Средневековые традиции

Что ж, как я и говорила, эта глава - часть предыдущей, но захотелось разбить их на две и поработать над каждой из частей получше) Надеюсь, понравится (⌒ω⌒) Приятно чтения!) Буду благодарна за исправления в ПБ) _________________________________________________________________________       На следующую ночь он пришел сам; улегся рядом, тут же привлекая ее в объятия. Будто они всегда так ночевали, будто то, что позволила Микки им лишь раз, уже давно было нормой. Вот только Микки к своей досаде осознала, что так просто на этот раз уснуть у нее не получится. Может, виной было чужое сердце, которое стучало непозволительно громко или свое собственное, которое почему-то билось где-то в животе?       Еще утром Микки сожалела о своем порыве. Черта была преодолена, и она знала, что сил отрицать собственные чувства у нее больше не было. Да и зачем? Она не глупая наивная девочка, влюбившаяся впервые в жизни. Микки точно знала, что это всего лишь интерес с его стороны. А с ее…       Микки вздохнула, приподнимаясь на локте. Костер еще горел, и она могла увидеть, как причудливо тени играют на лице Хяккимару. Уже привычным движением Микки убрала лишние пряди с его лица, зачесав те пальцами назад.       Делать вид, будто происходящее между ними ничуть ее не волнует, Микки больше не могла. Она хотела разобраться в себе, раз и навсегда ответить себе на вопрос, что значит для нее этот человек. О том, какое место она занимает в его жизни думать не хотелось. Сейчас, собственно, это было и не так важно. Все, что она понимала — он тянулся к ней, возможно, он мучился от одиночества значительно сильнее, чем она сама. — Хяккимару, — прошептала она. Когда взгляд искусственных глаз был целиком сосредоточен на ней, она поняла, что не сможет сказать ничего дельного. Закрыв глаза, она провела носом по его щеке, а рука сама собой легла на изгиб шеи. Пульсация под ее пальцами не давала усомниться в реальности происходящего, хотя чувство нереальности плотно вцепилось за краешек сознания. — Дороро не поймет, — усмехнулась она, хотя хотела сказать совсем не это. — Дороро здесь нет, — был простой ответ. — И правда…       Кто кого поцеловал первым, Микки ни за что бы не ответила. Когда ее кимоно легко упало на землю, оставив совершенно обнаженной — тоже.       Сама Микки торопливо развязала чужой пояс, распахнув кимоно Хяккимару, стащила с плеч, чудом не порвав о выступающие протезы, и так и бросила это занятие — возиться с чужой одеждой было долго, изношенная ткань не терпела пренебрежения, а все-таки нужно было ценить то немногое, чем они обладали.       Все было слишком поспешно, как-то не так… В голове то и дело мелькали картинки из любимых фильмов, как у героев все это было красиво, чувственно и очень нежно. Опыт прошлой жизни и то, что она успела узнать об этой, твердили, что так бывает только в фильмах. Неопытность ее партнера была слишком очевидна, чтобы как-то притормозить его нетерпение. Хотя сказать по правде, сейчас ее саму мало заботила вся эта романтическая чушь.       С отстраненным удивлением она видела собственные руки на груди Хяккимару. В таком свете его кожа отливала яркими красками пламени, тогда как ее руки казались ей непозволительно темными. На вкус его кожа была солоноватой, наверное, ее была точно такой же. Дневной зной очень выматывал, и когда наступала ночная прохлада, жар уходил из тела только к утру.       Сейчас по коже бегали мурашки, плечи задрожали. Но распаляющие страсть поцелуи будоражили кровь. Кожа Хяккимару была горячей и распалялась еще больше от каждого ее прикосновения. Микки прижималась к нему теснее, вздрагивая каждый раз, когда пальцами он очерчивал линию по ее позвоночнику и бокам.       Но сказать по правде, Микки никогда не думала, что эти их непонятные отношения к друг другу зайдут так далеко. Разгоревшийся пожар в груди игнорировать было сложно, думать о чем-то, кроме рук на ее теле было невозможно. Все, что она хотела — выплеснуть этот огонь наружу и согреться от чужого.       Хяккимару учился у нее всему; учился сейчас и этому, зеркально повторяя все ее движения. Руки скользили по талии, подхватывали пряди волос, лежащие на спине и оттягивали голову назад, чтобы губами припасть к хрупкому горлу.       Микки не чувствовала никакой скованности. Что она, наивная девица, впервые решившая разделить с мужчиной постель? И хоть о мягкой постели приходилось только мечтать, это ничуть не умоляло настроя. То, что происходило между ними сейчас — просто способ более полно выразить свои чувства к другому человеку. Это не обязательно должно нести в себе сакральный смысл. Хяккимару оказался чутким любовником, будто интуитивно угадывая что ей хотелось, но в отличие от нее он не знал собственного тела и, все, что происходило между ними сейчас было для него важным опытом. Со своей стороны, Микки постаралась сделать все, чтобы ему было комфортно с ней.       Боли не было — дискомфорт от непривычной заполненности и быстро прошедшая легкая судорога. Она сделала на пробу пару толчков, не найдя в этом ничего нестерпимого. Все это время, сидя на его коленях, Микки задавала всему темп, но сейчас она позволила ему делать то, что он сам хотел...       Прохладный ветерок приятно касался разгоряченной кожи. Рассыпавшиеся по плечам волосы прикрывали от ветра. Микки прижималась к Хяккимару всем телом, устроив голову на его груди. Его кимоно все еще было распахнуто, а свое она неуклюже натянула на плечи и укрыла их сверху одним плащом.       Было тепло. И, наконец-таки с сердца пропала странная тяжесть. Хотелось лежать так долго-долго, прижимаясь к этому человеку. Вдруг ставшему самым важным.

***

      Снова и снова… Каждую ночь он ложился рядом, заключая в объятия; целовал неумело, но искренне. Эти неуклюжие попытки инициативы вызывали в ее душе волнительный трепет.       Микки не спрашивала, что будет дальше с этими отношениями. На самом деле все было очевидно с самого начала и иллюзий насчет Хяккимару она никогда не питала. Сейчас заботило другое — Дороро. Как она воспримет их связь? Вряд ли она сможет принять это. Платоническую влюбленность, когда каждый вздыхает по другому в своем углу — это пожалуйста. Но подобное… — Давай пока не будем ничего говорить Дороро? — попросила Микки, когда они шли в монастырь проведать девочку. — Почему? — спросил Хяккимару.       Они шли рядом, почти касаясь друг друга плечами. Они всегда так ходили, а когда вокруг никого не было, Микки быстро целовала его в щеку и бежала по пыльной дороге, весела крича: «Догони!»       Когда Хяккимару надоедала эта погоня, он быстро нагонял и хватал ее в объятия, под ее звонкий смех, поднимал на руки, позволяя ее ногам оплестись вокруг него. А она со всей чувственностью целовала его в губы.       Один раз их увидела одна старушка. Та забавно порозовела, а потом, сморщившись от гнева, как гнилой помидор, кричала, что молодежь совсем потеряла всякий стыд.       Микки смеясь, извинялась за потрясение старческой душонки и говорила, что они просто счастливы.       Бабка думала, видимо, что они женаты, потому что в деревне на них не тыкали пальцем. Хотя ее широкий шаг и привлекал внимание. Женщины должны ходить медленно и маленькими шажками, говорила ей мать.       Вообще, мать много чего ей говорила и много чему учила. Женщины — хранительницы семьи. Пока мужчины воюют, они должны заботиться о доме и его благосостоянии. Женщины не охотились и не ловили рыбу, но промышляли собирательством, так что Микки знала, какую травку заварить, когда болит голова, а какую следует принимать, когда пьяный муж придет домой и воняя перегаром захочет одарить ее своим семенем. Такие дети долго не живут, — вздыхала мать. — Лучше сразу искоренять из себя столь гнилое семя.       Микки кивала, думая, сколько же таких детей было у женщины, но так и не осмелилась спросить. Материнский опыт бытовых дел она перенимать особенно не стремилась, а вот сейчас искала глазами эту траву в лесу, но видимо просто плохо искала. Зато в храме ей посоветовали обратиться к знахарке, торгующей травами и всякими снадобьями. Микки сказала, что у нее лунные боли, и ей бы хотелось прикупить что-то с собой в путь.       В оплату знахарка брала грибы и ягоды, которые сама в силу возраста уже не собирала. Хяккимару терпеливо ждал ее на улице, когда Микки зашла к старухе в дом, торопливо осушила приготовленную для нее кружку и оставила платок с оплатой. — Хорош, — проворчала старуха, увидев в окне Хяккимару. — Ага, — кивнула Микки. — И чего же понести от него не хочешь? Сильный мужчина и семя его крепкое. — А на кой мне счастье это сдалось? — фыркнула Микки. — Кто это «семя» потом обратно принимать будет, он что ли? — Глупая ты девка. Тобой мужчина пользуется, как дешевой куртизанкой, а ты и рада. — Так вы же сами сказали, что мужчина хорош, — озорно улыбнулась Микки и под гневную отповедь старухи поспешила уйти.       То, что происходило между ними, устраивало Микки. Такая условность, как брак — была для нее глупостью. Паспортов в этом времени не было, чтобы можно было проставить штамп, кольца не предполагались религией. Так что всем встречным она могла говорить все что угодно. А если боги проклянут... да куда уж дальше... У Хяккимару они отобрали тело, а ее закинули сюда, не дав ей и шанса гармонично влиться в этот мир.       Сейчас вдруг вспомнилась Мио, как она хотела отобрать у войны все отнятое. Микки тоже хотела взять у этой жизни как можно больше, и, наверное, это делало их похожими друг на друга. Воспоминания об обитателях полуразрушенного храма иногда бередили душу, печальные глаза Мио снились ей время от времени. Мио говорила ей что-то, предупреждала, но Микки не могла услышать ни слова. Беззвучный голос лился в пустоту, и Мио смотрела на нее грустно-грустно, а вот детишки поглядывали с улыбками и звали играть. Их голоса Микки слышала совершенно четко. Но потом она просыпалась и не сразу могла вспомнить сны. «Пустяки!» — думала она. И выкидывала из мыслей прочь полуразрушенный храм и его мертвых обитателей. Впереди виднелся совсем другой храм, где ждала их маленькая разбойница. — Микки! Братец! — обрадовалась Дороро и бросилась к ней. Микки с радостью заключила девочку в объятия. — Как ты, сладкая? — улыбнулась Микки, получив обиженное бурчание, не называть ее так. — Мы можем отправляться в путь! — обрадовала их новостью Дороро. — Братец, теперь ничего не задержит нас! Давай поскорее найдем демона и вернем тебе зрение? И руки! И все остальное!       Хяккимару улыбнулся уголками рта. Микки погладила девочку по макушке тоже тепло ей улыбнувшись. Все возвращалась на круги своя.       Крепко держа Дороро за руку, Микки думала, что на самом деле она очень по ней скучала.