Средневековые традиции

      В старом доме жалобно скрипели под ногами доски. Здесь было темно и сыро. По углам во всю цвела плесень, в старом очаге хозяйничали пауки. Доски были гнилыми и чудом выдержали вес незваных гостей, когда они вошли в этот домишко.       Дороро притащила хвороста, Микки развела огонь. В проржавевшем сундуке нашелся котелок. Тот был такой же старый, как и общая обстановка в доме, но на удивление сохранившийся лучше других вещей. Кое-как оттерев его от грязи, Микки сварила нехитрую похлебку из тех продуктов, что удалось найти поблизости.       Через час началась гроза. Дом жалобно застонал, и Микки стало неспокойно. — Все в порядке? — спросила Дороро. В последнее время, она часто спрашивала Микки о том, как она себя чувствует, чем она может помочь. Это было очень мило и трогательно, и Микки ценила такое проявление искренней заботы. Дороро никогда не выспрашивала подробностей ее положения, все поняла сама и теперь пыталась помочь по мере своих скромных сил. В отличие от Хяккимару.       Время шло, ее живот рос, но вроде как ничего в их отношениях не поменялось.       Микки не знала, понимал ли Хяккимару всю важность ее признания. Реакция была сухой, его больше заботили демоны и то, что каждый из встречных не был тем самым.       Не отвечал он и Дороро, когда та в очередной раз интересовалась его мнением о деньгах отца и, что было бы неплохо по совету Микки узнать, какой суммой она располагает. Дороро хмурилась, потом бурно высказывала свое негодование, мол, что же ему так сложно выслушать ее и ответить? Но обижаться на своего братца у разбойницы долго не получалось.       В отличие от Микки, которая ничего, кроме раздражения к Хяккимару больше не испытывала. Он нравился ей. Конечно, он ей нравился, иначе ничего из того, что было между ними — никогда не случилось. Но это было как сон, реалистичный и очень счастливый. Но она проснулась и теперь ощущала себя обманутой. По-своему она любила его. Он по-прежнему защищал ее и Дороро, по-прежнему приносил дичь и рыбу им на ужин, но Микки все больше чувствовала, каким чужим он становится.       Она не пыталась поговорить с ним, как это делала Дороро. Что-то доказывать не было сил. Токсикоз уже не мучил ее так сильно, и она могла есть. Поэтому мысленно послав Хяккимару к черту вместе с его любимыми демонами, Микки сосредоточила все свое внимание на себе и своем ребенке.       Средневековые японцы не считали сгусток клеток в животе женщины человеком. Поэтому все, что происходило с женщиной во время беременности было ее личным делом. Такое отношение всегда очень возмущало Микки, это что же получается, делали вместе, а страдать только одной женщине? Раньше она лишь вздыхала, пожимала плечами, мол, что с этих неандертальцев средневековых возьмешь! А вот сейчас это непосредственно коснулось ее саму, и такое отношение возмущало еще больше.       Но пока она совсем обессилила и настроения прояснять этот вопрос не было. Вообще ни о чем говорить не хотелось. — Да, в порядке, — ответила она Дороро, улыбнувшись. Огонь в очаге приятно грел озябшие руки, а похлебка согревала внутренности. Дороро тоже была вполне довольна. Микки накинула на плечи плащ, закутав их с Дороро. Девочка опять прижалась к ней, ища тепла. Снаружи завывал ветер, а здесь в доме было тепло рядом с очагом.       Засыпать тоже было легко, но вот просыпаться — нет. Какой-то путник пришел под утро, очень удивившись найдя в заброшенном доме кого-то. После обмена любезностями, визитер рассказал, что идет из деревни неподалеку. Бежит, было бы более правильным словом. Его чуть не сожрали гусеницы-шелкопряды. Гигантские, к слову.       Микки знала, что это значит, но ввязываться в очередную авантюру совсем не хотела. — Я подожду вас здесь, — быстро решила она. — Когда разберетесь с демоном, вернетесь за мной? — Но, сестрица… — попыталась уговорить ее на приключение Дороро. Но мягко улыбнувшись, Микки погладила ее по голове. — Прости, но сейчас от меня будет больше пользы, если я где-нибудь отсижусь, — она положила руку на свой живот, как бы намекая на причину ее нежелания куда-то идти.       Дороро понятливо кивнула. — Не волнуйся, сестра, мы быстро разберемся с чудовищем и вернемся за тобой.       Микки погладила девочку по голове, светло улыбнувшись. Провожая их в путь на душе было неспокойно. Сначала она попробовала поспать — не получилось, только разболелась голова. В животе неприятно булькало и крутило, кружилась голова. Поэтому сдавшись, Микки уселась под деревом недалеко от домишки, смотрела на облака и думала… то прошлое вспоминалось, то думалось о незавидном будущем.       Надо где-то остановиться, родить спокойно, озаботиться заработком и домом. Может, вернуться в родную деревню? Наверное, ее уже отстроили, заселили выжившие. Она скажет, что за почти год отсутствия вышла замуж, но муж умер на войне — так бывает. Нет, не годится. Ну что ей делать в богом забытой деревеньке? А что же тогда делать?       Полтора года медицинского — может, стоит воспользоваться, наконец, полученными знаниями? Пойдет к какой-нибудь знахарке в ученицы, выучит назубок все травки, будет лечить людей. Хорошая профессия, достойная.       Будет присматривать за сынишкой… ну, или за дочкой. А как назвать?       В голове замелькало множество имен. Вместе с ними перед глазами вставали и лица, те, что остались там, где-то в другой реальности, и те, что узнала она в средневековье.       Стало грустно.       Ночью Микки проспала от силы несколько часов, поднялась разбитая, поела, что осталось со вчерашнего дня. Имена, пришедшие на ум вчера перед сном, сегодня решительно отвергались. Ну как она всерьез могла решить так назвать ребенка? Ему же жить с таким именем — надо быть серьезней.       Так за бессмысленными думами прошел еще один день, а на следующий вернулся Хяккимару.       Вот только вернулся он один. Вместо ножного протеза была какая-то криво связанная палка, а сам он опирался на клюку не по размеру. — Где Дороро? — не скрывая дрожи в голосе спросила Микки. — Не здесь, — ответил Хяккимару и первый двинулся дальше по тропинке. — Как это не здесь? — бросилась за ним Микки. Нагнать его получилось быстро. — Она… она…       Микки так и не заставила себя высказать свою догадку, но по коже пробежал холодный пот. — Она не захотела идти со мной, — все же пояснил Хяккимару. — И ты отпустил ее?! — закричала Микки. В пылу, она толкнула Хяккимару, но тот, хоть и покачнулся, все же смог устоять. — Как ты можешь об этом так легко говорить?! Как ты мог отпустить ее одну, маленькую девочку! У тебя что, совсем никаких чувств, кроме непомерного эго нет?       Хяккимару нахмурился. Громкие звуки он не любил. Он медленно двинулся вперед, намереваясь продолжить путь, но Микки еще не закончила. Обогнав его, она ткнула пальцем ему в грудь. — Нет, милый, ты выслушаешь меня, нравится тебе это или нет! Демоны, демоны — ты только об этом и думаешь! Хочешь вернуть себе тело… зачем тебе оно? Скажи, зачем? Если ты не хочешь жить! — Потому что мое, — спокойно ответил Хяккимару. Микки испустила досадливый стон. — Оно итак у тебя есть! Пусть нет рук, и ноги ты свои не сильно бережешь, но ты живешь! Чувствовать, испытывать эмоции, чего-то хотеть и к чему-то стремиться — это и есть жизнь в конце концов! Но ты старательно отталкиваешь ее от себя, оставляя на какое-то заоблачное потом. А потом не будет! Есть здесь и сейчас!       Она схватила его за руку, прижав ладонь к животу. — Я ношу твоего ребенка. Твоего! Это доказательство того, что ты живешь, есть у тебя тело или нет! Но тебе наплевать. Ты занят собой и своими эфемерными проблемами. Дороро спрашивала тебя не раз, просила совета, но ты посчитал свои проблемы более значимыми, чем ее! Это — эгоизм, Хяккимару! Это…       Его ладонь привычно легла ей на лицо, Хяккимару потерся лбом об ее. Искусственные глаза были прямо напротив, и они в очередной раз показались Микки настоящими. Она замерла, растеряв разом весь запал. В груди что-то предательски заныло.       Бесполезно… — Я не могу ей помочь, — наконец сказал он, — пока у меня нет ноги. Я хочу вернуть ее.       Микки вздохнула, закрывая глаза. Сделав шаг, она прижалась к нему, положив голову на плечо. Ладони сомкнулись у него за спиной. — Я устала, — призналась Микки. — Я самый обычный человек, не самый сильный. Мне тоже нужна забота и поддержка. Я не могу тащить этот груз на себе одной. Пожалуйста, хоть иногда разделяй со мной эту ношу. Потому что я правда больше не могу.       О чем бы не думал в этот момент Хяккимару, Микки понимала совершенно точно, что обрывки ее слов все-таки достигли цели. Ее обняли одной рукой, неуклюже погладив по голове. — Идем, — сказал он ей, когда они разомкнули объятия. Микки ничего не оставалось, как последовать за ним.       Дороро… Она молилась, чтобы с ней все было в порядке.       Сегодня во сне Мио опять говорила ей что-то, на этот раз улыбалась так понимающе, так печально. Дети заливисто смеялись, подбегали, касаясь ее, звали играть. Микки не хотела никуда идти, ни с кем говорить, она бы убежала, не оглядываясь, никогда бы не возвращалась в это про́клятое место. Но вокруг полыхал огонь, а там, где они сидели с Мио на крыльце, светило солнце: безопасно и уютно. Вот только сидеть с мертвецами ей совершенно не хотелось.