Тульпа... или нет?

В мире А ~ В коллеже прозвенел звонок на обед. Обычный перерыв на два часа позволял ученикам даже сходить домой, но некоторые оставались в местной столовой. И таких ребят было вполне достаточно. Весной и ранней осенью, правда, некоторые выходили во двор, чтобы перекусить на свежем воздухе, но сейчас уже начался ноябрь, и становилось на порядок прохладнее. Никому не хотелось в такие дни сидеть на замёрзших чуть сыроватых скамейках. Нат сидел один и оглядывался вокруг себя. Никто не хотел садиться с ним. Как только он пришел обратно в свой мир и по испуганной реакции Марка все поняли, что вернулся тот самый Нат, который ранее издевался над Ансьелем, то все мигом объявили ему бойкот. Не говорили с ним, не отвечали на его вопросы, но будто следили. Наверно, за тем, чтоб он не начал снова охотиться за своей прежней жертвой. Впрочем, сами к нему не приставали и не издевались, не пытались наказать по справедливости. Он мог бы обидеться, он мог бы спросить, он мог бы заявить, что он уже другой. Но он был уверен, что ему никто не поверит. Поэтому он просто сидел один за столиком, вяло жевал свой сэндвич и поглядывал на сидевшего через несколько метров Марка. Он сидел вместе с Адрианом и Хлоей, которые шутили с ним, говорили с ним и иногда слегка обнимали за плечи. Он улыбался, кивал, но, кажется, молчал. Натаниэль не знал, что ему делать и как себя вести. С одной стороны ему очень хотелось доказать, что он стал другим, что он хочет заботиться о Марке, хочет с ним подружиться. Хочет узнать его поближе. Поначалу, это было просто… наверно, это был стыд. Затем искренний интерес и действительно дружеский настрой. В другом мире он тосковал, лез на стену, был уверен, что каким-то образом умудрился влюбиться в того, кого там не было. Потом он думал, что влюбился в тульпу (правда, потом выяснилось, что это была не тульпа в обычном смысле, а галлюцинация, иллюзия, которую Крроу создал специально, чтобы поиздеваться). Потом был Марк Санкёр, но к нему влюблённости Куртцберг не ощутил как ни странно. С последним это было скорее похоже на роль подзащитного у какого-то мудреца и философа. Когда же он вернулся сюда и стал наблюдать за Марком Ансьелем, то понял вскоре, что очарован им, когда тот улыбается, говоря с кем-то другим. Когда его лицо становится более умиротворенным. Когда ветер играет с мягкими пушистыми тёмными волосами. Когда его щеки розовеют. И Нату очень хотелось подойти, поговорить, извиниться. Однако Марк его откровенно боялся и избегал. Только замечал его приближение, как прятался. Оставалось только вздыхать и умирать от стыда. Натаниэлю даже пришлось вздрогнуть от неожиданности, когда Аликс, которая подошла так беззвучно, хорошенько хлопнула его пару раз по плечу. Он повернулся к ней и ошарашенно посмотрел. Девушка грустно и виновато улыбнулась… а потом обняла его. - Где ты был? Что с тобой происходило? Прости меня. Я отказалась от тебя. Это было так глупо! Я должна была быть рядом и убедить тебя не вести себя так, но я… я сдалась, - она говорила почти шёпотом. Нат неуверенно приобнял ее и похлопал по спине легонько в ответ. - Всё хорошо, Аликс. Тебе не в чем винить себя. Я бы все равно не слушал тебя, я был уязвленным, тупым и упёртым бараном. Давай выйдем во двор. Она кивнула, они вышли, заглянув в гардероб и забрав свои куртки. Двое друзей купили по стакану кофе в киоске, а потом устроились в парке на скамейке. Натаниэль рассказал Аликс обо всем, что пережил, о своих сожалениях. - Я правда хотел бы перед ним извиниться. Хотел бы объяснить, как сильно я сожалею. Я понимаю, что не заслуживаю его прощения, я не могу просить о нем. Но Марк закономерно боится меня. Думаю, будет лучше, если я не буду его тревожить. Мне страшно представить, какие кошмары снятся ему после мои словесных и физических издевательств, после того, как Злолюстратор пытался его убить. Я пытался. И мне правда жаль. Я псих. Я не хочу, чтоб он думал, что я преследую его и теперь. - Хах, да, ты его действительно до полусмерти напугал! Он даже разучился разговаривать, - насмешливо произнёс голос Лилы за их спинами. - А ты вообще заткнись, стерва! – разозлилась Аликс. – Ты пыталась убить Маринетт катаклизмом! Дрянь. Нат ошарашенно уставился на Лилу, потом на Аликс. -Успокойся, ты ее только спровоцируешь. Лила, просто… уйди, пожалуйста. У меня нет желания разнимать женские драки, - пробубнил Куртцберг, даже не глядя на Росси. Та лишь тихо фыркнула и ушла. Нат снова шокированно посмотрел на подругу: - Что это за страшные истории такие?- спросил он, потирая руками мерзнущие щеки. Кюбдэль сморщилась, нахмурилась и скрестила руки на груди: - Мы всей компанией пошли как-то на прогулку в торговый центр. Мы не знаем, как и где, но Лила умудрилась украсть кольцо у Кота Нуара. Она уверяет, что взяла его у Адриана, но ты же понимаешь, она всем врёт постоянно, поэтому никто в эту чушь про Адриана не поверил. В конце концов, она уже говорила всякие гадости про Мари, а мы все велись на это. Теперь она начинает говорить, что Адриан – это Кот Нуар. Я не говорю, что это плохо, но это опасно. Да и вообще Адриан скромник зажатый, а Кот – весельчак. В общем, она превратилась, а потом еще акуматизировалась и напала на Мари. Ее правда защитили, но все же Лила ее немного задела. Потом она потребовала отдать ей Маринетт и камень чудес божьей коровки у эйфелевой башни, а сама схватила Марка и сбежала. Его спас другой Нат, а так же герои. А эту ненормальную в клинику отправили. Лила, видимо, запала на Адриана, а он хорошо относится именно к Мари. Вот ее и переклинило. Натаниэль аж поперхнулся своим напитком. - ЧТО ОНА СДЕЛАЛА С МАРКОМ?! – он побагровел, то ли от того, что подавился, то ли от гнева и страха, то ли от всего сразу. - Ого. Вот не думала, что ты так будешь волноваться за него! Ты влюбился? Да, по лицу вижу! – она посмеялась, хитро глядя на друга, который сразу ярко покраснел. - Да вроде ничего. Он же не говорит упрямо, но вроде она просто затащила его на башню и этим напугала. Но не била и ничего такого, никаких ран не было. В блокноте он написал, что она его не трогала. Мы все напугались, но он убеждал, что он в порядке. Нат почувствовал, как его сердце колет что-то, а в горле застрял ком. - Марк… перестал общаться устно? С каких пор?- севшим голосом спросил юноша. Аликс закусила губу, отводя взгляд и делая вид, что наблюдает за стайкой воробьёв. Ей почему-то стало невыносимо сложно смотреть Натаниэлю в глаза. - Да, после того, как… как Злолюстратор его чуть не стёр, Марк перестал говорить. Иногда по его лицу было видно, что он хочет что-то сказать, но начинал задыхаться и закрывал руками рот. Нат долго молчал, глядя на то, как в золотистом свете полуденного солнца кружится и переливается редкий мелкий, колючий снег. Слишком хорошая погода, никак не стыкуется с такими открытиями. - Я омерзителен. Ему правда будет лучше, если я просто не буду к нему приближаться. Не имеет никакого значения, влюбился я или нет. Тогда, пару месяцев назад, он влюбился в меня, даже не зная, какой я… ненормальный. Я не знаю, за что. Запал на внешность, на мои рисунки, на какой-то выдуманный им хороший образ. А я просто не дал ни единого шанса объясниться и превратил его жизнь в ад. Разве я вообще имею мало-мальское право говорить после такого о любви? Даже Хлоя, язва еще та, с Кимом обошлась намного лучше. Мне лучше… исчезнуть на время, - мрачно заключил Нат, попивая остывший напиток и кидая стакан в уличную урну. – С другой стороны, это будет выглядеть так, будто я сбегаю от ответственности. Все это никак не исправить. Не знаю, что делать со всем этим. Эй! – в этот момент Аликс кинула крошечный снежок ему в лицо. Он начал фыркать, кашлять и чихать. - Хватит уже развивать драму. Если хочешь выразить свои сожаления, но не можешь подойти, просто напиши письмо о том, что тебе действительно жаль, но ты не требуешь от него прощения. Может, он не поверит, может наоборот. Хоть поймет, что ты осознаешь содеянное и не хочешь его нервировать. Толку от накручивания? Натаниэль меланхолично усмехнулся и бросил снежок ей в ответ: - Что ж, наверно, можно попробовать. Они и понятия не имели, что за ближайшим деревом прятался Марк и все слышал. И так, ничего не зная, они и ушли обратно в здание коллежа. ☆☆☆ …Марк чувствовал себя крайне неловко и виновато. Да, он в некотором смысле был рад возвращению Натаниэля их мира. Он был уверен, что в некотором смысле все еще его любит. Да, он вроде как довольно быстро привык к Нату из другого мира и думал, что когда они вернутся каждый в родные вселенные, что сам он, Марк, будет встречать прежнего обидчика смело и уверенно. Нет, не местью, просто не будет вести себя как жертва. Но стоило Нату вернуться и обнять его, как Ансьель в его руках ощутил дикий ужас и испытывал его теперь снова и снова при одном взгляде на рыжего мальчишку. И он совсем не мог контролировать свои панические атаки. Тем паче, что Натаниэль все время ходил за ним и посматривал на него как-то взволнованно. И пускай в его взгляде больше не было ненависти, но было такое влечение и огоньки, что Марку казалось, будто его снова преследуют. Ансьелю хотелось по привычке забиться в угол подальше, чтоб его никто не видел и не трогал. Он не мог выполнить обещание, данное им другому Нату: быть уверенным и сильным духом. И ему было стыдно за это. Еще больше его подкашивало то, что при всей этой ситуации с издевательствами над ним – пусть другой Натаниэль и остальные ребята старались его защищать при каждом замеченном ими случае, но местные хулиганы периодически умудрялись все же добраться до него – его родители не просто не поддержали его и ничем не помогли, но и вовсе отказались от него так легко. Они ведь сами усыновили его еще тогда, когда он был новорожденным, но зачем тогда он им был нужен? Они были только всегда недовольны им. Спасибо лишь мадам Натали. Он пока не мог называть ее мамой. Он не злился и не обижался на нее. Но он ее не знал и она его. И он никак не мог понять, зачем она отсудила, хоть и без большого шума, родительские права. Но она была вполне добра к нему. Всегда мягко с ним говорила и осторожно расспрашивала, чем ему может помочь и не хочет ли он сходить к доктору, который поможет ему снова начать говорить. Марк хотел одного – немного покоя. Особенно после того, как Лила Росси притащила его на Эйфелеву башню и пугала тем, что скоро сбросит его вниз. Но покоя ему не было. Тем более, с недавних пор он стал жителем особняка Агрестов, так как Габриэлю помощь Натали нужна была едва ли не сутки напролёт, и хотя у нее имелась своя квартира, она предпочитала – ну или ее начальник настаивал?.. – жить здесь. Адриан немало удивился всему этому, но был рад, что Марк теперь живет с ним в одном доме: - Теперь мы правда как братья! – радостно заявил он наедине. Что ж, в этом доме особо уютно не было, но рядом с Адрианом Марк чувствовал себя намного лучше и в безопасности. И вот теперь он не знал как себя вести с Натом, подслушав сначала их разговор с Аликс. Нату стыдно и больно. И ему нравится Марк. Ансьель мечтал о подобной возможности, но это было раньше. Сейчас он даже не знал, что ему с этим открытием делать. Он не ненавидел Куртцберга несмотря на то, что тот с ним делал, но не знал, как ему довериться и даже как просто подойти и поговорить с ним. А вдруг Натаниэль его ударит? Нет, бред какой-то. Его лицо и его голос говорили о том, что Нат действительно жалеет. В любом случае, Марк подслушал их разговор. Нату все равно это вряд ли понравится… Голова шла кругом от потока мыслей. Хотелось спать, но от перерыва осталось маловато, чтобы пойти домой и задремать. К тому же, мадам Санкёр могла быть в отъезде по делам своего начальника, Адриан на фотосессии. Оставаться в этом мрачноватом неприветливом особняке наедине с месье Агрестом-старшим мальчику было страшновато. Так что он вошёл обратно в высокие двери коллежского здания – и врезался в спину одного из хулиганов. - Смотрите-ко, кто здесь у нас! – хищно улыбнулся высокий парень, когда обернулся и увидел Ансьеля. – Какой же ты растяпа! Под ноги не смотришь, чудик радужный, не видишь, куда прешь? Похоже, пора тебя по-новой проучить!- хулиган закатал рукава и протянул руки, чтобы схватить обомлевшего Марка за плечи, а тот аж забыл как дышать, глядя снизу вверх на верзилу. Но тут между ними выросла «стена». Точнее, встал Натаниэль: - Отвали от него, Филип! - прошипел Куртцберг. Оппонент лишь загоготал. - Что, стал таким же и теперь выгораживаешь этого хлюпика? Отвали, я давно не веселился! Или мне с вами обоим позабавиться? – Филип отпихнул Ната и замахнулся, чтоб ударить Марка, но Натаниэль пнул его по ноге. Противник взревел словно медведь, сильно толкнул Марка и потом с крепкого размаха врезал в челюсть Куртцбергу, заставляя того сдавленно сдохнуть. Нат потерял равновесие и упал на колени, и Филип уж было хотел пнуть его куда-нибудь, но тут хулигана схватили Ким и Айван. А так же на поле битвы появились мадам Менделеева , мадам Бюстье и месье Дамокл. Начались разборки, Ната увели в медпункт, и растерянный Марк пошел следом, покрасневший от смущения. Нат защитил его. От хулигана, одного из тех, кого сам на Ансьеля науськал около двух месяцев назад. Неужели это правда, и Нату правда нравится Марк? Ансьель никак не мог в такое поверить. Он сидел на стуле, съежившись, пугливо наблюдая за тем, как медсестра осматривала Ната, обрабатывала какую-то небольшую царапину мазью, приложила металлическую коробочку в щеке пострадавшего ю. Марк не знал, что ему говорить – да и не мог он говорить до сих пор, при одной мысли о том, чтоб произнести вслух что-то членораздельное, а не звуки вроде мычания и сдавленного писка у него начинался ступор и панические атаки. Так что он просто сидел и ждал, посматривая на Куртцберга. Наконец, рыжего мальчика отпустили, и он заметил, что Ансьель все время был здесь, сидит весь красный от смущения. - Ты в порядке? Тебя не успели ударить? – дрожащим голосом спросил Натаниэль. Марк покачал головой и вышел следом за ним из кабинета медсестры. И они застыли в коридоре. Инстинкты подталкивали Марка ретироваться поскорее, но он боролся с этим желанием. Натаниэль шумно неровно дышал, глядя на его пугливую худенькую фигурку. Неуверенно протянув дрожащую руку, он коснулся плеча Ансьеля. - Марк… я… я знаю, что не могу просить твоего прощения. То, что я делал с тобой… этого нельзя прощать. За такое полагается… я даже не знаю, что. Просто позволь мне сказать, что если б я мог вернуться обратно во времени и не позволить себе делать все это, чтобы тебе не пришлось так много страдать – я бы это обязательно сделал, - Нат осторожно приобнял Марка, который боялся шелохнуться. -Я знаю, что и сейчас ты боишься меня. Я чувствую. Обещаю, я сейчас отпущу тебя, и ничего не сделаю тебе, - он правда опустил руки и освободил мальчика, который растерянно смотрел на Натаниэля. - Мне правда безумно жаль. Едва ли я могу себе четко представить, как плохо тебе было от всех побоев, грубостей, унижений и тем более как сильно я напугал тебя попыткой… - он запнулся, не зная, как это сказать. -…мне действительно очень жаль. Ты не заслуживал всего этого. Надеюсь, у тебя будет кто-то, кто сделает тебя счастливым. Прозвучит неправдоподобно после всего, но ты мне нравишься. Однако вряд ли я имею право говорить такое и быть рядом. Ты очень славный. Я тебя не заслуживаю. П-прости… ты явно будешь чувствовать себя лучше, если я больше не буду нарушать твое личное пространство и пугать одним своим видом и присутствием, если буду держаться подальше. Я больше не стану тебя тревожить, - Натаниэль позволил себе коснуться губами лба мальчика, охнул, развернулся и побежал прочь по коридору на улицу, оставляя Марка в недоумении и шоке. Он мало что понял из потока мыслей. Лишь то, что Нат правда очень сильно сожалеет. ☆☆☆ Натаниэль не приходил в коллеж на протяжении двух недель. Он чувствовал себя дико уставшим, ему казалось, что он ощущал всеобщую ненависть. Но труднее всего ему было чувствовать страх Марка. Он запомнил взгляд испуганных до полусмерти зелёных глаз, и эта картинка отпечаталась на подкорке. Натаниэль мог думать лишь о том, сколько зла причинил и о том, что из-за этого не такого уж давнего прошлого Марку тяжело ходить на занятия. Натаниэль думал о том, что ему стоит перевестись, чтобы Ансьелю больше нечего было бояться. Да, наверно, это будет наилучший шаг со стороны Ната. Было бы намного проще, если бы Марк плюнул ему в лицо, ударил и поиздевался, если бы это сделали и другие. Но они не трогали его, только шептались. Наказания в этом мире, физического, он не получил. Прощения он просто не мог получить, он был уверен. Все вместе это было наихудшим, наистрожайшим наказанием для него. Все, что он мог – все время спать и почти не есть. Мама волновалась, Аликс писала беспокойные смс, а из общего чата класса он вышел и вообще телефон проверял раз в пару дней. Вероятно, он бы так и не пошел в коллеж в ближайшее время, если б ему не приснился страшный сон, в котором зловещий силуэт с гигантскими крыльями бабочки трясет за шкирку Марка. Натаниэль проснулся в холодном поту и тяжело дыша, резко сел в постели. Он был в ужасе и очень волновался за Марка. Скорее всего, его сон намекал на Бражника. Но почему вдруг ему всё это приснилось вообще? Уснуть снова ему удалось с трудом, и это было тяжёлое забытьё. Никакого ощущения отдыха наутро. Но это не помешало ему проснуться с твёрдой уверенностью в том, что он обязан сегодня пойти на занятия. Он не был уверен насчет того, насколько буквально ему стоит понимать свой сон: значило ли это, что Марка кто-то огорчит и подведёт к черте новой акуматизации или же Бражник нападёт на него лично. По правде говоря, мальчик склонялся к первому варианту, потому что второй казался ему бессмысленным. Ведь Марк просто мальчик из коллежа, он не Ледибаг или Кот Нуар. Да и сам главный злодей еще ни разу не выходил из своего укрытия, кем бы он ни был и где б это укрытие ни находилось. Так или иначе, он проснулся, протер свои усталые глаза, под которыми уже имелись тёмные мешки, пошел умываться, вяло позавтракал и отправился в коллеж. Ноябрьское утро встретило его холодным колючим воздухом и порывами ветра. Всё вокруг было какое-то белёсое. А может, это просто он напрочь отвык от солнечного света, и теперь он слепит юношу. Надо сказать, когда он явился на свое место в классе, его однокашники замерли как статуи, замолкли и ошарашенно уставились на него, а потом Маринетт, Аликс и Роуз окружили его и стали расспрашивать как он. Было совершенно очевидно, что они волновались за него и теперь рады его возвращению. Натаниэль совершенно растерялся и смутился, краснея, и вместо того, чтоб рассказать, как он себя чувствует и где был, он просто начал бормотать извинения. Прозвенел звонок, вошла мадам Бюстье и удивлённо взглянула на сына, поскольку явно не ожидала, что он придет сегодня. Но потом она посмотрела на него с нежностью и грустью, хотя ничего не сказала, и все наконец разошлись по своим местам. Одной Лилы не было, и если честно, Ната это радовало. После истории Аликс про нападение Лилы на Маринетт, Нату рядом с ней за одной партой сидеть не хотелось совершенно. …На перемене Натаниэль столкнулся с Марком. Оба они замерли, и Нат уж было подумал, что Ансьель как обычно испугается и сбежит от него. Но нет, он… улыбнулся. Немного виновато. Потом написал что-то в своём блокноте и подал рыжему мальчику. Это был вопрос «в порядке ли ты?». Куртцберг совсем растерялся. Неужели Ансьель волновался из-за его отсутствия и теперь тоже был рад, как и одноклассники Натаниэля? Он пожал плечами и улыбнулся в ответ столь же неуверенно. - Вроде того. Я хотел еще раз извиниться. Я вёл себя невообразимо ужасно и я едва ли могу представить себе всё, что ты чувствовал и чувствуешь сейчас. Начиная еще с истерики у фонтана. Я понимаю, что это не оправдание. Просто… я привык, что все подшучивают надо мной, кто-то по-дружески, кто-то правда с издевкой. Особенно надо мной стали смеяться, когда поняли, что я влюбился в Ледибаг. Твои истории… они были прекрасны. Но из-за того, что твоё имя стёрли, я подумал, что я правда нравлюсь ей тоже. И когда я понял, что это не она… я просто потерял всякий рассудок. Я должен был дать тебе объясниться, но я сам обманул себя, это никогда не было твоей виной. Мне жаль за всю физическую и душевную боль, которую я причинил тебе,- он хотел сказать что-то еще, но не знал, что вообще можно было бы сказать. Марк смотрел на него, широко раскрыв глаза от удивления. Кажется, его поражал сам факт того, что Куртцберг снова извиняется . Он покраснел и потупился, выглядят еще более виноватым, потом снова стал писать в своем блокноте, снова передал Куртцбергу. «Я должен был понять, что этот план закончится катастрофой. Это правда моя вина, ведь я подарил тебе ложную надежду. Я правда не хотел делать тебе больно с этой дурацкой тетрадью. Просто я, если честно, не знал, что ты влюблен в Ледибаг. Но должен был понять, что если я пишу от ее лица о том, что мне нравишься ты, то это все равно подаст тебе… неправильные мысли. Прости, Натаниэль. Я уже имел дело с влюблённостью в мальчика, и это превратилось в кошмар, когда я признался прямо без обиняков. Поэтому я хотел как-то выразить свои чувства к тебе, но я боялся, что это снова будет плохо встречено, потому что я тоже мальчик. Едва ли я смогу понять всю глубину того разочарования, что ты тогда испытал. Не буду врать, ты действительно превратил мою жизнь в ад, и я вероятно должен ненавидеть тебя, но я не могу. Ты тоже пострадал и, похоже, в другом мире ты пережил нечто жуткое. И я вижу, что тебе плохо. Надеюсь, скоро это отпустит нас.» И опять улыбнулся. Нату казалось, что он лежит в поле с высотой сочно-зелёной травой под ярким солнечным светом, когда смотрел в глаза Марку с его открытым взглядом. Но в нем так же была и боль, не от обиды на Ната, а скорее от того, что у него всегда всё плохо кончается. Натаниэль шумно вздохнул, сглотнув комок в горле, неумело протянул дрожащие руки и обнял Ансьеля, немного неуклюже. - Едва ли это тебя утешит и вряд ли ты мне сразу поверишь. Но если бы мы начали просто с дружбы и пришли к признанию, для меня не было бы проблемы, мальчик ты, девочка… да, наверно, сейчас это только больше расстроит. Просто знай, что я понимаю, что ты не хотел ничего плохого и я не хочу, чтобы ты себя в чем-то обвинял. Не надо этого делать. Марк потерял дар речи. Они, похоже, проговорили всю перемену, потому что прозвенел звонок и им пришлось разбежаться по кабинетам на следующие занятия. Впрочем, их всё равно успели заметить. Адриан наблюдал за юношами, прячась за лестницей, прищурив глаза. Он настолько ушел с головой в это, что чуть не вскрикнул, когда за спиной его послышался девичий голос: - Ты, кажется, говорил однажды нам с Марком, что подсматривать за другими неприлично,- однако голос не звучал упрекающе, скорее, шутливо. Адриан вздрогнул и обернулся: - М-маринетт? Здравствуй. У тебя всё х-хорошо?- он попытался улыбнуться как можно более невинно. Маринетт усмехнулась, приблизилась и понесла палец почти к самым его губам, прошептав: - Не заговаривай мне зубы, хитрый кот. Что это ты делал? А, так вот оно что происходит. Ревнуешь Марка к Нату?- она снова усмехнулась, увидев из-за плеча блондина и увидев обнимающихся парней. Агрест-младший покраснел и отвёл взгляд, хотя успел заметить, что в голубых глазах девушки мелькнула тень некоторого огорчения. - Вовсе нет. Хах, Бугабу,- прошептал он, наклонившись. Маринетт сдавленно пискнула: - П-перестань, нас заметят и раскроют. Кхм. На самом деле, я хотела извиниться. Тогда я вела себя по-идиотски. Перепутала мужской туалет с женским и… и увидела вас. И признаваться тебе в любви в такой ситуации, да еще в присутствии Марка, для которого ты явно был единственным утешением… было действительно нелепо, совершенно нелепо, как любит говорить Хлоя, с моей стороны. Теперь я понимаю, почему ты тогда вышел из себя. Маринетт не сразу поняла, что Адриан застыл и уже не слышит, что она ему говорит. Но вскоре она увидела, как он пялится на нее, открыв глаза так широко, как она ещё ни разу не видела с его стороны. - Адриан, ты в порядке?- она озадаченно поглядела на мальчика. Тот начал бормотать что-то несвязное, покраснел как помидор, а потом поспешно убежал. Ему было стыдно, и он ощущал себя полнейшим идиотом. Теперь он вспомнил тот момент, вспомнил, как она говорила это, а он даже не дослушал, просто накричал на нее. И теперь он понял, что она ему не договаривала, делая вид, что все нормально. Маринетт на несколько минут осталась на своем месте, растерянно глядя ему вслед. Ему настолько претит, когда она вообще заикается о своих чувствах? Неужели она ему настолько противна? Видимо, да. Она хотела, было, плюнуть на все и уйти с урока, но встретилась взглядами с мадам Менделеевой, которая схватила её за плечо и настойчиво подтолкнула по направлению к кабинету химии. Весь урок она просто пялилась в свою тетрадь и иногда листала её, не вникая в то, что рассказывала учительница. Адриан сидел впереди как обычно, спиной к ней, но молчал и не оборачивался. Маринетт хотелось исчезнуть так, будто её никогда и не было. Чтоб не испытывать все эти дурацкие чувства. В конце концов, Кот был влюблен в Ледибаг. Но теперь… она всегда отвергала его, а сама пыталась завязать отношения с его гражданской личностью, поэтому теперь, когда они знают личности друг друга, она ему противна. Всё кончено. ☆☆☆ Маринетт едва выдержала до конца урока, чтобы не впасть в полное отчаяние и не убежать в истерике где-то посередине занятия. Но вот прозвенел звонок, и это было сигналом того, что все могут пойти на двухчасовой обеденный перерыв. А Маринетт может пойти куда-нибудь и спрятаться, чтобы наедине с собой успокоиться. Вот только чем больше времени проходило, тем сильнее всё ей казалось катастрофой. Она не слышала и не видела ничего вокруг. Она мысленно варилась в котле из саможаления и самоненависти и готова была расплакаться, если бы к ней кто-то обратился даже с единственным словом, независимо от того, касалось бы оно Адриана либо Кота Нуара, или же нет. Внезапно кто-то положил руки на её плечи, заставляя остановиться и поднять голову. Кагами. Она смотрела на Мари с недоумением и беспокойством. С теплом и добротой. Но ничего не спрашивала. И Маринетт не придумала ничего иного, чем броситься на неё с объятиями и спрятать лицо в её плече. Кагами даже растерялась на миг, потом решила вывести девушку на улицу, подышать свежим воздухом и расспросить все-таки (заранее Цуруги уже готова была дать пару смачных подзатыльников Адриану, будучи уверенной, что виноват он. Он добрый, да, но иногда совершенно не соображает, что делает и говорит). Однако внимание Маринетт вдруг привлекло нечто… непривычное. Да, она много раз видела, как за Адрианом приезжает водитель. Все это видели. Но вот сейчас из остановившейся машины вышел Габриэль Агрест, собственной персоной. И почему-то пригласительным жестом подозревал к себе Марка, а на стоящего на лестнице рядом с Нино Адриана он даже не взглянул. Ансьель подошёл, месте Агрест ему что-то сказал со странной улыбкой – натужно мягкой. Марк попятился, но мужчина схватил его за плечо и попытался впихнуть на заднее сиденье автомобиля. К ним подбежал Натаниэль и выкрикнул: - Оставьте его, что вам надо от Марка?! Мужчина только фыркнул, запихнули в автомобиль обоих мальчиков, неумело сопротивлявшихся, сел на переднее сиденье, и автомобиль рванул с места, оглушив всех визгом шин. - Какого черта?!- пробормотала Маринетт, затем переглянулась с таким же удивленным Адрианом. Затем тут же отвернулась, сбежала по лестнице и убежала за угол здания, где превратилась. Нет времени на жалость к себе, надо спасать Марка! За что ему все это? То Нат с хулиганами, то Лила, то теперь еще этот странный мужчина. В следующий момент за угол к ней прибежал запыхавшийся Адриан: - Ма!.. То есть, Ледибаг! Слушай, я… - Не сейчас! Что угодно не сейчас, кроме Марка. Лучше скажи мне, что твоему отцу надо от этого несчастного мальчика?- она нахмурилась и сложила руки на груди, свирепо глядя на блондина. Тот тоже превратился и шумно выдохнул: - Я честно не знаю. Не так давно я узнал, что Натали его родная мать. Его приёмные родители отказались от него и уже пару недель Марк живет в особняке с нами. Отец не был этому рад, но понятия не имею, зачем ему похищать Марка,- сообщил он шепотом, озираясь по сторонам. - Что ж. Мы должны найти ваш семейный автомобиль. Кот кивнул, и они понеслись навстречу проблемам. Правда, он чувствовал, что очень сильно напортачил. Да только его Леди очевидно была не в том настроении, чтоб это обсуждать. Кот не знал, куда ему деваться от ее давящей ауры. До него наконец стало доходить, что ему не стоило убегать вот так после того, как Маринетт практически второй раз призналась в своих чувствах ему. Но открытие ее любви так сильно ошарашило его, что он потерял способность мыслить и говорить. Сейчас ему оставалось лишь бежать рядом и стараться не отставать, завороженно следя за тем, как ее волосы в тёмной шелковистой челке развевались на бегу от встречного ветра, как краснели её щеки, как в васильковых глазах отражаются блики полуденного солнечного света. …И непролитые слёзы. Было видно, как она хмурит тонкие тёмные брови, как поджимает красные губы, явно стискивая челюсти в отчаянном упрямстве. Сейчас ей точно было обидно, но она готова была отринуть все свои чувства и уязвленное достоинство, сейчас для нее было важно лишь спасти Марка, а еще Натаниэля. Он уже хотел было остановиться, удержать её на месте, обнять и извиниться… нет, он не может, Марк сейчас там, с его, Адриана, отцом. Ему наверняка страшно. - Вон он, ваш лимузин, едет к эйфелевой башне! – внезапно воскликнула Ледибаг, указывая рукой вдаль и перелетая с крыши на крышу с помощью йо-йо. Они толком не успели догнать бешено мчащийся автомобиль Агрестов, как тот подъехал к башне, Габриэль Агрест выскочил наружу и рывком открыл дверцу, выхватил оттуда грубо Марка и потащил к лифту, а Ната, видимо, удерживал громила-водитель. Но в конце концов он каким-то чудом умудрился вырваться – кажется, пнул ногой водителя куда получилось, рванул следом за мужчиной и многострадальным мальчиком. Габриэль вынужденно схватил другой за шкирку пиджака еще и Куртцберга, встряхнул. Вскоре они все на лифте поднялись на предпоследнюю площадку. - Нууру, раскрой тёмные крылья! – практически прорычал мужчина, и крошечное сиреневые существо, прятавшееся, судя по всему, во внутреннем нагрудном кармане пиджака, оказалось затянуто внутрь броши с тёмно-фиолетовым драгоценным камнем. Марк сдавленно вскрикнул в ужасе, и Нат прижал его к себе. Однако Бражник снова оторвал их друг от друга довольно грубо, отошёл в сторону. - Стой, где стоишь, рыжий поганец! Иначе я просто заберу то, что мне нужно, и сброшу этот сопляка отсюда! Ты, малявка! Где камень чудес исцеления?- он встряхнул Марка. Тот отчаянно замотал головой, будто пытаясь сказать, что он совершенно не понимает, о чем вообще речь. Бражник раздражённо фыркнул, нажал пальцем кнопку на своей трости, и из круглого шарика-набалдашника вылетела черно-фиолетовая бабочка – и сразу направилась к Нату, забралась в карман пиджака и там слилась с механическим карандашом. Натаниэль сразу почувствовал колющую боль в висках, сильный жар в затылке. – Злолюстратор, я чувствую твой страх за любимого мальчика и твой гнев! Ты обожаешь этого хлюпика, не так ли? Готов насмерть стоять? Если хочешь, чтоб я его тебе отдал – принеси мне камни чудес божьей коровки, чёрного кота и панды! - Панды?- Нат переспросил с недоумением. Такой он видел только в параллельном мире… и вот сейчас он заметил блеск заколки из эмали в тёмных волосах Марка, здесь! Когда он успел его приобрести?! Впрочем, важно не это, а то, какой ужас отражается в его зелёных глазах. Марк боится Злолюстратора! Натаниэль сглотнул ком, едва подавляя рвотный позыв, борясь с головной болью и попыткой Бражника захватить контроль над его рассудком. - Нет. Нет, нет, нет… НЕТ, ВЫМЕТАЙСЯ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ, УБЕРИ ОТ НЕГО СВОИ ГРЯЗНЫЕ РУКИ, УБЛЮДОК! МОЙ ГНЕВ ЛИШЬ ДЛЯ ТЕБЯ! Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ СТАНУ ТВОЕЙ МАРИОНЕТКОЙ! – яростно закричал Куртцберг, бросаясь с кулаками на врага. Наивно и по-детски, конечно. Разумеется, мужчина лишь закатил глаза, издал разочарованный вздох и одним сильным движением руки столкнул Ната с башни [но никто не успел увидеть мелькнувшую красную молнию – Ледибаг успела как раз вовремя, схватив рыжего мальчика и не позволив ему разбиться в кровавую кашу на брусчатке]. Марк охнул от ужаса, пнул Бражника по ноге, и это удивило негодяя, позволив мальчику освободиться и выскочить. Бражник наконец увидел в его волосах заколку в виде медвежьей головы. - Так он все же у тебя. Послушай меня, ребенок. Ты ведь дружишь с моим сыном. Ты ведь хочешь, чтоб он стал счастливым? Его мама тяжело больна, хотя всё думают, что она умерла пару лет назад. Все это время я хранил ее в тайном месте. Если ты дашь мне эту вещь, я смогу исцелить мою любимую жену и вернуть маму Адриана. Отдай мне это, сейчас, гадёныш! – мужчина скрежетал зубами, иногда его голос повизгивал, иногда срывался до хрипоты. Но Марк не смотрел на него, он глядел вниз в поисках тела Ната. Однако его там не было! Ансьель панически дышал шумно и не в полную силу. Огромного роста мужчина приближался к нему, протягивая руки, мальчик пятился. Его наполнили гнев, ужас, обида… и огромная решительность. Голос его сильно дрогнул, но всё же он выкрикнул: - Пенни, преврати меня! Квами-панда выскочил из кармана и оказался втянут в волшебную заколку. Чёрные и белые искры ослепили и затормозили Бражника, который вынужденно отвернулся и прикрыл рукой лицо. - Ах ты мелкий поганец! Ты должен был отдать мне эту вещь! - Я бы ничего не дал тому, кто сбросил моего друга с высоты! Вы ужасны!- заикаясь, выкрикнул Марк. Бражник хотел было прыгнуть к нему, замахнувшись тростью, но тут же почувствовал удар ногой в спину и упал на колени. - Не смей трогать моего сына, мразь! Как я могла быть такой дурой. Помогать тебе! Ты совсем на голову больной?- это был голос Натали Санкёр, но вместо неё Бражник и Хилер Панда увидели женщину в синем платье с лиловыми пятнами. Под её воротником красовалась брошь в форме павлина. - Я не разрешал тебе брать камень чудес из сейфа! Разве ты не знаешь, что это сулит?! И как ты могла предать меня?!- мужчина уже практически визжал, голос его становился все тоньше. - Заткнись, ничтожество. Камни чудес мотылька и павлина нашла, по сути я единственная из нас имею на них право. Я ухаживала за твоим сыном, полюбила, как своего, выгораживала перед ним тебя, пока ты играл в отца семейства Агрест, наплевав на чувства своего ребенка. И теперь ты нападешь на моего родного сына и его друга?! Мне повезло, что я зашла в твой кабинет и нашла эти книги и фотографии Марка с этой чёртовой заколкой! Приехала в коллеж, а мне дети рассказывали, что ты моего мальчика уже забрал! Как ты мог?! У ТЕБЯ НЕТ НИ КАПЛИ СОВЕСТИ И УМА!- она наступала на него, и ее глаза метали молнии. Марк обомлел не меньше Бражника, тоже пятясь. Мужчина пытался отпугнуть её неуклюжими атаками трости, явно будучи не уверен в том, что ему вообще стоит с ней драться. Наконец, он все же попытался сделать выпад и ударить ее сильнее тростью в область груди, но внезапно его самого со спины атаковала фигура в желто-черном костюме. Один укол почти в шею – и через миг он ощутил, как по всему телу растекается онемение. Он осел на колени и понял, что не может пошевелить ни одной рукой, ни одной ногой. - Ты так нелеп, Бражник, совершенно нелеп!- высокомерно произнесла девушка в костюме пчелы, обойдя поверженного врага и, наклонившись, заглянула ему в лицо. - Это… нечестно,- прохрипел он.- Удар… в… спину… - Не тебе говорить о честности,- прошипела Ледибаг, появившись наконец на месте боя. – Ты столько времени использовал чужие проблемы. Людям даже стало постепенно страшно испытывать сильные эмоции, они уверены, что любой всплеск чувств превратить их в чудовищ. Ты посылал других людей бороться с Котом Нуаром и мной, но сам сидел в норе как последняя крыса! А теперь ты похитил беззащитного мальчика, запугивал и попытался убить другого! С чего бы нам бороться с тобой честным путём? Теперь ты будешь нести ответственность перед всем городом!- она подошла и сорвала с него брошь мотылька. Квами выкинуло из волшебного артефакта, магический костюм исчез – и перед всеми предстал растрепанный Габриэль Агрест. Кот Нуар шокировано вскрикнул и закрыл рот руками. Вообще-то, удивились все, кроме Натали и Марка, который увидел превращение Габриэля Агреста в Бражника несколькими минутами ранее. Ледибаг замерла в растерянности, открыв рот и поглядев на Кота. И положила руку ему на плечо. В его глазах считался ужас и боль. Он поёжился, опустил голову и отошёл в сторону к Нату, который всё еще приходил в себя после падения. Внизу раздался хор сирен от нескольких подъехавших полицейских автомобилей. Бражник побежден. Вот только герои почему-то не ощутили особого облегчения. ☆☆☆ Габриэль Агрест был арестован, но дату суда еще не назначили. Было сложно подобрать закон, по которому бы он мог получить соответствующее наказание, кроме прямого покушения на убийство Натаниэля и похищения Марка. Но под какую статью подвести его деятельность, как Бражника – оставалось непременным вопросом. Адриан оказался совершенно разбит, и теперь не знал, как говорить с окружающими людьми, что говорить. Его то и дело окружали журналисты, просившие дать комментарии по поводу того, что его отец оказался колдуном-манипулятором. Люди перешёптывались. Некоторые были уверены, что Адриан прекрасно всё знал, потому что невозможно жить в одном доме с человеком и не знать, кто он есть. Другие говорили, что он наивный мальчик и не стоит перекладывать на него ответственность за поступки его отца. Но им отвечали, что у Адриана слишком ангельская внешность, за такими людьми всегда надо присматривать, потому что они умеют пользоваться доверием тех, кто ведётся на милое личико. Адриан чувствовал, что ему бесполезно что-то отвечать. Да и в голове его словно стоял гул самолёта и иногда начинало тошнить. Возвращение матери не особо помогало. Да, Марк вылечил ее с помощью талисмана панды. Она пока еще приходила в себя. Её лёгкие были в порядке, как и все остальное, но мадам Агрест оказалась ошарашена своим внезапным пробуждением от долгой комы. Как и кратким рассказом Натали обо всем, что делал её муж для её возвращения. Нельзя сказать, что она совсем не была благодарна. Она бы удивилась, если бы он вообще ничего не предпринял. Но он явно перешёл границы дозволенного, потерял здравый рассудок, раз похитил чужого ребенка. И еще много чего делал. Эмили и Адриан не обсуждали поведение отца вообще, они хотели на какое-то время забыть об этом всем. Их поддерживали оставшиеся в особняке Натали и Марк, который, правда, снова не мог говорить: состояние аффекта, вынудившего мальчика просить волшебной помощи у квами, уже прошло. А может, он просто привык молчать. Сам он мысленно не исключал, что скоро начнёт говорить постепенно, но был не готов. Приближалось Рождество. Но праздничного настроения многим в Париже не доставало. ☆☆☆ Маринетт снова и снова тонула в чувстве вины, за последние года полтора. Сначала за то, что когда-то не поговорила с Натом после его первой акуматизации. Потом за то, что устроила весь этот спектакль с тетрадкой Ансьеля и вместо того, чтоб подружить мальчиков, вбила между ними клин. Потом – за то, что не вовремя призналась в чувствах Адриану. За то, что бывала груба с Нуаром. За то, что когда-то поверила в манипуляцию Бражника и не поймала его в день появления Коллекционера. Винила себя за то, что поспешила сдать Габриэля Агреста полиции… За все. Но у нее уже не было сил казнить себя мысленно жуткими картинками. Она жутко устала и переживала лишь за Адриана и других друзей. Уроки закончились, и он стоял на крыльце коллежа, рассеянным взглядом осматриваясь кругом. Яркий полуденный свет озарял все, и в его лучах поблескивал мелкий словно пыль колючий снег. Его лицо покраснело от холода. Она вздохнула и подошла, несмело заговорила с ним немного дрожащим голосом: - Привет, Адриан. Я… я хотела сказать, что мне очень жаль. Мы поторопились. Я едва ли смогу полностью представить то, как тяжело тебе сейчас. Мне правда жаль. Если б я могла, я бы вернулась назад во времени. Мы… можем использовать камень чудес кролика. То есть… наверно это очень эгоистично… но… - она запнулась и замолчала. Адриан повернулся и посмотрел на нее словно бы удивлённо, а потом крепко обнял: - Все хорошо, Маринетт. Ты ничего плохо не хотела. Мы оба волновались за наших друзей. У нас не было времени подумать. Все будет хорошо, рано или поздно. Мы должны были остановить эти кошмары. Хотя я до сих пор не могу поверить, что нам больше не придётся патрулировать город. Спасибо, что ты всегда со мной. Даже если я не понимаю, что ты говоришь и веду себя странно. - Да вы оба еще чудики, - послышался девичий голос с лёгкой, но беззлобной усмешкой. – Наверно, поэтому вы идеальная пара друг для друга. Адриан и Маринетт обернулись, не расторгая объятий. В её волосах поблескивал гребень-заколка. Блондинка улыбалась довольно хитро. - Думаю, мне пора перестать убеждать себя, что я в тебя влюблена. По крайней мере, лучше пусть ты будешь с Маринетт Дюпен-Чен, нежели с какой-нибудь там… Лилой, - Буржуа фыркнула и сморщила нос. Адриан усмехнулся. После этих разговоров он чувствовал себя намного лучше. - Дюпен-Чен, у меня к тебе дело, как к старосте, отойдем-ка, - довольно деловито заявила Хлоя, схватила Маринетт за руку и потащила к своему лимузину, где уже ожидала Сабрина. Адриан озадаченно поглядел им вслед, когда машина уезжала. ☆☆☆ Делом оказалась рождественская вечеринка для всего класса в отеле. Вообще-то, по сути вечеринка в итоге должна была состояться раньше на день, потому что очень многие хотели бы все же отпраздновать дома с семьями. Лила вернулась в класс, но была какой-то рассеянной и зажатой. Иногда к ней на переменах подходил Марк, она перешептывалась с ним, выглядят очень запутанной и виноватой. Он отвечал ей письменно. Нат всегда находился рядом и следил, но Марк, кажется, был совершенно спокоен и умиротворен. Вскоре Лила стала проводить много времени с тетрадками. Она так же успела принести извинения перед всем классом, но ей никто особо не доверял и бросали сердитые взгляды, избегая и исключая из всех массовых мероприятий. Но в конце концов, Марк наедине переговорил со всеми, как Хилер Панда, не раскрывая своей личности [хотя Маринетт, Адриан и Натаниэль знали, а так же он раскрылся перед Хлоей] и объяснил, что очистил рассудок Лилы, но немного перестарался, подчистив и память от неких болезненных воспоминаний. Сила исцеления влияла и на нервные и психические заболевания, травмы. Но обращаться с ней надо не менее осторожно, чем с сил разрушения. Сейчас Лила была уязвима, но даже не помнила и не понимала, за что её ненавидят. К тому же, смутные воспоминания, преследовавшие её в воспоминаниях, пугали ее и вызывали панические атаки. И, скорее всего, если бы память вернулась резко и полностью, это нанесло бы ей новую психическую травму, так что Панда просил всех стать чуточку терпимее. Он так же притащил её в кабинет искусств: талант в сочинению историй всё же остался при девушке, и он старался направить его в благое русло. Кагами тоже присоединялась к посиделкам в этом кабинете, чтобы порисовать – японку привела Маринетт, с которой они подружились после того похода в торговый центр. Кагами помогала ей преодолевать её неуверенность и постоянно прервала её потоки самобичевания. Казалось, их компания росла, и гармонии между ними становилось всё больше. Раньше, чем когда-либо. Ближе к самому Рождеству Марк наконец начал понемногу разговаривать. Было непросто, потому что он забыл, как произносить вслух многие слова, запинался, говорил иногда слишком тихо, а иногда слишком громко, стеснялся. Но все равно его поддерживали и ждали, когда он станет говорить больше и больше. Натаниэль все еще чувствовал себя ужасно неловко, но не мог отойти от Марка, почти буквально. Он пытался снова избегать мальчика, боясь внезапно навредить. Но Ансьель сам пришел и попросил быть рядом, в конце концов, именно Нат первый тогда бросился спасать его от Габриэля. И особенно Марк был благодарен за то, что Натаниэль противостоял акуматизации на башне. Марк боялся Злолюстратора и там он понял, что Нат это видит и понимает и не хочет его пугать. Он отказался от силы, с помощью которой мог хотя бы попытаться подраться с Бражником или напасть на героев, отобрать их камни чудес и обменять их на Марка. Натаниэль там, на башне, проявил свою силу воли, и для Марка это было действительно очень важно. ☆☆☆ Вечеринка удалась на славу. Маринетт и ее родители напекли много имбирных пряников и даже провели заранее мастер-класс по их приготовлению для желавших учеников класса. Даже Хлоя не отказалась повозиться с тестом и изготовлением цветной глазури, наплевав на ужас и возмущенные вопли матери о том, что готовка – занятие для прислуги. Были и другие угощения. Все были нарядны и воодушевлены и теперь обменивались подарками в разноцветной шуршащей упаковке, танцевали, беседовали, поздравляли друг друга. Правда, Марк и Натаниэль устали раньше всех и уснули вдвоем на диванчике, несмотря на громкую весёлую музыку. Сейчас они мирно дремали и улыбались во сне. Маринетт накрыла их пледом и отошла в сторонку к Адриану, который приобнял ее за плечи, и вдвоем они наблюдали за тем, как Кагами, Аликс и Ким спорили о том, какой вид спорта полезнее всего, а Ундина просто хихикала. Лила сидела в своем уголке, неловко улыбаясь людям и иногда продолжала писать истории в своей тетради. Никогда еще ее лицо не было таким искренне дружелюбным на памяти Маринетт. Никаких акум, никаких драк. Никаких настоящих жестоких противостояний. Неужели их город наконец стал Раем на земле? Хотелось верить.