"Зарядить Вселенную"

Со дня, когда Уджу почувствовала «свободу», прошло больше двух недель. Она в мире и спокойствии живёт у Хосока, как и прежде ходит на работу и готовится к выпускным экзаменам. Поначалу Кан оглядывалась на шорохи, когда возвращалась одна домой, и съёживалась изнутри, стоило встретиться глазами с братом или его дружками. Но те больше не приближались и слухов, благодаря Тэхёну и Джунки, стало значительно меньше. Уджу действительно превратилась в обычную школьницу: выходила на перемене, чтобы пообщаться с друзьями — Джунки и Тэхёном; сидела с парнями за одним столом и еле заметно улыбалась, когда они подначивали друг друга; читала не учебный материал, а художественную литературу, оставляя все задания на вечер. Она даже не заметила, когда подпустила Пака, он просто всегда был рядом с Тэхёном и как-то само собой стало его присутствие и колкие фразочки, на которые не имело смысла обижаться: он попросту не умел общаться иначе. «— Дикая, ты чё шатаешься по коридору? Звонок только для избранных что ли? Или… Неужели… опять прогуливаешь? — ехидно улыбнулся Пак. Руки спрятаны в карманах, неопрятный внешний вид: снова показывает своё бунтарское «я». Он наклоняется и заглядывает в равнодушные женские глаза.  — Я закончила с тестом, — гордо хмыкает Уджу, не отводя взгляда. Джунки усмехается дерзости девушки и выпрямляется.  — Так и знал, что ты скучная и правильная. Бывай, дикая, — скалится Пак и проходит за спину девушки: он-то прогуливает, и оставаться на одном месте, да ещё и посреди коридора — плохая идея. «Поймают — и прощай сочный бургер».  — Меня Уджу зовут, — чуть возмущается Кан, поворачиваясь лицом к уходящему парню.  — Да-да, дикая Уджу, — вяло машет он рукой, передразнивая девушку». Кан улыбается воспоминаниям, что не остаётся незамеченным парнями. Они оба прекращают спорить и полностью фокусируют внимание на странной девушке.  — И что же рассмешило нашу тихую Уджу? — с неким подозрением начинает Ким, буквально сверля подругу прищуренным взглядом. Кан принимает невозмутимое лицо и спокойно отправляет ложку с едой в рот: «Вам необязательно знать».  — Ну точно над тобой смеётся, — вклинивается в разговор Джунки. Он уверенно указывает на Кима и кивает головой, будто другого быть не может.  — Чего? — изумлённо вскидывает брови Тэхён, не понимая намёков друга.  — Она узнала о твоём позорном проигрыше во время соревнования по баскетболу. Да-а, друг, это фиаско, — Пак опускает ладонь на плечо Тэхёна и отрицательно машет головой, как бы поддерживая его и призывая быть сильным. Но Ким быстро распознал издёвку и с недовольным шипением скинул ладонь Джунки. Тот зашелся смехом, радуясь, что хоть на секунду одурачил друга.  — Уджу, скажи, что он не прав, иначе это не закончится, — раздраженно прорычал Тэхён, переводя взгляд с Пака на спокойную девушку.  — А что за фиаско? — притворяясь незаинтересованной, спросила Кан. Тэхён простонал и обречённо осел на стуле. Пак стал смеяться ещё громче, привлекая внимание соседних столиков.  — Не смей, — пригрозил Ким, указывая пальцем на друга. Джунки развёл руками, не в силах остановить смех. — А ты, — он повернулся к Уджу, что невинно захлопала ресницами, не ожидая, что внимание парня так скоро вернётся к ней. «Да блин, не смотри так! Откуда столько милоты взялось?!» — Ешь, пока не остыло, — бурчит, теряя желание высказать недовольство. Кан молча кивнула, а Ким, подперев рукой подбородок, продолжил хмуриться, иногда пиная стул хихикающего друга. Закончив с обедом, они попрощались и разошлись каждый по своим классам. Кан сохранила причину своей радости, поэтому бестревожно выдохнула, присаживаясь за парту. «Было бы неловко рассказывать им. Интересно, что же случилось с Тэхёном? О чём говорил Джунки?» — Уджу снова улыбнулась, вспоминая совместный обед, к которому быстро привыкла. «К хорошему легко привыкаешь».  — Ну и чего ты ждёшь? — повиснув на плече Тэхёна, вдруг спросил Пак.  — О чём ты? — непонимающе покосился он, всё ещё злясь за выходку на обеденном перерыве.  — Не тупи. Когда предложишь ей встречаться? Чего тянешь кота за причинное место? Ждёшь, когда другой грабли потянет?  — Слышать от тебя подобное… — Тэхён показательно вздрогнул и демонстративно ускорил шаг, тем самым убегая от ответа. Пак закатил глаза: «Ну точно остолоп».  — Да стой ты! — прикрикнул Джунки и через пару секунд нагнал задумчивого друга. «О, всё же извилины зашевелились», — усмехнулся он, гордясь собой.  — Даже не заикайся при Уджу о чувствах, вообще не шути об этом, — строго пригрозил Тэхён, всё глубже погружаясь в раздумья. Он осознавал своё влечение к девушке, не отрицал влюблённости и некой зависимости, но боялся открыться ей. «Мы только вытащили её из скорлупы. Она ведь доверилась нам… А я со своими чувствами могу лишь напугать и оттолкнуть, потерять ту единственную тонкую нить, что соединяет нас. Не хочу рушить. Я могу и подождать, могу и дальше присматривать и быть опорой, лишь бы она улыбалась, лишь бы не возвращалась обратно к старой себе».  — Понял, — совершенно серьёзно отозвался Пак. Он словно почувствовал груз ответственности, который Ким взгромоздил на свои плечи. А его чувства к девушке только добавляют тяжести. — Но лучше не затягивай, — протяжно выдыхая, добавил Джунки и ободряюще похлопал друга по спине.

***

Кан набирает код и тихо проходит в квартиру. Она замечает мужскую обувь на полочке и радуется, что хозяин уже дома: хотя так рано его редко можно застать. Уджу ловко запрыгивает в домашние тапочки, что они прикупили на их третью совместную вылазку в магазин, и идёт вглубь, подмечая, что свет горит преимущественно в гостиной. Она заворачивает и сразу находит глазами Хосока: он сидит в привычной позе: расслабленно уместившись практически посередине дивана и задумчиво листает скрепленные бумаги. На нём классическая рубашка светлого оттенка, без галстука: Хосок, как-то говорил Тэхёну, что те ему только мешают, поэтому он их не носит, и тёмные брюки с кожаным ремнём: видимо совсем недавно вернулся с работы, оставил пиджак на подлокотнике дивана и тут же принялся за бумаги. Как всегда сильнее хмурит густые брови, если находит какие-то неясности и несостыковки.  — Я дома, — по новой традиции, которой её научил Чон, оповещает Уджу о своём присутствии. Хосок отрывает взгляд от строчек и слабо улыбается, глядя на девушку.  — С возвращением, — приветствует он. Скольких трудов и совместных усилий они с Тэхёном потратили, чтобы Уджу вот так легко и непринуждённо могла улыбаться и первой начинать разговор: пускай это пока только со знакомыми людьми. Сколько потребовалось терпения и времени, чтобы заглушить страхи: разрушить и избавиться от них куда сложнее. — Голодна? — поинтересовался Чон, провожая Кан до самой двери в спальню.  — Совсем немного. Можно я сегодня попробую приготовить? — осторожно спрашивает Уджу, держась за ручку двери и смотря на Хосока чуть повернувшись боком.  — Без пожаров? — прищурился Чон, вгоняя Кан в краску. — Конечно, но осторожнее, — добавил он чуть погодя, тем самым заканчивая дразнить девушку. Кан, получив одобрение, быстро скрылась в спальне, чтобы сменить школьную форму на домашние вещи, а Чон позволил себе тихо засмеяться и снова приступить к работе. Первый опыт Уджу в готовке практически погрузил кухню и прилегающие к ней комнаты в непроглядное облако дыма. Запах гари пришлось долго выветривать, а еду выкинуть. Хосок сам оплошал, отвлёкся на звонок, оставил Кан без присмотра, когда сам вызвался учить готовить. «— Я отойду, помешивай овощи в сковороде и следи, чтобы бульон не выкипел, — проинструктировал Чон, отвлекаясь на звонящий смартфон. Кан положительно кивнула и пристально уставилась на готовящуюся еду: словно это самое главное и ценное, что есть в мире. Хосок незаметно усмехнулся боевому настрою девушки и совершенно спокойно удалился в свою комнату, чтобы обсудить моменты по работе. Он даже не мог представить, что произойдёт за двадцать минут его отсутствия. Да и вышел он из спальни, лишь из-за странного запаха, проникающего сквозь щели под дверью. Белая дымка мешала нормально видеть, а едкий дым раздирал дыхательные пути, заставляя без конца кашлять.  — Уджу? — отмахиваясь одной рукой и прикрывая лицо второй, Чон быстро, стараясь не во что не врезаться, пробирался к кухне.  — Простите, — жалобно молила Кан, напуганная и не знающая, что делать. Она следила, помешивала еду, пока овощи в сковородке не начали дымить. «Как поступить? Должно ли быть всё так?» — заволновалась она, но самостоятельно не решилась ничего предпринимать. А через некоторое время дым заполнил кухню, а бульон зашипел, вызывая первый приступ паники. Кан засуетилась и не выключила плиту. — Простите, мистер Чон, — закашлялась Уджу. Голос дрожит, пальцы нервно сжимают кухонное полотенце, а из глаз текут слёзы: она впервые расплакалась при начальнике, не смогла сдержаться и разрыдалась, боясь снова быть наказанной. Хосок включил на полную мощность вентиляцию и в срочном порядке открыл балкон. Выкинул испорченную еду и вернулся к заплаканной девушке, что и шагу не сделала, за время его суеты. Он тяжело вздохнул и, подойдя ближе, протянул руку, чтобы ободряюще потрепать по волосам, но Кан дернулась, вжала голову в плечи и сильно зажмурилась, словно приготовилась к удару.  — С тобой всё хорошо? — мягко спросил Чон, опуская руку и не решаясь притронуться к напуганной школьнице. Она всхлипнула, осторожно раскрыла глаза и с сожалением посмотрела на мужское лицо.  — Простите, — в который раз произнесла Уджу. Сердце Хосока неприятно сжалось, что-то острое кольнуло его. Разве может ребёнок так отчаянно умолять? Разве может смотреть так грустно и звучать до ужаса обречённо? «Твоя семья не люди, они — моральные уроды. Боюсь представить, в каком кошмаре ты жила».  — Всё хорошо. Ничего серьёзного не случилось. У всех случаются ошибки, — тихо и предельно мягко говорил Хосок, страшась спугнуть Уджу. Её виноватые глаза с немой надеждой смотрели в мужское лицо. «Обещала, что не доставлю проблем, что никогда не огорчу его, а в итоге опять всё испортила. Он доверился мне, а я подвела. Я так не хочу уходить, не хочу видеть в его глазах злость и презрение. Я буду стараться лучше, только, пожалуйста, не оставляйте, не возвращайте в непроглядную тьму».  — Уджу, — слабо улыбнулся Чон. Губы Кан задрожали, а слёзы с новой силой полились из глаз: «Страшно». Хосок вновь тянет ладонь, и на сей раз не останавливается — обхватывает хрупкие плечи и притягивает плачущую девушку к груди. — Я не злюсь, не плачь, — успокаивает он. — Выселять никто тебя не станет. — «И бить тоже». — Только пообещай, что не будешь готовить в моё отсутствие? Не хочу делать ремонт и искать нового жильца, — чуть подшутил Чон, не зная, как остановить женские слёзы. Кан часто положительно кивала и тихо шептала: «Простите», но не вырывалась из заботливых объятий».  — Ужин готов, — выглядывая из кухни, позвала к столу Уджу. Она сняла фартук и, повесив его на место, присела на своё излюбленное место: напротив Чона. Сам Хосок, оказавшись за столом, оценивающе прошёлся взглядом по блюдам: приятный аромат, ничего не пригорело и сырым не выглядело, осторожно разложено стандартными порциями, потому что питаться нужно в меру и правильно. Кан терпеливо ждала оценки, переживала и слышала, как бьётся сердце в груди.  — Выглядит аппетитно, — наконец поднял Хосок глаза к Уджу: она с облегчением выпустила воздух и, словно до этого не волновалась, невозмутимо взяла столовый прибор. — Приятного аппетита, — пожелал Чон, скрывая улыбку, вызванную поведением девушки: от него она не может скрыться. Уджу — открытая книга, тоненькие листочки с аккуратным почерком, что прячутся за толстой неприметной обложкой. Только открыв книгу, можно по-настоящему понять девушку, понять и не захотеть марать чистые листы: не позволять другим, недостойным, портить ровные странички. Книга, как и человек, требует бережного обращения. Листы — душа человека, их нельзя вырывать и выбрасывать только потому что «сюжет» не понравился.  — Приятного аппетита, — слабо улыбается Уджу, отбрасывая маску напускного равнодушия: ей она не нужна, точно не в стенах этого дома.  — Как дела в школе? Успеваешь готовиться к итоговым экзаменам? Может, стоит подкорректировать график и добавить ещё один выходной?  — Не нужно мне выходных, я прекрасно справляюсь, продолжая работать. Мне же нечем будет потом платить за жильё, — немного хмуро возразила Уджу, Чон понимающе хмыкнул. — В школе всё как всегда. Джунки с Тэхёном не дают насладиться тишиной: они больше на одноклассников похожи, нежели на парней из параллели, каждую перемену крутятся возле моей парты, — умиротворённо рассказывает Кан, отзываясь о друзьях с теплом, пока пальчики крутят прибор в тарелке. — Да! — вспомнила о чем-то Кан и мгновенно подняла глаза к внимательному лицу мужчины. Хосок тщательно пережёвывал еду, всем видов показывая, что готов слушать. — Мистер Чон, Вы не против, если завтра придёт Тэхён: мы думали вместе подготовиться к экзаменам. Завтра единственный свободный вечер, перед началом подработок, — словно вспоминая, правда ли это так, Уджу задумчиво водит головой. «Так, всё верно — завтра выходной, затем два дня подработки в кафе, а за ними день в магазине сладостей».  — Конечно можно. Правда, не думаю, что его остановил бы мой отказ, — усмехнулся Чон. — Но что это за «мистер Чон»? — скривился мужчина и в протесте сдвинул брови. — Просил ведь обращаться ко мне неформально. Чувствую себя стариком. У меня что, виски седые? — Чон достал телефон и с предельной внимательностью осмотрел своё отражение, краем глаза замечая слабую улыбку Уджу.  — Простите, я не могу обращаться иначе, Вы старше, — ласково поясняет Кан, не желая обижать мужчину.  — Эх… Лучше тогда опускай обращения, — немного устало отозвался Хосок: «Ну правда, у нас разница в десять лет, а чувствуются все тридцать. Может стоит сменить свой повседневный стиль?»  — Буду стараться, — быстро соглашается Уджу и встаёт из-за стола, чтобы навести порядок. Она уверенно забирает тарелки, надевает перчатки и, включив воду, принимается мыть посуду. На женском лице расцветает улыбка, когда Чон, возвращаясь в гостиную, включает музыку в проигрывателе: они совсем недавно узнали, что им нравится похожий стиль музыки. Хосок как-то занимался на тренажере и по привычке включил проигрывать со своим плейлистом, а затем заметил, что девушка чуть приоткрыла дверь в свою спальню: Уджу тогда занималась, но, услышав мелодию, не поняла, как стала прислушиваться и двигать головой в такт. А во время совместного ужина и вовсе поинтересовалась, что это была за группа. С тех самых пор, Чон не «жадничает» и включает музыку им в удовольствие. Закончив с уборкой, Кан заходит в свою комнату и, оставив дверь приоткрытой, садится за уроки. Мелодия цепляет и успокаивает, а два человека, занимаясь каждый своим делом, качают головой ей в такт. Мирные дни действительно существуют, и их число медленно растёт, заполняя пустоты, сглаживая неровности и заменяя собой плохие воспоминания. Главное не сдаваться и позволить себе довериться, крепко схватить тёплую ладонь и не отпускать до самого конца, пока яркий свет не покроет собой всё пространство. «Не сдаваться. Не отступать. И защищать тех, кто дорог».