Terrarium

— Ты не обязан сидеть здесь со мной, — складываю руки на груди, в который раз закатывая глаза, а парень, развалившись на диване, даже не смотрит в мою сторону, устремив свой взгляд в экран телевизора. Сегодня по телеку весь день крутят части «Шрека» и я, хоть убей, никак не понимаю, почему Луи смотрит мультфильм, как заворожённый, даже не обращая на меня внимания. Не то чтобы мне не нравилось находиться в компании голубоглазого красавчика, наоборот, мне очень нравится и даже слишком. Именно это меня и пугает — я просто пока не готова сближаться с кем-то в этом смысле. А Луи, как назло, проводит со мной большую часть времени, порой даже помогая разобраться в конспектах и темах, которые я не понимаю. Сама неделя прошло довольно быстро и сумбурно, и почти каждый экзамен я сдавала с отличием. Очевидно, благодаря помощи моих невидимых друзей, и кстати завтра меня ждёт очередной зачёт. Схема показалась до смешного проста: Гарри брал в руки «аморфное тело» нужной тетради или учебника и читал ответы мне вслух, Луи в свою очередь, если что-то шло не так, отвлекал преподавателя, сталкивая со стола книги, неожиданно открывая дверь или распахивая скрипучую форточку. А Зейн… Ну, он просто подбадривал меня, особенно забавляло и придавало уверенности то, как он смешно злился и ругался на профессоров, если вдруг они пытались меня завалить или лишить хорошей оценки. В общем всё шло на удивление гладко, тот факт, что я так часто стала оставаться с Луи один на один, честно говоря, меня чертовски смущает. В основном это происходит потому, что божественная парочка большую часть времени проводит у своего небесного начальства, пытаясь разобраться с тем, что я теперь официально вижу мёртвых и далее могу с ними контактировать. — Вообще-то обязан, — не отрываясь отвечает Луи, — это моя работа, Хендрикс, и я вообще-то туда вниз не особо тороплюсь. Наглый придурок. Но горячий придурок. — Как по мне, тебе там самое и место, — фыркнув себе под нос, отправляюсь на кухню, где меня ждёт уже готовое тесто для печенья, которое нужно только выложить шариками на противень и отправить в духовку. К моему удивлению, к моменту, когда я уже проверяю, нагрелась ли духовка, на кухню развязкой походкой заявляется Томлинсон, явно заинтересованный тем, что я тут делаю. — Очередная попытка спалить дом? — приподнимает брови, кивая на противень с выложенным на силиконовый коврик тесто. — А ты хочешь меня остановить? — снимаю прихватки и бросаю в сторону столешницы. — Ещё не определился, — пожав плечами, он приближается и в конце концов встаёт прямо передо мной, опираясь ладонями на столешницу за моей спиной. Я в ловушке. От столь неожиданной близости, меня пробивает мелкая дрожь, а желудок стремится сделать тройное сальто. Пытаюсь сосредоточиться хоть на чём-то, лишь бы не смотреть на тонкие губы парня, которые он чертовски горячо облизывает, будто искренне издеваясь надо мной. Опускаю взгляд на предплечья, плотно забитые маленькими бессмысленными татуировками, но тёплое дыхание возле уха заставляет меня остановиться. Ну всё, так больше продолжаться не может. Этот парень просто сводит меня с ума. Рискую всем на свете, и в первую очередь своим собственным сердцебиением, но, несмотря на это, поднимаю глаза, чтобы встретиться с двумя осколками лазурного льда, которые прожигают меня пытливым взглядом. — Что ты делаешь? Кажется, целая вечность проходит, пока мы молча смотрим друг другу в глаза. Его взгляд медленно спускается к моим губам, и, стыдно признаться, но на самом деле я зеркально повторяю все его действия. Вдруг он отрывает правую руку от столешницы и, приподняв ладонью мой подбородок, проводит большим пальцем по верхней губе, что вызывает табун мурашек по коже. — Шоколад, — он показывает мне маленькую тёмную каплю и в следующую секунду касается губами кончика пальца, заставляя её тут же исчезнуть, отчего моё сердце пропускает парочку ударов. Да он просто издевается надо мной. Качаю головой и, пользуясь моментом, сбегаю из этого ненастоящего плена в гостиную. — Хэй, — Луи следует за мной, мягко обхватывая тёплыми пальцами моё запястье, чем заставляет меня обернуться, — что не так? Что не так? Наверное, дело в том, что ты, милый Луи, сводишь меня с ума этой близостью, что моё сердце начинает отбивать чечётку каждый раз, когда ты меня касаешься. Наверное, всё дело в том, Томлинсон, что ты, чёрт возьми, влюбляешь меня в себя, и я даже не могу этому сопротивляться. А ещё мне это чертовски не нравится. Зато мне нравишься ты. Видимо, я слишком долго не отвечаю, погруженная в свои мысли. Томлинсон идёт к шкафчику с виниловыми пластинками и, вытащив одну, аккуратно устанавливает её в проигрыватель. Спустя несколько секунд слышится тихая мелодия песни. Луи галантно протягивает мне правую руку, приглашая на танец, но я всё ещё нахожусь в ступоре. — Потанцуем? У нас в Инсомнии считается, что хороший танец под хорошую песню всегда спасает от плохого настроения, — хитро усмехнувшись, он подмигивает, не оставляя мне ни единого шанса, кроме как согласиться на очередную авантюру. Осторожно делаю шаг вперёд так, будто от этого зависит вся моя жизнь, и опускаю свои пальцы на его тёплую руку. Томлинсон тут же уверенно, но удивительно аккуратно, так, словно я сделана из хрусталя, кладёт одну руку на талию, отчего кожа под ней начинает приятно гореть даже сквозь одежду, а второй сжимает мою ладонь. Это не мимолетная глупость, Это не затихающий шторм, Это глубокий, предсмертный вдох Любви, над которой мы так трудились. Не замечаю, когда мы начинаем плавно кружиться по комнате, ведь сейчас в этом танце ведёт Луи, а я просто слепо следую за ним, потому что… Доверяю ему? На самом деле, всё, что меня сейчас интересует — это до чёртиков голубые глаза парня, в чьих руках я сейчас нахожусь. Они напоминают то ли застывший кадр из съёмки синего северного моря для канала Discovery, то ли фрагмент лазурного минерала, который переливается на свету. Наглая ухмылка на тонких губах сводит меня с ума, и я совсем не сопротивляюсь, когда Луи касается лбом моего. В этот момент я чувствую столько поддержки в этом жесте, во взгляде плещется забота, и я физически ощущаю, как мои щёки начинают пылать от смущения. Я не могу удержать тебя так, как хочу, Чтобы чувствовать тебя в своих объятиях. Никак не могу понять, как так вышло, что в объятиях Томлинсона я чувствую себя так спокойно, что мне совсем не хочется притворяться более жёсткой, чтобы держать между нами дистанцию. Вдруг Луи на мгновение отрывает руку от моей талии, к которой я успела привыкнуть, и я по инерции проворачивают вокруг своей оси. Не могу сдержать громкого смеха, особенно когда слышу его со стороны парня, и, чёрт возьми, как же красиво этот парень смеётся! Ещё несколько раз провернув разнообразные движения, скопированные из роскошных голливудских фильмов, мы возвращаемся к оригинальному танцу, с которого и начинали. Вдруг замечаю, что Луи ловко двигает пластинку так, что одна и та же песня начинается уже в четвёртый раз. — Что ты делаешь? — Мне просто очень нравится эта песня, — тихо усмехаюсь, в то время как он склоняется к моему уху и тихо шепчет, обдавая нежную кожу горячим дыханием: — Но больше мне нравится, как ты смеёшься. От его слов я тут же теряюсь, и кажется, будто земля уходит из-под ног, потому что я совсем не понимаю, как воспринимать его слова. А что, если это всё просто глупая шутка? Малыш, ты единственный свет, что я вижу. Я вынесу все лучшее из тоски, Ты будешь стервой, ведь ты это умеешь. Хочу оттолкнуть его, потому что в голове начинают закрадывается сомнения, что этот танец был хорошей идеей, однако он лишь сильнее прижимает меня к своей тёплой груди, и я мгновенно отвлекаюсь от этих непонятных мыслей. Мне так давно не было хорошо и спокойно так, как сейчас в руках Луи. Сердце стучит размеренно, и, убрав левую ладонь с крепкого плеча и положив её на грудь парня, понимаю, что его сердце стучит так же размеренно. От удовольствия глаза закрываются, и я позволяю себе виском прижаться к тёплой твёрдой груди, где до этого лежала моя ладонь, отчего еле слышный стук кажется громче. Мы гибнем, Ты тоже это видишь. Мы гибнем, И ты знаешь, что мы обречены. Дорогая, Мы танцуем в комнате, объятой огнём. Поднимаю глаза и встречаюсь с двумя будущими океанами, которые одним лишь взглядом сносят мою нервную систему к чертям. Луи смотрит то на мои губы, то в глаза, то сквозь зрачки прямо в душу, и со мной происходит то же самое. Мы замираем на мгновение посреди комнаты, и появляется полу-расплывчатое ощущение, что всё вокруг замирает вместе с нами. Не понимая до конца, что именно происходит, приподнимаюсь на носочки и, когда кончики носов соприкасаются, непроизвольно вздрагиваю. Дорогая, мы танцуем в комнате, объятой огнём. Не думаешь, что нам пора бы понять? Не думаешь, что нужно как-то научиться? За секунду до того, как между нами остаётся всего пара сантиметров, мне в нос бьёт чёткий запах гари с примесью палёного шоколада, что заставляет меня тут же отскочить в сторону. — Что это? — в глазах Томлинсона плещется непонимание, медленно перекрывающее разочарование.  — Пахнет чем-то горелым, — поясняю, оглядывая комнату и открывая окно. Вдруг глаза парня округляются и он буквально бежит на кухню, а когда вслед за ним там оказываюсь и я, он надевает прихватки, открывает духовку, из которой тут же валит густой серый дым, и вытаскивает поднос с почерневшим печеньем. — Вот чёрт! — хвастаюсь за голову и протягиваю руку, чтобы взять одну из пострадавших печенек, но прежде чем я это делаю, Луи мягко обхватывает пальцами моё запястье и отодвигает подальше от подноса. — Они горячие, идиотка, — предупреждает он таким тоном, будто я маленький непонимающий ребёнок. Пф, ещё чего! — И без тебя знаю, — фыркаю и небрежно вытаскиваю руку из его ладони. Хмуро оглядываю эпицентр катастрофы и тяжело вздыхаю. Наливаю на поднос небольшое количество воды, чтобы пригоревшее печенье лучше отходило и открываю окно на кухне, дабы выветрить едкий запах гари. Когда я поворачиваюсь к Томлинсону, тот уже стоит в коридоре, протягивая мне моё серое пальто, и я молча соглашаюсь с его идеей выйти на улицу проветриться самой и дать проветриться квартире. С самодовольной ухмылкой на красивом лице Луи помогает мне надеть пальто и поворачивает меня к себе лицом, чтобы застегнуть пуговицы, но я пресекаю его, ударив по пальцам. — Я сама, — тихо отвечаю растерянному парню, на что тот лишь беззвучно смеётся. На улице идёт мелкий дождик, как раз как я люблю, поэтому даже не ежусь, когда прохладные капли попадают за шиворот. На самом деле сейчас у меня совсем нет настроения для того, чтобы болтать, к тому же не очень хочется прослыть в ближайших кварталах «ненормальной, которая болтает сама с собой», ведь никто кроме меня не имеет возможности видеть образ умершего парня, ловко лавирующего между людьми недалеко от меня. Похоже, Луи быстро это понимает, поэтому принимается рассказывать забавные истории из собственной жизни, заставляя меня широко улыбаться и даже тихонько хихикать. Хриплый голос Томлинсона сильно выделяется на фоне уличного шума, поэтому мне не стоит больших усилий слышать его, несмотря на проезжающие мимо автомобили. — Вот чёрт… — внезапно прерывается парень, не отводя взгляда от какой-то точки впереди. Точкой оказывается невысокая девушка с длинными пепельными волосами. Она совсем не выглядит счастливой: в светлых голубых глазах плещется волнение и печаль, а тёмные брови чуть нахмурены. Она кажется мне знакомой, вот только я всё никак не могу вспомнить, где я её видела… — Это же… — удивлённо смотрю на Томлинсона, пока тот все так же безотрывно смотрит на блондинку, которая водит пальцем по экрану телефона. — Лотти, — заканчивает он. Томлинсон показывал мне фотографии своих сестёр, как и свой Инстаграм, так что было бы странно, если бы лицо Лотти не показалось бы мне знакомым. — Но что она тут делает? Разве она не должна быть сейчас в Лондоне? Луи отрицательно мотает головой, как бы говоря, что сам не знает ответа на вопрос, но вдруг его телефон начинает звонить, и мы тут же переглядываемся. Разве кто-то может дозвониться до мертвого человека? В тот момент, когда Луи достаёт телефон, и я замечаю на экране имя контакта «Гаври», Лотти уже находится в паре метров от меня. Находясь в растерянном состоянии, сама того не осознавая, называю вслух имя девушки, чем заставляю её остановиться и посмотреть на меня. Её голубые глаза точно такого же оттенка, что и у её брата, который кстати прямо сейчас стоит в стороне, сухо общаясь с кем-то по телефону и задумчиво глядя в нашу сторону. — Извините, вы сказали моё имя? — спрашивает сестра моего брауни, и мне ничего не остаётся, кроме как импровизировать. — А… Эм, да. Вы ведь Шарлотта Томлинсон? — она кивает, что мгновено придаёт мне уверенности. — Я, как бы это сказать, дружила с Луи Томлинсоном по переписке. Мы долго общались в Твиттере. Господи, пожалуйста, пусть у Луи правда окажется аккаунт в Твиттере, я ведь не знаю точно!  — Правда? — девушка удивлённо приподнимает накрашенные брови, и на секунду я узнаю в её мимике Томмо. — О, мне жаль, но я никогда не слышала о тебе от него… — взгляд светлых глаз заметно тускнеет. — Впрочем, ты, наверное, не знаешь, но… — Я знаю! — перебиваю её, кажется, даже слишком громко, но не суть. — Я знаю, — повторяю спокойнее, — и мне очень жаль. Конечно, мы были не настолько близки, как вы, но он много для меня значил. Лотти смотрит на меня с недоверием первые несколько секунд, но затем я замечаю застывшие слёзы и добрую улыбку. Она несколько раз судорожно кивает, нервно заправляя выбившуюся светлую прядь за ухо. — Спасибо. Знаешь, иногда мне кажется, что несмотря на то, что его уже давно нет рядом с нами, он всё ещё где-то здесь. Не знаю, — она пожимает плечами, — возможно, я звучу как сумасшедшая, но мне действительно, хочется верить, что он приглядывает за нами, за всеми нами. Боковым взглядом замечаю Луи рядом с собой. Грустно улыбаясь, он с такой нежностью смотрит на сестру, что у меня начинает рвать сердце от этой картины. — Ты совсем не звучишь, как сумасшедшая. — Правда? Даже не решишь оповестить местную психушку? — тихонько усмехается, и я подхватываю эту волну, за которую мы сейчас отчаянно цепляемся, чтобы не думать о том, что Луи умер. Хотя с чего бы мне должно быть больно, если, в отличие от всех людей, знавших парня при жизни, я вижу его и могу с ним говорить. — Не-а, даже им не позвоню. Думаю, ты права, он совершенно точно смотрит за нами, это же Луи. — Я бы хотела заставить его гордиться мной, — опустив взгляд, вставляет блондинка. — Луи много мне о тебе рассказывал, поверь, он гордится тобой. С груди будто падает огромный валун, который тут же катится вниз по улице, и, шмыгнув носом, я аккуратно утираю пробившиеся слёзы, чтобы не повредить макияж, Лотти делает то же самое. — Думаю, мне пора, — она указывает за мою спину. — Да, конечно, была рада встретить тебя вживую, Лотти, — протягиваю руку вперёд. — Мне тоже, э… — Джесси. — Ага, мне тоже, Джесси, — мягко сжав мою ладонь, она посылает мне улыбку и уходит. Проходит как минимум пять минут, прежде чем мы с Луи отрываем свои взгляды от удаляющейся белой макушки, и я первая смотрю на задумчивого Томлинсона. — Ну что? Ты выяснил, почему Шарлотта в Нью-Джерси? — парень наконец поворачивается ко мне. — О чём ты? — Я думала тебе из-за этого звонили, — киваю на телефон, но он лишь качает головой. — Тогда что там? — Ничего серьёзного, — отмахивается, положив смартфон обратно в задний карман, и двигается вперёд. Я быстро нагоняю его и стараюсь не отставать, несмотря на то, что сейчас Луи идёт далеко не медленным шагом, словно он куда-то торопится. — Тогда почему не скажешь? — его скрытность заставляет меня нахмуриться. Действительно, что ему от меня таить? — Забей, — не перестаю сверлить шатена взглядом, и тот наконец останавливается. Заметив моё выражение лица, он тихо вздыхает, аккуратно накрывая мои щёки ладонями, отчего по всему телу пробегают мурашки, но я не подаю виду. — Хендрикс, ты мне веришь? Не знаю, что и ответить на этот вроде бы простой вопрос. Этот парень уже совсем не чужой для меня человек, но его поведение заставляет меня насторожиться. — Не знаю. — Хорошо, давай так, — он осторожно проводит большим пальцем по скуле, будто по-настоящему боится меня спугнуть, — кое-что произошло, но я не могу пока сказать. Как только всё уладится, ты первая обо всём узнаешь, идёт? — киваю. — Отлично, тогда иди домой, пока не стемнело, увидимся завтра, — тёплые губы касаются моего лба, и я невольно прикрываю веки. Но как только я поднимаю их, чтобы возразить, парня уже нет. Вспоминаю, что стою посреди улицы, лишь когда мимо меня проходит женщина, держащая за руку мальчика с леденцом и странно поглядывающая в мою сторону. Чёрт возьми, Луи, что же ты творишь.

***

После вчерашних событий я еле заставила сесть себя за учёбу, потому что завтрашний зачёт нужно было сдать, и даже если для меня тема оказалась очень даже простой, это не отменяло того факта, что подготовиться бы стоило, тем более этого хватило, чтобы отвлечься от мыслей о Томлинсоне. Но стоило мне только залезть под одеяло, как чудотворный эффект учебников и тетрадей тут же спал. В эту ночь я никак не могла сомкнуть глаз — меня не покидали мысли и вопросы о том, почему кто-то звонил Луи, и связано ли это как-то с нахождением Лотти в Нью-Джерси. Меня всё ещё пугает скрытность Томлинсона, потому что за последнее время он один из немногих людей, кому я действительно хотела бы верить. Проворочавшись примерно три часа, я наконец уснула, всё ещё обеспокоенная, но уже отчасти даже смущённая тем, что я так долго не могла уснуть из-за мыслей о Луи. Окей, это уже с странно. Утром моё пробуждение сопровождается лишь мелодией будильника, что уже непривычно, так как последнюю неделю я открывала глаза под споры ангела и демона, ну и иногда саркастичные реплики брауни. Сладко зевнув, я тянуть к тетради, лежащей рядом с подушкой, но прям на ней нахожу записку. «Доброе утро, сегодня меня кое-кто подменит, так что не пугайся. Если что, он в курсе всей ситуации, поэтому есть вероятность, что тебя ждёт вкусный завтрак — Хоран иногда слишком заботлив. P.S. Ты такая милая, когда спишь. Наверное, потому, что не бросаешься своими язвительными шутками. ;) Т.Г.Б.» Откладываю бумажку в сторону и, встав с кровати, поправляю пижаму и чуть приглаживаю растрёпанные волосы, мало ли кто окажется заместителем Томлинсона. С кухни слышится шум, словно кто-то что-то жарит, и сначала я не решаюсь проверить, но сладкий аромат карамели и ванили убеждает меня в обратном. У плиты, напевая что-то под нос, спиной ко мне стоит блондин и жарит пышные золотистые панкейки, которые так и манят своим запахом. Похоже это и есть тот самый Хоран. Демонстративно откашливаюсь, парень вздрагивает и оборачивается, а я приподнимаю брови от удивления, потому что на нём очень даже милый розовый фартук с кружевами, который совершенно точно принадлежит не мне. Увидев меня, он тут же расплывается в добродушной улыбке, и через мгновение я оказываюсь заточённой в крепких неуклюжих объятиях, но не успеваю сообразить, чтобы его оттолкнуть. — Доброе утро, Джесси, — тянет он, и я мысленно отмечаю его ирландский акцент. — Как спалось? Будешь панкейки? Я приготовил из того, что нашёл у тебя в холодильнике, — он говорит так быстро, что я еле успеваю уследить за смыслом его слов. — Стоп, стоп, стоп, — приподнимаю руки в защитном жесте и отодвигаюсь от незнакомца, — не так быстро, я тебя ещё не знаю, — перевожу взгляд на панкейки, которые выглядят уж слишком аппетитно. — Я сейчас сяду завтракать, а ты пока объяснишь, кто ты и как здесь оказался. Идёт? Хоран радостно кивает, походя на маленького мальчика, которому только что пообещали поездку в аквапарк, и ставит на стойку тарелку со стопкой пышных блинчиков. Я в свою очередь не утруждаю себя переодеванием и, забравшись на высокий стул прямо в пижаме, принимаюсь уплетать одни из самых вкусных панкейков в моей жизни. Блондин встаёт напротив, опираясь локтями на гладкую поверхность, и ставит подбородок на замок из рук. — Меня зовут Найл Хоран, и я временно твой грогах, — открываюсь от еды, посылая Найлу вопросительный взгляд. — В мифологии Англии, откуда Луи родом, существа, помогающие людям по дому, называются брауни, но я из Ирландии, а у нас таких в древности называли грогах. Поднимаю палец, прося его подождать, пока я дожую, чтобы задать вопрос. — То есть вы выполняете одну и ту же функцию, но, поскольку из разных стран, называетесь по-разному? — Так точно. — Какая бессмыслица, — наигранно фыркаю, но Хорана это заставляет лишь громко рассмеяться. А он ничего. Хотя они с Луи очень разные, даже слишком. Кстати, Луи. — А ты случайно не знаешь, где Томлинсон? — аккуратно интересуюсь, сложив на секунду приборы на тарелке с недоеденным завтраком. — Луи? О, он с Гавриилом, ангелом смерти! — Он что? — Прости, — блондин морщит нос, — не знаю всех подробностей, только в курсе того, что его вызвали к начальству, — с виноватым видом пожимает плечами и указывает пальцем в потолок. Ответ Хорана заставляет меня погрузиться в раздумья. Что такого могло произойти, что Луи срочно пришлось встретиться с ангелам смерти? Почему он не сказал мне прямо? Зачем ему скрывать? — Джесси! Хэй, Джесс, ты тут? — отвлекает меня голос парня. — А? — оглядываюсь на Найла, который уже убирает в посудомойку грязную посуду. — До выхода осталось всего пол часа, а ты всё ещё в пижаме, — он пробегается взволнованным взглядом по моему наряду, и я тут же вскакиваю с места. — Вот чёрт! — несусь в комнату и, опомнившись, кричу в другой конец комнаты: — Кстати, спасибо, Найл, это было очень вкусно. — Да не за что, лучше собирайся быстрее, не то опоздаешь. — Хорошо, мам.