Средневековые традиции

      Как-то Дороро спросила, что это за эмблема, которая изображена на детском талисмане братца. Хяккимару задумчиво вертел в руках предмет обсуждения и едва заметно хмурился. Хоть он и таскал его с собой повсюду на стареньком шнурке, узнать, что было изображено на нем, по понятным причинам, он никак не мог.       Микки повторила этот узор на песке, стараясь делать борозды поглубже и, взяв Хяккимару за руку, дала ему возможность тоже «увидеть» этот символ.       Эти протезы были удивительны. Сам Мерлин, наверное, постарался над их созданием, а как еще было объяснить, что эти руки могли двигаться совсем как настоящие и в них была минимальная чувствительность? По крайней мере Хяккимару проводил искусственными пальцами по рисунку правильно, изучая каждый его изгиб.       Пообещав себе когда-нибудь познакомиться с этим чародеем, Микки переключала внимание на более насущные вещи.       Праздник был в самом разгаре.       Он проводился уже вечером, в тот же день, когда они заселились в гостинице. Немногим позже Микки не раз корила себя за то, что они вообще решили задержаться в этом городе, не ушли сразу. Но кто мог знать, что события будут развиваться со столь вопиющей поспешностью? Бывает же такое роковое стечение обстоятельств? И ей, и Дороро было интересно взглянуть, как в больших городах проводится праздник, поучаствовать в забавных конкурсах, посмотреть на фейерверк…       Уже днем открылись лавки с сувенирами. Дороро купила себе вертушку, а Микки три талисмана. Тот, что был заговорен на удачу — она отдала Дороро. На здоровье — Хяккимару. Себе же она оставила тот, что оберегал путников во время путешествия. Быть может, если все они будут рядом, то тройное действие талисманов хватит на всех?

***

      В столицу Дайго они попали не сразу. После той встречи с монахом, Микки никак не могла прийти в себя. Бивамару действовал на нее удручающе: наорать на беспомощного с виду старика было как-то неудобно, ругаться с ним при Дороро — тоже не самое мудрое решение, да и Хяккимару не переносил разговоров на повышенных тонах. Доказывать что-то выжившему из ума старому интригану — дело и вовсе заведомо бесполезное и неблагодарное. Хотя перед счастливой минутой расставания Микки успела предупредить, чтобы деданов нос не совался не в свое дело, а лучше ему вообще было бы держаться от Хяккимару подальше. Бивамару чему-то хмыкнул, пробормотал что-то про удивительную душу, да и ушел, оставив Микки скрежетать зубами. Про себя желая старому маразматику геморроя и икоты, Микки сама подвернула ногу и надежды добраться до города за неделю, пришлось оставить. Было больно и очень обидно. Дороро сокрушалась, что как же так! Не успеют они на первой космической добраться до дайговых земель, разогнать все полчища демонов, заговоривших все хвори и войны, а Микки в это время думала, как достала ее эта жара, да и тянуще-острая боль в ноге не добавляла настроения. Зной был изматывающий до такой степени, что от мыслей о горячей еде подташнивало. Да и Микки сама по себе чувствовала себя воздушным шариком, с трудом подволакивая за собой поврежденную ногу. Неожиданно на помощь пришел Хяккимару, со знанием дела перемотав поврежденную конечность старым бинтом. Тот скрипел, но стоически держался, когда Хяккимару потуже затягивал узелки.       Микки шипела, но терпела. Зафиксированной ногой было не так больно двигать. Шутка про корсет не прижилась, Хяккимару привычно проигнорировал ее воодушевленный клекот, Дороро уже устала спрашивать о всех странных вещах, что вылетали из ее рта. Микки вздыхала, но смирилась. Все путешествие до столицы Дайго, она в очередной раз пыталась определить какой был год, кто правил в родной Московии или уже Петр порубил басурман и заложил новую столицу на Неве? Вспоминала в каком дремучем году правила Елизавета I, и открыл ли Колумб Америку?       На землях Дайго демоны не настроили дворцов и людей в рабстве не держали, как представлялось Дороро. Микки сомневалась, что в столь процветающих землях будет водиться какая-нибудь нечисть. Пока узнавали, как добраться до главного города, Дороро и Микки выясняли между собой, можно ли задобрить лешего хлебом, как говорила Микки, или, как утверждала Дороро их только и можно, что рубить направо и налево.       Думать о чем-то немного помогало отвлечься от жары и больной ноги. Когда добрались до столицы, нога совсем прошла, и задул легкий приятный ветерок. Да и в городе было легче, можно было спрятаться в тени от палящего солнца, обмахиваясь прикупленным веером, и пить прохладную воду из колодца. — Ты совсем не ешь, сестрица, — пожурила ее Дороро, когда на обед они решили поесть в трактире, в котором снимали комнату. — Вечером поем, — пожала плечами Микки, старательно обмахиваясь веером. Хоть по равнодушному Хяккимару и не сказать, что ему было жарко, но Микки все равно села так, чтобы поток воздуха попадал и на него. Да и легенду, что они женатая пара надо было поддерживать. Так что приходилось обслуживать его за столом. Бабулька-хозяйка, видимо, не поверила в ее вранье, потому что все время бросала подозрительные взгляды в их сторону, а, может, она просто была вредной старой девой и чужое счастье глаза мозолило? Так или иначе свои деньги она получила, так что ограничивалась только взглядами. Микки это вполне устраивало. — Ты всегда так говоришь, — вздохнула Дороро, с тоской смотря в свою тарелку и будто недоумевая, как от этого можно отказаться? Чтобы не расстраивать Дороро, Микки заказала себе миску риса и воды. Правда есть не хотелось от слова совсем. Героически проглотив несколько комочков, Микки торопливо осушила кружку, не позволяя только что проглоченному позорно выйти обратно. Живот возмущенно забулькал, отзываясь тянущей легкой болью. Микки вздохнула, решительно отодвинув от себя миску. — Лучше ты покушай, — предложила она Дороро. — Ты растешь, тебе это надо больше. — Мама так же говорила, — тихо пробормотала Дороро, до белых костяшек стиснув палочки в кулаке.       Микки удивленно вскинула бровь. — Мне просто жарко, — серьезно сказала она, — вот кусок в горло и не лезет.       Дальнейшая трапеза прошла в молчании. На вечер намечалось главное торжество, когда в небо будут запускать фонарики. Микки и Дороро хотели посмотреть на это. Хяккимару тащил за собой Дороро, словно на буксире, хотя, наверное, он предпочел бы остаться в комнате и отдохнуть. Но Дороро не позволила ему отсиживаться в четырех стенах, когда тут происходило столько интересного.       Она таскала их от одной лавки к другой, участвуя в каждой веселой игре, когда после очередной, Микки сказала, что подождет их вон там, у одиноко стоящего дерева. Дороро ничего не сказала, видимо подумав, что Микки отлучается по нужде и скоро их догонит.       По нужде и правда надо было. То данго, что она съела вечером, вышло из нее вместе с желчью. Она так долго жрала подножный корм, что теперь человеческая еда организмом отторгается, видимо. А не подсунула ли вредная бабка ей какую-нибудь отраву? От этой мысли затошнило сильнее.       Вытерев тыльной стороной ладони рот, Микки почувствовала, как по спине пробежали мурашки от чужого взгляда. За спиной кто-то стоял.       Медленно обернувшись, Микки увидела человека. Тот был не старше нее, хорошо и дорого одет, не слишком высок, но статен и… чем-то неуловимо напоминал Хяккимару. За его спиной возвышались двое, и одного из них она тут же узнала. Это был тот воин, что пожалел ее однажды и отпустил.       Нет, не воин. Это была женщина, переодетая мужчиной, теперь Микки это очень хорошо видела. Не заметила тогда — неудивительно. У страха ведь глаза велики. Какая ей была тогда разница, кто восседает на мощном скакуне: пародия на Шварценеггера или девица на выданье?       Что делать? Микки совершенно не представляла, как быть, что говорить, зачем к ней обратились? Может, сделать вид, будто она видит всех этих людей впервые? — Вам помочь? — вежливо спросила она.       Главный нахмурился. — Я — Тахомару. Сын правителя Дайго, — представился он. — Ты знаешь женщину, что принимала роды у моей матери восемнадцать лет назад? — Эм… простите, я не здешняя. Мы приехали с семьей на праздник, а мне… ну… — она вдруг смутилась. — Стало плохо, — учтиво подсказала женщина. По ее легкой улыбке, Микки вдруг подумала, что она ее тоже узнала. Нервно икнув, Микки постаралась взять себя в руки. — Ну да… — пробормотала она. Лучше не озвучивать факт их знакомства. Лучше до последнего отпираться от этого. — Мне сказали, — продолжал высокопарную речь Тахомару, — что эта женщина всегда находится здесь, предрекая несчастья. — Я, конечно, извиняюсь, господин, — без должного пиетета, посмотрела на него Микки, — но, зачем искать того, кто с головой не дружит? — Не твое дело, — грубо ответил Тахомару, махнул полами дорогих одежд, да и побрел прочь. — Не верьте в конец света! — зачем-то сказала ему вслед Микки. Жалко, наверное, стало, очень расстроенным парнишка выглядел, что не получил своего предсказания от местной Ванги. — Его все предсказывают, однако солнце будет светить еще миллиарды лет, а континенты успеют поменяться местами.       Тахомару медленно обернулся, посмотрев на нее так, что Микки пожалела о том, что открыла рот. На ее счастье, выбежавшая из-за угла Дороро повисла на ее руке, но не забыла с интересом окинуть посторонних взглядом.       Хяккимару, не изменяя своей привычки передвигаться бесшумно, тоже появился рядом, остановившись за спиной Микки. Его тень накрыла ее, словно плащом, Микки сразу почувствовала себя спокойнее. — Это твоя семья? — с интересом спросила женщина-самурай. Нет, ну точно узнала!       Микки кивнула. — Мы убиваем чудовищ за деньги. Он, — указала пальчиком Дороро на хмурого Хяккимару, — лучший убийца монстров из всех. — Это правда? — заинтересованно отозвался Тахомару, сделав шаг к их компании. — Конечно! — не теряя запала, продолжала Дороро. — Лучше нигде не найдете. — Тогда я хочу нанять тебя, — серьезно сказал юный Дайго, вызвав немалый интерес и Микки. — В водах озера за городом поселилось чудовище, пожирающее людей. Если ты согласишься, то пока выполняешь это задание, твоя семья может остановиться в моем доме. Будьте моими гостями.       Микки выругалась про себя. Если уж в спокойных землях Дайго поселилась чупакабра, которую все тысячное войско выкурить не может, то дело совсем плохо. Ей хватило одного взгляда на своего спутника, чтобы понять — отговаривать дело бесполезное. Он бы хоть сейчас помчался рубить монстров, но пока оставался на месте. Это было удивительно, и грешным делом Микки понадеялась, что, быть может, существует хоть малюсенький шанс отговорить Хяккимару ввязываться в явно сомнительную авантюру, да еще с этими людьми. Людьми, отнявшими у нее дом… — Спасибо, но я лучше пойду с братцем, — выпятив грудь, ответила Дороро. — А я лучше вернусь в трактир и как следует высплюсь, — сказала Микки. Конечно, очень хотелось принять предложение, посмотреть, как живут богатые, вот только ей бы пришлось не вставать с колен, отвешивая всем низкие поклоны, а этого делать не хотелось. Тем более убийцам ее родни. Нет, Микки не винила их — глупо. Когда шла война, существовало только две стороны, и, если ты находился не на той — тебя убивали. А уж крестьяне и вовсе были пылью под ногами самурайских лошадей. Так — расходный материал. Таков закон этого сумасшедшего времени, глупо предъявлять претензии, когда она не могла сделать ничего. — Хорошо, — важно кивнул Тахомару. — Тогда отправляемся немедленно. Хёго, найди еще одну лошадь.       Рослый слуга поклонился, и ушел исполнять поручение. — Ты там уж присмотри за всем, — улыбнулась Микки, обнимая Дороро. — Конечно, — серьезно ответила девочка, но тут же широко улыбнулась. — Не волнуйся, сестрица.       Микки выпрямилась, посмотрев на Хяккимару. — Береги себя, — сказала она ему. На какое-то мгновение они замерли друг напротив друга, но Микки приказала себе выдохнуть. Все будет хорошо, по-другому не могло и быть. Шагнув к нему, она невесомо коснулась кончиками пальцев его щеки. — Пожалуйста.       Хяккимару прикрыл глаза, кивая.       Микки улыбнулась и поспешила вернуться в трактир.       Сейчас здесь было шумно, вокруг стояла оживленная суета, все пили, опрокидывая в себя всё новую и новую порцию спиртного.       Микки не стала задерживаться, тут же поднимаясь к себе и ложась спать. А вот утром внизу не оказалось никого. Только старуха-хозяйка протирала столы. — Можно мне чая? — попросила она. Недовольно бурча, старуха принесла ей кружку. — Что? Загулял твой муженек? — поинтересовалась она, не скрывая насмешки в голосе.       Микки недовольно покосилась на нее. — Наследник Дайго нанял его для одного дела. Он скоро вернется. — Ну-ну, — хмыкнула старуха. Без приглашения усаживаясь напротив. Микки если и была недовольна такой наглостью, то предпочла держать язык за зубами. — Он ведь не муж тебе, — больше утвердила, чем спросила старуха. — Ой, да не делай такое лицо. Я сразу поняла, что вы просто путешествуете вместе. — И что? — не поняла Микки. — Мы вам заплатили, чтобы ваша совесть была спокойна, а репутация заведения чиста. Что не так? — Дура ты, — просто ответила старушка, и лицо ее вдруг смягчилось. — Я ведь такой же была: любила, думала, он защитит меня от всего, но посмотри, где я теперь. Одна, без мужа и без детей.       Микки повертела в руках чашку. — Быть может, вы просто много ждали от него? Я-то ничего не жду от своего… спутника. Он помогает мне, я ему. Нам удобно вместе, поэтому мы довольны такой жизнью. — Дура, — снова выплюнула старуха с каким-то темным удовольствием. — Уйдет, когда надоешь ему, не станет с тобой возиться. — Вам-то что за печаль? — огрызнулась Микки, устав от этих нравоучений. — Вы свою жизнь прожили, не мешайте мне проживать мою.       Старуха усмехнулась, скользнув по ней прищуренным взглядом снизу-вверх. И вдруг… — Что это у тебя? — указала она на выглядывающий из складок кимоно талисман Хяккимару. Вчера у того порвался шнурок и, Микки забрала его с собой, пообещав починить. Придя обратно в трактир, Микки заменила изношенный шнурок и теперь ждала, когда вернется мечник, чтобы отдать талисман.       Микки не хотела показывать ничего этой старухе, но что-то заставило стянуть с шеи детский талисман, положить на столик между ними. Старуха не касалась его, но низко опустила голову, едва не ткнувшись в кулек носом. — Не может быть! — воскликнула она, отшатываясь. — Что не может? — настороженно спросила Микки. — Ты правда не знаешь, что это за знак? — Микки покачала головой. — Это фамильный герб клана Дайго!       Микки тут же спрятала талисман обратно под одежду, торопливо поднимаясь. — Тахомару-сама отдал вчера, — быстро соврала она. — Как залог того, что мои спутники вернутся целыми и невредимыми.       Старуха не стала спорить с ней и что-то спрашивать. Быстро поднявшись к себе, Микки собрала немногие пожитки, и выскочила из таверны поспешив убраться как можно быстрее и дальше.       Дайго… Такими вещами не разбрасывались, не давали кому попало. Мог ли Хяккимару иметь какое-то отношение к этому клану? Эта вещь не могла, просто не могла оказаться у него случайно. Значит…       Ноги сами вынесли ее к семейной резиденции; на стягах гордо реяло знамя с символом, точно таким же, какое ее пальцы судорожно сжимали сейчас в руке.