На языке цветов

      Чимин просыпается с болью в висках. Всё тело нещадно ноет от неудобного положения, в котором спал парень всю ночь, не шевелясь ни разу.       Он сонно отлепляет глаза и в непонимании смотрит по сторонам. На его лице застыл немой вопрос. Чимин пытался встать, чтобы хоть как-то унять боль в мышцах, но попытки оказались безуспешны, потому что к кровати его придавливает чья-то тяжёлая рука. Чимин наблюдает за тем, как она лежит на его талии, крепко обняв, что даже при большом желании выбраться будет сложновато.       Рука принадлежит Юнги, конечно же. На запястье ровными буквами написаны первые слова с их первой встречи, что сказал Чимин, сомневаться в этом нет смысла.       Юнги лежит на второй подушке, повернув голову на бок, к Чимину, словно боялся, что если отвернётся, то Пак уйдёт. Его лицо умиротворённо, ресницы слегка подрагивают во сне, а тонкие губы слегка приоткрыты. Чимин слышит его размеренное дыхание, и сам поддаётся к нему чуть ближе. Пока он спит, парень может себе это позволить.       Он лежит, уткнувшись ему в грудь и свернувшись в клубок, словно маленький котёнок, в надежде на то, что Юнги будет спать как можно дольше и позволит ему находиться в таком положении. Сейчас ему спокойно.       Но в голове снова рой мыслей, а вчерашний алкоголь в больших количествах даёт о себе знать тошнотой и головной болью. Чимин вспоминает тот вечер. Он никогда прежде не напивался до потери рассудка. Ему должно быть стыдно за свои действия, верно? Однако, в глубине души он всё ещё с трепетом вспоминает их танец тогда, в полночь в тёмной гостиной, и ощущения всепоглощающего тепла. Такого ещё никогда и ни с кем не было. Даже с Хосоком, как ни странно. Чимин всегда жил с мыслью, что он главный человек в его жизни, а когда он оставил его, его хрупкий мирок окончательно разрушился. А как следствие, как выразился его психолог: «Травма и потеря доверия ко всем». О нём сейчас думать не хочется, но от одной мысли о его согревающей улыбке сердце снова ноет, а Чимин зажмуривается, что есть сил, потому что одинокая слезинка предательски спускается по его щеке. Паку бы сейчас очень не хотелось, чтобы его видел Юнги в таком состоянии.       Но Юнги видит. Он проснулся недавно, но ему захотелось полежать в таком положении, потому что он понимает, что как только мужчина начнёт подавать признаки жизни, Чимин тут же испугается и закроется от него. За такой небольшой промежуток времени Юнги изучил его так хорошо, словно они знакомы всю его жизнь.       — Чимин? — настороженно зовёт Пака мужчина. — Расскажешь, почему вчера Тэхён в ужасе позвонил мне посреди ночи, и мне пришлось искать тебя по всему городу?       Пак застывает на секунду в испуге, поспешно вытирает слезу с лица, но Юнги не настолько глуп, поэтому молча дожидается ответа. Сейчас даже не так важен тот факт, что они лежат в одной постели. Чимин в одном нижнем белье и большой белой футболке Юнги, которая спадает у него с плеч, а лежат они почти в обнимку.       — Я… Нет, — парень мнётся секунду, но потом твёрдо заявляет. — Всё в порядке, правда, — он даже пытается улыбнуться в знак подтверждения своих слов, но выходит слишком вымученно, так что Юнги этому не верит.       — Пак Чимин, ты мой грёбаный соулмейт и смысл моего существования, как бы сопливо это ни звучало, но это правда. Каждый грёбаный раз ты забываешь об этом и живёшь с мыслью, что ты один, но это ведь не так. Пожалуйста, хоть раз доверься мне, — Юнги крепко сжимает его ладонь, найдя её под одеялом. Чимин сначала пугается от неожиданности, пытается освободиться от хватки, но поняв, что Юнги не отпустит, бросает попытки.       — Ладно, — сдаётся Чимин под напором Юнги. — Я не могу рассказать всего, потому что это только моя проблема, и касается она только меня. Прежде чем ты что-то скажешь, знай, я не отступлю, потому что это меня сломает.       Юнги не перебивает. Он поднялся на локтях и вникает в каждое слово, сказанное парнем, который едва ли на это решился и до сих пор сомневается в своей правильности. Один неверный вдох, и Пак тут же сорвётся, а этого допустить никак нельзя.       — Если коротко и не вникая в лишние ненужные тебе подробности, то мне очень нужны деньги, то есть вот позарез. В магазине у меня есть сложность с доходами, потому что сейчас не сезон праздников. Из-за одной проблемы я влез в долги, — Чимин нехотя договаривает и смотрит на Юнги, на лице которого читается активная мыслительная деятельность.       — Я мог бы предложить тебе денег безвозмездно, если хочешь, — озвучивает первую мысль Юнги, а Пак стремительно меняется в лице, становясь ещё более серьёзным.       — Нет, мне не нужно делать подачки, я не оценю, — привычно морщится Чимин, давая понять, что одна мысль о таком для него неприятна.       — Я понял, прости, — виновато говорит Юнги, в глубине души не понимая, почему он отказывается от этого. Все бывшие пассии Мина были бы только рады, если бы подвернулась такая удачная возможность, но мужчина сразу же одёргивает себя, потому что его Чимин другой, непохожий ни на кого из его гнилого окружения, где деньги — главная цель и средство.       Его Чимин ценит свою свободу больше всего в этом мире. Юнги это понял в первый же день, как встретил его. Наверное, из-за этого он и выбрал работу в крошечном цветочном магазине, а не в компании Джина, в которой мог достичь больших успехов, хотя что-то в глубине души не даёт покоя и подсказывает, что истина кроется в другом, что однозначно мужчине не понравится.       — Слушай, — задумчиво смотрит Юнги не на парня даже, а сквозь него, — если тебе так нужны деньги, я мог бы предложить кое-что.       — Что? — недоверчиво и немного испуганно спрашивает Чимин, косясь на Юнги из-под одеяла.       — Как насчёт того, чтобы немного поработать в моей компании? — Юнги замечает, как Пак тут же набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы возразить, но Мин не даёт этого сделать, поэтому продолжает, прежде чем парень что-то скажет. — Я не говорю о том, что ты должен будешь бросить магазин. Совсем нет. Думаю, если ты поработаешь в моей компании в качестве секретаря две недели, будет достаточно, — на ходу сочиняет Юнги, придумывая то, как лучше отправить нынешнего секретаря Сэма в отпуск.       Чимин снова молчит. Он тщательно обдумывает его слова, анализируя в своей голове все возможные варианты развития событий. Он хочет отказаться от этого, потому что если согласится, это будет значить, что Пак готов принять его помощь и отказаться от своей полной независимости, но любые сомнения тут же перекрывают мысли о его матери. Ей стало хуже. Чимин — единственный, кто обеспечивает её после того, как отец ушёл из семьи и переехал в другую страну. О её состоянии он и не подозревает, а Чимину в последний раз он звонил около трёх месяцев назад, спрашивая о том, как у него дела, и ни слова о матери. У Пака с деньгами очень туго, и если сейчас не найти выхода из этой ямы. Парень может оказаться закопанным с головой в проблемы, от которых он слишком устал.       Иногда ему хочется быть как все: работать не двенадцать часов в сутки, а хотя бы восемь, много путешествовать, улыбаться, фотографировать красивые места и не думать. Он бы всё отдал, чтобы почувствовать себя свободным по-настоящему, потому что даже если финансово он независим, то духовно заперт в собственном сознании, и всё это только ради мамы, которая так же отдала всю себя, когда он был маленьким.       — Хорошо, я согласен. Думаю, что это лучшее, что я могу предпринять сейчас, потому что и так влез в долги, — стыдливо опустив глаза, бесцветным голосом поговаривает Чимин, всё это время нервно сжимая одеяло в руках и кусая губы.       — Спасибо тебе, — Юнги поддерживающе улыбается, надеясь, что это хоть как-то ободрит парня, и это срабатывает, потому что Чимин немного успокаивается. Мин без понятия, что же так сильно убивает бедного парня, но сказать он об этом ещё не готов. Юнги подождёт.       Чимин поднимает голову и оглядывается по сторонам. Вчера ночью у него это не очень хорошо получилось, потому что он был пьян, и единственное, что имело значение, — ощущение тёплых сильных рук на его тонкой талии. Спальня Юнги почти такая же, как и вся квартира в целом. Единственное, что выбивается из общего интерьера, — картина, которая служит ярким пятном среди белоснежных стен, но его внимание тут же переключается на растение на подоконнике.       — Тоби! — взбудоражено выкрикивает Чимин, что Юнги даже немного пугается от неожиданности, но он тут же расслабляется, когда Пак, сломя голову, бежит к цветку.       Кажется, что Чимин напрочь забыл о том, что он в одних трусах и большой белой футболке Юнги, которая слишком объёмная для него и спадает с плеча едва ли не до конца. Он завороженно и с восхищением смотрит на цветок, а Юнги — на Чимина. Он старается не опускать свой взгляд ниже талии, но Мин то и дело срывается, смотря на его бёдра, колени и ноги. Юнги никогда не был фетишистом или извращенцем, но один вид на обнажённые ноги своего соулмейта (который, по идее, должен принадлежать только ему одному ровно так же, как и Юнги принадлежит только Чимину), и он едва сдерживает себя, чтобы не потерять голову окончательно.       Юнги умоляет всех известных ему богов о том, чтобы напряжение поскорее ушло и не отразилось в районе паха знатным стояком, потому что как только Чимин увидит его, в страхе убежит из его квартиры в одной футболке и белье.       Одежда, в которой был Чимин прошлой ночью, лежит где-то в стирке. Он снял с себя сначала рубашку, поговаривая, что ему слишком жарко, и Юнги бы пора позаботиться об оптимальной температуре в квартире, если он хочет, чтобы Чимин туда переехал. Мин, конечно, обомлел, но сказал, что сделает это. Когда Юнги ушёл за футболкой для Пака, Чимин уже был без штанов. Юнги замер на месте, а к горлу подступил ком. Мин так и продолжил бы стоять в ступоре, если бы Пак сам не подошёл к нему почти вплотную и не забрал из его рук эту футболку, при этом глядя ему прямо в глаза и хитро улыбаясь. Такого Чимина Юнги ещё не знал, но внутри был несказанно рад его существованию, ведь он, наконец, раскрепостился перед мужчиной, несмотря на то, что благодаря алкоголю.       Из раздумий Юнги вывел голос Чимина, который был насквозь пропитан чистым восхищением обычным цветком.       — Посмотри, как распустился мой Тоби! — парень стоит рядом с цветком, удобно расположенном на подоконнике, и лучезарно улыбается, понимая, что растение в хороших руках.       Тем временем Юнги, воспользовавшись его увлечённостью, подходит к нему со спины и накрывает его крошечные ладони на цветке своими. Чимин от такого жеста опешил и растерялся, но отчего-то руку не убрал, то ли потому что она приятно тёплая, то ли потому что смотрится уж слишком гармонично вместе с рукой Чимина.       — Ты же поливаешь его достаточно часто? — Чимин всеми силами старается игнорировать его горячее дыхание в затылок, но выходит это из рук вон плохо.       — Каждое утро я лично поливаю нашего Тоби, —шёпот проходится по всему телу. Юнги ненавязчиво сжимает его талию, переместив туда руки.       — Чтобы он хорошо рос, нужно давать ему слушать классическую музыку, — на одном выдохе выговаривает Чимин, судорожно глотая ртом воздух. Ощущение чужой руки на его бёдрах и воспоминания о прошлой ночи туманят разум. Вот сейчас ему необходимо оттолкнуть. Давай, Чимин, чего ты медлишь? Если не сделать этого, будет как с Хосоком, ты это понимаешь?       — С этого дня я буду включать ему классику каждый божий день, если тебя это радует, — каждое слово он произносит томно, тягуче медленно, что у Чимина голова начинает кружиться.       В голове срабатывает переключатель. Бам. В ту же секунду он стремительно разворачивается к Юнги и словно в бреду впечатывается в губы мужчины. Тот охотно отвечает, как будто только и ждал такого поворота событий, хоть на самом деле всерьёз предполагал, что Чимин оттолкнёт его.       Юнги приподнимает его и тут же валит на кровать, ни разу не отрываясь от пухлых и желанных губ. Чимин прикрывает глаза и до боли закусывает губу, сдерживая стон. Его щёки пылают, как и его тело в целом. Тем временем Юнги продолжает его целовать с таким трепетом и страстью, что он еле останавливает себя невероятными усилиями, чтобы не перейти границы, о которых упоминал Чимин в одну из их первых встреч, но эти «границы» стали слишком шаткими в последнее время. Когда пальцы соулмейта оказываются под его футболкой, Чимин уже теряет всякий контроль над телом, и с его губ срывается громкий тягучий стон, которого он пугается и в ужасе прерывает жаркий поцелуй, садясь на кровать и зачем-то стряхнув с себя несуществующую пыль.       Юнги смотрит на него с немым восторгом, удивляясь каждый раз как в первый, как в одном человеке могут быть совмещены все самые лучшие черты.       — Это было… — Чимин прикрывает глаза, бегло облизывая губы, истерзанные поцелуями. Его грудь вздымается от тяжёлого дыхания. На щеках румянец, а волосы растрёпаны.       — … удивительно, — заключает за него Юнги, а Чимин с отстранённой медлительностью кивает, ещё не в полной мере осознавая всю ситуацию.       Так, как с Чимином, ещё никогда не было. Ещё никого Юнги не хотел так сильно, как его. Этот парень у него теперь под рёбрами даже. Пака хочется всего: от губ и тела до души и мыслей.