. Маскировочную магию поддерживать было значительно менее затратно, чем полностью заполнять разум обманкой несуществующего тела. Ему пришлось потратить немало усилий на создание мешочка, удерживающего души, чтобы его содержимое искрилось при прикосновении ощущением призрачной расколотой души. Много забот потребовало и наложение чар на меч, который должен был казаться Сюэ Яну Шуанхуа, ведь помимо внешней иллюзии требовалось сымитировать и ауру души оружия. Когда все приготовления были закончены, Сяо Синчэнь пришёл к Чжоутуань.       — Я уже опасалась, что ты не успеешь присоединиться ко мне, — капризно произнесла заклинательница.       Сяо Синчэнь легко поклонился.       — Я в Вашем распоряжении, мастер.       — Отлично. Нам понадобится не слишком много времени. Если развлечение затянется, мы просто не выживем, — улыбнулась Чжоутуань.       Сяо Синчэнь кивнул, соглашаясь.       — Ты не хочешь показать мне, чего натворил со своими забавными мальчиком и девочкой? — поинтересовалась она.       Брови Сяо Синчэня почти сошлись на переносице.       — Думаю, нет, — сказал он тихо.       Чжоутуань недовольно сжала губы.       — Как скажешь, — произнесла она с призвуком недовольства.       Чжоутуань собиралась положить конец истории, тянущейся уже не один десяток лет.       Когда-то давно Ган Фудай был, как и она, учеником бессмертного, специализировавшегося на магии иллюзий. Заклинательницу и её собрата по учению связывали сложные и противоречивые отношения, замешанные на притяжении и отталкивании, соперничестве и взаимопомощи. В один прекрасный момент для них обоих пришло время покинуть заповедную гору, где они проходили обучение, и они решили сделать это вместе.       — Постарайтесь не извести друг друга, — напутствовал их учитель на прощание.       Тугой клубок интриг и ревности, влечения и неодобрения закрутился так быстро, что заклинатели не успели заметить, как яркая острая ненависть вспыхнула между ними, заполняя их до края. Ган Фудай не мог простить Чжоутуань её увлечения Янь Лином и свёл заклинателя с ума своими иллюзиями, а затем похитил саму Чжоутуань и держал её в плену десяток лет, перемежая пытки и истязания с признаниями в нежных чувствах и предложениями стать его спутницей на стезе самосовершенствования. Когда Чжоутуань вырвалась из-под его власти, она дала клятву отомстить Ган Фудаю и год за годом шла к своей мести, вливая незаметный яд в его сознание и расшатывая структуру его души. Финальным аккордом её возмездия должна была стать смерть заклинателя, к которому она отправлялась со дня на день.       В пути к Чжоутуань и сопровождавшему её Сяо Синчэню присоединились её двое заклинателей, которых Чжоутуань обучала. Поддержка со стороны младших была нужна ей на случай, если что-то пойдёт не так, но не меньше она желала сделать их свидетелями красоты зрелища, которому предстояло развернуться над заповедной горой, выбранной Ган Фудаем своим оплотом.       Сознания союзников вошли в сцепку, и трое младших на поддерживающей позиции питали Чжоутуань своей духовной силой, увеличивая её потенциал, одновременно принимая участие в выплетении сетей заклятий. Когда разумы заклинателей соединились, Сяо Синчэнь вздрогнул, ощутив, как мир наполняется красками и на фоне едва начинавшего светлеть неба вырисовывается силуэт поросшего травой и невысоким кустарником склона горы. Видимое чужими глазами хлынуло в него ослепительно ярко и чётко, заглушая оттенки эмоционального восприятия, признаки течения духовной силы, а те, кто находились в слиянии вместе с ним, удивились остроте восприятия звуков и запахов, доступной лишь слепому.       Ткань иллюзии поползла по пространству горы, преодолевая защитные барьеры один за другим. Полыхнуло пламенем небо, и огонь, в котором горели раскалывающиеся обломки камней, полился с небосвода, заливая склоны, выжигая всё на своём пути. Померк рассвет, вновь уступая место ночной тьме. Плоть скал разверзлась, выпуская жгучую лаву. На обожжённом скальном пространстве запылал уединённый домик заклинателя, в несколько мгновений обращаясь пеплом и обнажая обугленные трупы учеников и слуг. Ган Фудай выступил из пепла с гордо поднятой головой.       — Ты пришла наконец, — произнёс он звонко, обращаясь к Чжоутуань и видя её одну.       — А ты уже и не надеялся дождаться, — ответила она с улыбкой.       Ровным уверенным шагом заклинатель направился к ней, протянул руку, чтобы коснуться лица, но силуэт перед ним, затрепетав, растаял. Возникая за его спиной, заклинательница обнажила меч. Ган Фудай обернулся, встречая удар её духовной силы, сконцентрированной клинком, мгновенно вызванным из небытия энергетическим барьером.       — Это очень красиво, — сказал заклинатель, поднимая взгляд к пылающему небу. — Такая объёмность деталей, такая точность.       Чжоутуань улыбнулась, показывая зубы, и её улыбка стала похожей на оскал.       — Попробуй вынырнуть, — предложила она.       — Зачем? — удивился заклинатель.       Он прикоснулся к нитям сплетённого Чжоутуань заклятья, пытаясь сдвинуть и переместить его элементы, и на мгновение сопровождавшие заклинательницу помощники почувствовали, как их разума касается чужая воля, но нити выпрямились, не подчиняясь и сохраняя структуру, выталкивая воздействие Ган Фудая.        — Даже не позволишь мне добавить пару штрихов? — слегка озадаченно поинтересовался он.       Чжоутуань налетела на него, ломая созданный им барьер, обратила зыбкой лавой твёрдый камень под его ногами, вынуждая терять равновесие, направляя остриё меча в уязвимые участки его тела. Ган Фудай защищался, ничем не уступая ей в искусстве фехтования, несмотря на то, что иллюзии заполняли его разум, не позволяя вырваться из их сетей. Заклинательница всё усиливала напор. Закружились вокруг звонкие серебристые кинжалы, прокалывая кожу, испещряя ранами, вонзаясь внезапно и болезненно. Один из ножей вошёл в глаз Ган Фудая, мучительно пуская по нервам боль и заставляя его потерять объёмность зрения. Кинжал был иллюзорным, но боль и темнота, обрезавшая обзор, должны были ощущаться настоящими. Заклинатель попытался сбросить с себя эту часть иллюзии, но снова потерпел неудачу в том, чтобы распутать нити заклятья Чжоутуань. Недаром год за годом она подтачивала его разум, исподволь ломая и подчиняя, лишая силы. Он должен был почувствовать беспомощность, но, похоже, осознание запаздывало, не умея зародиться в его искажённом мозге.       Чжоутуань поморщилась, прислушиваясь к тому, что испытывал её враг. Его безмятежность, являющаяся побочным действием её собственного влияния, раздражала её. Сильным неотвратимым ударом она отрубила ему ноги ниже колен, вынуждая упасть барахтаться в обжигающей лаве, на поверхности которой сама легко танцевала. Из разрушенного домика потянулась вереница учеников, сохранявших свои полусожжённые облики, взывая к учителю и моля его о помощи. Ган Фудай посмотрел на них равнодушно, а потом перевёл взгляд на Чжоутуань и неожиданно улыбнулся ей.       А затем порвал заклятия, погасив небо и выпустив на него вставшее уже утреннее солнце, залечив раны на плоти камня.       — Хорошо поиграла? — спросил он.       Из-за спины заклинателя выступили его помощники, сосредоточенными мрачными взглядами смерившие сопровождавших Чжоутуань.       Заклинательница отпрянула, судорожно ощупывая пространство в поисках линий чужой магии, но не нашла никаких следов чьих-либо иллюзий. Обманные образы Ган Фудая растаяли вместе с её собственными. Невредимый, он стоял перед ней, ухмыляясь.       — Придётся мне в самом деле спалить твою гору дотла, — холодно сказала она, и один из учеников, подпитывающих Ган Фудая энергией, схватился за голову, оседая на землю.       Находящиеся в сцепке с Чжоутуань заклинатели ощутили её мысленный приказ и, ослабив подпитку лидера своей духовной силой, направили усилия на разрушение барьеров, блокирующих ментальное воздействие, которыми были защищены соратники Ган Фудая. Как только им удалось пробиться сквозь защиту одного из них, мгновенная вспышка энергии погасила волны его мозга, выжигая его, и Ган Фудай не успел перехватить контроль прежде, чем заклинатель умер. Направив свои старания на усиление защиты от влияния на разум, враг Чжоутуань пропустил момент, когда сверкнувшая вспышка меча отняла жизнь у ещё одного из его союзников. Заклинательница, нанёсшая удар, упала, пронзённая разом тремя мечами, — Ган Фудая и двух его оставшихся невредимыми учеников. Находящиеся в сцепке с тяжело раненой ученицей Чжоутуань заклинатели мгновенно вытолкнули умирающую девушку из слияния, ограждая себя от воздействия её боли. Звонко схлестнулись мечи. Сяо Синчэнь пытался приспособиться к бою, за которым наблюдал чужими глазами, но было безумно сложно подстроить восприятие, и он не справлялся с тем, чтобы побороть своего противника. Чужой меч вошёл в его плечо, разрывая мышцы неприятной острой болью. Он отпрыгнул, сосредотачиваясь на защите, дав команду Шуанхуа скользнуть в другую руку. Разозлённые прикосновением его боли Чжоутуань и её ученик бросились ему на выручку, быстро покончив с нападавшим. Ган Фудай и последний из его помощников, воспользовавшись тем, что внимание противников отвлечено, активировали заготовленную заранее сеть иллюзии, но Сяо Синчэнь, мгновенно ощутивший, как разворачивается заклятие, выжег несколько его ключевых нитей своей духовной силой, и его разум и разум его товарищей остались неприкосновенными. Чжоутуань закричала пронзительно, выпуская в этом крике волну духовной силы. Совместная атака её помощников снова успешно пробила брешь в защите тех, с кем они сражались, но барьер был восстановлен прежде, чем оглушительный крик смог повредить им. Чжоутуань сокрушённо покачала головой. Ган Фудай, утомлённой этой странной схваткой, снова выпустил нити духовной силы, пытаясь проникнуть в разумы своих противников. Ощутив его духовную силу, тянущуюся к её сознанию, Чжоутуань ухватилась за эту нить и обратила её воздействие, проскальзывая в разум собрата по учению, который не в силах был разорвать эту им самим установленную связь. Пользуясь возникшим противостоянием, соратники заклинательницы совместными усилиями нейтрализовали последнего помощника Ган Фудая, а затем внезапно почувствовали, как Чжоутуань вышла из их сцепки сознаний.       — Только ты и я, — сказала она ГанФудаю.       Тот кивнул, направил свои силы на сопротивление, пытаясь разорвать искрившуюся между ними связь или усилить влияние достаточно, чтобы вновь завладеть ситуацией, но Чжоутуань давила, безошибочно нащупывая слабые места в его защите, которую подточил её собственный яд. Сяо Синчэнь и Лай Жичу наблюдали за тем, как капельки пота выступают на лбу заклинательницы от напряжения, а затем Ган Фудай падает перед ней на колени, и на лице его проступает ощущение невероятного страдания. Время натянулось долгой выматывающей тишиной. Растаяли остатки иллюзии, которой были охвачены остававшиеся в жилище заклинателя слуги и младшие ученики, и те начали робко выглядывать из здания. Не отрываясь от воздействия, в которое была погружена, Чжоутуань бросила своим помощникам:       — Разберитесь с ними. Не оставляйте никого.       Лай Жичу решительно направился к дому, Сяо Синчэнь последовал за ним. Его сила потекла в союзника, но тот мысленно остановил его, предложив оставаться за спиной и подстраховывать его, пока меч его окрашивается кровью. Глазами заклинателя Сяо Синчэнь видел бойню, которую ученик Чжоутуань устроил среди тех, кто не мог оказать ему сопротивления. По-прежнему прочно переплетённый сознанием со своим напарником, он ощущал, как тёмная холодная ярость наполняет серебристый клинок, погружающийся в беззащитную плоть, отнимая жизни, и сфера у него за пазухой впитывала предсмертные страдания умирающих. С каждым метким, ловким ударом чужого меча Сяо Синчэнь чувствовал, как что-то умирает в нём самом.       Когда заклинатели снова вышли наружу, оставив около десяти трупов в безжизненном теперь доме, Чжоутуань встретила их усталым, но удовлетворённым взглядом. В руках её переливался голубоватый кристалл.       — Прислушайтесь к нему, — предложила она.       Духовная сила Лай Жичу и Сяо Синчэня коснулась артефакта. В нём трепетала безнадёжно расколотая душа Ган Фудая.       Битва на заповедной горе изменила что-то в Сяо Синчэне, хотя, как он ни пытался, ему не удавалось понять это неуловимое влияние, оказанное на него долгим слиянием с чужими сознаниями и наблюдением за сражением древних заклинателей. Когда он вернулся в город И, чтобы проверить сохранность созданных им иллюзий, он не нашёл Сюэ Яна возле имитирующего его труп тела и отправился искать его. Тёмный заклинатель, по-прежнему наполненный едким отчаяньем, целеустремлённо брёл куда-то по пустынной дороге. По всей видимости, он совсем недавно вышел из поля воздействия заклинания, поэтому не успел заметить, что меч за его спиной, который он принимал за Шуанхуа, шаг за шагом теряет свою ауру, вышедший из-под зоны действия артефакта, подпитывающего миражи в похоронном доме и его окрестностях. Скрывая своё присутствие, Сяо Синчэнь последовал за Сюэ Яном, подцепившись к живущей внутри юноши нити собственной магии. Легонько прикоснувшись к его сознанию, Сяо Синчэнь подпитал ощущение, исходящее от меча. Почувствовав, как Сюэ Ян горько обрадовался, находя то, что искал, Сяо Синчэнь прислушался к аурам находящихся поблизости и без особого удивления обнаружил А-Цин, пахнущую дорогой, усталостью и испугом.       Она начала кричать прежде, чем Сюэ Ян стал убивать её. Сяо Синчэнь почувствовал болезненный укол сочувствия, когда А-Цин принялась звать на помощь, затем сделал глубокий вдох и отступил в тень, скрывавшую его присутствие. Сфера запульсировала мягким теплом, впитывая эмоции загнанной в угол жертвы. Сначала вопли девушки были полны ужаса, затем страх уступил место едкой иронии принятия неотвратимого. Когда холодное лезвие отсекло её язык, в криках А-Цин больше не было слов, но боль продолжала течь в сердце гуляющего ветра, наполняя его своей обжигающе терпкой остротой, смешанной с пряным наслаждением Сюэ Яна. Артефакт жадно забирал в себя предсмертные муки девушки, пока её дыхание не оборвалось, захлебнувшись в металлическом, горячем запахе крови. Сяо Синчэнь подумал, что перед смертью людям свойственно испытывать очень сильные эмоции.       Уединённый домик среди леса впустил Сяо Синчэня доброжелательно и мягко, окутывая запахами свежесрезанных магнолий и измельчённых корней кориандра. Девочки, что обычно встречала заклинателя, не было дома, и Чжоутуань сама вышла ему навстречу. Она поприветствовала Сяо Синчэня и увлекла его в объятия магии, показывая на этот раз сама иные миры воплощённых в удивительно естественном мираже фантазий.       — Скоро я покину это место, — рассказала Чжоутуань, когда урок плетения иллюзий закончился. — Мне хотелось бы оставить тебе подарок на прощание. Я рада, что ты был со мной, когда я свершила свою месть.       — Спасибо за то, что позволили мне видеть пылающее небо, — ответил Сяо Синчэнь. — Этого подарка вполне достаточно.       Остатки ароматов трав, сожжённых в погасшей курильнице, витали по комнате, перекликаясь горечью и сладостью.       Чжоутуань неспешными, едва слышащимися шагами прошла от окна к мёртвому, давно не разжигавшемуся очагу, затем проследовала дальше вглубь комнаты, зачем-то с лёгким шелестом касаясь стены. Сяо Синчэнь сидел неподвижно, раздумывая, как использовать особенности плетения магических сетей, которые заклинательница показала ему сегодня.       — Хочешь, я прочитаю какое-нибудь твоё тайное желание? — предложила Чжоутуань. Сяо Синчэнь как будто отпрянул. Несмотря на признательность по отношению к древней и уважение к ней, ему совсем не хотелось обнажать перед Чжоутуань душу.       — Благодарю, — ответил он как можно спокойнее, не позволяя эмоциям проникнуть в слова и обидеть её возможным недоверием. — Думаю, мои желания мне известны и не содержат никаких тайн.       Чжоутуань засмеялась глубоким грудным смехом, и шелест её одежд раздался совсем рядом. Руки заклинательницы легли на виски Сяо Синчэня, подталкивая открыться, духовная сила потекла с кончиков её пальцев, щекочуще приглашая впустить внутрь разума. Сяо Синчэнь накрыл её пальцы своими, а затем как можно мягче отодвинул их. Дуновение ветерка, поднявшегося от того, как взметнулись полы одеяния резко отвернувшейся Чжоутуань, пробежало по щеке и подышало на шею. Сяо Синчэнь помолчал, а потом произнёс неуверенно и робко:       — Я думаю, мне пригодился бы новый меч.       — Что? — Чжоутуань звучала поражённо и не скрывала своего удивления.       Сяо Синчэнь вздохнул, касаясь рукояти лежащего с ним рядом Шуанхуа.       — Боюсь, наши пути с этим спутником на время расходятся.       Чжоутуань принесла Сяо Синчэню заклинательский клинок в день их последний встречи перед тем, как она оставила спрятанный среди леса домик.       — Позаботьтесь друг о друге, — напутствовала она.       Сяо Синчэнь кивнул, склоняясь в поклоне. Рукоять незнакомого оружия ощущалась непростительно тёплой и пугающе хрупкой.       Сяо Синчэнь приходил к Сюэ Яну и подолгу оставался рядом с ним, незамеченный, невидимый. Сердце гуляющего ветра пило тёмные эмоции юноши, поглощало его гнев, сменяющийся отчаяньем, трепетало безразлично, разогревалось так, что в глубине его начинали танцевать красноватые искорки. Сяо Синчэнь подпитывал наведённый им морок, заставлял миражи выступать рельефнее в полных то негасимой ярости, то мертвенной тишины колкого страдания глазах Сюэ Яна. Некромант пах непритворной горечью и дымом догорающих костров из едкого чадящего сырого дерева. И всегда — тьмой и кровью. Он говорил с Сяо Синчэнем, звал его, сыпал угрозами вперемешку с пустыми обещаниями, а затем вдруг загорался болезненным энтузиазмом и принимался за странные ритуалы, рисуя покорной ему тёмной энергией неведомые картины в бесплодных попытках дотянуться до разбитой на осколки души.       Сяо Синчэнь не отвечал ему, терпеливо позволяя сфере напитаться нотками безумия. Когда Сюэ Яну внезапно становилось легче после долго сна или тяжёлого забытья сильного опьянения, он осторожно натягивал нить, связывающую его с юношей, и будил в нём осознание непоправимости собственной смерти. А затем сопровождал его, когда затопленный отчаяньем и бессильной яростью Сюэ Ян отправлялся на жатву чужих жизней, истребляя одного за другим жителей города, и поил их предсмертными муками сердце гуляющего ветра.       С того самого дня, когда Сюэ Ян впервые склонился с отчаяньем над гробом с бездыханным телом Сяо Синчэня, он не расставался с Шуанхуа. В отличие от Цзянцзая, по-прежнему скрывавшегося в рукаве цянькунь, Шуанхуа никогда не прятался и всегда был на виду. При всяком удобном случае Сюэ Ян пытался коснуться меча, как будто тот сохранял в себе неповреждённую частичку души даоцзана. Ведь души мечей и души заклинателей, сражающиеся вместе, переплетаются так тесно, что их уже не расплести. Сюэ Ян спал мало и засыпал, только когда тело и психика были вконец измотаны, сжимая прохладную рукоять меча. Его пальцы никогда не разжимались, и порой во сне он вздрагивал, впиваясь в сбалансированную прохладную рукоять, будто он больше всего на свете боялся потерять этот наделённый духовной силой обрывок памяти. Продолжая начатое на первой ночной охоте с Сяо Синчэнем, Сюэ Ян поил морозный клинок человеческими жизнями, день за днём бессистемно умерщвляя и обращая в свои марионетки беззащитных жителей города. Серебристый высверк клинка раз за разом обрывал чью-то жизнь, и духовная сила Сюэ Яна в нём переплеталась с воспоминаниями меча о том, как рождалась и росла в нём духовная сила заклинателя, прежде владевшего им.       Сяо Синчэнь не мог не замечать, как важен стал для Сюэ Яна меч, который он заставлял быть похожим на собственный клинок. Иногда, когда он был рядом с некромантом, нити его иллюзии натягивались, если Сюэ Ян, повинуясь внезапному порыву, тянулся в сторону скрытого от его разума и его глаз Сяо Синчэню, ощущая инстинктивно ауру подлинного Шуанхуа. Сяо Синчэнь усиливал контроль, и тёмный заклинатель удивлённо озирался, не понимая, что смутило его. Сердце гуляющего ветра разочарованно притухало, слыша спокойную усталость вместо только что краем коснувшегося его пыла. Находясь рядом с Сюэ Яном, Сяо Синчэнь прислушивался к отчаянию и злобе юноши так долго, что начал учиться различать оттенки его настроений. Однажды, когда Сюэ Ян громил всё вокруг после очередной неудачной попытки заставить своего даоцзана подняться, Сяо Синчэнь ощутил, что начал распознавать эмоции, поглощаемые сердцем гуляющего ветра. Его духовные силы и магия артефакта обрели неожиданный резонанс, и всё стало на свои места, подобно чему-то, что всегда понимал, не задумываясь об этом. Сяо Синчэнь осознал, что каждую эмоцию, проходящую через сферу, он может попробовать на вкус, испытать, как свою, пропуская сквозь собственные душу и разум.       Всеобъемлющее, трепещущее оттенками тьмы страдание Сюэ Яна затопило его, ужасая, отталкивая и заставляя невольно сочувствовать этой разделённой боли. "Пришло время исполниться предчувствию", — подумал Сяо Синчэнь.       Когда некромант уснул, он подошёл к нему непозволительно близко, на всякий случай делая более беспробудным его сон, и осторожно вытащил из сжатых пальцев простой клинок, который казался юноше мечом, оплетённым звёздами и инеем, благодаря искусно вырисованному миражу. Сюэ Ян вздрогнул, ощутив даже сквозь навеянный чарами сон пустоту своих пальцев. Сяо Синчэнь провёл рукой по стройному длинному телу Шуанхуа, кончиками пальцев касаясь с болью ножен и лезвия в безмолвном прощании, а затем с поклоном положил его на пол рядом со спящим, разделяя, но не отрекаясь. Сюэ Ян сжал пальцы на дышащей холодом украшенной рукояти и улыбнулся во сне.       Однажды Чжоутуань пришла в город И в сопровождении своей юной ученицы. Сяо Синчэнь почувствовал её приближение и вышел ей навстречу. Заклинательница поморщилась, проходя сквозь текущую вокруг тёмную энергию, которую Сяо Синчэнь почти перестал замечать.       — Я думаю провести пару дней в домике среди леса, — рассказала Чжоутуань. — Я правильно ощущаю, что ты уже готов поделиться со мной тем, что ты тут устроил?       Сяо Синчэнь кивнул. Они медленно двинулись по пустынным улицам, населённым лишь призраками и живыми мертвецами. Когда невдалеке раздался стук шеста, заклинатель молча коснулся руки своей спутницы. Чжоутуань внимательно присмотрелась к худому силуэту умершей девушки, а затем осторожно запустила в её сознание нити своей магии, изучая её прошлое и настоящее.       — Тебе её не жаль? — спросила Чжоутуань, когда призрак, отбивая палкой ритм шагов, удалился. — Почему ты не освободишь её?       Сяо Синчэнь ответил без колебаний, спокойным и чистым голосом:       — Она сама делала свой выбор и выбрала остаться привязанной к этому миру. Я не могу исполнить её посмертное желание.       Чжоутуань взглянула на него удивлённо.       — Но она же остаётся в этом мире, чтобы отомстить за тебя.       — И я не могу ей в этом помочь, — твёрдо ответил Сяо Синчэнь.       Их путь уже привёл их к похоронному дому. Заклинательница сказала ученице подождать её снаружи и осторожно переступила порог следом за Сяо Синчэнем.       Сюэ Ян сидел возле гроба, в котором покоилось фальшивое тело, и, напряжённо раздумывая о чём-то и хмурясь, жевал пожухшее яблоко.       — Видел бы ты, сколько безумия в его глазах, — мысленно обратилась к Сяо Синчэню Чжоутуань. А затем добавила, улыбнувшись: — Я и не подозревала, каким ты можешь быть жестоким.       Она прошла по комнате, рассматривая наложенные чары и переплетённые линии заклятий. Иногда то тут, то там, она слегка подправляла структуру, сдвигая ту или иную нить. Ощущая прикосновения Чжоутуань к своей магической сети, Сяо Синчэнь удивлялся, как точно заклинательница определяет её слабые места и как легко у неё получается наладить их точным и почти неощутимым прикосновением.       — Очень любопытно, — прокомментировала Чжоутуань.       Она подошла почти вплотную к Сюэ Яну, не замечавшему её присутствия благодаря скрывающей магии Сяо Синчэня, воздействовавшей на его разум, потекла мысленно по захватившей его иллюзии, прислушалась к тому, как билась в нём тоска, отпрянула, будто укололась. Некромант безразлично уронил огрызок и принялся лихорадочно что-то писать на обрывках бумаги, уже испещрённых знаками. Продолжая изучать его, заклинательница осторожно коснулась зачарованного мешочка за пазухой Сюэ Яна, пригладила нити заклинания, нахмурилась.       — Это никуда не годится, — сказала она. — Если он начнёт как следует изучать осколки, когда тебя не будет рядом, чтобы держать его в мороке, он всё поймёт.       Сяо Синчэнь огорчённо покачал головой:       — Я работаю над этим, но пока не достиг должных успехов.       — Я думаю, я могу облегчить тебе задачу, — улыбнулась Чжоутуань. — Я как раз находилась в поиске места, где мой трофей был бы в безопасности.       Заключённая в ловушку душа Ган Фудая, опутанная оковами иллюзий самой древней заклинательницы, заменила собой подделку, подсунутую Сяо Синчэнем.       — Судя по всему, он станет беречь это сокровище так, что мне не о чем волноваться, — проговорила Чжоутуань довольно. — Скажи, как так вышло, что я не вижу на нём ни привораживающего заклинания, ни иллюзии, концентрирующей все эти муки?       Заклинательница снова и снова перебирала нити магии, оплетающие разум Сюэ Яна, но поиски её были по-прежнему бесплодны.       Сяо Синчэнь неожиданно улыбнулся, легко и светло. Чжоутуань присмотрелась к этой улыбке и покачала головой.       — Ты в самом деле приручил его, это его настоящие чувства, — неверяще проговорила она. — К тебе опасно приближаться.       Улыбка Сяо Синчэня погасла.       Дороги сплетались в узор перемешанных лент, рассыпались тёмным песком поверх камня под ногами. И после всех путешествий, после каждой охоты, каждого поиска, всегда приводили в город И, зарастающий чёрным туманом.       Сяо Синчэнь не помнил, когда стал приходить к Сюэ Яну, не различавшему больше иллюзию и реальность, не таясь, не помнил, как впервые обожгло его этим раздирающим коктейлем безумного восторга и смутного недоверия к себе, не помнил, когда впервые некромант с величайшей осторожностью испуганно касался его лица.       — Как же долго я тебя ждал, — выдохнул Сюэ Ян.       Сяо Синчэнь не ответил, как не отвечал все эти годы, когда некромант говорил с нетленным дьявольски прекрасным трупом с перерезанным горлом. Сюэ Ян понимал, что его больное воображение искажает его реальность, но ему было наплевать, потому что кожа даоцзана была тёплой, и он мог слышать его дыхание в бесконечной тишине похоронного дома, и этого было достаточно.       — Послушай, а хочешь, уйдём из этого туманного города, поселимся в какой-нибудь гостеприимной деревушке, мы даже можем взять с собой А-Цин, ну и что, что она призрак, так даже удобнее...       Даоцзан молчал, но уголки его губ чуть расходились, как будто он собирался одобрить идею тёмного заклинателя и улыбнуться ему. А может быть, отругать.       — Я не нарочно её убил, она сама нарвалась, — оправдывался Сюэ Ян, — ты же понимаешь. Слышал бы ты, какие гадости она мне говорила! К тому же, если бы она нашла-таки своих заклинателей, понимаешь, они могли бы отобрать у меня... в общем, пришли бы сюда, устроили бы балаган. Но я её не трогаю с тех пор, как она тут бродит, честное слово, вот ни разу не отгонял, даже когда она у гроба сидела и плакала кровавыми слезами! Подождал, пока наплачется, потом только подошёл.       Сяо Синчэнь коснулся руки некроманта, Сюэ Ян вздрогнул, потом улыбнулся, ослепительно искренне.       — Даоцзан, хочешь, сегодня я приготовлю ужин? Я давно не разжигал очаг, но думаю, он в порядке, и у меня есть немного овощей с окрестных заброшенных огородов.       Сяо Синчэнь покачал головой — "не стоит".       — Тебе, наверное, неуютно, что тут не прибрано, — пробормотал некромант.       Он зажёг несколько свечей, как будто это могло прибавить уюта заброшенному холодному строению, забросанному исписанными свитками и обрывками листов со странными рисунками, покрывавшимися слоем пыли. Сяо Синчэнь, так и не сказав ничего, исчез, когда Сюэ Ян отвернулся, чтобы расчистить часть циновки, на которую можно было присесть.       На следующий день, когда он пришёл на встречу с Цзинь Гуанъяо в сомнительную таверну на отшибе, некромант лучился неожиданным довольством и радостью.       Сяо Синчэнь не помнил, когда впервые заговорил с Сюэ Яном, кажется, он не удержался и засмеялся какой-то сомнительной шутке, которыми некромант иногда приправлял свой поток сознания. Неожиданная нить вплелась в узор эмоций, питающих сферу, и эта радость узнавания была такой чистой и яркой, что слепой заклинатель задумался, не ошибся ли он, выбирая саднящую боль как лейтмотив ощущений юноши. Сидя на циновке в вылизанной до блеска комнате похоронного дома, так долго служившего им обоим пристанищем, Сяо Синчэнь беседовал с Сюэ Яном, как будто ничего не случилось, и они снова оказались в прошлом, по которому некромант так отчаянно скучал и которое пытался вернуть.       А потом, снова растаяв в тенях, сжимал в пальцах горячее пульсирующее сердце гуляющего ветра, когда тёмный заклинатель заходился в крике, охваченный надрывным безумием, стоя на коленях перед гробом с холодным и неподвижным трупом.       — Даоцзан, скажи, ты правда меня ненавидел? — спрашивал Сюэ Ян, держа тёплую руку Сяо Синчэня в своих пальцах и тая в том, что даоцзан сжимал их в ответ.       — Нет, — искренне отвечал Сяо Синчэнь. — Неправда.       — Если бы ты знал, что это я, ты всё равно стал бы меня спасать? — продолжал спрашивать некромант.       — Я всегда знал, что это ты, — улыбался Сяо Синчэнь, и Сюэ Ян расплывался в ответ в тёплой мечтательной улыбке.       А потом, когда его снова настигала тишина и потерявшее чёткость границ между истиной и грёзой сознание возвращало в реальность, быстрыми шагами мерил комнату, излучая надрывную безнадёжность, усиленную в стократ этими проблесками несуществующего тепла.       — Ты будешь приходить всегда? — спрашивал Сюэ Ян с надеждой, когда Сяо Синчэнь возвращался в похоронный дом после долгого отсутствия и находил Сюэ Яна мрачным и измученным.       — Я буду рядом до конца, — отвечал бродячий заклинатель миролюбиво, но без тепла в голосе.       И Сюэ Ян отбрасывал сомнения и мог двигаться дальше, отдавая всего себя новым поискам, очередным попыткам и исследованиям, прилагая все усилия, чтобы выполнить невысказанные обещания.       Когда город И наводнился заклинателями, Сяо Синчэнь, уже давно привычный к тьме, заполнявшей его улицы, скрылся в тумане, прислушиваясь и наблюдая за биением жизни, неожиданно проникшей в это уединённое нездоровое место. Бесчисленные ходячие мертвецы не замечали его, скрытого барьерами неприметности и ни в коем мере не являвшегося целью их атак. Он улыбался, слыша собственные интонации в полном надежды голосе Сюэ Яна. Он хотел напоить сферу предсмертной болью истерзанного, почти сведённого им с ума некроманта. Возможно, именно этой ноты не хватало в разнообразных мелодиях и аккордах её звучания. Когда он почувствовал, как резко натянулась нить, исчезая в портале вслед за истекающим кровью Сюэ Яном, он испытал горькое разочарование и порыв отправиться искать его. Однако он не мог оставить душу, значимую для Чжоутуань, доверившей её его присмотру, не узнав о её дальнейшей судьбе, поэтому продолжил, скрывая своё присутствие, следить за бродящими по городу заклинателями. Прислушиваясь к происходящему в пределах похоронного дома, Сяо Синчэнь вздрогнул. Среди многочисленных незнакомых аур он ощутил изменённую, клубящуюся тьмой, но всё ещё узнаваемую ауру Сун Ланя. Немедленно потянувшись к потерянному другу, Сяо Синчэнь, с трудом проникая в сознание умершего и преодолевая сопротивление тёмной энергии, препятствующей ему, заставил того отбросить сомнения. В загримированном нетленном трупе, столько лет изображавшем Сяо Синчэня для Сюэ Яна, Сун Лань тоже должен был видеть именно его. У живых заклинателей не было повода сомневаться, так как никто из них не был лично знаком с Сяо Синчэнем и не представлял себе как следует, как тот выглядел, не говоря уже о том, что смерть накладывает отпечаток на черты каждого, кого касается. Он не понял, о чём говорил заклинатель, отмеченный тьмой, с тем, кто когда-то был его другом, так как написанные на песке слова не звучат, но сумел уловить, что Сун Лань получил мешочки с расколотыми душами. Сяо Синчэнь подождал, пока вольно и невольно гостившие в городе И заклинатели удалятся на достаточное расстояние, а затем последовал за лютым мертвецом, отправившимся продолжать свой путь бродячего заклинателя. Прежде, чем он успел догнать его, ниточка, однажды поселившаяся в душе вздорного и наглого юноши, который жестоко поплатился за свои злодеяния и наполнил сердце гуляющего ветра почти до краёв за годы, проведённые в истязавших его страданиях, оборвалась и растаяла.       Сяо Синчэнь не решался окликнуть Сун Ланя, как тот когда-то не мог набраться смелости войти в похоронный дом, чтобы попрощаться с другом. Он долго следовал за заклинателем, прежде чем наконец позвал его. Сун Лань обернулся и застыл, глядя на Сяо Синчэня поражённо, недоверчиво.       — Цзычэнь, это в самом деле я, — произнёс слепой заклинатель, касаясь руки мертвеца.       Бледные пальцы ответили ему робким ответным прикосновением.       — Откройся мне, — попросил Сяо Синчэнь.       Сложно прорывающаяся сквозь тёмную энергию, наполнявшую мертвеца, иллюзия раскрылась ярким цветком, соединяя два сознания, и в её власти исчезла пыльная дорога, растаяли придорожные заросли, и остались только далёкие звёзды среди бесконечной черноты беспредельности. Две пары одинаковых глаз встретились взглядами, не узнавая, теряясь, не зная, что сказать.       — Ты был прав, Цзычэнь, — зазвенел наконец голос Сяо Синчэня звонким колокольчиком. — Я виноват перед тобой. Прости меня.       Сун Лань покачал головой.       — Как так вышло, что ты жив? — спросил он.       Сяо Синчэнь гибким широким жестом указал на окружающее их чёрное небытие, разбавленное сверкающими звёздными огнями.       — Иллюзии, — растерянно произнёс Сун Лань глухим голосом. — Я должен был догадаться. Ты расправился с Сюэ Яном подобно тому, как разобрался тогда с другим некромантом, на которого мы охотились. И чтобы не тратить ещё больше сил, молча наблюдал за тем, как он играет со мной, как с послушной куклой. Похоже, я ошибался в тебе даже сильнее, чем предполагал сначала.       Горечь его слов била наотмашь. Сяо Синчэнь не ожидал, что его могут тронуть упрёки. Он думал, что сердце его давно излечилось от чувствительности, которой наделила его однажды Чжоутуань.       — Синчэнь, — спросил Сун Лань холодно, — когда Шуанхуа пронзил моё сердце, ты знал, что убиваешь меня?       — Да, — последовал ответ, рассыпавшийся пылью в пустоте и неподвижности окружающего пространства.       Сун Лань помолчал, осознавая, не веря, а затем спросил:       — Зачем же ты пришёл сейчас?       — Теперь я могу наконец отпустить тебя в круг перерождений. И попрощаться, как ты и хотел, когда искал меня. Больнее всего было думать о том, что я не дал тебе этого шанса тогда, — тихо ответил Сяо Синчэнь.       Сун Лань услышал его. Он всегда умел слышать всё, в том числе невысказанное. Услышал, как Синчэнь не мог позволить ему умирать так мучительно, как пришлось бы, позволь он проклятью цзянши окончательно поглотить его, как терзался, что не в силах найти способ избавить его от мучительного существования лютого мертвеца, как вздохнул свободнее, когда наконец отыскал возможность это сделать. Он смотрел на Сяо Синчэня несколько мгновений, сопоставимых с бесконечностью, смотрел с горечью бескрайнего сожаления, пронзительной непреодолимой теплоты, смотрел так понимающе, что на повязке Сяо Синчэня, оставшегося на пустынной дороге, проступили следы свежей алой крови.       — Спасибо, Синчэнь, — сказал Сун Лань, заставляя глаза Сяо Синчэня, сидящего с ним среди пустоты, расшириться и вобрать в себя всю тьму беспредельного космоса. И добавил: — Я принимаю тебя.       Заклинатель улыбнулся, и Шуанхуа, серебристым светом прокалывая тьму, сверкнул, ложась в ладонь Сяо Синчэня прохладной рукоятью, будоража картины памяти. Снова пронзая сердце мертвеца, напоенный духовной силой меч разорвал нити, удерживающие душу Сун Ланя в почти бессмертном теле, нетленность которого была продиктована смертью.       Иллюзия растаяла, и тело тяжело упало к ногам Сяо Синчэня. Заклинатель склонился над ним, забирая мешочки с душами и снимая ножны вернувшегося к нему клинка. Когда погребальный костёр, развеявший тёмную магию, уже догорал, Сяо Синчэнь услышал шаги приближавшегося к нему путника. Он узнал ауру наблюдавшей за ним саньжэнь Баошань, как только она позволила себе не скрывать её слишком сильно. Заклинатель склонился в поклоне, протягивая учителю сердце гуляющего ветра.       — Молодец, — сказала бессмертная, прислушиваясь к биению трепещущих эмоций внутри сферы. — Хранитель будет очень доволен. Твой долг оплачен.       Она исчезла, ни о чём не расспросив, и ученик не заметил, как Баошань коснулась его своей силой, впуская внутрь целительную магию, немедленно забурлившую внутри, восстанавливая и меняя. Сяо Синчэнь поднялся, потушил чадящий тёмным дымом костёр и пошёл прочь, светлым силуэтом тая во влажном тумане, стелющемся по дороге под мягкими лучами заходящего солнца.