Средневековые традиции

      В больших городах всегда царит оживление. На главной торговой улице, зазывалы громко расхваливали свой товар, заверяя покупателей в его уникальности и уверяя, что нигде они больше такого не найдут.       В Японии торговля не считалась почетным занятием, но мира без торговли существовать не могло, а потому ремесленники открывали свои лавки, торговцы выставляли на прилавки товар, а люди бегали от одной лавчонки к другой, обогащая купцов на одну лишнюю монетку.       А еще в больших городах всегда шныряли толпы. К счастью города средневековой Японии отличались от Европейских отсутствием зловония. Здесь было не принято выбрасывать нечистоты из окон, хотя «присесть по делам» могли прямо посреди дороги, если это не мешало идти другим, разумеется. Нечистоты тут же убирались и пускались на удобрения. Непривыкшую к подобному Микки это всегда шокировало. Она брезгливо морщилась, спешила отвести взгляд. А Дороро посмеивалась над ее пунцовыми щеками, искренне не понимая, что такого зазорного в столь естественных вещах.       Будь Дороро постарше, Микки бы сказала, что и носить женщинам мужскую одежду, при этом не притворяясь никем, тоже вполне обыденное явление. Спать с кем-то по взаимной симпатии тоже ничуть не зазорно. А уж обнимать старого друга посреди улицы, расцеловав в обе щеки — так вообще дело святое! Но будь Дороро хоть семидесятилетней старухой, менталитет был таков: пить на брудершафт — стыдно, а обсуждать сколько сегодня человеческих экскрементов будет пущено на удобрение — дело житейское и вполне обыденное. Почему куртизанку высшего ранга уважали и кланялись ей, а мясник, разделывающий туши — эта* — позор общества.       Но Дороро была маленькой девочкой, так же как и она оказавшаяся в большом городе, возможно, впервые. Во все глаза смотрела по сторонам, удивляясь столь разношерстной толпе, норовила убежать куда-то, но Микки панически боялась потерять девчонку в такой толпе и потеряться самой. Пару раз она бдительно перехватывала Дороро за шкирку, когда девчонка норовила удрать, потом и вовсе взяла за руку и стоически игнорировала все возмущения разбойницы.       Сама же Микки старалась держаться поближе к Хяккимару. Мало ли…       Микки отвыкла от шума города, но тем ни менее сейчас она ощущала себя как никогда живой. Ей не хватало этой суеты, спешащих куда-то людей. О — боже! — как ей этого не хватало! Пусть не родная толчея в метро в час пик, и не очереди в паспортном столе или за новым айфоном, но все же — люди. Много-много людей, большой город со своими законами. Микки могла бы попробовать представить, что она туристка, приехавшая в Японию на экскурсию. Вот, все, как и говорили: самураи, разукрашенные женщины в пестрых кимоно, одинаковые, как под копирку дети, снующие туда сюда…       Но — нет. Не современный мегаполис. Не девочки неопределенного возраста в костюме вульгарных горничных приглашают пищащими голосками посетить кафешку, где непременно вытрясут из очередного очкастого девственника все деньги, а чопорные дамы, как куколки, прикрывающиеся веерами. У многих — о ужас! — черные зубы, почтенные замужние дамы. Знатные и важные, на таких не принято глазеть, да и говорить с ними тоже не стоит. А там вон в кузню заходит самурай, гладко выбритая макушка с ровной кисточкой хвоста подвязанная на чудно́й манер, снаружи остались его слуги, один тоже — самурай, но не в такой богатой одежде, другой обычный паж, ему доверят тащить покупки.       А там куртизанка прощается со своим клиентом у ворот публичного дома. Несчастный смотрит на нее глазами преданного пса, тихо говорит, что вернется нынче же вечером, а вертихвостка заверяет, что хоть и всегда ждет его, но сегодня вечер уже распланирован — пусть господин не гневается, а приходит, скажем, завтра.       Микки тихо хмыкнула. Самурайчика, пади, дома ждет жена, толпа орущих деток. Жены всегда знали где и с кем были их мужья, ведь именно они распоряжались в семье деньгами. Задача мужчины эти деньги добыть, а женщины — распорядиться. Наверное, в этом был смысл. Микки думала, как бы это выглядело в ее времени, в ее обществе, если бы вдруг жена какого-нибудь подпольного олигарха заявила, что будет распоряжаться состоянием своего старпера-муженька, а то вдруг старому хрычу вздумается тряхнуть стариной и покатать моделек на новой яхте, когда у жены шуба прошлогодняя, гаджет устарел на месяц и — немыслимо! — у косметолога она была аж два дня назад!       За этими мыслями приходила тоска. Здесь другое время, другие нравы и обычаи. Средневековые. Все, что Микки хотела сейчас — взять Хяккимару за руку или под руку, как делали это в веке девятнадцатом, неспешным шагом прогуливаться с ним вдоль торговых рядов, обсуждая погоду и делая вид, что она что-то смыслит в политике.       Но она не могла.       Проходящие мимо девицы бросали на Хяккимару заинтересованные взгляды, некоторые парни, кстати, тоже. Желание продемонстрировать всем, что этот мужчина — ее, крепло в Микки все больше — вот схватить его за руку, переплетя пальцы, и пусть эти курицы давятся от зависти.       Но Микки лишь вздыхала и старалась держаться к Хяккимару поближе. Было слишком эгоистично предъявлять на него такие права. То, что они пару раз переспали еще не обещало счастливую жизнь до гроба. Да и что такое счастье? Рядом с ним ей было спокойно, обнимать его и чувствовать его теплые губы на своей коже уже заставляло сердце ускорять свой ритм. Может, это и было своего рода счастьем? Как бы то ни было, Микки все устраивало, и о будущем она предпочитала не задумываться. — Сестрица, смотри — о-данго! — радостно воскликнула Дороро. Сжав ее руку покрепче, и проворно ухватив за руку и Хяккимару, она потащила их в сторону лавки со сладостями.       Время от времени, когда удавалось набрести на маленький городишко или зажиточную деревню Дороро промышляла воровством, Микки зарабатывала шарлатанством, то есть, гадала глупым девицам на суженного. Задавая наводящие вопросы, она узнавала у глупышек все, что нужно, а потом полагаясь на простую эрудицию с важным видом предсказывала то, что они хотели. Денег было немного, но тратить их было особо негде, и они копились. Хяккимару платили за уничтожение чудищ иногда. И получается, что зарабатывал он больше всех.       Сейчас денег хватило снять небольшую комнатку в местном трактире и вкусно питаться все запланированное время пребывания в городе.       Правда с трактиром возникли проблемы. — Комната только одна, — выплюнула в их сторону мерзкого вида старуха, ревниво поглядывая на мешочек с деньгами в руках Дороро. — Отлично, мы хотим ее снять, — говорила за всех Микки. Старуха бросила на нее злой взгляд. Больше, чем она любила деньги, так же она ценила свою репутацию. Видимо, поняв ее посыл правильно, Микки улыбнулась. — Это мой муж, — скромно улыбаясь, сказала Микки, робко хватаясь пальцами за рукав кимоно Хяккимару. — А это, — положила другую руку на плечо Дороро, — его братик.       Старуха окинула их подозрительным взглядом, хмыкнула, будто говоря «ага, конечно — счастливая семья!», но лишняя звонкая монетка, упавшая в сморщенную ладонь, заглушила все старушечьи сомнения.       Дороро тихо посмеивалась, вспоминая, как Микки ловко провела вредную бабку. — Что значит «муж»? — неожиданно спросил Хяккимару, когда они лакомились данго.       Микки растерянно взглянула на мечника, никак не ожидая этого вопроса. А когда он жениться собирался на Окова, разве не знал о подобном? Что за глупости он сейчас тогда спрашивает? Ах да… тогда демон постарался, внушил всякое. Но мог бы и пояснение к навязанным желаниям дать — с него бы не убыло!       Не зная, как ответить на столь каверзный в своей простоте вопрос, на помощь пришла Дороро, пустившись в утопическое объяснение о семье, любви и взаимопомощи. — Не всем так везет, как твоим родителям, — тихо сказала Микки. — А? — удивленно покосилась на нее Дороро.       Микки вздохнула. — Моих сестер выдали замуж за мужчин, с которыми они познакомились только на свадьбе. Одной уже нет в живых, а другая живет где-то, и я ничего о ней не знаю. — Но ведь твои родители были счастливы? — с надеждой спросила Дороро. А Микки вдруг стало стыдно за то, что она своими словами подвергла представления ребенка о подобном сомнению.       Она пожала плечами. — Наверное, по-своему были. Нас было много, и я была младшей. Но, когда я выросла, в доме уже никого не осталось. Только я и отец. Хотел выдать и меня за сына своего друга, чтобы я осталась в деревне, да вот не успел.       Микки вздохнула, вдруг поймав на себе взгляд Хяккимару. Он слушал, слегка нахмурив брови. Видимо, их с Дороро диалог вызвал куда больше вопросов, чем он мог задать? — В о-о-общем, — решила подытожить она разговор. — Муж — это просто статус. Как мать, например, или даймё… Просто показатель, как этот человек позиционируется обществом, относительно других людей. Принято, что женщина не может оставаться с мужчиной наедине, если они ничем не связаны. Тем более жить в одной комнате. Поэтому старушка и была против отдавать нам ту комнату. Мне пришлось назвать тебя своим мужем, чтобы от нас отстали. Не бери в голову.       Хяккимару о чем-то задумался, а вот Дороро вдруг стало интересно вызнать подробности ее биографии. — Но ты ведь любила того парня? — Какого? — не сразу сориентировалась Микки. — За которого тебя хотели выдать, — терпеливо напомнила Дороро. — А… Ну... не могу сказать о нем ничего плохого. Но и ничего хорошего, пожалуй, тоже. Ничего особенного в нем не было — такой же, как другие. Он был чужой для меня и близко я с ним не общалась, чтобы делать какие-то выводы насчет него. А что? — весело спросила она. — Почему тебя вдруг это так заинтересовало? — Просто… — Дороро покраснела, опустив взгляд. — Я подумал… ну… ты должно быть скучаешь по нему. — Нет, — удивленно отозвалась она. — Не скучаю. Да и вообще это так — к слову пришлось, я о нем и не вспоминала даже. — Значит, ты жена мне? — вдруг встрял в разговор Хяккимару, но так и не посмотрел на нее.       Микки про себя выругалась. — Пока мы здесь, видимо да, — вздохнула она, заострив внимание на проходящих мимо людях. — Дороро говорит, — все в том же тоне продолжал Хяккимару, — жена рожает мужу детей. Ты тоже родишь, если я твой муж?       Микки кашлянула, отводя взгляд. Дороро налилась краской до кончиков ушей и уже хотела объяснить своему названному братцу, что он не должен позиционировать ее объяснения на Микки, как сама Микки опередила ее: — Не успею, — простодушно ответила она. — Мы ведь не планируем задерживаться тут так надолго. Посмотрим на праздник, и пойдем дальше искать приключения.       Дороро горячо поддержала ее энтузиазм в плане поиска демонов. А вот Микки было как-то не по себе. Слишком опасную тему они сегодня подняли. Ту, о которой она запретила себе думать вообще.